7-11. Замечая же, как званые выбирали первые места, сказал им притчу: когда ты будешь позван кем на брак, не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почетнее тебя, и звавший тебя и его, подойдя, не сказал бы тебе: "уступи ему место"; и тогда со стыдом должен будешь занять последнее место. Но, когда зван будешь, придя, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя, сказал: "друг! пересядь выше"; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою. Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Видишь ли, каковы вечери (ужины) Христовы, как они обращаются на пользу душ, а не на пресыщение чрева? Ибо смотри: уврачевал Он страждущего водянкой, научил фарисеев тому, что творить добро в субботу – благое дело. Потом, когда увидел, что они делают шум из-за сидения в передних местах, врачует и эту страсть, происходящую не от малой причины, но от великой и неудобоизбежной, то есть от тщеславия. И никто не считай учение о сем маловажным и недостойным величия Божия. Ибо ты отнюдь не можешь назвать человеколюбивым врачом того, кто лечить подагру и какую ни есть важную болезнь обещается, а ушиба пальца или зубной боли лечить не берется. Потом как считать маловажной страсть тщеславия, когда она во всех всегда обеспокоивает любящих садиться на передних местах? Итак, нужно было Учителю, Начальнику и Совершителю смирения – Христу – пресечь всякую ветвь этого злого корня – тщеславия. Прими также во внимание и другое. Если бы теперь не время стола было и Господь заговорил бы о сем, оставив речь о прочем, то могли бы Его упрекнуть; а теперь, когда было время ужина и когда страсть к первенству мучила несчастных в глазах Спасителя, то Его увещание весьма благовременно. С другой стороны, смотри и на то, от какого посмеяния освобождает Он человека и как научает его благоприличию. Ибо сколько стыда в том случае, если ты займешь место, тебе несоответствующее, а потом придет кто-нибудь почетнее тебя и звавший тебя скажет: уступи место ему! А ведь это может случиться часто. И ты сам должен будешь уступить, а те сядут выше. Напротив, сколь похвально то, когда достойный первого места вначале сядет ниже других, а потом окажется председательствующим, коему все уступят первенство. Ужели тебе кажется маловажным такое убеждение Господа, которое предписывает высочайшую из добродетелей – смирение, поселяет оное в душах слушателей и покорного ему приводит к благоприличию?
Тому же учил впоследствии и ученик Христов Павел: всё должно выть благопристойно и чинно (1 Кор. 14, 40). Как же это будет? Не о севе только каждый заботься, но каждый и о других (Флп. 2, 4). Видишь: ученик проповедует то же, что и Учитель?
Как разуметь слова всякий возвышающий сам себя унижен будет? Ибо многие, сами себя возвышающие в жизни сей, наслаждаются честью. Унижен будет означает то, что, кто в мире сем пользуется большой честью, тот жалок и низок пред Богом. Притом таковой бывает в чести не до конца и не у всех, но сколько одни уважают его, столько же другие поносят, может быть, и из тех самых, кои уважают его. Итак, это изречение истины справедливо. И всякий недостойный высокого места, но себе присваивающий оное будет унижен и перед Богом во время последнего суда, хотя бы в сей жизни был и выше всех. По природе всякий человек недостоин возвышения. Посему пусть никто не возвышает себя, дабы не быть униженным до крайности.
12–15. Сказал же и позвавшему Его: когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния. Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых: и блажен будешь, что они не могут воздать тебе; ибо воздастся тебе в воскресение праведных. Услышав это, некто из возлежащих с Ним сказал Ему: блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием!
На ужине было два разряда возлежащих: звавшие и званые. Господь прежде обратился с увещанием к званым, научил их спасительному смиренномудрию и предложил им пищу неизысканную, а потом воздает почесть позвавшему Его и отплачивает за угощение увещеванием, дабы он не делал угощений из-за какого-нибудь людского благоволения и не ожидал тотчас воздаяния. Ибо малодушные, приглашая друзей или родных, делают это в расчете на их скорую благодарность, и если не получают оной, то приходят в досаду. А великодушные, терпя до будущей жизни, получают вознаграждение от Того, Кто поистине богат (см. Еф. 2, 4 и 7). Господь, говоря сие, отклоняет нас торговать дружелюбием.
А некто, услышав сие и подумав, что Бог почтит и угостит праведников чувственными яствами, сказал: блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием. Вероятно, он не был духовен, то есть руководился человеческими размышлениями. Ибо душевный человек (1 Кор. 2, 14) таков, что ничему вышеестественному не верит, ибо обо всем судит по законам природы. Бывают три состояния в человеке: плотское, душевное и духовное. Плотское – когда кто желает наслаждаться удовольствиями и радоваться, хотя бы это сопряжено было даже с причинением зла другим. Таковы все любостяжательные. Душевное состояние – когда кто не желает ни вредить, ни вреда получить. Такова жизнь по закону природы. Ибо это внушает нам и сама природа. А духовное состояние – когда кто ради добра согласен даже потерпеть вред и оскорбление. Первое состояние близко к природе, среднее – сообразно с природой, а третье – выше природы. Всякий, кто мыслит лишь о человеческом и не может понять ничего из вышеестественного, называется душевным человеком, так как водится душою и духом. Но когда кто водится духом и не живет уже сам, но живет в нем Христос (см. Гал. 2, 20), тот духовен, тот возвысился над природой. Итак, подумавший, что воздаяние святым будет чувственное, был душевен, так как не мог понять ничего вышеестественного.
16–20. Он же сказал ему: один человек сделал большой ужин и звал многих. И когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званым: "идите, ибо уже все готово". И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: "я купил землю и мне нужно пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня". Другой сказал: "я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня". Третий сказал: "я женился и потому не могу придти".
Так как возлежавший с Господом сказал: блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием (ст. 15), – то Господь довольно пространно научает его, как должно разуметь угощение Божие, и произносит притчу, называя "человеком" Своего человеколюбивого Отца. Ибо в Писании, когда делается намек на силу Божию наказующую, Бог именуется, например, барсом и медведицей (см. Ос. 13, 7–8), а когда имеется в виду обозначить какое-либо действие человеколюбия Его, тогда Бог представляется в лице человека (см. Лк. 15, 11–24), подобно как и в настоящем месте.
Поскольку эта притча говорит о человеколюбивейшем домостроительстве, которое Бог совершил в нас, сделав нас причастниками плоти Сына Своего, то и назван Он "человеком". Это домостроительство названо "большим ужином"; "ужином" названо потому, что Господь пришел в последние времена и как бы при ужине века; а "великим ужином" – потому что тайна спасения нашего беспрекословно велика (см. Тим. 3, 16).
И когда наступило время ужина, послал раба своего… Кто этот раб? Сын Божий, Который принял образ раба, соделавшись Человеком (см. Флп. 2, 7), и о Котором, как о Человеке, говорится, что Он послан. Обрати внимание на то, что не просто сказано раба, но – своего раба, который в собственном смысле благоугодил Богу по человечеству и хорошо послужил. Ибо говорится не только как о Сыне и Боге, благоугодном Отцу, но и как о Человеке, Который один только Сам безгрешно покорился всем определениям и заповедям Отца и исполнил всякую правду (см. Мф. 3, 15). Говорится также о Нем, что Он послужил Богу и Отцу, – поэтому рабом Божиим в собственном смысле слова Он только один и может быть назван.
Послан Он, когда наступило время ужина, то есть в определенное и благоприличное время. Ибо для спасения нашего не другое какое время было благоприличнейшим, как время царствования Августа кесаря, когда злоба взошла на самый верх и ей нужно было пасть. Как врачи оставляют гнойную и дурную болезнь дотоле, пока она источит всю дурную влагу, а потом уже прикладывают и лекарства, так нужно было, чтобы и грех обнаружил все свойственные ему виды, а потом уж чтобы великий Врач положил лекарство. Посему-то Господь допустил диаволу исполнить меру злобы и, воплотившись, совершенно уврачевал всякий вид злобы святой Своей жизнью. Он послан в соответствующее время, как и Давид говорит: препояшь Себя по бедру мечом Твоим, Сильный, славою Твоею и красотою Твоею (Пс. 44, 4). Меч, без сомнения, есть слово Божие. Бедром означается рождение во плоти, которое совершилось при зрелости плода, то есть в надлежащее время.
Послан был сказать званым. Кто же сии званые? Может быть, и все люди, так как Бог всех призывал к познанию Себя – то через благоустройство видимых вещей, то через закон естественный; а может быть, – по преимуществу израильтяне, которые были призваны Господом через закон и пророков. К ним, к овцам дома Израилева, по преимуществу послан был Господь (см. Мф. 15, 24).
Он говорит: идите, ибо уже все готово: сим Господь благовествовал, что близко Царство Небесное (см. Мф. 4, 17) и что оно внутрь вас есть (Лк. 17, 21). А они начали все… извиняться, то есть как бы сговорившись заодно. Ибо все начальники иудейские отказались иметь Иисуса Царем и потому не удостоились вкусить вечери – кто по любви к богатству, кто по любви к удовольствиям. Ибо под теми, из которых один купил землю, а другой – пять пар волов, можно разуметь пристрастных к богатству, а под женившимся – сластолюбца. Если хочешь, то разумей под купившим землю того, кто по мудрости мирской не принимает таинства спасения. Ибо поле есть мир сей и вообще природа; а кто смотрит только на природу, тот не принимает вышеестественного. Итак, фарисей, быть может, заглядевшись на землю, то есть наблюдая только законы природы, не принял того, что Дева родила Бога, так как это выше природы. Да и все, кто хвалится внешней мудростью из-за сей земли, то есть из привязанности к природе, не признали Иисуса, обновившего природу. Под купившим пять пар волов и испытывающим их можно разуметь и человека, привязанного к веществу, который пять чувств душевных совокупил с телесными и душу соделал плотью. Посему, как занятый земным, он не хочет участвовать в духовной вечери. Ибо и Премудрый говорит: как может сделаться мудрым тот, кто правит плугом (Сир. 38, 25). А под отпадающим из-за жены можно разуметь пристрастного к удовольствиям, который, пристав к плоти, союзнице души, и будучи с ней одно, как совокупившийся с ней, не может угодить Богу. Можешь все это разуметь и буквально, – ибо мы отпадаем от Бога как из-за пары волов, так и из-за женитьбы, когда привязываемся к ним, на них растрачиваем всю жизнь, из-за них трудимся даже до крови, а божественного ничего – ни мысли, ни изречения – не помыслим, не исследуем.
21–24. И, возвратившись, раб тот донес о сем господину своему. Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал рабу своему: "пойди скорее по улицам и переулкам города, и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых". И сказал раб: "господин! исполнено, как приказал ты, и еще есть место". Господин сказал рабу: "пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой. Ибо сказываю вам, что никто из тех званых не вкусит моего ужина, ибо много званых, но мало избранных".
Начальники иудейские были отвергнуты, и никто из них не уверовал во Христа, как и сами они хвалились своей злобой. Когда, говорили они, уверовал в Него кто из начальников? (см. Ин. 7, 48). Итак, сии законники и книжники объюродивше, то есть впав в безумие, отпали от благодати, а простодушные из иудеев, которые уподобляются хромым, слепым и увечным, то есть немудрое мира… и немощное (1 Кор. 1, 27–28), были призваны. Ибо народ дивился словам влагодати, исходившим из уст Иисусовых (см. Лк. 4, 22), и радовался о учении Его. Но после того как вошли израильтяне, то есть избранные из них, которых Бог предназначил к славе Своей (см. Рим. 8, 29–30), каковы были: Петр, сыны Зеведеевы и прочее множество уверовавших, – после того благодать Божия излилась и на язычников. Ибо в находящихся по дорогам и изгородям можно разуметь язычников. Израильтяне были внутри города, так как они приняли законоположение и наследовали городской образ жизни. А язычники, будучи чужды заветов и отчуждены законоположения Христова и не будучи согражданами святых (см. Кол. 1, 21 и 12; Еф. 2, 12–13), проводили жизнь не на одной дороге, но на многих "дорогах" беззакония и невежества, и "в изгородях", то есть в грехах, ибо грех есть большая изгородь и средостение, отделяющее нас от Бога (см. Ис. 59, 2). Словами по дорогам намекается на скотоподобную и разделенную на многие мнения жизнь язычников, а словами и изгородям указывается на жизнь их во грехах.
Не просто повелевает позвать сих (находящихся по дорогам и изгородям), но понудить, хотя вера есть дело произволения каждого. Для того сказал убеди, дабы мы познали, что уверование язычников, находившихся в глубоком неведении, есть знамение великой силы Божией. Ибо если бы немного было силы у Проповедуемого и невелика была истина учения, то как люди, служащие идолам и совершающие постыдные дела, смогли бы убедиться и вдруг сразу познать истинного Бога и вести духовную жизнь? Желая указать на чудо сего обращения, и назвал оное понуждением. Как бы кто сказал: язычники и не желали оставлять идолов и чувственных наслаждений, однако же истиною проповеди принуждены были оставить их. Или иначе: сила знамений составляла величайшее побуждение обратиться к вере во Христа.
Вечеря сия приготовляется ежедневно, и все мы призываемся в Царство, уготованное людям Богом от создания мира (Мф. 25, 34). Но мы не удостаиваемся оного, одни – по любопытству мудрости, другие – по любви к вещественному, иные – по любви к плоти. А человеколюбие Божие дарует сие Царство другим грешникам, которые слепы разумными очами и не понимают, что есть воля Божия, или и понимают, но хромы и неподвижны к исполнению оной, и нищи, как лишившиеся небесной славы, и увечны, как не обнаруживающие в себе непорочной жизни. К сим-то грешникам, блуждающим по широким и пространным путям греха, Отец Небесный посылает с приглашением на вечерю Сына Своего, Который стал рабом по плоти, пришел позвать не праведников, но грешников (Мф. 9, 13) и обильно угощает их вместо тех разумных, и богатых, и угождающих плоти. На многих Он посылает болезни и бедствия и через то невольно заставляет отказаться от такой жизни – по судьбам, по каким Сам знает, и приводит их на Свою вечерю, обращая в побуждение для них наведение бедствий. Примеров сему много.
В более простом понимании притча научает нас подавать лучше нищим и увечным, чем богатым. К чему Господь убеждал несколько выше, к тому самому, кажется, сказал и притчу сию, уверяя оной еще более, что угощать должно нищих. Научаемся сей притчей и другому – что мы должны быть так усердны и щедры на принятие братьев меньших, что должны убеждать их к участию в наших благах и тогда, когда они не желают. Таким образом и учителям внушается, чтобы они наставляли учеников своих должному и тогда, когда те того не желают.
25–27. С Ним шло множество народа; и Он, обратившись, сказал им: если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником. И кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником.
Поскольку из ходящих за Иисусом многие следовали не со всем усердием и самоотвержением, но имели очень холодное расположение, то Он, научая, каков же должен быть ученик Его, высказывает Свои мысли о сем, как бы изображает и живописует его, утверждая, что он должен ненавидеть не только близких ему совне, но и душу свою. Но смотри же: в простоте своей и неопытности не соблазнись сим изречением. Ибо человеколюбец не бесчеловечию учит, не самоубийство внушает, но хочет, чтобы искренний Его ученик ненавидел своих родных тогда, когда они препятствуют ему в деле богопочитания и когда он при отношениях к ним находит затруднения в совершении добра. Напротив, когда они не препятствуют ему, Он учит даже почитать их до последнего издыхания. И как учит? Самым лучшим учением, то есть собственными делами. Ибо Он повиновался Иосифу (см. Лк. 2, 51) несмотря на то, что сей не был отцом Его в собственном смысле, но мнимым. И о Матери Своей Он всегда имел большое попечение, так что, и страдая на Кресте, Он не забыл Ее, но поручил возлюбленному ученику Своему (см. Ин. 19, 26–27). Как же Он, уча одному на деле, иное будет внушать на словах? Нет, как я сказал, Он заповедует нам ненавидеть родителей тогда, когда они угрожают опасностью богопочтению. Ибо тогда они уже не родители и не родные, когда противодействуют нам в столь полезном деле. Утверждаемое нами видно и из того, что заповедуется ненавидеть душу свою. Ибо сей заповедью, без сомнения, повелевается не убивать себя, но оставлять душевные пожелания, отлучающие нас от Бога, и не заботиться о душе (жизни), если предстоять будет мучение, лишь бы предлежало вечное приобретение. А что Господь сему научает, а не самоубийству, это Сам же Он показывает, во-первых, тем, что, когда диавол, искушая Его, предлагал Ему броситься вниз с кровли церковной, Он отверг искушение (см. Мф. 4, 5–7), и, во-вторых, тем, что Он не предавал Себя иудеям каждый раз, но удалялся и, проходя посреди них, укрывался от убийц (см. Лк. 4, 30). Итак, кому родные вредят в деле богопочтения, а он, однако же, с удовольствием продолжает расположение к ним, ставит оное выше благоугождения Богу, а иногда из любви к жизни, в случае угрозы мучения, склоняется к отречению от веры, – тот не может быть учеником Христовым.
28–30. Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: "этот человек начал строить и не мог окончить"?