- Шеви тут ни при чем, - осторожно сказал Джозеф. - Мне плевать, что там скандируют эти оболтусы на площади. Он всего-то вывел несколько слов на экран компьютера. Не его вина, что остальные за это зацепились. В этом я тоже, кстати, виню его мать. Она всегда изображала из себя артистическую натуру.
- Мы не пытаемся непременно осудить вашего сына, Джо. Мы знаем, на что он способен. - Паузы между словами губернатора заполнялись быстрым дыханием. - Думаю, мы знаем, что он подразумевал своими посланиями. Единственное, чего мы добиваемся, - исправления. Исправления и очищения.
Джозеф рассмеялся и пожал плечами одновременно.
- До прошлой недели я с самого детства не слышал слово "террорист". Когда мой отец…
- Так вы выведете нас на него? - Чахлая рука Уэстгроув потянулась к кнопке выключения прожектора. - Думайте о нашей Администрации как о расширенной семье и считайте, что мы все вместе пытаемся оказать на него влияние.
- Все-то вам "-ция", "-ние", "-ист". Что, длинные слова больше значат? Это такое правило, губернатор? - Он хохотнул, глядя в бесцветное, серое лицо. - Если мы семья, мне как вас звать, Бабушка Губернатор?
- Сестра, просто сестра. Джо, брат мой. За нами стоит история. Ради общего блага.
Лицо Уэстгроув исчезло с небесных высот площади Рейгана, и центр вернулся к обычному для ночи серебристому свечению.
Джозеф вскарабкался на муниципальную стремянку, остановился на пятой из двух дюжин ступеней - как раз, чтобы достать до шланга, - и в очередной раз посмотрел на синие граффити, покрывшие здание товарной биржи. С такой высоты непонятный узор складывался в буквы, которые говорили сквозь свежие трещины в фасаде здания. Каждая спираль наполнялась фразой: "Революция возвращается к началу, это единственный путь, без изменений, Вива Шеви!" - и исчезала, чтобы тут же повториться уже на других кафельных плитках.
О рассказе "Резервация 2020"
В основе "Резервации 2020" лежат темы, затронутые Рэем Брэдбери в больших работах, особенно в "451° по Фаренгейту" и "Что-то злое к нам спешит". Я видел, как в "Фаренгейте" он использовал футуристический ландшафт, чтобы высказаться о современных ему глубоких социальных изменениях в США - изменениях, вызванных послевоенными технологическими новшествами, новым политическим климатом, а также частично детищем технологий и бурными ветрами прогресса, ворвавшимися на глубоко континентальную малую родину автора. "Фаренгейт" смотрит утомленными глазами в будущее, "Что-то злое" оглядывается в детство через ностальгические линзы, в место, которого больше не существует, но оба романа объединяет линия жизни автора: проза Брэдбери впитала в себя Гринтаун еще до "Чего-то злого", и писатель раз за разом возвращается в эту обитель потерянной невинности. И с каждым визитом тектонические плиты под реальностью городка немного смещались.
Для произведений Рэя Брэдбери характерна любовь к красоте слов и понимание, к чему клонится сюжет. Ужас "451° по Фаренгейту" состоит, по-моему, в человеческой трагедии, когда слова, связанные историческим контекстом, тлеют в лишенных читателя руинах, горят в костре, разожженном людьми, стоящими на страже социального прогресса. Как мог писатель Брэдбери не задумываться о наступлении подобного будущего, как он мог не размышлять о начале и конце всемирных войн, об ускорении окружающей жизни, о появлении ящика с картинками и звуком в гостиных практически всех деревенских домов в местности, которую он называл своим домом?!
Сегодня Рэй Брэдбери кажется нам пророком, предсказавшим времена, когда течение жизни будет отражаться не в книгах, а в обрезанных твитах, бегущих строках и граффити, а потом их будут до тошноты повторять говорящие головы с плазменных экранов - повторять, изрыгая слова, лишенные смысла. Настоящий автор использует гротескный язык и собственное чутье предсказателя, чтобы предупредить нас о балагане, который приближается к границам города.
Байо Оджикуту
Два дома
(Келли Линк)
Нежная музыка разбудила спящих на космическом корабле "Дом секретов". Они открыли глаза, в мягком розовом свете, словно вампиры, вылезли из узких спальных отсеков и собрались в общем отсеке. Мир снаружи был погружен в ночь, в ста годах от рассвета.
Они плыли, неловко раскинувшись, в рециркулируемом воздухе и натыкались друг на друга. Они хватали друг друга за руки, словно желая удостовериться, что тот, другой, - настоящий, и вновь разлетались в стороны. Они еще до конца не очнулись от сновидений. Их было трое, две женщины и мужчина.
И был еще сам корабль. Его звали Морин, и это была "она". Она отслеживала состояние проснувшихся, их сердечные ритмы, расширение зрачков, каждый вдох.
- Морин, ты богиня! Свежий хлеб, только что из духовки! Домашний хлеб! - воскликнула Гвенда. - Да, и старые книги. Библиотека? Я была в библиотеке, когда решила, что когда-нибудь полечу в космос. Мне было двенадцать.
Они жадно вдохнули. Потянулись, потом медленно перекувырнулись в воздухе.
- Что-нибудь солоноватое, - сказал Салливан. - Запах моря. Корни мангровых деревьев в соленой воде. Однажды я провел лето в таком месте у моря. Приехал с девушкой, а уехал с ее сестрой.
- А теперь апельсины. Апельсиновые деревья, нагретые солнцем, и кто-то только что сорвал апельсин. Я чувствую запах счищаемой корки. - Это Мэй. - Да, и кофе! С корицей!
- Морин? - спросила Гвенда. - Кто еще не спит?
В "Доме секретов" их было двенадцать. Десять женщин, один мужчина и сам корабль, Морин. Как в девчоночьем летнем лагере, сказала Гвенда однажды, еще в самом начале их долгого путешествия. Или в психушке, сказала Уна.
Полет длился четырнадцать лет. До конца оставалось намного дольше.
- Не спят Порсия, Уна и Лили, - сказала Морин. - Уже два месяца. Уна и Порсия снова заснут через день или два. Лили согласилась какое-то время не спать. Она хочет подольше пообщаться с Гвендой. Они в гостиной. Готовят вам сюрприз.
Сюрпризы бывали всегда.
- Ладно, - сказал Салливан. - Изображу искреннее удивление.
Они сбросили с себя сонливость и разошлись - разлетелись - по душевым кабинам, чтобы привести себя в порядок, получить сеанс массажа и пройти общее медицинское обследование. Запах корицы исчез. Розовый свет сделался ярче.
Стройная, длинноногая Лили заглянула в общий отсек и дождалась, пока Гвенда не выйдет из душевой.
- Морин вам рассказала? - спросила Лили.
- О чем?
За время сна у Гвенды опять отросли брови и волосы. Она избавилась от них в душевой.
- Ладно, неважно. - Лили казалась старше; и еще тоньше, чем прежде. - Сначала обедать, потом болтать.
Гвенда подплыла к Лили и вжалась лицом ей в шею.
- Привет, незнакомка.
Пока Гвенда приводила себя в порядок, она успела заглянуть в бортовой журнал. 12 марта 2073 года. В последний раз она виделась со своей лучшей подругой Лили два года назад.
- У тебя новая татуировка? - спросила Лили.
Это была их старая шутка.
Все тело Гвенды от шеи до пят покрывали удивительные татуировки. Подсолнух, феникс, карта звездного неба, волчья стая, бегущая по ледяной пустыне. Мужчина с ребенком на руках, рыжеволосая девочка на детской площадке, верхом на ракете, Статуя Свободы и флаг штата Иллинойс, отрывки из Откровения Иоанна Богослова и еще сотня других картинок. На одной руке, на тыльной стороне ладони, красовалось изображение "Дома секретов", на другой - "Дома тайн", корабля-близнеца. Различить корабли можно было только по надписям под картинками.
Когда летишь в космос, с собой разрешается брать минимум вещей. Морин могла загрузить в библиотеку всю твою музыку, все твои фильмы и книги, письма, видео и семейные фотографии, но насколько они были реальны? Что из этого можно почувствовать? Что можно взять в руки? У Лили была колода карт Таро, подаренная ей мамой. У Салливана - бумажная книга "Моби Дик". У Порсии - платиновое кольцо с бриллиантом в четыре карата. У Мэй - вязальные спицы.
У Гвенды - только татуировки. Все остальное она оставила в прошлом.
* * *
На корабле был приборный отсек. Были личные спальные каюты и общий отсек, что-то вроде прихожей в доме. Было машинное отделение и хозяйственная галерея, где Морин выращивала съедобные растения, хранила запасы и готовила людям еду. В гостиной, которую называли еще большой комнатой, отсутствовала обстановка как таковая, но благодаря почти безграничным возможностям Морин пространство в этом отсеке преображалось согласно фантазиям пассажиров, и эти фантазии можно было увидеть, услышать, потрогать и почувствовать их запах и вкус.
Трое недавно проснувшихся оторопели под натиском впечатлений.
- Боже мой! - прошептала Мэй. - Вы превзошли сами себя!
- Мы все выбрали тему! И Морин тоже! - Порсии приходилось кричать, чтобы ее не заглушала музыка. - Давайте угадывайте, что за темы!
- Ну, это просто, - сказал Салливан, глядя на плывущие в воздухе белые лепестки, за которыми гонялись хорошо ухоженные собаки. - Вестминстерская выставка собак, цветение вишни и… э… там Шекспир, правильно? С маленькой острой бородкой?
- Нельзя также не заметить стробоскоп, - сказала Гвенда, - и кошмарную музыку, которая может нравиться только Уне. Финское диско. Все верно?
- Почти, - ответила Порсия. - Салли не сказал, какого именно года выставка.
- Да ладно тебе! - насупился Салливан.
- Хорошо, я подскажу, - смилостивилась Порсия. - Две тысячи девятый год. Победил Классекс 3D Гринчи Гли. Суссекс-спаниель.
Потом были танцы, и веселые вопли, и радостный лай, и декламация стихов. Лили, Гвенда и Салливан плясали, как можно плясать только в невесомости, а Мэй беседовала с Шекспиром. Вечеринка удалась на славу. Подошло время ужина, и Морин отправила финских музыкантов, собак и цветущие вишни восвояси. В наступившей тишине Шекспир сказал Мэй: "Всегда мечтал быть космонавтом". А потом он исчез.
* * *
Изначально кораблей было два. В Третью эру космических путешествий считалось рентабельным строить по два корабля сразу и отправлять в космос парами. Дублирование повышает шансы на успех, по крайней мере в теории. Корабли-близнецы "Маяк" и "Високосный год" отбыли с Земли летом 2059-го. Но какой-то умник, большой фанат старых комиксов, по причинам, известным ему одному, обозвал их "Дом секретов" и "Дом тайн".
"Дом секретов" потерял связь с "Домом тайн" пять лет назад. Космос полон загадок и тайн. Космос полон секретов. Гвенде до сих пор иногда снились двенадцать женщин на борту "Дома тайн".
* * *
На ужин ели говядину по-веллингтонски (искусственная), спаржу со свежим картофелем (все натуральное) и домашние булочки (относительно натуральные). Курицы снова неслись, и Морин приготовила на десерт шоколадное суфле. Она увеличила силу тяжести, поскольку сегодня был праздничный вечер и в любом случае даже фальшивая говядина по-веллингтонски требует адекватного тяготения. Мэй швырялась булочками в сидевшую напротив Гвенду.
- А что такого? Мне нравится наблюдать, как они падают.
Уна раздала всем бутылочки с чем-то алкогольным. Никто не спрашивал, что это. Уна работала с эукариотами и археями.
- Потому что сегодня у нас не обычная вечеринка, Салливан, Мэй, Гвенда, - объяснила она. - Сегодня у Порсии день рождения.
- Значит, пьем за меня, - сказала Порсия.
- За Порсию, - сказала Уна.
- За Проксиму Центавра, - сказал Салливан.
- За Морин, - сказала Лили. - И за старых друзей. - Она стиснула руку Гвенды.
- За "Дом секретов", - сказала Мэй.
- За "Дом секретов" и "Дом тайн", - добавила Гвенда.
Все уставились на нее. Лили снова стиснула руку Гвенды. Потом все выпили.
- Только мы без подарков, Порсия, - сказал Салливан.
- Сделай мне массаж ног, вот и будет подарок. Или нет, погодите… Придумала! Вы все расскажете мне какую-нибудь историю.
- Нам нужно еще просмотреть бортовой журнал, - заметила Уна.
- К черту журнал, никуда он не денется, - сказала Порсия. - Сегодня мой день рождения! - В ее голосе слышались визгливые нотки.
- Журнал подождет, - сказала Мэй. - Давайте еще посидим, поболтаем о пустяках.
- Только сначала расскажем, - вставила Лили. - Надо им все рассказать.
- Ты испортишь мне праздник, - насупилась Порсия.
- Да что случилось? - спросила Гвенда.
- Ничего не случилось, - ответила Лили. - Просто воображение разыгралось. Ну, ты знаешь, как это бывает.
- Морин? - спросил Салливан. - О чем они говорят? Объясни, будь добра.
- Примерно тридцать один час назад Лили вошла в приборный отсек и попросила меня показать наш текущий курс следования. Я открыла иллюминаторы. Спустя две-три минуты я заметила, что частота ее сердцебиений резко возросла. Она что-то сказала, я не поняла, что именно, а потом спросила: "Ты тоже видишь его, Морин? Ты его видишь?" Я попросила Лили описать, что именно она видит. И Лили сказала: "Дом тайн". По правому борту. Он там был, а потом вдруг исчез". Я ответила, что не видела ничего подобного. Мы посмотрели записи с внешних камер, и там тоже не было ничего. Я передала радиосигналы по всем каналам, но никто не ответил. Никто не видел "Дом тайн" в обозначенный промежуток времени.
- Лили? - повернулась к подруге Гвенда.
- Он там был, - твердо проговорила Лили. - Богом клянусь, я его видела. Такой огромный, сияющий. И так близко, что, кажется, протяни руку - и сможешь к нему прикоснуться. Странное ощущение. Словно смотришься в зеркало.
Все заговорили разом.
- Ты думаешь…
- Тебе померещилось…
- Просто воображение разыгралось…
- А с другой стороны, почему бы и нет? Он исчез так внезапно. - Салливан щелкнул пальцами. - И почему бы ему так же внезапно и не объявиться?
- Нет! - Порсия шлепнула рукой по столу. - Сегодня мой день рождения! Я не хочу обсуждать эту тему, не хочу говорить об этом в стотысячный раз. Что случилось с несчастной "Тайной", куда она запропастилась? Может быть, кто-то… что-то ее забрало? Может быть, с нами сделают то же самое? Может, они провалились в какую-то космическую яму или столкнулись с некоей галактической аномалией? Может, они отправились назад во времени? Или их сожрало чудовище? Не случится ли что-то подобное с нами? Вы не помните? Мы говорили об этом уже столько раз, но все равно ни к чему не пришли!
- Я помню, - тихо проговорила Лили. - Прости, Порсия. Мне очень жаль. Лучше бы я ничего не видела.
Ее глаза блестели от слез. Теперь уже Гвенда взяла ее за руку и крепко сжала.
- А ты ничего не пила? - спросил Салливан. - Какое-нибудь зелье Уны? Морин, ты ничего не нашла в крови Лили?
- Ничего такого, чего там быть не должно, - отозвалась Морин.
- Я ничего не пила. И не принимала никаких наркотических препаратов, - сказала Лили.
- Правда, с тех пор мы все пили, не просыхая, - добавила Уна и опрокинула в себя очередную бутылочку с горячительным. - Ваше здоровье.
- Мне тоже не хочется обсуждать эту тему, - сказала Мэй.
- Вот и договорились, - сказала Порсия. - Морин, пожалуйста, включи свет. Сделай нам что-нибудь симпатичное и уютное. Что-нибудь повеселее. Может быть, старый английский дом в сельской местности, огонь в камине, рыцарские латы, гобелены на стенах, огромные окна с красивым видом. Зеленые луга, колокольчики, белые овечки, детективы в шляпах под Шерлока Холмса, гончие псы, моховые болота, призрак Кэти скребется в окно. В общем, ты понимаешь. Все в таком духе. Сегодня мне исполняется двадцать восемь, а завтра или послезавтра я снова засну и буду спать целый год или пока Морин не решит, что мне надо проснуться. Так что сегодня я хочу веселиться, пить и болтать ни о чем. Хочу, чтобы кто-нибудь сделал мне массаж ног и чтобы каждый из вас рассказал мне историю, какую мы еще не слышали. Я хочу хорошо провести время.
Стены уже прорастали старинной мебелью. Буквально из воздуха появились две изящные борзые. Пространство полностью преобразилось. Пол покрылся каменной плиткой. В огромном камине, где можно было бы зажарить быка целиком, трещал огонь. В саду за сводчатыми окнами садовник и его сынишка срезали розы.
- Убери силу тяжести, Морин, - попросила Порсия. - Всегда мечтала поплавать в воздухе, как привидение, в старом английском доме.
- Я тебя обожаю. Ты славная девочка, - сказала Уна. - Только странная.
- Милая моя Уна, - отозвалась Порсия. - Мы все со странностями.
Она сделала сальто в воздухе во внезапно вернувшейся невесомости. Ее длинные, похожие на водоросли волосы заколыхались вокруг головы, что всегда страшно бесило Гвенду.
- А давайте каждый из нас выберет одну картинку из татуировок Гвенды, - предложила Лили, - и придумает о ней историю.
- Чур мне феникса! - выкрикнул Салливан. - В смысле историй феникс - беспроигрышный вариант.
- Нет, - сказала Порсия. - Давайте рассказывать истории о привидениях. Уна, ты первая. Морин, можешь выдавать спецэффекты.
- Я не знаю историй о привидениях, - медленно проговорила Уна. - Только о троллях. Хотя нет. Погодите. Я знаю одну историю о привидениях. Мне ее рассказала бабушка. Дело было на ферме в Пирканмаа, где она выросла.
Садовники и розы исчезли. Теперь за окнами виднелись ферма и каменистые поля вдалеке. Они простирались до самого горизонта, где темнел хвойный лес.
- Да, - сказала Уна. - Именно так. Я там была один раз, совсем маленькой девочкой. Уже тогда от фермы почти ничего не осталось. А теперь мир опять изменился. Очень скоро там все опять зарастет лесом.
Она сделала паузу, чтобы слушатели могли представить себе эту картину.