Отец Александр Мень отвечает на вопросы слушателей - Александр Мень 14 стр.


Каково отношение Церкви к антропософии и к личности доктора Штейнера?

Специального документа об этом в Православной Церкви нет. Лично Штейнер вызывает у меня большое уважение. Так же уважительно писал о нем Бердяев, хотя Бердяев был самым крупным русским критиком теософии, антропософии и оккультных доктрин. На русском языке нет более сильной критики. Он считал, что вся теософия, во всех ее проявлениях, не антропологична, он говорил, что в теософии так же мало Бога, как в антропософии мало человека. Потому что теософия подменяет Бога каким-то безликим началом, а антропософия разделяет человека на ряд измерений, бесконечных перевоплощений, и личность в конце концов исчезает. Поэтому он считал всякий оккультизм антиперсоналистическим, то есть противящимся личности.

Мировоззрение Штейнера радикально расходится с христианским мировоззрением вообще. Рудольф Штейнер был возродителем древнего гностицизма. О чем он учил? О космических кругах, о иерархиях вселенной. Бога там не было. Вы знаете, кто был Христос для него? Это был Дух Солнца, который прилетел на Землю и здесь изменял ауру Земли. Это солнечный бог, чистое язычество. Поэтому при всем уважении к доктору и его книгам, я его взглядов не разделяю совсем, хотя в его психологической практике, практике медитации, книгах есть прекрасные места о том, например, как достигнуть познания высших миров. Даже Нектарий, последний из оптинских старцев, эти главы из книги Штейнера переписывал и давал, правда, без упоминания, что это доктор Штейнер, своим посетителям.

Вы сказали, что размышления Пирогова и Бутлерова связаны с православной традицией. Каким образом?

Пирогов под влиянием натуралистов своего времени сначала отошел от веры, в которой он был воспитан, но потом вернулся к ней. В своей книге "Записки старого врача" он пишет, что вернулся к вере, нисколько не потеряв из своих научных убеждений.

Бутлеров был убежден, что духовная реальность существует, он даже пытался найти экспериментальные доказательства, возглавив Российское спиритическое движение.

Что Вы можете сказать об отношении Максимилиана Волошина к антропософии?

Волошин действительно ездил в Швейцарию, в Дорнах, вместе со своей женой, глубоко преданной доктору Штейнеру антропософкой Маргаритой Васильевной Сабашниковой. Но он никогда не был ортодоксальным, правоверным антропософом. Религиозное мировоззрение Волошина до сих пор является некоторой загадкой для исследователей. Я думаю, что это был свой вид христианства, который был сплавлен из различных элементов парахристианских движений той эпохи. Ответа пока нет, но он не был антропософом в том специфическом смысле слова, в каком была его жена. Кстати сказать, в этом была одна из причин их внутреннего отчуждения. Маргарита Васильевна Сабашникова, замечательная художница, была действительно такой канонической антропософкой. Она уехала к Штейнеру, а Волошин был сам по себе. Он во многих отношениях был сам по себе.

Что Вы можете сказать о масонстве?

Масонство – это движение, которое сегодня, по-моему, совершенно необоснованно стало привлекать внимание общества. Оно возникло в ХVI-ХVII веке. В этот период христианство в Западной Европе переживало острый кризис. Это было начало рационализма, деизма, скептицизма и так далее. Это произошло вскоре после Реформации, когда христианский мир Запада раскололся на католиков и протестантов, когда начались религиозные войны, во время кризиса христианства. Возникло масонство в Англии. Это была попытка построить антицерковь на основе деизма: единый Бог (некая такая туманная метафизика) и "свобода, равенство и братство". Очень многие великие люди увлекались этой идеей: Лессинг, Моцарт были масонами, даже Пушкин одно время был масоном. Именно масоны возглавляли антипапскую борьбу, Гарибальди и король Виктор Эммануил были масонами.

Для масонства характерны крайние колебания. Были масоны-христиане в России. Новиков, человек высокой христианской нравственности, был масоном. Очень интересовался масонством Толстой, ему казалось, что эта аморфная неопределенная религия, которую он нашел в масонских книгах, очень подходит к его мировоззрению. Масонством увлекался и был действительно очень активным членом их группировок Редьярд Киплинг, которому нравилось быть членом такой дисциплинированной группы. Правые, консервативные силы имели много масонов, левые радикальные – тоже. Хрестоматийным примером является то, что деятели Французской революции принадлежали к масонству, между тем как королевская семья тоже принадлежала к масонству. И так было всегда. Мы знаем, что масоном был Трумэн, президент, проводивший очень жесткую политику. Масонские ложи сегодня используют в Италии как прикрытие для мафиозных банд. Короче, слово это сегодня за собой скрывает все что угодно – от мистики до атеизма, от крайней политической правизны до крайней политической левизны. Думаю, что в нашей стране, во всяком случае сейчас, оно потеряло конкретный смысл и может использоваться только в спекулятивных целях.

Расскажите о масонской деятельности Моцарта, если Вам что-нибудь известно.

Нет, неизвестно. Масонство – это наша вина в широком смысле слова, вина христиан, Церкви. Такие прекрасные люди не находили в Церкви ответов и начинали искать их в этой мутной воде. Им казалось, что масонство создаст новую, универсальную, рациональную, разумную религию, годную для всех. Но это оказалось не так.

Я музыкант и строго православно верующий. Стараюсь отвернуться от Моцарта, страдаю без него и в то же время сторонюсь…

Что я Вам могу сказать? Моцарт не был философом. Он был музыкантом, и то, что он был масоном, по-моему, не влияло на его творчество. Мало ли было заблуждений у великих поэтов, великих музыкантов! В конце концов, Толстого мы любим, хотя многие не разделяют его взглядов. Так же и Моцарт. Вы можете не разделять его взглядов и любить его музыку.

Простите, а дух?!

Я не думаю, чтобы у Моцарта был какой-то там масонский дух. Это был музыкант, а вся эта галиматья была на периферии его сознания.

Правда ли, что некоторые иерархи до революции были масонами?

Нет, я не думаю. Это было бы невозможно. Единственный случай – это митрополит Московский Платон, который был командирован Екатериной II для проверки, так сказать, качества веры и нравственности у издателя Новикова. Новиков был масоном, но и христианином. Так вот, митрополит Платон, побеседовав с ним довольно долго, доложил императрице, что лучше христианина он не знал, что если бы все были такие, как Новиков, то было бы прекрасно. Поэтому митрополит Платон сочувствовал масонам, но именно тем, русским христианствующим масонам.

Христианство и творчество

Человечество связано между собой узами духовного единства и ответственности, потому что люди передают друг другу не только генетический код, но и духовное наследие. Оно развивается, и творчество человечества постоянно идет в двух направлениях, поляризуясь позитивно и негативно. Полярности возрастают и все время противостоят друг другу. Нет прямой эволюции, а есть накопление сил добра и накопление сил зла. И творчество в этом процессе имеет огромное значение, потому что человек – образ и подобие Божие. Богу люди предстоят все вместе, и в идеальном состоянии они должны быть имманентны друг другу, то есть взаимопроникающи, чего человек достигает в какие-то мгновения любви, дружбы, во время сопереживания каких-то процессов. В целом люди друг от друга еще отделены. Но вспомните, в "Философических письмах" Чаадаева есть его перевод слов Паскаля о том, что человечество – это один человек, живущий вечно.

Миллионы лет птеродактили летали (а мы даже представить себе не можем миллионы лет), и вдруг появляется вот это существо, и оно получает от Бога дар нравственного чувства, этической воли, которая в природе не существует. Получает, говорил Павлов, как "чрезвычайную надбавку". Вторая сигнальная система получена как "чрезвычайная надбавка", потому что человек узнает в другом аспекте Бога. Христос стоит в центре, поэтому через Него открывается этот аспект. Поэтому развитие культуры есть развитие в человеке ответственности за всех остальных людей.

Христос сказал, что каждый выносит из своего сокровища то, что у него есть. И вы, живописцы и мастера других жанров, вы выносите людям сокровища своего сердца, ваше восприятие мира. Вы делитесь с ними. Это ваш диалог с людьми. Вы творите новый мир, в который приглашаете войти других. И в этом мире все обнажено: ваша душа обнажена со всеми ее страданиями, со всеми ее недостатками и радостями. Это святое, ответственное дело. И художник должен подойти к творчеству не просто как к какой-то функции – вот мне хочется рисовать, и всё, – а как к служению человеческому роду, как к отдаче.

Вы скажете, что художник будет писать картину, даже если он живет на необитаемом острове. Да, конечно, творческое начало – врожденное. Но все-таки на самом деле наша цель – это духовное соединение людей, взаимопонимание людей, взаимная близость людей, когда общение создает радость и любовь между людьми… Это трудно, это даже мучительно – взять и выставить свое сердце напоказ. Но это одновременно приглашение к дружбе, приглашение к любви. И величайшая радость для художника – быть понятым. Значит, протянутая рука была встречена другой протянутой рукой и принята…

Творец должен творить!… Пока мы дышим, мы должны творить, и это творчество может быть самым многообразным, и самое главное творчество – это созидание своего духа. Это вечное творчество. То, что написано на холсте, на бумаге, – это только знак того, что произошло у вас в сердце.

Ваше понимание интеллигенции? В чем особенности русской интеллигенции? Что Вы могли бы сказать о роли профессоров Богословского института в Париже?

Понятие "интеллигенция" – довольно сложное, и употребляют это слово по-разному. Я употребил его сегодня в очень широком смысле – образованная часть общества. На самом деле все сложнее. Русская интеллигенция – это особый феномен, которого Запад, в общем, не знал. Один из профессоров Оксфордского университета, историк русской интеллигенции Николай Зёрнов, даже назвал ее неким орденом. У этих людей всегда была какая-то общая нравственность, общая цель, общие идеалы. К сожалению, в своей значительной части русская интеллигенция была далека от христианства и стала поворачиваться к нему в начале ХХ века, когда было уже поздно.

Что касается профессоров Богословского института в Париже, то они принесли на Запад ценности, выкованные в рамках русского религиозного возрождения. Это было очень важно. Я не уверен, что Запад все достаточно понял и усвоил, однако известно, что многие крупнейшие западные теологи обратились к Церкви под влиянием русских религиозных мыслителей, например, Булгакова и Бердяева, которые жили и работали в Париже.

Как Вы относитесь к проблеме синтеза христианства и культуры?

Культура представляет для Церкви большую ценность, и это утверждали еще Отцы Церкви, жившие в далекие времена. Я мог бы зачитывать вам сегодня целые страницы их высказываний, все это переведено на русский язык. Те из вас, кто захочет познакомиться более подробно с историей христианского учения этого периода, могут прочесть книгу ленинградского историка Бычкова "Античная эстетика I-III века". Эта книга так называется, но в ней все это есть. Есть еще книга ленинградского автора Майорова "Ранняя латинская философия". В ней много говорится об учителях Церкви, в частности, о Тертуллиане. Из дореволюционных книг я рекомендую вам книгу английского писателя прошлого века Фредерика Фаррара "Жизнь Отцов Церкви", изданную у нас в самом начале ХХ века в двух томах. Она свободно выдается во всех библиотеках.

Как Вы истолкуете слова "Мысль изреченная есть ложь"?

Слова эти содержат в себе противоречие. Ибо Тютчев, правильно угадав, что глубинных мыслей не передашь словом, вынужден был, однако, изречь что-то. Он все-таки изрек! Так что мы никуда от этого не денемся. Когда вы говорите, что вы восхищаетесь закатом солнца, или любите, или в восторге от музыкального произведения, то вы передаете это словами, да и как иначе передать наши чувства?

Не могли бы Вы назвать кого-либо из известных деятелей советской культуры, которые были верующими? Были ли Вы знакомы с кем-нибудь из них?

Верующими были очень многие, но, конечно, многие это скрывали. Многие были нетрадиционно верующими, но тем не менее атеистами назвать их было нельзя. Я помню замечательного художника-анималиста Ватагина, моего учителя. Он склонялся ближе к индуизму, но был, безусловно, человеком религиозным. Верующим был Пришвин, по-своему верующим – Андрей Белый, хотя он был антропософом. И, конечно, это вся плеяда писателей и философов, которым пришлось уехать или погибнуть здесь. Вы знаете имена Флоренского, Бердяева, Булгакова, Карсавина, Мережковского, Гиппиус и многих, многих других. Тимофеев-Ресовский – основатель популяционной генетики, герой романа Даниила Гранина "Зубр". Я его знал и причащал в последние годы его жизни. Верующими были многие поэты: Пастернак, Ахматова, Гумилев. Мандельштам, несомненно, был христианином, и жена его, которую я хорошо знал. Павлов был традиционно верующим. Известный биолог Любищев был верующим, как и известный психиатр Дмитрий Евгеньевич Мелехов. Он был моим прихожанином. Когда я спросил его однажды, что подвигло его стать психиатром, он ответил: "Просто я очень люблю людей". Вот такой ответ. Конечно, верующей была известная пианистка Мария Вениаминовна Юдина, близкий друг семьи Флоренского и Пастернака. Она была моя прихожанка, и мы с ней многие часы проводили вместе, в дороге, когда я ходил по больным, а она, со своей клюшкой и в своем знаменитом черном балахоне, упорно со мной ходила, не отставая. Это был человек исключительно глубокий, тонкий и умный, несмотря на внешнюю эксцентричность и стремление немножко юродствовать. А в области науки… У нас людей так быстро разметало, что те, кто находился у кормила научного корабля, в историю науки войти не должны. Едва ли они были верующими, но едва ли они на самом деле принадлежали и науке. Они принадлежали совсем другой истории – трагической истории разгрома науки…

Осуждаете ли Вы христиан, покинувших нашу страну?

Во-первых, христианин старается вообще никого не осуждать. Во-вторых, я не знаю, по каким причинам они покинули родину. Есть люди, которые покинули ее в трудную для себя минуту и, может быть, этим сохранили свою жизнь и свободу. Значит, у них были на то основания. Нельзя ничего обобщать. Согласно всем моральным и международным нормам люди имеют право переезжать из страны в страну, в этом нет ничего неестественного. Во всем мире так делается, и у нас так будет. Никакой драмы и проблемы из этого делать не нужно.

Религия – "опиум для народа"… Может быть, это последствия политики?

Опиумом можно сделать все: музыку, искусство… Безусловно, подавление религии причинило огромный вред обществу. Ближе к Богу – ближе к культуре, к самой Истине. Культура, любая, вырастает на религиозном основании, и оно должно быть здоровым.

Бывает, что искусство несет и зло. Значит, оно не от Бога? Как это различать?

Творчество, друзья мои, – от Бога. А как мы его употребим, это уже – от нас. Вот и все.

Когда мы говорим, скажем, о голубом периоде и прочих периодах у художников, то это ведь только отблеск внутренней истории духа этого человека. И никто нас не поставил здесь судить. А в отношении прекрасного… Мне кажется, что все прекрасное – от Бога. От Бога не может быть иное. Даже если человек не сознает этого, даже если он считает себя атеистом, но создает нечто прекрасное, то все равно это Божий дар. Божий дар, анонимно реализуемый. Это же касается и сюжетики, потому что есть мадонны, которые совершенно бездуховны, но есть пейзажи или абстрактные и условные вещи, ничего не говорящие о реалиях духовной жизни, но насыщенные духовностью. Это может быть пейзаж, ветка, натюрморт – все зависит от того, что было в душе у творца. Ведь все равно вы же не подражаете миру, вы создаете свой мир, вы воплощаете дух. Ваши картины – это воплощение вашего духа.

Как Церковь относится к неканоническому христианскому искусству, например, к неканоническим изображениям Христа?

Прежде чем ответить на вопрос, я просто вам напомню. Вспомните Исаакиевский собор в Ленинграде. Там ничего иконного нет. Там все написано под влиянием итальянской и вообще ренессансной живописи. То же самое – в Казанском соборе. Можно это любить, можно не любить, это может нравиться, может не нравиться, но Церковь и Синод это допускали, это освящал митрополит, значит, это допустимо.

Я еще хорошо помню Троицкий собор в Лавре, где поверх Рублева были живописные фрески. И при мне они осыпались и подчищались. Таким образом, в Церкви все это практически допускалось. Обойдите все открытые и открывающиеся московские храмы – все они расписаны живописно. Увы, я сам предпочел бы иное… Пойдите в замечательный Николо-Хамовнический храм на Комсомольском проспекте: чудесный на вид старинный храм, а посмотрите, какая там живопись! Это с французских гравюр ХIХ века, это с Доре, с немецких гравюр и других. Это ХIХ век, Запад. Опять-таки повторяю, это плохо, но это допускается в практике.

Рок-культура, рок-искусство – это черная магия?

Вы знаете, я однажды с моими друзьями-коллегами спел некоторые наши православные песнопения моим друзьям – старообрядцам. Они сказали: "Ну, что это у вас, просто пляски какие-то?" У них совершенно другая мелодическая основа. Они поют "Христос воскресе" – это можно полчаса петь, а у нас это поется за секунды, как марш. Каждая эпоха и каждая культура имеет свой ритм. И когда поется пасхальный канон, он поется быстро-быстро. Это взято Римским-Корсаковым в "Снегурочку": "Воскресения день, просветимся люди…" – это почти плясовая музыка. А найдите и послушайте болгарскую пластинку с пасхальными византийскими песнопениями – вам покажется, что вы слышите муэдзина, что это поют мусульмане, – такое растянутое восточное пение. Значит, каждая культура, каждая эпоха имеет право создавать то, что ей созвучно. Наш митрополит Ювеналий, которому недавно по телевидению задавали подобные вопросы, ответил: "Я не понимаю этой музыки, но если молодежь может в этом выразить свой дух, то это прекрасно". Возьмите оперу "Иисус Христос Суперстар". Там отвратительное либретто, безумные слова, – слава Богу, что их никто не понимает, но музыка – отличная, местами она очень одухотворенная, живая, просто великолепная. Значит, дело не в рок-музыке, а в том, как она употребляется. Демонической можно было бы сделать даже симфоническую музыку, можно сделать ее даже оккультной. Давайте вспомним Скрябина: он прямо ориентировался на оккультизм, но он и без всякого рока достигал этого.

Назад Дальше