Человек просил милостыню у ал-Хасана, и он ответил ему: "Человек! Поистине просьба твоя тяжела для меня, знание того, что тебе необходимо, труднодостижимо для меня, рука моя не способна дать тебе то, в чем ты нуждаешься, а великое перед лицом Всевышнего есть малое. Того, что я имею, достаточно, чтобы заслужить благодарность. Если ты примешь то, что я могу дать тебе, и избавишь меня от тяжести забот о том, что я должен сделать, чтобы удовлетворить твою нужду, то так и поступлю". Человек сказал: "О сын Посланника Господа! Я принимаю это, я возблагодарю за милостыню и прощу за отказ". Тогда ал-Хасан позвал своего управляющего, стал считать с ним все расходы, пока не пересчитал все до мелочи, а затем сказал ему: "Принеси мне то, что осталось от трехсот тысяч дирхемов". Тот принес пятьдесят тысяч, и ал-Хасан спросил: "А что ты сделал с пятьюстами динарами?" Тот ответил: "Они у меня".- "Принеси и их", - сказал он. Тот принес их, он отдал дирхемы и динары человеку и сказал: "Приведи мне тех, кто отнес бы их к тебе". Человек привел ему носильщиков, и ал-Хасан отдал свою одежду, чтоб уплатить им, а его прислуга заметила ему: "Клянемся Аллахом, у нас не осталось ни дирхема". Он им ответил: "Я молю Господа, чтобы даровал он мне большее состояние".
Долг платежом красен
Абу ал-Мадайши рассказывал: "Ал-Хасан, ал-Хусайн и ибн-Джафар отправились в паломничество в Мекку. Они потеряли свою поклажу и были измучены голодом и жаждой. Вдруг они увидели одинокую палатку, в которой была старая женщина. Они спросили: "Есть ли у тебя чем утолить жажду".- "Да", - ответила она. Они спешились и вошли в палатку, в которой оказалась лишь одна овечка. Старуха сказала им: "Подоите ее и смешайте молоко с водой". Так они и сделали. Затем они спросили ее: "Есть ли у тебя еда?" Она ответила: "Нет ничего, кроме этой овцы. Пусть кто-нибудь из вас зарежет ее, я приготовлю вам пищу, и вы насытитесь". Тогда один из них зарезал овцу, освежевал ее, а старуха приготовила им еду. Они насытились и побыли у нее, пока не остыли, а отдохнув, сказали ей: "Мы - люди из племени курайш, направляемся туда-то, если мы вернемся невредимыми, приходи к нам в гости, мы сделаем для тебя добро". И они отправились в путь. Вскоре пришел ее муж, она рассказала ему об этих людях и об овце, а он разгневался и закричал: "Горе тебе! Ты режешь овцу для людей, которых не знаешь, а потом говоришь, что они курайшиты!" Так сказал он, а вскоре нужда привела их в Медину. Там они и поселились, добывая на пропитание собиранием и продажей навоза. Однажды, когда старуха проходила по одной из улиц Медины, ей встретился ал-Хасан, который сидел у дверей одного из домов. Он узнал старуху, а она не узнала его. Тогда он послал за ней своего слугу, тот привел старую женщину, и ал-Хасан сказал ей: "О Господи, неужели, матушка, ты не знаешь меня?" - "Нет",- ответила она. Он сказал: "Да я был твоим гостем тогда-то и тогда-то". И старая женщина воскликнула: "Во имя отца и матери, ты ли это?" - "Да, это я", - ответил он. Затем ал-Хасан приказал купить ей в подарок тысячу овец и одарил ее, кроме того, еще тысячей динаров. Затем он послал ее со своим слугой к ал-Хусай-ну, и тот спросил ее: "Сколько дал тебе мой брат?" Она сказала: "Тысячу овец и тысячу динаров". И ал-Хусайн приказал одарить ее так же, а затем отправил ее со своим слугой к ибн Джафару, который спросил ее: "Сколько дали тебе ал-Хасан и ал-Хусайн?" Она ответила: "Две тысячи овец и две тысячи динаров". Ибн Джафар приказал подарить ей две тысячи овец и две тысячи динаров и заметил ей: "Если бы ты пришла ко мне первому, я б заставил их раскошелиться". Так старуха вернулась к своему мужу с четырьмя тысячами овец и четырьмя тысячами динаров".
Эмир Басры и поэт
Ман ибн Заида был правителем иракцев в Басре. К его дверям подошел как-то некий поэт, пробыл там некоторое время и захотел войти к Ману, но его не пустили. Однажды он попросил одного из слуг Мана: "Сообщи мне, когда эмир выйдет в сад". И когда эмир вышел в сад, слуга дал ему знать об этом. Тогда поэт написал двустишие на доске и бросил ее в реку, которая протекала по саду, где гулял Ман. Эмир увидел доску, взял ее и прочитал то, что на ней было написано:
О щедрость Мана, ты о нужде моей ему шепни, Другого нет к Ману мне ходатая, лишь ты.
Он спросил: "Чье это?" Ему привели того человека. Ман спросил его: "Что ты сочинил?" Тот сказал. Тогда эмир приказал выдать ему десять кошельков. Поэт взял их, эмир положил доску у себя под ковер. На другой день он вынул ее из-под ковра, прочитал стих, позвал того поэта и дал ему еще сто тысяч дирхемов. Когда поэт взял их, то, подумав, испугался, что эмир может отобрать у него обратно то, что подарил, и уехал. На третий день эмир вновь прочитал написанное и приказал привести того человека. Его стали искать, но не нашли. И Ман сказал: "Я был бы должен одаривать его до тех пор, пока в моей казне не осталось бы ни дирхема, ни динара".
Кто щедрее?
Шейх Абу Саид ал-Найсабури, да смилуется над ним Господь, говорил: "Слышал я, как Мухаммад ал-Хафиз рассказывал: "Я слышал, как аш-Шафийи, находящийся по праведным делам в Мекке, сказал: "В Египте был человек, известный тем, что собирал подаяние для бедных. Как-то у одного из них родился ребенок. Тот человек рассказывал: "Я пришел к нему и сказал, что у меня родился ребенок, а у меня ничего нет. Он пошел со мной и подошел к группе людей, но ему ничего не дали. Тогда он направился к могиле одного человека, сел около нее и сказал: "Да будет милостив к тебе Аллах! Ты трудился и работал, а я сегодня обратился к людям, попросив у них чего-нибудь для младенца, но они не подали мне ничего". Затем он поднялся, достал один динар, разломил его на две половинки, дал мне одну и сказал: "Это от меня тебе в долг, пока не подадут тебе чего-нибудь". Я взял, ушел и использовал то, что он мне дал. В ту ночь блюститель нравов увидел во сне человека, к могиле которого он приходил. И тот сказал ему: "Я слышал все, что ты сказал, но не мог ответить тебе. Пойди в мой дом и скажи моим детям, чтобы они разрыли под очагом и достали ножны, в которых пятьсот динаров, возьми их и отнеси тому человеку". На следующий день он пошел к дому усопшего и рассказал там эту историю. Они попросили его подождать, стали рыть в указанном месте, достали динары, принесли их и положили около него. А он сказал: "Это ваше, мой сон не может быть судьей". Они ответили: "Он проявляет щедрость мертвым, а мы не можем проявить щедрость живыми?" Они настояли на своем, он взял динары, отнес их человеку, у которого родился ребенок, и напомнил ему о той истории. Человек взял из них один динар, разломил его на две половинки, вернул половинку, которую тот давал ему в долг, оставил себе другую и сказал: "Мне достаточно этого, раздай остальное бедным"". И Абу Саид говорил: "И я не знаю, кто из них щедрее".
Щедрость сильнее смерти
Рассказывают, что люди из арабов пришли навестить могилу одного щедрого человека, возвращаясь из дальнего путешествия, остановились у нее и заночевали. Один из них увидел во сне того, кто был похоронен в этой могиле, будто он говорит ему: "Не поменяешь ли ты своего верблюда на моего жеребца?" А щедрый человек оставил после своей смерти известного всем жеребца, у того же, кто видел его во сне, был жирный верблюд, и он ответил во сне: "Хорошо". Так он продал во сне своего верблюда на жеребца, и, когда заключили они между собой договор, направился тот человек к верблюду и зарезал его во сне. Когда спящий очнулся ото сна, он увидел, что из шеи верблюда струится кровь. Тогда он встал, зарезал его, освежевал и приготовил еду, которой все они утолили голод, а затем отправились в путь. И когда были они в пути второй день, им повстречались всадники, один из которых спросил: "Кто из вас такой-то, сын такого-то?" - назвав имя этого человека. Он сказал: "Я". Тот спросил: "А не продал ли ты чего-либо такому-то, сыну такого-то?" - и назвал имя усопшего, похороненного в той могиле. Видевший сон ответил: "Да, во сне я продал ему своего верблюда за его жеребца". И тот сказал: "Возьми, вот его жеребец", а затем сказал еще: "Это мой отец. Я увидел во сне, как он говорит мне: "Если ты сын мне, отдай моего жеребца такому-то, сыну такого-то", - и назвал твое имя".
Феноменальная скупость
Говорили, будто Мухаммад ибн Бармак был безобразно скуп. Однажды его родственника, который знал это за ним, попросили: "Опиши нам его стол". Тот ответил: "Он величиной в две ладони, а мисками служат выдолбленные маковки". Его спросили: "А кто накрывает его?" Он ответил: "Почтенные ученые". Тогда его спросили: "А что они едят?" "Мушиные яйца", - ответил он. И сказали ему: "Как плачевно ты выглядишь! Ты его родственник, а платье твое все изорвалось". Он ответил: "Клянусь Господом, он не даст мне и иголки, чтоб зашить платье. Да если бы Мухаммад имел дом размерами от Багдада до Нубы, полный иголок, и явились бы к нему Гавриил и Михаил, а с ними пророк Иаков, мир ему, и попросили бы одолжить им иголку, чтобы починить ею рубаху Иосифа Прекрасного, разорванную сзади богатой египтянкой, пытавшейся его совратить, то он не дал бы".
Эконом Аби Хафса
Говорят, что Марван Аби Хафса не ел мяса из скупости, чтобы сэкономить, а сэкономив, посылал слугу, чтобы тот купил ему голову, и ел ее. Его спросили: "Мы заметили, что ты ешь только бараньи головы и зимою и летом. Почему ты предпочитаешь их?" Он ответил: "Да, дело в том, что я знаю цену головам и страхую себя от обмана слуги: он не может обсчитать меня здесь; это и не такое мясо, которое должен готовить слуга, тогда бы он мог поесть от него, но если он прикоснется к глазу, уху или щеке, я это замечу. Кроме того, в этом случае я ем много видов мяса: ведь глаз - это вид, ухо - это вид, язык - это вид, горло - это вид, мозг - тоже вид. Вдобавок ко всему я избавляю себя от труда готовить еду. Таким образом, в них для меня множество выгод". Как-то раз отправился он к халифу ал-Махди, а одна женщина из его семьи спросила: "Что ты дашь мне, если вернешься с наградой?" Он ответил: "Если мне дадут сто тысяч, я дам тебе один дирхем". Ему подарили шестьдесят тысяч, и он дал ей четыре гроша. Другой раз он купил мяса, пригласив к себе приятеля, и вернул остатки мяса мяснику, взяв всего полфунта и сказав при этом: "Не терплю расточительства".
Хлеб-соль
У ал-Амаша был сосед, который все время показывал ему свой дом и говорил: "Ах, если бы ты вошел и отведал хлеба-соли", но ал-Амаш отказывался. Но однажды ал-Амаш, будучи голодным, согласился. Сосед сказал ему: "Пойдем со мной", он вошел в дом, и хозяин поставил перед ним хлеб-соль. Тут появился нищий, и хозяин дома сказал ему: "Твоя беда в тебе". Нищий снова попросил, и он повторил: "Твоя беда в тебе". И когда тот попросил в третий раз, он закричал: "Уходи, не то, клянусь, я прогоню тебя палкой". А ал-Амаш подозвал нищего и сказал: "Уходи, иначе горе тебе, я не видал никого, кто точнее, чем он, выполнял бы свои клятвы: с давних пор он приглашает меня на хлеб-соль, и, клянусь Аллахом, он ничего к ним не добавил".
Доброта в наследство
Рассказывали, что, когда аш-Шафи, да смилуется над ним Господь, смертельно заболел в Египте, он сказал: "Передайте такому-то, чтоб он обмыл меня". Когда он скончался, тому передали весть о его смерти, он пришел и сказал: "Принесите мне его книжку с записями". Ему принесли, он посмотрел в нее и обнаружил, что за аш-Шафи был долг в семьдесят тысяч дирхемов. Он переписал его на себя, избавив аш-Шафи от долга, и сказал: "Вот этого обмывания он от меня и хотел". Абу Саид ал-Харкуши рассказывал: "Приехав в Египет, я стал искать дом человека, принявшего на себя долг аш-Шафи. Мне указали на него, я увидел его внуков, навестил их и обнаружил в них черты добра и достоинства. Я сказал: "Его признаки добра перешли к ним, и в них воплотилась его благодать, согласно речению Всевышнего: "А отец их был праведен"".
Недостаток скромности
Абу Таммам пришел к Ибрахиму Шахала со стихами, в которых восхвалял его, и нашел его больным. Тот принял его восхваление и приказал своему дворецкому дать ему то, что будет нужно, сказав: "Возможно, я встану после болезни и тогда вознагражу его". После этого поэт пробыл там два месяца, долгое ожидание надоело ему, и он написал, говоря ему:
Как можно похвалу принять И деньги в руки не отдать? Ведь тот, кто в лавке вещь купил. Сам за нее и заплатил.
Когда до Ибрахима дошли эти стихи, он спросил у своего дворецкого: "Сколько он пробыл у дверей?" Тот ответил: "Два месяца". Он сказал: "Выдай ему тридцать тысяч и принеси мне чернильницу". Затем он написал Абу Таммаму:
Когда б не торопил ты - я Вознаградил тебя б сполна. Теперь считай: ни я похвал, Ни ты наград не получал.
Шестнадцать маленьких притч об искренности, щедрости и скупости
Рассказывали, что Моисей, мир ему, беседовал как-то с сынами Израиля, и один из них разорвал на себе платье или рубаху, а Всевышний внушал Моисею, мир ему: "Скажи ему: разорви для Меня свое сердце, а не платье".
Абу-л-Касим Абази сказал Абу ибн Убайду: "Я считаю, что, когда люди собираются вместе, лучше, чтобы они слушали декламатора, чем злословили". А Абу ответил: "Лицемерное слушание, заключающееся в том, что ты изображаешь состояние, которого не испытываешь, хуже, чем злословить тридцать лет или вроде того".
Говорили, что однажды Али, да почтит Господь его лик, заплакал, и его спросили: "Отчего ты плачешь?" Он ответил: "У меня уже семь дней нет ни одного гостя, я боюсь, что Господь пренебрег мной".
Рассказывали, что Кайс Ибада заболел, а братья его долго не приходили к нему. Ему сказали: "Они смущены тем, что много должны тебе". А он ответил: "Аллах считает постыдным то, что мешает братьям навестить брата". Затем он приказал глашатаю провозгласить, что каждый, кто должен Кай-су, теперь свободен от долга. И порог его дома сломался - так велико было число тех, кто навещал его.
От Абана ибн Усмана слышали, что один человек захотел навредить Убайдаллаху ибн Аббасу и. появившись перед ку райшитами, сказал им: "Убайдаллах сообщает вам, что сегодня вы приглашены к нему на обед". Они пришли к нему, заполнив весь дом. Он спросил: "Что это?" Ему рассказали. Тогда он приказал купить фруктов, нанял людей, и, пока они пекли и готовили, гостям подавали фрукты. Они съели их, когда уже были поставлены столы, и наелись они досыта. Убайдаллах спросил своих помощников: "И все это имеется у нас каждый день?" - "Да", - ответили они. "Тогда пусть эти люди приходят к нам обедать каждый день", - сказал он.
Говорили, что Харун ар-Рашид послал Малику ибн Анасу, да смилуется над ним Господь, пятьсот динаров. Это дошло до ал-Лайса, и тот дал ибн Анасу тысячу динаров. Разгневался Харун и сказал: "Я дал ему пятьсот, а ты даешь тысячу, но ты - мой подданный!" Тот сказал: "О повелитель правоверных! Мой ежедневный доход - тысяча динаров, и я постеснялся дать такому, как он, меньше, чем доход одного дня!" И рассказывали, что халиф не обложил его налогом, несмотря на то, что его доход каждый день составлял тысячу динаров.
Мухаммад ал-Мухаллаби пришел к ал-Мамуну, и он наградил его сотней тысяч дирхемов. Когда он вышел от него, то все раздал. Об этом сообщили ал-Мамуну, и, когда он вновь пришел к нему, ал-Мамун стал его укорять, а он сказал: "О повелитель правоверных! Человеку запрещено плохо думать о том, кому он служит". И тот наградил его еще одной сотней тысяч.
К одному человеку пришел его друг, постучавшись к нему. Он спросил: "Что привело тебя?" Тот ответил: "Надо мной тяготеет долг в четыреста дирхемов". Тогда он отсчитал четыреста дирхемов и дал их ему, а затем вернулся в дом в слезах. Его жена сказала ему: "Зачем ты дал, если это тяжело для тебя?" А он ответил: "Я плачу оттого, что не поинтересовался его положением, пока он сам не пришел ко мне за помощью".
Абу Марсад принадлежал к щедрым людям, и кто-то из поэтов восхвалил его. Он сказал поэту: "Клянусь Господом, у меня нет ничего, что я мог бы дать тебе. Но ты можешь пожаловаться на меня кадию, скажи ему, что я якобы должен тебе десять тысяч дирхемов, так чтобы он поверил тебе и заключил меня под стражу, а уж мои родственники не оставят меня в беде". Тот так и поступил, и дня не прошло, как ему заплатили десять тысяч дирхемов, а Абу Марсад был выпущен из-под стражи.
Муда Ауф рассказывала: "Я пришла к Талхе и заметила, что он чем-то озабочен. Я спросила: "Что с тобой?" Он ответил: "У меня скопились деньги, и это печалит меня". Я ему сказала: "То, что печалит тебя, отдай людям". И он сказал слуге: "Приведи мне моих людей". Затем он раздал им деньги, а я спросила у слуги, сколько там было. Он ответил: "Четыреста тысяч"".
Рассказывали, что некая женщина попросила у ал-Лайса, да смилуется над ним Господь, немного меду, а он наградил ее целым бурдюком. Ему сказали: "Она была бы удовлетворена и без этого". Он ответил: "Она просила по мере своей нужды, а я дал ей по мере того, насколько мы одарены". У ал-Лайса день не проходил без того, чтобы он не одарил подаянием триста шестьдесят нищих.
Рассказывали, что в правление эмира Абд ал-Хамида в Египте выдался голодный год, и он сказал: "Клянусь Аллахом, я покажу дьяволу, что я враг его". И он обеспечил все нужды людей, так что цены упали, но затем был смещен и покинул те края, Он оставался должен купцам тысячу тысяч дирхемов, которые взял под заложенные им драгоценности своих женщин, а стоимость их была пятьсот тысяч тысяч. И когда он оказался не в состоянии вернуть деньги, он написал им продать драгоценности, а оставшееся раздать тем, кого он еще не облагодетельствовал.
Халиф Абд ал-Малик сказал ибн Хариджу: "До меня дошли слухи о твоих добродетелях. Расскажи мне о них". Тот сказал: "У других они лучше, чем у меня".- "Я выбрал тебя, - сказал он, - так расскажи мне о них". И тот ответил: "О повелитель правоверных! Сколько бы я ни просиживал с гостями, сколько бы ни готовил угощений, приглашая на них людей, находились люди щедрее меня; сколько бы людей ни обращалось ко мне с просьбой, я хотел бы дать им больше, чем дал".
Аш-Шафи, да смилуется над ним Господь, сказал: "Я все еще люблю Аби Сулаймана за одну вещь, которую я слышал о нем. Однажды, когда он ехал верхом на осле и подстегнул его, у него оторвалась пуговица. Он проезжал мимо портного и захотел спешиться, чтобы тот пришил ему пуговицу, но портной сказал: "Ради Аллаха, не слезай". Портной подошел к нему и пришил пуговицу. Тогда он вынул кошелек, в котором было десять динаров, дал его портному и извинился за то, что в нем было мало денег". И аш-Шафи продекламировал сам себе:
Горюет сердце по деньгам, Что б мог отдать я беднякам. Я тех прошу меня простить, Кого мне нечем одарить.