VI
Фонари у обочины ссутулились,
Осветив серебристый асфальт.
На вечерней истоптанной улице
Что-то каждый из них потерял.По земле гладят пальцами света,
И на ощупь находят у ног
Только пыль, и обрывки билетов,
И остывшие камни дорог.Вот потерю один обнаружил,
И моргнул, и сощурил глаза,
Это в черной взволнованной луже
Золотая мелькнула звезда.До утра при полуночном свете
Простояли, склонившись, они
И уснули при ярком рассвете.
Успокоились – может, нашли…
VII
Оттого, что все выходки стерпит
И не выгонит в бешенстве прочь,
Оттого, что рождаюсь бессмертным,
Я люблю молчаливую ночь.Ухожу в коридоры аллеи -
Об асфальт постучать каблуком,
Может, кто-то услышит, надеюсь,
Этот гулкий души перезвон.Может, выбежит кто-то навстречу
И, заметив, что я занемог,
Холод сердца глазами залечит
И разбудит полночный чертог.Не смущаясь внезапной тревоги -
Что такое минутный обман?
Повстречаю тебя на дороге,
Где стоит неуклюжий каштан.И когда твои близкие плечи
Осторожно к себе поверну,
Под фонарные тусклые свечи
Мы присядем на эту скамью.Мы такое друг другу откроем,
Поделившись с природой одной,
Что расплачется сердце ночное
Серебристой вечерней росой.В славу первой короткой ночи
Бесшабашный мы пир соберем,
Нагадаем себе, напророчим
Не теряться солнечным днем…Но какими-то жаркими спинами
Уже выжжено место себе
Угловато-чернеющей лилией
У скамейки на смуглом плече…
VIII
Мир, облекаясь черным шелком,
В случайность вкладывает смысл
И дарит для раздумий долгих
Обычную простую мысль.Зажгутся мелочи великим
Неярким внутренним огнем,
И крепче, чем стена гранита,
Покажется мне мир кругом.И от раздумий даже тени,
Качаясь, жалобно скрипят,
И в такт сердечных сокращений
Мерцает в темноте маяк.А белых фонарей собранье
Сквозь тишину и пустоту
Проводит с морем на свиданье,
И мы вдвоем на берегу.Мы будем спорить и ругаться,
Не умолкая до утра,
О том, как может называться,
Чему название – душа.
<…>
X
Бежит волна, играет гребнем,
Искрится сгорбленной спиной,
Стремясь усилием последним
Не слиться с дружеской толпой,И радостью лихой наполнен,
Гуляет ветер по воде.
И будто каверзные волны
Потопом вновь грозят земле.Сливаясь, силу набирая,
Встают на камни во весь рост,
Стальными брызгами пытаясь
Достать до солнца и до звезд.Могучим искрометным сором
Над берегом волна замрет.
И силой, мощью и задором
Ударит, грянет, подомнет.И с ней уже ничто не сладит -
Она широкою рукой
Всю гальку о причал раздавит
И отшвырнется вмиг землей.Вскричит. Поговорит, пошепчет,
Расстелется ковром у ног
И будет приутихшей речью
Лизать нетронутый песок.
XI
Посмотрел – душа да сердце
Просятся для рифмы мне,
Беден мой словарь, наверно, -
Все любовь на языке.Не соперник я Шекспиру,
Даже если б горы книг,
Восхищаясь славной лирой,
Прочитал я и постиг.Я бы вызубрил построчно
Незнакомый мне язык,
Если б этим полномочья
Вдохновения достиг.Я копировал бы снова
Многотомные труды,
Если б отыскалось слово,
Равнозначное любви.Эх, понятья-одиночки,
Что вам шум времен и прыть!
Только разве многоточьем
Вас придется заменить…
XII
Не говори: "Я не сумею
Вместиться в краткую строку,
И ритмом ямба и хорея
Пересказать свою судьбу".И пусть все просто и не ново,
И пусть смешается с землей,
Но только раз неловким словом
Поговори с самим собой.И разве ты не видел солнца,
С дождем в обнимку не грустил,
И в ночь домашнее оконце
Щекой горячей не давил?..Прислушайся: то сердце хочет
Скорее вырваться на свет -
То укрепляется построчно
Зачатый родиной поэт.И если в муках он родится
И миг хотя бы проживет, -
С родной землей соединится,
Ей развязав стихами рот.И если задушевным словом
Напишем судьбы и прочтем,
Они расскажут нам о многом,
И все же только об одном:Российский род не перестанет
И жить, и помнить, и любить,
Пока неслышно рядом с нами
"Жив будет хоть один пиит".
Ноябрь 1985 г. – 4 февраля 1986 г.
"Вчера уж слишком пылко, откровенно"
Вчера уж слишком пылко, откровенно
Писались наболевшие стихи.
И потому, дрожа от нетерпенья,
Солгали по невинности они.То ли проснулась давняя обида,
То ль радость неожиданно пришла -
И началась с бумагою коррида,
И вместо шпаги – острие пера.Неважно все, и только зной сердечный
Дыханье нагревает, и строка
Вонзается копьем остроконечным
В бессильные шуршащие бока.И горячась, друг друга одарили:
Я почерком оставил боли след,
Бумага ж мне с ехидцею вручила
Бездушный, но пылающий сонет.Все искреннее – гордо и надменно,
Все робкое – печально до тоски,
И потому я утром непременно
Сжигаю наболевшие стихи.
5 апреля 1986 г.
"Неужто я в стихах специалист"
Неужто я в стихах специалист
И мне близка профессия поэта,
Раз ничего не стоит чистый лист
Перемарать настойчивым сонетом?Неужто рифмам стал я господин,
Ведь, голову склоняя сиротливо,
Они пустую мысль плечом одним
Поддерживают, как кариатиды.Но будто за сноровку и за власть
Я отдал что-то главное, родное
И заменил стремление писать
На важность описания любого.И будто может все понять душа,
Все подчинять и даже воплощаться,
Но только с оговоркой и слегка,
А то пришлось бы с рифмою расстаться.К умелости прибавлю я испуг,
Чтоб с прошлым у нас не было различий,
Чтоб дело – словно длительный досуг,
Привычка – словно радостный обычай.
5 октября 1986 г.
"Та ночь из всех ночей одна"
Та ночь из всех ночей одна.
В ней все и сказочно, и просто:
Деревья. Звезды и снега. Дорога.
Церковь у погоста.Там говорят, что с нами Бог
Вдыхает этот холод плотный
И слышит, как ночной чертог
Скрипит под яростной походкой.Там говорят, что с нами Бог
Глядит, как месяц озорует,
Как он склонил заздравный рог,
И с неба влагу льет живую.Оглянешься – ночь говорит.
И так Его увидишь рядом,
Что будешь щеки растирать,
Не веря собственному взгляду.А рядом уж не шумный двор,
Не деревенские задворки,
Где сторож древний до сих пор
Дымит закрутками махорки.Пустынный край увенчан весь
Снегами и звездой январской.
Не уголок, а сердце здесь
Притихшего земного царства.Такая ночь коснется глаз,
К чему-то сделает причастным -
И подойдет, хотя б на час,
Куда-то близко-близко счастье.
10 февраля 1986 г.
"Что за душа у утренней земли!"
Что за душа у утренней земли!
Что за сердечность у лесного края!
При встрече чуть до слез не довели
Лихого городского шалопая.Кричал петух, как будто жарил туш,
Корова оглянулась, промолчала,
И, чавкая на всю лесную глушь,
Бессовестно в глаза мне зажевала.Как в книгах все: и домик на холме,
Подальше от непрошеных соседей,
И мужичок в потертом пиджаке,
Из тех, что в фильмах ездят на телеге.И все, как на картинке, – глухомань,
Под сердцем где-то сбившиеся чувства,
Сторонку эту, думаю, Боян
Когда-то воспевал на вещих гуслях.И я заговорю о ней теперь,
Оглядываю все, припоминаю.
Но в четкий поэтический размер
Не втиснуться улыбчивому краю.А столько слов о нем на языке!
В уме такие носятся картины!..
И все же: домик в средней полосе,
И ветхая церквушка на отшибе.А там уж пусть домыслят, что смогли,
Дочувствуют и, может быть, оттают.
Что за душа у утренней земли!
Что за сердечность у лесного края!
"Уже ноябрь, а дождь все льет и льет"
Уже ноябрь, а дождь все льет и льет.
Никак не стихнут осени забавы:
На улицах отыскиваю брод -
Что ни ручей, то водная преграда.И даже слышно, будто фонари,
Привыкшие к ненастьям, завздыхали.
И их лучистый свет от маяты,
От сырости такой пошел кругами.Ах осень, что за моду ты взяла…
И даже я взгрустнул, твой почитатель, -
В одежде темно-серые тона
С волнистыми узорами из капель…Из украшений – матовая мгла
С серебряной воздушной паутинкой.
Ах, осень, как же ты могла
Перевести все золото на дымку!Ужель тебе стихов недостает,
Ужель и ты надеешься на славу?..
Уже ноябрь, а дождь все льет и льет,
Никак не стихнут осени забавы.
28 октября 1986 г.
Сказка
Все в сказках правда – вот в чем страх!
Я этому и сам бы не поверил,
Когда б однажды, заплутав в лесах,
Не вышел к избяной замшелой двери.Двор как везде: изба и огород,
Сарай слегка припорошило гнилью.
Вот только нет собаки у ворот,
И на стене белеет крест могильный.Дверь отворилась… Боже мой – Яга! -
Глаза горят, узлом платок запутан.
Гляжу – в углу два ветхих помела
И чуть в сторонке, словно бочка, ступа.Куда ж идти? – ночь, дождик, глухомань.
"Найдите, – говорю, – мне место для ночлега.
Мне б только пол, какую-нибудь рвань
И крепкий чай без сахара и хлеба".Вошли: горит лампадка, образа.
Баба-Яга на них перекрестилась.
Ну, думаю, настали времена:
И даже нечисть к вере обратилась.Расположился я, вдохнул тепла.
Благодарю устало и сердечно,
А сам все жду – когда начнет она
Заталкивать меня лопатой в печку.Она ж волшебный стол накрыла мне:
Варения, соления, закуски.
И, "Отче наш" прошамкав в тишине,
Достала что-то крепкое в нагрузку.В честь женщин, помню, что-то я сказал.
Мы выпили, поели, помолчали.
Все спрашивала – вкусно? Я жевал,
А после в разговоре отдыхали.Хозяйка уж не помнит, сколь ей лет,
И ремесло яговье позабыто.
Ей платит пенсию какой-то там совет,
И на людей она уж не сердита.Я, осмелевши после этих слов,
Просил открыть секрет нечистой силы.
Она дала глотнуть из пузырьков,
И утром я очнулся на перинах.Простились мы. Она дала совет.
И путь-дорогу к людям указала.
Стояла долго, глядя мне вослед,
И все платком цветастеньким махала.Все в сказках правда – вот что страх!
Какой же страх? Все будто тихо, складно.
А поблуждайте вы в глухих лесах
И страшную найдете, может, правду.
"Я по парку шатался с утра"
Я по парку шатался с утра,
Подбирая стихи на дороге.
Их дождем намочило слегка
И примяли к земле чьи-то ноги.
Пена листьев сухие слова
В ритме шага мне хрипло шептала,
И, немного споткнувшись у пня,
Желтых брызг по траве набросала.
На прохладных осенних прудах
Мне сосна подсказала немножко:
На волнистых дубовых листах
Я развесила иглы-сережки.
Подсмотрел я у гладких осин
Мне знакомую робкую стройность.
И у выгнутых ветром вершин
Непокорно-смиренную стойкость.
На горящей у клена земле
Я глядел, как сжигаются чувства,
Как они ослепляют в беде,
Выплавляя всю ярость из грусти.
Подождав, когда на руки мне
Клен усталые листья уронит,
Погадал об осенней судьбе
По морщинам ладони кленовой.
И набрал из мечтаний и снов,
Что раскинула под ноги осень,
Вдохновенья для тихих стихов -
Желтых листьев кленовую проседь…
И лежат в темноте у окна
Те стихи, что нашел на дороге.
Их дождем намочило слегка
И примяли к земле чьи-то ноги.
Из цикла "Стихи на псалмы"
Псалом 38
Я сказал: буду я наблюдать за путями моими,
чтобы не согрешать мне языком моим;
буду обуздывать уста мои,
доколе нечестивый предо мною.
Я сказал: буду верен словам до конца -
Посмотрю за своим непутевым житьем.
И невольно прибавил: на все, что слегка, -
Отвечать стану я молчаливым кивком.Я немым оказался на людной земле,
Бессловесно смотрел на распятье добра,
И раздумья одни воцарились в душе,
И безумная скорбь одолела меня.Запылало отчаяньем сердце мое,
Загорелися мысли незримым огнем,
И тогда в поднебесье я поднял лицо,
Говорить начиная другим языком:Покажи мне, Владыка, кончину мою,
Приоткрой и число уготованных дней,
Может, я устрашусь оттого, что живу,
И никто не осилит боязни моей.Приоткрой – и потом от меня отойди,
Чтобы в скорби земной возмужала душа,
Чтобы я укрепился на крестном пути,
Прежде чем отойду и не будет меня.
Псалом 43
Боже, мы слышали ушами своими, отцы наши
рассказывали нам о деле, какое Ты соделал
во дни их, во дни древние…
Мы слышали сами от дедов своих,
А кто и писанье в наследство оставил,
О ратных делах, о молитвах святых,
Которыми Бог нашу землю прославил.Какие свершил Он тогда чудеса,
Каких сыновей окрестил богатырских!
Чего только стоят послушника два,
Возросшие на сухарях монастырских.Полки басурманские Бог истребил,
Вознес над дубравами наши знамена,
Хвалу каждый воин тогда возносил,
Целуя края почерневшей иконы.Он видел, что землю не силой обрел,
Не крепкой дружиной, а Промыслом тайным,
Затем и с молитвой в сражение шел,
Храня под рубахою крест православный.А разве, когда латиняне пришли,
И деды Псалтирь по земле уж читали,
К чудесной иконе не шли мужики
И там под хоругви с мечом не вставали?Хотим или нет, но величит нас Бог…
И я не на меч уповаю в сраженье,
В речах не на мудрость, какую сберег,
А только на крестное наше знаменье.Похвалимся Господом всякому дню,
Прославим Его и во всякие ночи,-
Он хлеб подавал нам без меры к столу
И даже порою с запивкою прочей.Но ныне Ты нас посрамил до конца.
Зачем Ты не ходишь с оружием нашим? -
Позора и бед мы вкусили сполна,
Запив это все панибратскою чашей.Ты сделал нас притчей во всех языках.
Позор наш во всякие дни предо мною.
И каждую ночь он стучится в висках
И по дому крадется тенью слепою.Все это нагрянуло бурей на нас,
И мы потерялись в земном бездорожье.
Нам души забила б дорожная грязь,
Когда бы в них не было памяти Божьей.Когда бы забыли мы имя Твое
И рукоплескали кому-то другому,
То разве мы вышли б из ада сего
С любовью такою же к роду людскому?Но нас ненавидят за имя Христа,
Скрепляют ругательства высшей печатью
И входят со смехом в святые дома,
Молящихся там находя для распятья.За что нам такая жестокая месть?
За что нам такие великие плачи?
Неужто врагам нашим нечего есть
И мы от них хлеб по-за пазухам прячем?О, Господи, прежние дни помяни,
Воздай нам за скорби святой благодатью,
Тогда мы поднимем знамена свои
С двуглавым орлом и Христовым распятьем.
Псалом 77
Внимай, народ мой, закону моему,
приклоните ухо ваше к словам уст моих.
Вы послушайте-ка, люди православные,
Речь мою былинную гуслярскую,
Приклоните головы могучие
Да постойте с думой, думой долгою.
И простому люду, и бояринам,
И князьям, и Божиим служителям
Расскажу гадания из древности,
Помяну о прежнем малой присказкой.
Лишь уста, бывает, учат мудрости,
И порой лишь сердце нам советует,
Потому напевами забытыми
Думы свои ведаю глубокие.
А внучатам нашим, новой поросли,
Продолженью рода христианского,
О делах и заповедях Божиих,
О чудесных храмах, о кудесниках.
Наскажу под гусельки с три короба,
Чтобы передали, когда вырастут,
И своим плаксивым непослушникам
И пересказали строго-настрого.
Ограждать себя святой молитвою
Да не забывать заветов дедовских;
И не быть, как племя басурманское,
Что с душой упорной и мятежною,
С сердцем непокойным и неверным
Хвастает делами сатанинскими.
Псалом 72
Как благ Бог к Израилю, к чистым сердцем!
Содрогнулось вчера было сердце мое,
И во всем разуверилась было душа.
Я увидел беспечных лихое житье.
И опять позавидовал им за глаза.Никогда не тревожат их скорби и плач,
Им до смерти величье и дерзость даны,
Веселит их собрание яркий кумач,
Когда людям полшага еще до беды.Откровенно, без страха лукавят всегда,
Затаенные помыслы пряча свои,
А когда издеваться начнут свысока,
То слова их подобны фонтану воды.К небесам подниматься бы этой струе,
И сверкая на солнце, и радуя глаз,
Но она припадает к могучей земле
И развозит повсюду болотную грязь.И народ, замутив по лесам родники,
Эту воду мертвящую с жадностью пьет,
Говорит: "Как несведущи были отцы,
Уверяя, что Бог нам бессмертье дает".И вот эти лукавые ростовщики
Благоденствие славят превыше всего.
Так напрасно я, что ли, учился любви,
Очищая от мерзости сердце свое?Так напрасно я, что ли, по долгим ночам
Наизнанку судьбу выворачивал всю,
И себя же метал по горячим щекам,
И от совести прятался в темном углу?Я бы стал перед прошлым земли виноват,
Если б, так рассуждая, сварливость обрел
И не мог ничего я на свете понять…
И, скитаясь, по случаю в церковь вошел.Я увидел, о Боже, конец этой лжи.
Я воспел на коленях величье Твое.
Так пускай погадают о судьбах земли,
Все равно Ты однажды осудишь ее.
Псалом 73
Для чего, Боже, отринул нас
навсегда? возгорелся гнев Твой
на овец пажити Твоей?
Что же мы сделали, Боже, не так?
Что мы забыли себе на беду?
Ты отвернулся, и всякий пустяк
Стал обращаться в лихую нужду.