Помогать бедным - это неплохо, но эксплуатировать бедных и во имя помощи им обращать их в свою религию - это, безусловно, низко. Они не понимают ничего в религии, но из-за того, что вы им так помогли, они чувствуют себя настолько признательными, что все, что бы вы ни говорили, должно быть правильно. Это очень хитрый прием.
В Индии я пытался найти хоть одного брахмана из высшей касты, который бы перешел в христианство. Я не смог найти ни одного - а я путешествовал по Индии много раз за эти годы.
Ни один индуист из высшей касты не перешел в христианство, так как что вы можете дать ему? Ему не нужна одежда, ему не нужно образование - у него этого хватает, он может дать образование вам. Если кто-нибудь хочет чему-либо научиться, то в индуизме богатая традиция приобретения знаний; он может научить вас. Что вы можете дать ему? Естественно, никакие люди высшей касты не переходили - только низшие из низших.
Это не делает чести христианству.
Это бесчестие.
Ошо, мне нравится, как ты демонстрируешь на каждом шагу, насколько ты непоколебимый. Американцы сажают тебя в тюрьму, тиранят, разрушают твою коммуну и не сомневаются, что ты будешь унижен их обращением; но вместо этого проявляется непоколебимость, и, скорее, унижены они - это настолько ясно из их непрекращающегося гнева в твою сторону. Ты невероятный враг! Ты та простая истина, что только без честолюбивых устремлений человек может обниматься со звездами.
Человека можно унизить, только если он считает себя выше других; уверенный в своем превосходстве - такой человек может быть низвергнут.
Вы не можете унизить смиренного человека.
Это абсолютно невозможно.
Америка сделала все - и продолжает делать. Это просто указывает на крайнюю глупость. Если они не смогли унизить меня в своих тюрьмах, как они смогут унизить меня за пределами Америки? Я обращу все их попытки оскорблений против них самих, другого пути нет. Я просто это не приму.
Я рассказывал вам много раз историю Гаутамы Будды. Он проходил мимо одной деревни. Его враги собрались и хотели унизить его - они выкрикивали отвратительные слова, слова из трех букв. Он оставался безмолвным. Они выглядели нелепо, потому что он ничего не отвечал.
Но все-таки он заговорил:
- Если вы закончили, могу ли я идти дальше: мне нужно до заката добраться до другой деревни. А если вы не закончили, то через несколько дней я буду проходить снова - я предупрежу вас - по той же дороге; тогда у меня будет достаточно времени для вас. Тогда вы сможете сделать все, что захотите, сказать все, что всегда хотели сказать.
- Мы не просто говорим, мы оскорбляем тебя, - сказал кто-то из толпы.
- Вы можете оскорблять меня, - ответил Гаутама Будда. - Но если я это не принимаю, это не в вашей власти. Вы можете стараться оскорбить меня, но я просто все это не принимаю. Вам нужно было прийти десять лет назад, когда кто угодно мог меня задеть: стоило кому-нибудь меня оскорбить, как я чувствовал себя оскорбленным. В то время я был рабом каждого, теперь я свободный человек. Я выбираю: то, что правильно, я принимаю; то, что неправильно, я возвращаю.
В последней деревне люди принесли сладости, цветы, чтобы подарить мне. Я сказал: "Мы едим только раз в день, и мы это уже сделали. Поэтому, будьте добры, - мы ничего не храним, мы не можем это взять. Извините. Вам придется забрать это". Я хочу спросить вас, что они могли сделать со всеми этими сладостями, и цветами, и фруктами, которые они принесли?
Кто-то из толпы сказал:
- Они могли бы раздать все это в деревне.
- Ты сообразительный, - ответил Будда. - Сделайте то же самое. Все, что вы принесли, - уже десять лет как я перестал принимать такие подношения. А теперь возвращайтесь домой и раздайте все это кому хотите.
Унижение невозможно, когда ты не живешь как эго. Именно эго можно унизить.
Америке придется получить свое унижение назад. Вот почему они все еще злятся и изо всех сил стараются сделать все, чтобы навредить мне любым возможным способом. Они не выучили простой урок.
Я был связан - они сделали все нелегально - без ордера на арест. Под дулом пистолета они арестовали меня, даже не предъявив оснований, надев наручники, надев мне на ноги цепи, еще одну цепь мне на пояс - точно подогнали, они изучили мою медицинскую карту.
Мы представили мою медицинскую карту правительству - что у меня плохо со спиной. Поэтому цепь находилась там постоянно, потому что ее прикрепляли туда каждый раз, когда я переезжал в другую тюрьму: пять тюрем за двенадцать дней. Но цепь оставалась именно на том месте, где мне больно. Это было вовсе не случайно, потому что ни разу она не была на другом месте - а могла бы быть. Я просил их: "Ослабьте немного".
Они говорили: "Нет. Мы оставим ее в том положении, в котором было приказано".
Они волновались, что я буду махать людям рукой, даже в наручниках, поэтому они прикрепили мои наручники к цепи на талии, чтобы я не мог двигать и руками.
А машины… Как они везли меня - я никогда не видел, чтобы так водили машину. Внезапно они набирают скорость - и вдруг останавливаются, просто для того чтобы причинить боль моей спине.
В первый раз со мной был Деварадж, и он говорил им: "Это неправильно. Не нужно это делать". Они не слушали. Это продолжалось двенадцать дней. Похоже, везде были инструкции, как вести машину: без причины, внезапно, машина набирала скорость до ста миль в час, и внезапно она останавливалась; потом она снова набирала скорость и останавливалась, чтобы встряхнуть меня настолько сильно, насколько это возможно, чтобы ударить больную спину толстой цепью, которой они обвязали ее.
Но это не унижает меня. Это просто показывало их глупость. Они не могли помешать мне улыбаться. Везде у дороги стояли люди, чтобы поприветствовать меня. Неважно, что я не мог помахать им рукой, но я улыбался им.
В суде, когда появляется верховный судья, они объявляют, что идет верховный судья: "Всем встать", - и все встают. Когда верховный судья садится, всем разрешается сесть. Когда я заходил в зал заседаний, люди вставали сами. Не было объявления - осужденного не объявляют.
Это было явным унижением для верховного судьи, и всех полицейских чиновников, и всех служителей суда, что все люди… даже те, кто не были саньясинами, даже те, кто никогда не видел меня, никогда не слышал обо мне, кроме как по телевизору, и они видели жестокость американского правительства.
Они старались по-всякому. Они думали, что я буду унижен, но всякий раз, когда пресса справлялась у меня, я говорил: "Я чувствую себя отлично. Что касается меня, то я чувствую себя отлично. Они могут мучить мое тело, но они не могут задеть меня".
И из-за того, что я разоблачил все их уловки… а они даже не могут ответить на это, на все факты, о которых я рассказал мировой прессе. Они не смогли дать разъяснение ни по одному из пунктов, потому что я просто изложил всю историю так, как это было на самом деле. Они чувствуют себя униженными, и они пытаются извести меня - но они снова делают ошибку.
Они организовали для меня мировой тур. Я, возможно, не путешествовал бы по миру без их помощи! Я, возможно, не смогу увидеть всех моих людей в их собственных странах и, возможно, не смогу выявить, что их политический империализм закончился, но его место занял экономический империализм - что намного более опасно. Теперь, как и сами себе, они готовят унижение другим странам.
Пятнадцать дней я пробыл в Ирландии. Человек, который дал визу, должно быть, выпил слишком много пива - это ирландский образ жизни, - поэтому он не посмотрел, чья это была виза, чей это был паспорт. Он просто проштамповал его. Мы просили остаться всего на одну ночь. Он поставил печать, где было указано семь дней - наверное, она была к нему ближе всего! Мы сказали: "Это хорошо".
Мы направились в отель. Когда информация из Америки о том, что наш самолет приземлился в Ирландии, дошла до них, полиция немедленно ворвалась в аэропорт и обнаружила, что мы уже въехали в страну.
Поэтому на следующее утро пришли полицейские и отменили все визы на семь дней. Но мы сказали: "Вы можете отменить их; мы не собираемся уезжать. Мы пробыли здесь всего одну ночь. Какое преступление мы совершили, что вы их отменяете?"
Они сказали: "Никакого преступления". Они были напуганы - потому что самый первый человек допустил ошибку, дав нам семь дней. "Вы можете тихо здесь пожить и тихо уехать". Такая полиция. Без наличия визы они разрешили нам тихо пожить в стране и тихо уехать, чтобы просто скрыть свою ошибку.
Мы прожили там пятнадцать дней, и после пятнадцати дней, когда мы уехали, министр, ответственный за это, сказал, что я никогда не был в Ирландии, что это был просто слух. Он отлично знал, что в течение пятнадцати дней моя группа находилась там.
И в тот день, когда мы уезжали, там была пресса, там были фотографы, они сфотографировали меня на фоне отеля. Возможно, прежде чем заявить в парламенте, что я никогда там не был, они изъяли все фотографии и весь тот материал у прессы. Так Америка сейчас унижает каждую страну.
В Греции они арестовали меня за пятнадцать дней - а паспорт и виза были выданы мне сыном президента, который занимает пост министра. Он сам выдал визу на четыре недели, и сам же ее отменил.
Они не разрешили бы мне даже переночевать в отеле. Но в аэропорту были представители всех СМИ: все каналы телевидения, и газеты, и журналы, и радио - и по меньшей мере сорок полицейских высшего ранга. Я не могу понять, чего они так боялись - я не ношу с собой ядерного оружия.
Когда я говорил с прессой, шеф полиции вышел вперед, чтобы преградить мне путь. И я сказал ему: "Заткнись, отойди и встань на свое место!"
Возможно, ему никто такого не говорил за всю его жизнь. И у него хватило мудрости, чтобы просто отойти назад и встать на свое место - потому что он понял: если бы он что-то сказал, я бы сразу нанес ему удар. И все было бы в новостях, по телевизору, по радио; поэтому лучше было…
Но по телевизору показали достаточно, чтобы он пришел помешать мне, потому что я говорил про полицию: как они хотели взорвать динамитом дом, сжечь меня живьем, как они угрожали моим людям.
Я спал, ко мне пришел Джон; когда он разбудил меня, я сказал: "Попроси их присесть и подождать пять минут, чтобы я мог переодеться и приготовиться к тому, чтобы меня снова арестовали".
Теперь я опытный человек - никаких проблем.
Но они не слушали. Они начали бросать камни в окна, в двери. Из своей ванной я слышал взрывы, будто кто-то кидал бомбы. Я сказал: "Странно". А когда я спустился, мне сообщили, что они угрожали, если я не спущусь вниз, взорвать динамитом дом. А я не покидал дом все пятнадцать минут, которые я там находился.
И после того как я покинул Афины, тот самый министр, который дал мне визу и отменил ее, тоже солгал всему парламенту. Это был невероятно полезный опыт. Все, что я говорил о политиках, подтвердилось на сто процентов.
Хасья, мой секретарь, пробыла с этим министром один час, а он отрицал в парламенте, что вообще видел моего секретаря. Он сказал, что его обманули и кому-то удалось получить визу и его подпись.
Вот ваши лидеры, от которых зависит судьба всего человечества.
Мы будем предъявлять иск каждому политику. Например, тому министру мы предъявим иск. И Хасья должна будет присутствовать в суде, чтобы дать показания, что она провела с министром целый час, давая разъяснения обо мне по всем вопросам, которые он задавал; и он дал визу только после того, как был полностью удовлетворен. А он отрицает, что когда-либо видел моего секретаря.
То же самое происходило по всему цивилизованному миру Запада. Некоторые страны так испугались, что я еще даже не подал документы на визу, а они уже решили, что визу не дадут. Я еще даже не подал документы… виза не будет дана.
Они проинформировали все посольства, что я опасный человек и что виза мне не должна быть предоставлена. Если придут мои документы, в ней должно быть отказано незамедлительно. Они так боятся, что почти все парламенты Европы обсуждали меня и странные вещи, связанные со мной.
Датский министр иностранных дел сказал, что мне отказано в праве на въезд в Голландию, потому что я выступал против гомосексуализма, я выступал против Матери Терезы, папы, католичества. И каждая демократия утверждает, что она не религиозна.
Папа может критиковать любую религию, ему можно - а я не могу критиковать папу. Если ему есть что сказать, пусть он ответит на мою критику, вместо того чтобы дергать за ниточки этих политиков - у него в этих странах католическое большинство, и политики боятся потерять голоса.
Я могу понять католицизм, папу, Мать Терезу, но гомосексуализм - это нечто совершенно новое. Я не знал, что гомосексуализм - официальная религия Голландии: критикуй гомосексуализм, и тебя не впустят в Голландию. Этот министр осудил всю Голландию как гомосексуальную. Если люди в Голландии соображают, они должны вынудить министра и все министерство подать в отставку, потому что он оскорбляет всю страну.
А я опасен потому, что я критиковал гомосексуализм. Я критикую любые извращения, и я продолжу их критиковать.
И Америка пытается любыми способами… Это унижение для Америки. Теперь они пытаются заставить каждую вторую страну тоже почувствовать унижение. Все страны, которые с Америкой, будут точно так же унижены. И одна-единственная личность может настроить против себя весь мир, но, тем не менее, вы не сможете унизить ее.
Истина проста. Если человек смиренный, унижение невозможно. Истину невозможно унизить. Вы можете ее распять, но вы не можете ее унизить.
Глава 35
Поклонение может быть хуже распятия
Ошо, в Индии есть поговорка: "Вашудхайва кутумбакам" - "Вся Земля - одна семья". Наверное, этой поговорке тысяча лет. Ошо, были ли когда-нибудь люди, которые жили как семья? Или это было предвидение некоего мистика, предвидение, которое ты воплотишь в реальность?
Никогда не существовало ни одного общества, которое бы жило согласно представлению "Вашудхайва кутумбакам" - "Вся Земля - одна семья".
Мистики на протяжении тысяч лет говорили об этом, рисовали это в воображении, но, к сожалению, люди поклоняются мистикам, но не позволяют мистикам себя трансформировать. Поклонение - это, на самом деле, способ избежать трансформации; если говорить другими словами: "Ты прав, но мое время еще не пришло. Я уважаю тебя, я поклоняюсь тебе, и я запомню все, что ты говоришь, но я не могу действовать соответственно прямо сейчас. Я обычное человеческое существо, а ты великая реализованная душа - расстояние огромно".
Поклонение мистику не настоящее уважение. Это прием ума, чтобы не видеть палец, указывающий на луну.
Человек очень хитер. Он может распять кого угодно, чтобы избавиться от него, он может поклоняться кому угодно, чтобы избавиться от него. Распятие и поклонение не разные вещи, потому что основная цель та же: "Оставь меня; твоя дурацкая утопия хороша, я ничего не имею против нее, но ты особенное существо, а я заурядное создание".
Чтобы доказать этот факт, люди называли своих мистиков воплощениями Бога, мессиями, спасителями, посланниками. Таким образом они их отдалили, они создали такое расстояние между собой и мистиками, что видение мистика осталось видением. С таким подходом это невозможно воплотить в реальность.
Первый шаг, чтобы претворить такое грандиозное видение в реальность, - осознать, что мистик - такое же обыкновенное человеческое существо, как и ты. Если он реализовал себя, ты тоже можешь реализовать себя. Что стало реальным у него, потенциально у тебя. Что расцвело в нем, семя в тебе. Между семенем и цветком вовсе нет расстояния. Семя уже в пути, старается изо всех сил, чтобы стать цветком.
Но было две причины, по которым отрицался этот простой факт. Одна была в том, что массы хотели расстояния, а другая - в том, что это удовлетворяло эго тех, кто на самом деле не был мистиком, кто был просто притворщиком.
Сказать самому, что ты послан Богом, - это конкретная ложь, потому что Бог - это ложь, а ты делаешь эту ложь еще более пагубной, говоря, что ты посланник, что ты пророк. Это удовлетворяло эго тех, кто не был на самом деле реализованным человеком, поэтому они никогда не прилагали никаких усилий, чтобы уничтожить это расстояние. Наоборот, они подчеркивали, что это правда, - что возможно для них, невозможно для вас.
Чтобы доказать, что расстояние непреодолимо, они либо сами придумывали чудеса, либо после их смерти вы добавляли чудеса в их жизни, потому что это делает разницу очевидной. Вы не можете сотворить чудо, а эти люди творили чудеса. Безусловно, они были людьми высшего порядка, с некой духовной силой, которой у вас нет.
Они также хотели, чтобы эти чудеса были сформированы вокруг них; это помогало их эго. Это помогало защититься и вам; иначе вы должны были бы трансформироваться, воплотить то, что кажется невозможным, в реальность - "Вашудхайва кутумбакам" - "Вся Земля - одна семья". Даже одна семья - это не одна семья. Братья ссорятся с братьями, мужья ссорятся с женами, жены ссорятся с мужьями, дети ссорятся с детьми. Даже семья не семья, а мистики говорят, что весь мир должен быть одной семьей.
Так это помогло их эго создать расстояние, это помогло вам, потому что это кажется почти невозможным. Даже пятеро человек в одном доме не могут жить мирно, там постоянные скандалы, ссоры и конфликты. Даже люди, любящие друг друга, приносят друг другу боль. Какова возможность того, что весь мир станет семьей, любящей коммуной?
Когда осознаете невозможность этого, легче согласиться, что это не в ваших силах, это возможно только для этих особых существ. Но весь мир не состоит из этих особых существ, "поэтому нам остается только поклоняться им". Это довольно изощренный способ распять человека.
Настоящий мистик будет отрицать, что есть какая-либо разница, потому что он понимает, почему вы хотите различий и разграничений.
Среди историй Гаутамы Будды о его прошлых жизнях есть одна история о том, что перед этой жизнью, когда он стал Гаутамой Буддой, он был неосознанным человеческим существом, как любой другой, и он услышал об одном человеке, который стал пробужденным, просветленным. Все ходили посмотреть на его. Он тоже пошел, с цветами на подношение. Он коснулся его стоп, поднес цветы к его стопам. Когда он вставал, он не мог в это поверить: человек, которого считали просветленным, склонился перед этим неосознанным существом и коснулся его стоп.
Будда спросил: "Что ты делаешь? Я неосознанное, обыкновенное человеческое существо; ты просветленная, пробужденная душа. Зачем ты коснулся моих стоп?"
Человек рассмеялся и сказал: "Вчера я был тоже неосознанным, непробужденным; сегодня я пробужденный. Сегодня ты неосознанный, завтра ты будешь пробужденным. Помни, что я коснулся твоих стоп. Никогда не забывай об этом, когда станешь просветленным".
Эта история настолько показательная. Этот человек говорит: "Я пытаюсь научить тебя, что впредь… потому что я могу видеть возможность, возможность того, что ты станешь пробужденным. Вопрос только во времени. Это неважно - завтра или на одну жизнь позже. Но помни, что будда коснулся твоих стоп, когда ты был непробужденным".