- Вот простейший способ очистки своей квартиры. Тщательно переберите подушки и одеяла. Все, что в них найдете странного, вроде перьевых комков, иголок, булавок, я уже говорила об этом, вынесите из дома, облейте бензином и сожгите с молитвой "Отче наш", при этом постарайтесь, чтобы дым не попал на вас. В двенадцать часов ночи откройте окна воздушным потокам космоса. С освященной церковной свечой обойдите комнаты, пока она не вберет в себя все сгустки негативной энергетики. После этого плюньте на огонек свечи или придавите пальцами, но ни в коем случае не задувайте его - это может стоить жизни кому-нибудь из ваших близких. Свечной огарок закопайте, лучше всего на церковном дворе. Но, повторяю, без необходимой подготовки снимать порчу, да и просто заниматься целительством, довольно опасно. Также мой совет: никогда не трогайте руками ничьих опухолей. Если человек в этот момент прочтет заклятье, то болезнь перейдет на вас.
- У вас в Доме целителя одно из лекарств - Божье слово?
- Это наше главное средство. Мы неотрывны от православной традиции. По моему мнению, ничто так сильно не очищает, как посещение церквей. Сама я часто туда наведываюсь и всегда ухожу окрыленная. Накопившиеся духовные нечистоты, усталость, отрицательные эмоции после церкви всегда выходят большим количеством пота и мочи. Крепко очищают православные храмы!
- Как сауна?
- Именно так, сильнейшая духовная баня! Я не случайно связываю это с актом омовения. Мы активно лечим святой водой. Вода - мать природы. Во все времена при помощи воды творили чудеса, снимали испуг, соединяли влюбленного с предметом страсти. Если вы до восхода солнца наберете из крана воды - она называется непочатой, или целочной, - перекрестите, прочтите "Отче наш", а потом попросите у воды, что вам надо, это обязательно сбудется. Но будьте искренни, не ставьте экспериментов - духи не прощают насмешек. Вот совет на все случаи жизни - перед тем как войти в воду, скажите: "Богородица купалась, воды не боялась, и я буду купаться, воды не бояться", - и с вами ничего плохого во время купания не случится. Масло, как и вода, тоже источник живой информации. При лечении Божьим словом делаются заговоры на масле…
- Прошу прощения, а насколько соотносятся с православной традицией заговоры, которыми вы пользуетесь?
- Священники в старину всегда были знахарями. Они знали, что есть канонические молитвы, а есть заговоры, - это когда народ молится своими словами, это народное творчество, народные молитвы. Например, если стало страшно, надо сказать: "Да воскреснет Бог с головы до ног". Если вам нужен обратный результат, "воскреснет" меняется на "протухнет"… Лучше, вырежьте этот ваш вопрос, Сережа, он не компетентный.
- Как скажете, Наталья Георгиевна…
- Вот, сбили меня с мысли. О чем я говорила?
- О народных молитвах.
- Нет, а до этого?.. Что ваш оператор подсказывает?
- О заговорах на масле.
- Ага, спасибо… Я продолжаю, …м-м-м при лечении Божьим словом делаются заговоры на масле…
- Наталья Георгиевна, вы все время говорите о православной церкви. Могут ли к вам обращаться за помощью люди иных вероисповеданий?
- Кришна, Христос, Будда, Магомет - все они равны, потому что каждая религия в конечном счете учит общению с одним божеством - Вселенной. Наши двери открыты для всех людей. Нам одинаково священны любые символы веры, будь то оберег, православный или католический крест, мусульманский полумесяц или пентакль.
- Как происходит лечение в Доме целителя?
- На первом комплексном приеме мы составляем гороскоп, даем предсказание, диагностируем, чистим энергетические каналы - чакры. В особых случаях работаем и по фотографии.
- Наталья Георгиевна, согласно последним научным исследованиям в организме человека находятся не чакры, а бакры. Вы согласны с этим?
- А я не отрицаю науки, наоборот, считаю, что она должна идти рука об руку с целительством. Лишь комплексное использование достижений разума и духа способно справиться с болезнями. Традиционная медицина лечит только на физическом уровне, а мы исправляем дефекты на астральном.
- Ни хуя себе! Какое, блядь, целительство?! Ты про бакры пойди сначала выучи, пизда!
- Я не совсем поняла, Сергей, что сказал ваш оператор? И почему у вас в руках нож?!
- Это не нож, а копие. А оператор сказал, что чакры отменили. Теперь бакры…
20
Что-то нарушалось день ото дня. Цыбашев сердцем ощущал это. Ивановец ускользнул с копием в спине. Сопротивлялся и мормон. Знахарка, в миг от острия посиневшая, сама выхватила из себя копие и кинулась на Цыбашева. Лехин кулак размозжил ведьмино лицо и на время оглушил ее. Потом они вдвоем выламывали скрюченные пальцы, чтобы освободить копие, и протыкали им тело во второй раз, а ведьма все не умирала, лицо ее вздували подкожные волны, кровь текла из глаз, и она жадно подхватывала ее черным языком.
И было еще одно, тоже важное. Как раз с того момента, когда сгорел рериховский фонд, Цыбашев почувствовал, что за ними началась слежка.
Они всегда успевали уйти раньше, чем появлялся преследователь. Впечатлительному Цыбашеву воображение рисовало силуэт человека, одетого в форму наемника, и нацеленные черные дыры стволов дробовика. Он поделился своими опасениями с Нечаевым. Тот привык доверять духовной интуиции отца Сергия.
После очередного дела они перебежали в дом напротив и через чердачное окошко, передавая друг другу бинокль, наблюдали, как к дому, который они несколько минут назад спешно покинули, подкатила черная полувоенная машина.
Этот человек не оставлял в покое. Настораживала его проницательность. Он почти безошибочно угадывал, куда будет нанесен их удар, хотя они пытались в последний момент менять свои планы.
При всей своей комплекции боевика преследователь не принадлежал к сотрудникам уголовного розыска - эти появлялись намного позже, и явно не по его наводке. Во всяком случае, "скорая помощь" с тоскливой фиолетовой сиреной приезжала не с его появлением, а только после милиции.
Могло быть два объяснения. Человек искал их либо для себя, либо для тех, кому деятельность Цыбашева была поперек горла. В первом случае стоило бы выяснить, что хочет от них этот человек. Во втором случае, если их настигал наемный убийца, его следовало бы просто убрать. Леха разумно предлагал, что чем вечно убегать, лучше устроить засаду. Цыбашев, опасающийся исхода этой встречи, тоже понимал ее медленную неотвратимость.
* * *
Льнов неутомимо шел по кровавому следу, оставленному загадочной парой. Ярость умножала его силы и волю. В памяти звучал голос ветра: "Пастор Нак!" - который заставил навсегда умолкнуть говорящего мертвеца, деда Мокара. Еще в лесу он вспомнил проклятье княгини, привлекшее сущность, "чей стих преисподняя", и в памяти всплыло давнее впечатление о стихах поэта, еще в юности поразивших его своей необычайной трупностью, как сказал бы дедушка Мокар.
В одной из книг Пастернака Льнов нашел строку, что погубила деда. Он не забыл рассказ рериховца Николая Аристарховича. Бессонную неделю, разбирая доставшиеся ему от сатанистов документы, он прорабатывал различные версии. Были обескровленные трупы, размокшие куски бумаги и показания свидетелей, не способных дать словесного портрета. Слог милицейских протоколов был какой-то снотворный и полубезумный, точно в головах сотрудников уголовного розыска при виде очередной жертвы происходила странная криминалистическая интоксикация, парализующая желание искать преступника.
Убийствам не хватало явных мотивов, но у них имелась своя очевидная логика. Эти двое последовательно истребляли христианских или азиатских колдунов. Льнов не имел ничего против этой ненависти. Пара нужна была ему, потому что убивала с именем поэта. Льнов не связывал деятельность этих людей со смертью дедушки Мокара, но со всей ясностью понимал, что только они могут прояснить ему многое о "Пастернаке".
Было бы сложнее, если бы пара на время затаилась, но странные убийства не прекращались. На основе полученных материалов и собственных исследований Льнов вскоре составил примерный график следующих нападений. Тогда же он убедился, что практически не ошибается с прогнозами. Несколько раз он почти настиг их - разминулись буквально в минуту. Но Льнов был упрям и терпелив. Он знал, что это вопрос времени и когда-нибудь он настигнет неуловимую пару.
Он изменил тактику и решил нести постоянную вахту у Церкви Богородичного Завета, куда, по его мнению, эти двое должны были в ближайшие сроки наведаться. Малоприметный с тонированными под грязь стеклами "фольксваген" стоял уже третий день неподалеку от дома, где находилась община. И Льнов не ошибся.
Они подъехали на стареньких "Жигулях" и быстро проследовали в дом. На одном был длинный плащ, прикрывающий священническую рясу. Через двадцать минут они выбежали из подъезда, сели в машину. Льнов дал им возможность скрыться, потом рванул следом.
"Жигули" проехали через город на заводскую окраину. Там машина долго петляла по разрушенным улочкам, потом исчезла, словно провалилась в яму. Льнов тормознул "фольксваген" возле спуска в котловину, на дне которой находилось небольшое брошенное здание, возле которого "Жигули" остановились. Двое зашли внутрь.
Льнов понял, что это и есть тайное пристанище церковника. Дальнейшее не представляло особых трудностей.
21
После долгих размышлений засаду решили устроить на книжном складе. Темные помещения и коридоры были необычайно удобны для такого дела. Вода все спадала, открывая новые, ранее затопленные подземные уровни. В помещении с "Пастернаком" воды уже не было. Она ушла вниз, еще хлюпая под подошвами на освободившемся третьем уровне. Затем обмелело и там. Лестница вела ниже, на четвертый уровень, но оттуда несло таким холодом и сыростью, что Цыбашев и Нечаев не стали спускаться.
Нападение на Богородичный Завет удалось. Цыбашев и не рассчитывал на такой результат. Церковь представляла собой военизированную организацию, с солидной боевой подготовкой. Действовали быстро. Пока Леха валил кистенем одного за другим старших послушников, одетых в сутаны, стилизованные под униформы, Цыбашев заколол их лжестарца-генерала.
Помня о наемнике, они задержались у врагов дольше обычного. Преследователь не обнаружил себя. Они сбежали к машине. Через несколько минут Цыбашев заметил, что за ними увязался "фольксваген", проследовавший вплоть до спуска к заброшенному складу. Значит, в самом скором времени следовало ждать гостей.
* * *
Льнов вернулся в город за Любченевым. Он поначалу и не собирался брать его с собой, но Любченев очень упрашивал. Льнов согласился, подумав, что в заброшенном доме наверняка не работает электричество, а Любченев мог прекрасно обходиться без освещения, ориентируясь в темноте как летучая мышь.
Дело теперь не представлялось Льнову особо сложным. Священника и его помощника он не опасался. Пришлось, конечно, отказаться от штуцера. Эти двое были нужны Льнову живыми хотя бы на какое-то время. Попавшие же под картечь умирали сразу. Поэтому Льнов взял швейцарский "Зауэр" с лазерным прицелом, гарантирующим ювелирную стрельбу. И, скорее по привычке, мощную секиру.
Необычно встревоженный предстоящей операцией Любченев уговаривал прихватить пистолет-пулемет "Хеклер-Кох", который любил за форму, напоминающую рубанок. Сам Любченев вооружился любимой рогаткой, из которой бил без промаха, но только вместо камней или увесистых гаек он использовал кругляши собственного изготовления, детонирующие от удара с целью. Льнов уже имел возможность убедиться в их действии, когда в брызги была разнесена подвальная крыса.
План был прост. Если перед зданием по-прежнему стояли бы "Жигули" - значит, враги находились внутри, тогда Льнов предпочел бы дождаться ночи и напасть неожиданно. Если бы машины не оказалось, засаду следовало устроить внутри дома и ждать прихода хозяев.
"Жигулей" не было.
* * *
Леха отогнал машину и вернулся на склад. Они предположили, что, не увидев "Жигулей", наемник решит, что они уехали, и попытается исследовать помещение. В лабиринтах второго подземного уровня они собирались встретить его. Нечаев видел, как на вершине котловины показался на миг и снова исчез черный "Вранглер". Через десять минут к зданию сбегали два человека.
* * *
Оставив Любченева наблюдать через узкое окошко за подходом к зданию, Льнов обследовал верхний этаж. Видимо, раньше там располагались конторские помещения. Разрушенные комнаты были давно разорены и пусты. На двери одной висел массивный замок. Льнов вышиб хрупкую дверь одним ударом.
Там находилась мастерская с верстаком, на котором был оборудован портативный токарный станок и колесо точильного станка. Рядом лежала заготовка в форме стилета. Весь пол был усыпан каменной трухой. Валялась упаковка, на дне которой находился расколовшийся пополам прямоугольный брикет. Коснувшись упаковочной бумаги, жесткой, как задубевший пергамент, Льнов достал два обломка. Это были окаменевшие части книги Пастернака "Доктор Живаго".
Он уже понимал, что священника нужно ожидать здесь. Но стоило изучить и нижние этажи. Льнов спустился в первый подвальный уровень.
Как и предполагалось, свет не работал. Льнов включил прицел на пистолете, и тонкий красный луч пронзил черное пространство. Потом в руке его зажегся фонарик.
Под землей здание неожиданно расширилось большими пространствами, коридоры разбегались в разные стороны. Льнов отметил, что потолки довольно низкие - работать топором можно только по горизонтали. Стены были из бетона, и, в случае чего, следовало опасаться рикошетов.
Льнов бесшумно двигался, осматривая каждое помещение. Он догадывался, что где-то поблизости находится источник окаменевшего "Пастернака". Вообще, книги валялись здесь повсюду - странно, что кому-то пришла мысль устраивать склад в таком неприспособленном помещении - от сырости они превратились в полужидкое месиво, похожее на коровьи лепешки, и скользили под ногами. Но в этой атмосфере гнили только простые книги.
Льнов обшарил первый подземный этаж, по лестнице спустился на второй. Через несколько минут он обнаружил эту импровизированную штольню. Упаковки стояли у стен, жестяными клочьями висела оберточная бумага. Льнов коснулся лазерным огоньком одной из книг, выстелил. Свистнула пуля, вышибая из упаковки каменную крошку. Добыча "Пастернака" происходила именно здесь.
За спиной раздался шорох. Льнов присел, запоздало разворачиваясь. Палец уже нажимал на спусковой крючок.
* * *
Цыбашев и Нечаев слышали, как наверху вышибли дверь в мастерскую. Потом шаги раздались на лестнице, затихли, пока пришедший изучал первый уровень.
Вскоре он появился и на втором подземном этаже, где они устроили засаду. Пространство пронзилось концентрированным красным лучом лазера и рассеянным жемчужным светом фонаря. Человек остановился перед стопками книг. Чуть вытянул руку с пистолетом. Свистнула пуля, разбивая помеченную красной точкой книгу.
В тот же миг тяжелая пряжка Лехиного ремня хлестнула незваного гостя по затылку, а через секунду кулак припечатал его в висок. Человек рухнул.
Часть III. Pasternak
Страшно попасть в руки Бога Живаго!
"К евреям". Гл. 10, ст. 31
1
Сотрясение гасит чувства. Льнов не сопротивляясь ощущает, как его пеленают бесконечным числом веревочных оборотов. Медленно возвращается зрение. Льнов видит склонившееся лицо священника. Покачивается тусклое серебро массивного креста.
Его приподнимают за плечи, прислоняют к стене. Священник, направив луч оброненного Льновым фонаря, о чем-то спрашивает. Оглушенный Льнов не слышит вопроса, но понимает его содержание по мимике: "Зачем ты здесь?"
Льнов чувствует только выдох собственных слов, их артикуляционную тень, но не звук голоса: "Чтобы узнать о Пастернаке…"
* * *
Льнов видит Любченева. Тот стоит на лестнице с натянутой тетивой рогатки и что-то беззвучно кричит. Потом тетива дергается, и в книгах вспыхивает яркий сноп огня. Напарник священника вскрикивает и прижимает руку к щеке. Льнов читает в его яростной мимике ругательство: "ебаный в рот".
Любченев, показав предупреждающим выстрелом мощь своего оружия, за секунду меняет заряд.
Слух возвращается ко Льнову.
- Развяжите его! - оглушительно верещит Любченев, ловя фигуру священника в развилке своей рогатки. Нечаев в нерешительности помахивает кистенем.
- Успокойся, - говорит Любченеву священник. - Я не причиню вреда твоему другу.
Священник перерезает складным ножом веревку, которой связан Льнов, потом спокойно возвращает ему пистолет.
Под прицелом недоверчивого Любченева Нечаев помогает Льнову подняться из подвала наверх. Цыбашев идет последним.
В мастерской имеются спирт и вата, припасенные для очистки станочных деталей. В переносной аптечке Нечаев находит бинт и пластырь, которым он сразу подклеивает свою раненую щеку. При помощи того же пластыря священник латает вымоченной в спирте ватой кровоточащую рану на затылке Льнова.
Затем, присев у верстака, Льнов, насколько позволяет дурман в голове, внимательно слушает священника. Если боль особенно мешает пониманию, он остужает ее, прикладывая к голове холодную сталь топора.
Наступает черед исповеди Льнова. Неутешительные прозрения дарит священнику этот рассказ. С каждым словом проступает страшная истина.
"Он уже здесь", - шепчет священник.
Масса демона колебалась между одной своей частью, распыленной по книгам и душам, и второй, что обреталась в бездне. Имя мертвого поэта как троянский конь укрывало зло. Через оболочку Pasternak демоническая туша в достаточной мере овладела миром человеков, чтобы перетянуть свой остаток из бездны в материальность.
Угрюмый от рокового прозрения, молчит и Льнов.
Не осознают опасности только беспечные как дети Любченев и Нечаев. Любченев доволен тем, что все закончилось хорошо и Льнов не очень пострадал, а враги оказались если не друзьями, то союзниками. Поэтому он с мальчишеским увлечением рассказывает новому знакомому, Лехе Нечаеву, о взрывном составе в пулях. Леха с интересом слушает и не сердится за поврежденную рикошетом щеку, а, наоборот, показывает кости своих мистически огромных кулаков, еще большие чем кругляши к рогатке.
Священник встает из-за верстака, за ним тянется кровавый след. Нечаев, оставив разговор, кидается к другу. Выпущенная Льновым еще в подвале вторая пуля засела у Цыбашева в ноге, но тот, не обращая внимания на боль и кровь, неотрывно с нарастающей тревогой смотрит в окно, потом говорит Льнову: "Не ты нас выследил, а Он. Не мы заманили тебя сюда, а Он заманил нас и окружил…"
Льнов вслед за священником смотрит в окно.
По ту сторону котловины виднеется здание завода. Цеховые витражи из мутного стекла тускло блестят, как пробитый во многих местах стальной панцирь, надетый на черноту. Перед цехом видны залитые смолой цистерны, создающие впечатление, что завод, как умирающий рыцарь, опустился на черные колени.