В то время, когда преподобная и блаженная Феврония, нареченная Ефросинией, вышивала лики святых на воздухе для соборного храма Пречистой Богородицы, преподобный и блаженный князь Петр, нареченный Давидом, послал к ней сказать: "О сестра Ефросиния! Пришло время кончины, но жду тебя, чтобы вместе отойти к Богу". Она же ответила: "Подожди, господин, пока дошью воздух во святую церковь". Он во второй раз послал сказать: "Недолго могу ждать тебя". И в третий раз прислал сказать: "Уже умираю и не могу больше ждать!" Она же в это время заканчивала вышивание того святого воздуха: только у одного святого мантию еще не докончила, а лицо уже вышила; и остановилась, и воткнула иглу свою в воздух, и замотала вокруг нее нитку, которой вышивала. И послала сказать блаженному Петру, нареченному Давидом, что умирает вместе с ним. И, помолившись, отдали они оба святые свои души в руки Божии в двадцать пятый день месяца июня. После преставления их решили люди тело блаженного князя Петра похоронить в городе, у соборной церкви Пречистой Богородицы, Февронию же похоронить в загородном женском монастыре, у церкви Воздвижения честного и животворящего креста, говоря, что, так как они стали иноками, нельзя положить их в один гроб. И сделали им отдельные гробы, в которые положили тела их: тело святого Петра, нареченного Давидом, положили в его гроб и поставили до утра в городской церкви Святой Богородицы, а тело святой Февронии, нареченной Ефросинией, положили в ее гроб и поставили в загородной церкви Воздвижения честного и животворящего креста. Общий же их гроб, который они сами повелели высечь себе из одного камня, остался пустым в том же городском соборном храме Пречистой Богородицы. Но на другой день утром люди увидели, что отдельные гробы, в которые они их положили, пусты, а святые тела их нашли в городской соборной церкви Пречистой Богородицы в общем их гробе, который они велели сделать для себя еще при жизни. Неразумные же люди как при жизни, так и после честного преставления Петра и Февронии пытались разлучить их: опять переложили их в отдельные гробы и снова разъединили. И снова утром оказались святые в едином гробе. И после этого уже не смели трогать их святые тела и погребли их возле городской соборной церкви Рождества святой Богородицы, как повелели они сами - в едином гробе, который Бог даровал на просвещение и на спасение города того: припадающие с верой к раке с мощами их щедро обретают исцеление. Мы же по силе нашей да воздадим похвалу им. Радуйся, Петр, ибо дана тебе была от Бога сила убить летающего свирепого змея! Радуйся, Феврония, ибо в женской голове твоей мудрость святых мужей заключалась! Радуйся, Петр, ибо, струпья и язвы нося на теле своем, мужественно все мучения претерпел! Радуйся, Феврония, ибо уже в девичестве владела данным тебе от Бога даром исцелять недуги! Радуйся, прославленный Петр, ибо, ради заповеди Божьей не оставлять супруги своей, добровольно отрекся от власти! Радуйся, дивная Феврония, ибо по твоему благословению за одну ночь маленькие деревца выросли большими и покрытыми ветвями и листьями! Радуйтесь, честные предводители, ибо в княжении своем со смирением, в молитвах, творя милостыню, не возносясь прожили; за это и Христос осенил вас своей благодатью, так что и после смерти тела ваши неразлучно в одной гробнице лежат, а духом предстоите вы перед владыкой Христом! Радуйтесь, преподобные и преблаженные, ибо и после смерти незримо исцеляете тех, кто с верой к вам приходит!
Мы же молим вас, о преблаженные супруги, да помолитесь и о нас, с верою чтущих вашу память! Помяните же и меня, прегрешного, написавшего все то, что я слышал о вас, не ведая - писали о вас другие, сведущие более меня, или нет. Хотя и грешен я, и невежда, но на Божию благодать и на щедроты его уповая и на ваши молитвы к Христу надеясь, работал я над трудом своим. Желая вам на земле хвалу воздать, настоящей хвалы еще и не коснулся. Хотел вам ради вашего кроткого правления и праведной жизни сплести венки похвальные после преставления вашего, но по-настоящему еще и не коснулся этого. Ибо прославлены и увенчаны вы на небесах истинными нетленными венками общим владыкой всех Христом. Ему же подобает вместе с безначальным его Отцом и с пресвятым, благим и животворящим Духом всякая слава, честь и поклонение ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Повесть о Марфе и Марии
☨Жили в прежние времена две сестры-девицы, дочери некоего благочестивого мужа из дворянского рода: одной было имя Марфа, а другой - Мария. По достижении совершеннолетия отданы были они замуж за людей благонравных из городов известных, каковы есть Рязань и Муром. Марфа за человека хорошего рода из Рязанской земли, но очень небогатого, по имени Иван; а Мария за человека по имени Логвин из видного в Муромской земле семейства, обладавшего большим богатством, хотя и не очень знатного по происхождению. О их же родовом имени и прозвище мне не было сказано.
И вот, по прошествии некоторого времени, случилось Ивану и Логвину вместе явиться к родичам жен своих. И когда наступило время ужина, произошел между ними спор о месте: кому из них сидеть выше. Ивану хотелось занять первое место ради своего происхождения, того же и Логвин желал ради богатства своего. По причине этого спора и гордыни своей разошлись они друг с другом; не вспомнили они тогда сказанного Богом: "Когда будешь зван кем-нибудь на свадьбу или на ужин, придя, не садись на первое место", и прочее. И еще: "Кто хочет из вас первым быть, да будет последний", и прочее. И апостол говорит: "Высокомерие в людях мерзость есть перед Богом". И по этой причине не только сами они разлучились, но и женам своим приказали до смерти своей не сноситься письменно друг с другом.
По прошествии же нескольких лет, как после рассказывали, случилось по Божией воле скончаться Ивану и Логвину в один день и в один час. А женам их не было известно: Марфе про смерть Логвина, а Марии про смерть Ивана. И в то время, когда лишились они мужей своих, стали тужить сестра по сестре. И подумала про себя старшая сестра Марфа так: "Пойду посещу я зятя своего Логвина, поклонюсь ему и увижу сестру свою. Если зять мой примет мое смирение, то останусь жить в дому его. А если не примет, то я, повидавшись с сестрою и попрощавшись, возвращусь к себе". Также и младшая сестра подумала про себя: "Пойду к зятю Ивану. Поклонившись ему, с сестрою увижусь. Если зять мой с приязнью примет меня, я из имущества своего уделю ему, и будет он, как и муж мой, богат и славен по своему положению". И так направились сестра к сестре.
По Божьему изволению встретились они на пути вблизи города Мурома и остановились недалеко друг от друга. Меньшая сестра послала слугу своего узнать точно, кто остановился поблизости. "Если, - говорит, - это женщина, то мы вместе устроимся. А если лицо мужского пола, то мы отойдем подальше от него". И пошел слуга ее и спросил у тех: "Кто это путешествует?" Отвечали ему: "Направляется вдова к сестре своей". И, возвратившись, слуга известил об этом свою госпожу. Сказала его госпожа: "Хорошо будет сойтись нам вместе!" И, таким образом сойдясь, поклонились они одна другой, но не узнали друг друга и не догадались, что были сестры. Захотелось тогда узнать им друг от друга о своем происхождении и родных. И сказала старшая сестра Марии: "Госпожа моя! Кто ты и откуда?" Отвечала Мария сестре своей Марфе: "Имя мне, многогрешной, Мария. Еду к сестре своей Марфе". Также и Мария спросила Марфу: "А ты, госпожа моя, кто и откуда, и как имя твое?" И отвечала Марфа Марии: "А я многогрешная Марфа. Еду к сестре своей Марии". Тогда узнали они, что были родные сестры, и рассказали о смерти мужей своих. Начали они целовать друг друга по-родственному, как по обычаю положено, и оплакивать мужей своих, что жили между собою не в мире, до смерти своей не виделись и даже не писали друг к другу. И, оплакивая мужей своих, еще более скорбели они о том, что и сами они много лет не виделись друг с другом и не советовались. И едва немного успокоились они, выразили радость свою и благодарность Богу, что не лишил он их совместного пребывания в конце жизни их. И, приказав поставить себе угощение, ели и пили во славу Божию и веселились. А после трапезы уснули в том месте. И в тонком сне явился им ангел Господень и сказал, обращаясь особо к Марфе и Марии: "Господь послал тебе золото ради веры твоей в него". Так же и другой: "серебро". А золото отдал он Марфе, серебро же Марии. И приказал из золота сделать крест Господень, а из серебра выковать ковчег для креста. Отдать же все это повелел им тем людям, кои наутро первыми встретятся на их пути. Они же слушали все это, и показалось им, как бы наяву, что ангел взял и вложил каждой золото и серебро в зарукавники. Проснувшись, Марфа тотчас поведала сестре своей Марии о виденном. Также и Мария рассказала Марфе о явившемся им одновременно от ангела. Тогда захотели они увериться в истинности видения и тотчас нашли в своих зарукавниках - Марфа золото, а Мария серебро. Возрадовались они этому удивительному видению, особливо же божественному дару, и, пролив от радости слезы, благодарили Бога, думая лишь о том, как им исполнить Божие приказание.
А на другой день, увидев идущих мимо по той же дороге трех мужей в монашеской одежде, подозвали их к себе и возвестили обо всем случившемся: и то, что во сне явился им ангел, и как получили они от него во сне золото - сделать крест Господень, а серебро - соорудить ковчег для креста, отдать же все то в распоряжение людей, коих увидят первыми проходящими по этому пути. Неизвестные же иноки, услышав от них эти слова, сказали: "Не печальтесь о том, ибо мы ради сего и пришли к вам". Тогда Марфа и Мария отдали старцам золото - отлить крест Господень, а серебро - устроить ковчег для креста. И мнимые иноки, взяв из рук сестер золото и серебро, удалились, скрывшись из глаз. Сестры же Марфа и Мария дошли до города Мурома и стали жить тут в дому своем. Близкие и родственники, услышав о их прибытии, сошлись к ним и стали скорбеть и сетовать о всем, что было с ними и с мужьями их. И они сами вновь стали проливать слезы о своей прежней несогласной и раздельной жизни, более же всего о своем вдовстве и сиротстве. И рассказали все о себе родственникам своим - как собрались они, каждая по собственному почину, в путь друг к другу, предварительно не уговариваясь и не списываясь, и как встретились на пути, где увидели и преславное то видение, ангела, явившегося им во сне и давшего им золото - сделать крест Господень, а серебро - устроить ковчег для креста, и о людях, первыми встретившихся им на пути, которым отдали они дар, и все по порядку, как уже было ранее описано здесь. А родные, услышав это, вознегодовали и сказали им: "Как же вы такое сокровище, особливо же дар Божий, легкомысленно отдали неизвестно кому! Неужели не надеялись найти здесь, в большом и многолюдном городе, золотых дел мастера для устроения Божьего дела!" Так порицали их. А сестры отвечали: "Явившийся нам во сне и давший нам золото и серебро повелел отдать и сотворить дело Божие. Мы и отдали". Собрались же к ним тогда не только родственники их, но и многие из городской знати, из бояр и дворян. Они узнали от сестер о том месте, где явилось им чудесное видение и где было дано им золото и серебро, дабы туда направиться. И собралось много людей и условились идти туда. Взяв с собою Марфу и Марию, пришли они на то место. И твердо вознамерились: быстро и приняв все предосторожности, послать во все стороны, по всем дорогам и тропам, каждого господина с чужим рабом и раба с чужим господином для отыскания старцев тех: дабы, если который из них отыщет тех старцев с золотом и серебром, не мог бы ничего скрыть или утаить от других. И вот они об этом условились и уже хотели отправиться в путь. Вдруг некие юноши встретили трех иноков, несущих крест Господень, вылитый из золота, и ковчег, выкованный из серебра. И внушил этим юношам искони ненавистный сатана мысль похитить из рук старцев сокровище, дарованное чудесным образом. И уже хотели окаянные коснуться сокровища. Но старцы сказали им: "Люди, идите, откуда пришли". И тогда же увидели жители города Мурома вместе с Марфой и Марией трех шествующих старцев, несущих крест Господень, воспрепятствовали неистовству юношей, а сами устремились на встречу честного креста, который несли старцы, дабы с честью принять его.
Мнимые же старцы подошли к сестрам и сказали: "Марфа и Мария! Вы дарованное в видении ангелом золото и серебро отдали нам для сооружения креста Господня ковчега, и вот ныне, по вере вашей, а особливо повелением Божиим из золота сего животворящий крест Господень сотворен, а из серебра ковчег для креста изготовлен. Примите их себе на спасение и благоденствие, а всему миру на исцеление недугов, умиротворение страстей и на изгнание бесов". Тогда сродники их и все пришедшие с ними для разыскания иноков приступили к ним с вопросами: "Где были вы, отцы святые, и откуда пришли сюда?" И отвечали мнимые иноки: "В Царьграде были". И еще спросили их: "Сколь долго шли вы, старцы, из царствующего града, то есть из Константинополя?" И ответили те: "Вот уж третий час пошел, как мы начали путь". Услышав то, изумились все бывшие здесь и стали просить старцев разделить их трапезу. Но отвечали им старцы: "Не нужны нам яства и пития, а вам да поможет Бог напитать себя во здравие". И, сказав это, стали невидимыми они для бывших тут. Тогда поняли Марфа и Мария, также родственники их и начальники града, что ангелы то, посланные Богом в образе иноков. И воздали они хвалу Богу, творящему дивные и преславные чудеса. После всего происшедшего возымели желание Марфа и Мария посоветоваться с родичами своими о том, где им поставить тот святой животворящий крест Господень, дабы молиться ему: в дому ли своем или в какой-либо церкви господней. И было им видение. Явился им во сне чудотворный крест Господень и сказал: "Поставьте меня в святом месте, в соборной церкви честного архистратига Михаила на погосте, что неподалеку стоит от сих мест, на расстоянии одного поприща". И обрадовались сестры видению, ибо не презрел Господь желания их. Тогда отправились они в путь с усердием и поставили тот святой и животворящий крест Господень в предуказанной им соборной честной церкви архистратига Михаила и прочих бесплотных небесных сил, что стоит в уезде Муромском, в Унженском стане на реке Унже, в двадцати пяти поприщах пути от города Мурома. И подает тот крест Христовой благодатью всем приходящим к нему с верою исцеление, творя бесчисленные чудеса.
И после того стали благочестивые сестры Марфа и Мария приходить к чудотворному, дающему исцеление кресту.
И не они только, но и многое множество жителей города Мурома обращалось к нему за помощью с великою верою; особливо же страждущие различными болезнями, прикоснувшись к кресту, получали исцеление и, возблагодарив Бога, возвращались в дом свой.
Прошла повсюду слава о кресте, ибо скорее птиц крылатых она проносится и смело доходит до всех. Прошел о том слух и в царствующем граде Москве, достигнув самодержцев. И возгорелись верою в тот честной крест сердца их, и целовали они его, с радостью у себя принимая. Ради сего и вошло в обыкновение, что причт церковный с того дня и поныне каждый год приносит крест в царствующий град Москву к державным и сияющим в благочестии царям и патриархам и ко всему православному христианству, дабы очистить душу их, отогнать страсти и подать исцеление телу от многих болезней.
Повесть о царе Иване и старце
☨Царь Иван Васильевич пришел в Сергиев монастырь к бдению и услышал крылошанина горазда пению, а он и сам горазд был пению. И послал к нему боярина своего вопросить: "Откуда, старец?" И пришел боярин, сотворил молитву (а старец говорил: "Аминь"): "Царь-де Иван Васильевич велел тебя спросить: "Откуда, старец?" И старец отвечал: "Аз-де отвсюду старец", - и на себя оком окинул. И пришел боярин, говорит: "Государь, я не смею говорить тебе. Старец говорит: "Я-де отвсюду чернец, и спереди и сзади". И в другой раз посылает того же боярина спросить: "Где пострижен?" И боярин спросил с молитвою, по чину: "Где пострижен?" И старец поднял шапочку и указал, - рек: "Здесь пострижен", - на главу. И боярин сказал царю, и царь рек: "Впрямь-де он с главы пострижен". И как почали ексапсалмы петь, царь сам пошел к старцу и сотворил молитву - и старец аминя не дал.
И царь прочь пошел. И царь опять пришел и сотворил молитву - а старец аминя не дал, царь и прочь пошел. И начали петь аллилуйя, и царь сотворил молитву - и старец рек: "Аминь с проволокою". И царь молвил: "Что-де ты давеча не отвечал?" - "Здесь-де одного подобает слушати". И царь взошел на крылос, и старцы все раздалися, а головщик не поступился - и царь стал под ним. А как приспело петь поилеилуй, старец не почал петь, а царь пел. А старец говорит: "Только-су <и>умеешь!" И царь сошел с крылоса.
И как приходит "Пролог" читать, царь говорит архимандриту, чтобы положили исподнею доскою вверх, да обернули главою вниз, а низом вверх; а читать велел архимандрит тому же старцу. И старец пошел читать, и отворил книгу, и начал вздорное говорить. И, молвя слова два-три и "Богу нашему слава" да отойдя, молвил: "Чтоб-де чисто было в глазах у того, кто книгу положил". А положил книгу уставщик по архимандричьему велению. И царь о том знал.
И после пения царь приказал архимандриту покоить головщика пивом и медом, чтобы упился и проспал заутреню. А заутро праздник Ивана Богослова, и бысть бдение. И как отдали часы дневные, царь пошел подслушивать. В келье они крылошены играют, все пьяны, масло колотят. И тот головщик с ними. И царь, идучи, без архимандричьего благословения приказал благовестить. И пришел царь, а головщик стоит на крылосе чинно. И царь пришел, сотворил молитву и говорит: "Чернец, бес ли ты или человек? Теперь о тебе сказали пьян, а ты на крылосе стоишь!" И старец рек: "Бес-де не может от зла к добру, а человек преложен естеством и самопроизволен, может себя преложить от зла к добру и от добра ко злу". И на другой день государь после стола глядел сквозь оконницу, а тот головщик идет с погреба сам-друг со старцем, а несут по кувшину пива. И как оказались против окна, начали драться. И один от другого побежал, а тот ему бросил вслед кувшин - и кувшин разбил, и пиво пролил. И царь был светел. И те старцы один другому говорил: "О чем дралися?" И другой говорит: "Не сведаю, о чем". И паки один возрев на церковь и рек: "Пресвятая Троице, помилуй нас", - все до конца. И по сем прощение полное получили, и пошли.