И разбежались дикие звери, и улетели птицы с птенцами, и даже мохнатые гусеницы и те уползли. Раздался страшный треск, и огромное дерево повалилось на землю, как подкошенное. И остался от него в поле один пень. Тут поднялся вихрь, развеял все листья, раскидал плоды.
А голос продолжал еще громче прежнего: "Слушай, Навуходоносор, и внимай! Семь полных лет пастись тебе, царь, на зеленых лугах вместе с дикими ослами и буйволами. Будешь траву щипать, как они, обрастешь шерстью медвежьей, умываться будешь росою утренней. Семь лет – запомни! Семь Лет, Семь Лет, Семь Лет!"
Страшный голос говорил все громе и громче, пока я наконец не проснулся и не закричал изо всей мочи: "Семь лет!".
Выслушал Даниил царя и потупился. И, смущенный, стоял перед царем целый час и не проронил ни слова.
Наконец не выдержал Навуходоносор и сказал Даниилу:
– Говори! Говори все без утайки, все, что у тебя на сердце!
– Государь, – сказал Даниил, – лучше бы этот сон приснился твоему врагу, а не тебе. Ведь дерево, которое ты увидел во сне, – это ты сам, великий и могущественный царь Навуходоносор. До самого неба вознесся ты гордой душой, и власть твоя – до краев земли.
Но за то, что ты возгордился сверх меры, – за это, государь, потеряешь ты облик человеческий, станешь, как дикий зверь, и будешь пастись на зеленых лугах вместе с ослами и буйволами, спать под открытым небом, умываться утренней росой, питаться травами да кореньями. И шерстью клочковатою обрастешь, как медведь.
Но все проходит, великий государь! Пройдут и семь лет, и снова ты примешь человеческий образ и будешь восседать на своем золотом троне.
Опечалился было царь Навуходоносор, выслушав слова Даниила. Целую неделю он ходил сам не свой, все оглядывал себя, не растет ли шерсть на его теле, да косился на траву: неужели я, царь, буду этой дрянью питаться?
Даже вельможи знатные пригорюнились.
Но прошла неделя, другая, все по – прежнему во дворе вавилонском. По – прежнему льстят царю вельможи, по – прежнему трепещут его народы. Так год миновал. Сон у царя и вовсе из головы долой.
Вот раз идет он, прохаживается по стене вавилонской и оглядывает свои владения сверху. Кругом дворцы и храмы, один другого краше.
Синий Евфрат полноводный шумит под стеной. А от него, прямые как стрелы, расходятся во все стороны узкие каналы. Легкие и прочные мосты перекинуты через каналы и реку… Из садов поднимается такое благоухание, что голова кружится, а в уши льются песни райских птиц.
"Вавилон, Вавилон, золотой Вавилон!" – поют они на разные голоса.
– А ведь каналы – то я велел рыть, я – великий и могущественный Навуходоносор! Я! Я! Я! – закричал царь со стены. – Это моя работа, и слуги все сады высадили, все мосты вымостили, все дворцы и все храмы построили. Вот и двенадцать золотых львов со ступеней дворца Соломона сторожат вход в мой дворец! Мой! Мой! Мой! Все народы поклоняются мне, мне, мне – великому и могущественному Навуходоносору, царю Вавилонскому.
Сказал, и вдруг ни каналов, ни дворцов, ни диковинных деревьев – ничего нет. Одна трава кругом да над головою синее небо. Справа – стада диких ослов, слева – буйволы. А у самого Навуходоносора, у великого и могущественного царя Вавилонского, шерсть торчит клочьями, как у медведя, на ногах и на руках – когти звериные, и идет он на четвереньках, траву пощипывает.
Вспомнил тут Навуходоносор свой давнишний сон. "Это все Даниил мне напророчил, проклятый пленник! – подумал он в ярости и хотел приказать: – Отрубить ему голову немедленно!"
Но вместо этого по всему лугу раздалось:
– И – го – го – о! И – го – го – о! И – го – го – о!
Буйволы подняли голову и посмотрели в его сторону, а дикие ослы подбежали к новому товарищу и приняли его в свое стадо.
– И – го – го – о! И – го – го – о!
Так прожил целых семь лет Навуходоносор среди диких зверей, сам зверь зверем.
А в один пркрасный день Навуходоносор вдруг снова очутился на своем троне. Хотел сказать; И – го – го! – а получилось:
– Эй, слуги, уложите меня спать!
И стал он царствовать в Вавилоне по – прежнему. Разве что меньше хвастал теперь! Даниила же полюбил крепче прежнего.
VI. Даниил во рву со львами
Царь души не чает в Данииле. Без его совета шагу не ступит. И вот он задумал сделать Даниила самым первым человеком у себя в государстве. Мисаха, Седраха и Авденаго – поставить начальниками над всеми начальниками, а над Мисахом, Сидрахом и Авденаго – поставить Даниила.
Вельможи перепугались до смерти. Все они жили обманом и неправдою, запускали лапу в царскую казну, с народа семь шкур драли. А с новым начальством, которое само не ворует, и не врет, и взяток не берет, решили они, придет их сладкой жизни конец. Нет, нужно во что бы то ни стало извести царских любимчиков, и на этот раз так, чтобы не было им спасенья.
Подсылали было к Даниилу с подарками, чтобы потом сказать царю: вот, твой Даниил, думаешь, лучше других? Берет подарки, как и все. Очернят Даниила в царских глазах, тогда и дружкам его – Седраху, Мисаху и Авденаго – тоже конец. Да вот беда – не берет Даниил подарков. Говорит приносящему: "Ни к чему мне это".
Тогда придумали другое.
Пришли к царю и говорят:
– Век живи, государь! Есть ли кто выше тебя в государстве?
– Нет, – сказал царь, – выше меня в государстве нет никого.
– Кому же, государь, должны мы, твои рабы, кланяться?
Царь сказал:
– Мне мои рабы должны кланяться.
– Век живи, государь! – сказали ему тогда вельможи. – А если такой человек поклонится не тебе, а другому, значит, тот человек – изменник?
– Изменник – ответил царь.
– Век живи, государь! А что, если такой изменник в твоем государстве отыщется? Как с ним надлежит поступить?
– Изменник!? У меня в государстве!? – вскричал тут царь. И как вскочит, как затрясется весь, как застучит царским жезлом об пол. – Да кто посмеет?.. В ров его, в яму ко львам, немедленно!
Страшен царский гнев! Все вельможи попадали наземь. Потом самый старший из них подполз к ногам государевым, поднял голову и говорит:
– Век живи, государь! Вот и мы так думали. И, зная твою справедливость, уже указ такой приготовили. Прочитай его, государь, и, если тебе угодно, скрепи его своею царской печатью. – И старший вельможа протянул государю свиток.
Царь развернул свиток и прочитал:
"Указ и повеление великого и могущественного царя Вавилонского – всему народу. С нынешнего дня и в течение тридцати дней приказываю: если кто из вавилонских жителей вздумает поклониться кому – нибудь, кроме царя, вашего единственного государя, того немедленно бросить в ров ко львам".
И царь приложил свою царскую печать к свитку.
Вельможи и царедворцы поднялись на ноги, подхватили указ, крикнули хором:
– Век живи, государь! – и побежали прочь из дворца.
Они дали царю подписать такой указ неспроста. Был обычай у Даниила, и царедворцы с вельможами знали о нем: утром, днем и вечером – три раза в день подходит к окну своей комнаты и кланяется трижды на восток.
Вот они подстерегли Даниила у окошка – и к царю.
– Век живи, государь, – объявляют. – а мы тебе твоего любимого привели. Спроси его, кому он только что кланялся?
– Ты кому кланялся? – спрашивает царь Даниила.
– Я своей милой родине кланялся, государь! – отвечает Даниил.
– Так ты, верно, указа моего еще не читал? – сказал царь.
– Читал я твой указ, государь, и рад бы исполнить твою волю, – ответил Даниил. – Да что делать, если и царский указ не в силах заставить меня забыть свою родину.
Тяжко вздохнул Навуходоносор: жаль ему было прямодушного Даниила. А вельможи чуть не танцуют от радости. Ухмыляются, руки потирают.
– Царское слово – закон! – кричат. – Никто, даже сам царь, отменить его не может.
Вот потащили Даниила ко рву с львами. Ров глубокий и узкий. Взад – вперед по нему ходят лев и две львицы. Походят – походят – и остановятся. Закинут назад голову, раскроют красную пасть клыкастую и так зарычат, что все башни в Вавилоне начинают качаться – того и гляди упадут!
Бросили Даниила в яму ко львам, яму прикрыли широким камнем, а камень еще печатями запечатали – для верности.
Грустный и понурый побрел царь во дворец. Отпустил всех певцов, музыкантов и рассказчиков и лег спать без ужина. Но и спать ему не спалось – так до утра и проворочался, ни разу глаз не сомкнул. Все мерещится ему Даниил да львиные пасти клыкастые.
Утром, чуть свет, побежал царь ко рву оплакивать своего любимого советника.
– Даниил, Даниил! – кричит царь, а сам слезами заливается.
– И вдруг из ямы – или это почудилось? – будто кто – то ответил:
– Здравствуй, государь!
– Ты кто? – спросил испуганный царь.
– Я Даниил, – послышалось из ямы.
Царь скоро созывает людей, велит печати ломать да камень отвалить. Отвалили и смотрят: львицы лежат рядком, а между ними Даниил примостился: голову положил на лапу к одной, другую по спине похлопывает. А лев ходит вперед, хвостом машет.
Царь от радости чуть сам в яму ко львам не угодил.
– Живой, живой! – кричит. – Даже дикие звери не трогают Даниила.
Вельможи с царедворцами стоят вокруг ямы и дрожмя дрожат, потому что в Вавилоне был хороший закон: того, кто на другого напраслину возвел, казнить тою же казнью, какою по его наговору невиновного казнили. И выходило по этому закону, что что их должны были тотчас же бросить в яму со львами. Стали царедворцы с вельможами перешептываться да советоваться: как беде помочь? А потом и говорят царю:
– Век живи, государь! Твой Даниил жив остался оттого, что львы совсем не голодные: их, видно, накормили заранее.
– Эй, слуги! – закричал тогда царь и хлопнул в ладоши. – Накормите моих львов досыта.
И слуги притащили трех баранов и трех жирных быков и бросили их львам.
Львы жадно накинулись на добычу.
– А теперь, – сказал царь, когда львы насытились, – кидайте в яму злодеев, которые оговорили Даниила.
Стража схватила вельмож и царедворцев – сто шестьдесят восемь человек – и бросила их в яму. Львы подхватили их и тотчас растерзали всех до единого. А ведь были сыты!
И царь поставил Даниила и его товарищей – Седраха, Мисаха и Авденаго – старшими над всеми начальниками государства.
VII. Валтасаров пир
Долго жил Навуходоносор на свете, но вот наконец и за ним смерть пришла. После Навуходоносора стал царствовать его наследник Валтасар.
Грозный Навуходоносор хотел оставить по себе славу великую, строил дворцы и башни, сажал сады, воевал с другими народами. А Валтасару ничего этого не надо: день прожил, и ладно.
Но был Валтасар такой же злодей, как и Навуходоносор: мучил народ тяжелой работой и казнил непокорных жестокими казнями.
Задумал раз Валтасар устроить пир у себя во дворце. А в ту пору собрался царь Персидский идти войной на Вавилон. Валтасару говорят:
– Помилуй, государь, к нам враг войной идет, а ты пиры затеваешь.
А царь отвечает:
– Что ж, что война? На то у меня и воины, чтоб от врага отбиваться. На то и стены, чтобы неприступные, каменные, чтобы враг об них поломал свои копья.
Позвал к себе во дворец тысячу гостей, и пошел у них пир горою. Вокруг столов разместились нарядные гости – кто в красном, кто в зеленом, кто в синем. На головах у всех повязки пестрые, на ногах золотые сандалии.
А сам царь Валтасар на шелковых подушках развалился. Его царская одежда вся как радуга переливается, на груди большой алмаз переливается.
Бесшумно снуют царские слуги, кушанья диковинные разносят, душистые вина разливают. И светло во дворце, как днем: тысячи светильников горят. Музыка гремит. Гости поют, смеются, славят царя Валтасара.
И вдруг все светильники разом погасли, словно их ветром задуло. Стало темно. Только где – то наверху, у стены, появилось слабое свечение. С каждой минутой оно разгоралось все больше и больше, и все увидели огромную руку, окруженную ярким сиянием. Огромный палец водит по стене и пишет, пишет, а что – неизвестно.
Стало тихо во дворце. Оборвался смех. Умолкла музыка.
Валтасар приподнялся на подушках и смотрит на стену, дрожит, сам белый как стена.
Но вот рука исчезла, и все увидели на стене огненные письмена. Царь силится прочесть – не может. Снова зажгли светильники, но письмена горели ярче светильников.
А прочитать их все равно никто не может.
Призвали тогда во дворец мудрецов и кудесников, магов – гадателей и снов толкователей и так им сказали:
– Кто разгадает волшебные письмена, тому царь со своего плеча одежду разноцветную пожалует, а также цепь золотую наградную и алмаз, что горит как солнце. И как не разгадаете – тогда вам худо будет. Каждого казнят лютой казнью и у каждого сожгут дом.
Смотрят мудрецы и кудесники, маги – гадатели и снов толкователи, смотрят на стену, морщат высокие лбы, шевелят губами, трясут бородами, а понять ничего не могут.
Наконец говорят царь:
– Век живи, государь, а мы таких слов не знаем!
– Прочь отсюда! – закричал на них царь, а побледнел больше прежнего. Чует его сердце, что не к добру непонятная надпись. Если и ученые не могут разобрать ее разобрать, значит, дело совсем плохо.
Тут кто – то из гостей сказал царю:
– Государь, разве ты забыл, что у тея в твоем царстве живет великий мудрец Даниил? С ним еще и царь Навуходоносор советовался.
– Позвать сюда поскорее Даниила! – закричал Валтасар.
Привели Даниила во дворец, и царь спрашивает его:
– Это тебя зовут Даниилом?
Даниил поклонился царю, разгладил бороду и сказал:
– Я Даниил.
– Слышал я, тебе все тайны доступны. раб мой Даниил, – говорит тогда царь. – Взгляни же на эту надпись и скажи мне, что она означает. Прочитаешь – я тебе царскую одежду разноцветную пожалую и к ней золотую цепь нагрудную. И сделаю тебя первым человеком в моем государстве. Но если ты не разберешь огненные слова, я велю тебя казнить лютой казнью, а дом твой огнем поджечь.
Улыбнулся Даниил и сказал:
– Не пугай меня лютой казнью, государь. Мне ли смерти бояться? И подарков мне твоих не надо. А надпись я тебе и так прочитаю, изволь!
И Даниил подошел к стене, взглянул на письмена и сказал:
– Мэнэ, мэнэ, тэкэл, фарэс, – вот что начертала волшебная рука. Ты, Валтасра, наследник Навуходоносра, такой же гордый и неразумный, как он. Хвастаешь своим богатством и властью, о нуждах своего нарда не беспокоишься, чужой нард в неволе держишь. Пьешь, ешь и веселишься. А того, что у тебя под стенами делается, знать не хочешь.
– Эй, не хитри со мной, раб! Если не понимаешь, что здесь написано, так и скажи! – вскричал Валтасар. – А без поучений я как – нибудь обойдусь.
Усмехнулся Даниил и сказал:
– Хорошо, государь, слушай же!
Мэнэ, мэнэ – это значит: считали мы твои дни, государь, считали и сосчитали, конец им пришел.
Тэкэл – взвесили мы тебя на весах, государь, и оказалось, легок ты и мысли твои легковесны.
А Фарс – конец вавилонскому владычеству, государь.
Не успел Даниил кончить, как вдруг двери дворца распахнулись, и народа толпою вломился к царю.
– Горе! Горе! – кричала толпа. – Беда, государь!
– Враг в Вавилоне! Персы ворвались в город!
Посмотрел Валтасар и увидел: перед самым дворцом отряд персидских воинов налетел на его стражников и рубит их своими острыми мечами.
Добрались и до царя Валтасара и закололи его.
Так кончилось вавилонское владычество.
Персидский царь Кир стал править Вавилоном. Он полюбил Даниила и сделал его своим советником.
VIII. Даниил и прожорливый идол
На главной площади Вавилона стояла высокая семиэтажная башня. Это был храм вавилонского бога Ваала.
Внизу, на первом этаже, готовились Ваалу еда. А наверху, на седьмом этаже, на кипарисовом троне, восседал вавилонский бог. Он сиял, как луна в полнолуние, а глаза его были темные, как безлунная ночь. Сидит бог – не шелохнется, огромный рот открыт – не закрывается: корми такого бога, не корми – никогда не насытится!
Бога этого кормил народ. Каждый день к башне Ваала пригоняли сорок жирных баранов и подвозили на телегах двенадцать мешков отборной муки и шесть кувшинов лучшего виноградного вина. Семьдесят жрецов состояло при храме, они следили за тем, чтобы дань Валааму не прекращалась.
Вавилоняне низко кланялись, когда шли по городской площади мимо семиэтажного храма. Даже сам Кир, новый царь Вавилона, и тот наклонял голову, проходя мимо башни. Один Даниил не гнул перед нею свою гордую спину.
Кир заметил это и спросил Даниила:
– Почему ты не кланяешься этому священному храму? Ведь здесь, в Вавилоне, Ваал считается самым главным богом!
– Какой же это бог, государь? – отвечал ему Даниил. – Это истукан, сделанный человеческими руками. Сперва его вылепили из глины, потом покрыли медью, медь еще сверху позолотили, чтобы на солнце блестела.
Но Кир сказал:
– Как же не бог, когда он есть и пьет столько, сколько ни один человек, даже царь, за сутки не съест и не выпьет! Нет, Ваал – великий бог, недаром семьдесят жрецов состоят у него в услужении.
– Государь, умен ты, умен, а позволяешь себя обманывать. Ведь золоченая кукла ни куска не съедает из того, что приносят ей в жертву.
Тут уж Кир рассердился не на шутку.
– Позвать ко мне жрецов божественного Ваала!
Выстроились перед царем жрецы, все семьдесят человек, ряд в ряд, а царь спрашивает у них грозным голосом:
– Кто выпивает вино? Кто съедает хлеб и баранов, которые приносятся в жертву бессмертному Ваалу?
– Век живи, государь! – отвечают все семьдесят хором. – Сам великий Ваал и съедает все, что ему приносят, и сам выпивает все вино.
– Так ли? – спрашивает царь. – А я слышал, что вы все это съедаете сами. Горе вам, если это окажется правдой!
– Век живи, государь! – отвечают жрецы. – Мы докажем тебе, что Ваал все съедает сам. Но и ты, государь, обещай: когда увидишь, что мы невиновны, вели казнить Даниила за то, что хотел нашего бога унизить, а нас опорочить в светлых очах, государь!
Царь согласился.
И все вместе – Кир, Даниил и семьдесят жрецов направились к башне Ваала.
За ними ехали повозки, груженные вином и мукою, а за повозками шло стадо в сорок жирных баранов – ежедневная жертва Ваалу.
У входа в башню жрецы остановились и сказали:
– Век живи, государь! Дальше мы с тобой не пойдем. Вели своим слугам приготовить для Ваала пищу и налить вино в его священные чаши. На ночь запечатай дверь в башню своей царской печатью, а утром приходи.
Если еда не будет за ночь съедена, а вино выпито, казни кас какою хочешь лютой казнью. Но если, государь, ты придешь сюда утром и окажется, что твоя царская печать не тронута, а еда вся съедена и вино все выпито, – воля твоя, государь, не давай Даниилу пощады!
Сказали и спокойно разошлись по домам. Да и чего им было бояться? Ведь к башне вел потайной подземный ход. Каждую ночь через этот ход вместе с женами и детьми поднимались они в башню и пировали там до рассвета, восхваляя доброту и щедрость своего гостеприимного бога.