Расскажите о Вашем отношении к Тарковскому.
Тарковский был очень неоднозначен. К сожалению, мы с ним мало встречались, хотя и учились в одной школе. Он шел очень сложным и трудным путем. У него были увлечения разными восточными доктринами, и я видел в этом только одно: что этот творческий, мечущийся человек не мог найти истинно христианский источник. Вместо этого он читал разные теософские книги. Ведь мы выросли в сталинское время, жили, учились в школе. А что нам вбивали тогда в голову? Книги о религии мы могли доставать только из-под полы. Я читал церковные книжки из-под полы, а он доставал теософские, и что попадало, тем и питались. Но, как мне говорили, с ним впоследствии произошли определенные трансформации в сторону христианства, поэтому он завещал похоронить себя по-христиански.
Что касается его фильмов, то его "Жертвоприношение" я не понял. Мне показалось, что он что-то искал, но не нашел. А "Андрей Рублев" – это фильм, в котором он приблизился, еще не понимая, но уже чувствуя, к очень важным христианским истинам. И одна из этих истин заключается в том, что, как говорил поэт, "чем ночь темней, тем ярче звезды; чем горше скорбь, тем ближе Бог". В кошмаре истории, как чудо, родилось видение "Святой Троицы" Рублева. Это было так, и Тарковский сумел это показать.
Когда мы говорим об ужасах нашего времени, мы часто забываем о том, что окружало создателя "Троицы", звенигородского "Спаса" и других икон. А окружало именно то, что показано в этом фильме. Да, жизнь бывает горькой и страшной, но "свет во тьме светит" – вот евангельский эпиграф для фильма "Андрей Рублев".
Я очень люблю "Солярис" и "Сталкера". Тарковский – великий художник, великий мастер, павший жертвой трудных условий.
В фильме Тарковского "Жертвоприношение" герой фильма, рассматривая картинку Леонардо "Поклонение волхвов", говорит: "Как странно, всегда я боялся этого Леонардо". Откуда такое настроение у Тарковского?
Я сам немножко побаиваюсь Леонардо. Это был непростой человек, и в его образах есть некоторая жуть. Что-то в этом есть… Леонардо – это не Микеланджело. Микеланджело – это вера! борьба! свет! тьма! мятеж! И высота. Рафаэль – это благоговение, восторг, мир… А кто такой Леонардо? Непонятно. Недаром все говорят, что улыбка Джоконды загадочна. И, я бы сказал, двусмысленна.
Правда ли, что Вы благословили Валерия Леонтьева на съемки фильма о Спасителе?
Нет, я с ним незнаком. Но сейчас готовится к выходу первый советский фильм о Деве Марии "Мать Иисуса", который я консультировал. Это будет первый библейский советский фильм. Он сделан очень тактично, с учетом исторической реальности. Деву Марию играет хорошая актриса, играет чутко, хорошо, сдержанно. Но Христа там нет. События происходят после распятия, и показано, какие сомнения, споры, страхи, радость и надежду вызывает это событие. Авторы фильма хотели показать, как человечество реагировало на Воскресение.
Как Вы считаете, допустимо ли снимать художественные фильмы о жизни Иисуса Христа?
Да, конечно. И некоторые из тех, что я смотрел, были очень хорошими. Конечно, это трудно. Дело в том, что когда художник рисует Христа, он невольно вкладывает что-то свое, скульптор – тоже. Весь мир это пробует, и то, что были неудачи, это закономерно. Мало художников, которые сумели изобразить Христа. Деву Марию изображали прекрасно, а Христа – нет. Есть гениальные творения, изображающие Деву Марию, но изображения Христа такой силы мировое искусство не знает.
Известна ли Вам скульптура Иисуса Христа в Донском монастыре, работы скульптора Андреева? Что Вы можете сказать о ней?
Это самый любимый мною образ Христа в мировом искусстве. Эта скульптура из черного камня в Донском монастыре мне бесконечно нравится. Бесконечно. Известно, что она сделана в начале века. Андреев – известный скульптор. Мне кажется, он больше не возвращался к таким сюжетам. Это то, что я люблю. Каждый год я хожу к этой статуе, как паломник.
Как Вы относитесь к ситуации, которая сложилась у нас в России в борьбе между современными славянофилами и западниками? К чему приведет борьба и надо ли их примирить?
В культуре, которая находится на рубеже Европы и Азии, всегда неизменно и неизбежно будет стоять вопрос: что же это за культура, европейская или азиатская? Или что-то третье? Пушкин, Толстой, Достоевский – европейские писатели, в России – европейская культура; с другой стороны, это и что-то другое, специфическое. И споры о русской культуре в ХIХ веке, как правильно заметил Аверинцев, шли между культурными, высокообразованными, высокотерпимыми людьми, глубоко уважавшими друг друга. Славянофилы и западники – это были диспутанты, но диспутанты, относившиеся друг к другу не просто по-джентльменски, а с высоким пиететом. И Герцен писал, что их взгляды были на самом деле гораздо ближе, чем они думали. Сейчас эти споры как бы повторяются, но в них нет той фундаментальной эрудированности, той терпимости, того уважения друг к другу, а в них бушуют страсти. Страсти никогда ничего не решали, а только нагнетали, так сказать, катили волну. Человеческая терпимость и искусство спора у нас отсутствуют. В 1917 году вышла книга православного философа Поварнина "Искусство спора". Я читал ее, это отличная книга, но она у нас не переиздавалась. К сожалению, мы потеряли искусство спора.
В контексте вопроса о назначении народов – каково назначение России, русских и как выяснить свое призвание тем людям, у которых родители разных национальностей?
В этом вопросе речь идет о назначении целой культуры. Если человек имеет родителей и предков разных национальностей, на самом деле он принадлежит той культуре, в которой он пребывает. На каком языке он говорит, думает, пишет, в какую культуру он вносит свой вклад, – вот той культуре он и принадлежит духовно. А назначение России, русских – это совершенно особая тема. Я думаю, что это назначение весьма серьезное и глубокое, потому что это связано с историческим положением нашей страны между Востоком и Западом. Ценности Востока и Запада всегда противостояли друг другу, и их возможное пересечение и синтез определяют во многом историческую миссию России.
Был ли Пушкин действительно настоящим христианином вопреки "Гавриилиаде"?
Да, конечно. Есть основания считать, что в последние годы жизни в нем произошел глубокий переворот. В юности под сильным влиянием Вольтера он не мог удержаться от озорного подражания "Орлеанской девственнице" и написал кощунственную поэму. Но я рекомендую вам посмотреть то, что было написано после 30-го года: "Отцы пустынники…", отрывок о Юдифи, поэму "Странник", его рецензию на книгу писателя Сильвио Пеллико, где он говорит о Евангелии как о бессмертной Книге духа, называет христианство "хоругвью просвещения, знаменем Европы". Безусловно, в нем произошел духовный переворот и отразился на его творчестве. А на прошлое он смотрел… "И с отвращением читая жизнь мою"… помните? Так что он был к себе строг.
Поясните, пожалуйста, Ваш взгляд на судьбу Пушкина.
Это даже не взгляд, а просто ощущение. Я не могу представить его старичком, мне кажется, что все-таки его момент наступил тогда, в 37-м. Я не думаю, что есть судьба, но какой-то смысл в жизненных путях есть.
Каков смысл эпиграфа к "Анне Карениной": "Мне отмщение, и Аз воздам"? Не возносится ли здесь Толстой в своей гордыне, говоря эти слова от себя лично?
Нет, он хотел показать, что сама трагедия жизни расправилась с Анной Карениной. Он настолько полюбил свою героиню, что не смог встать в позу ее судьи, и когда мы читаем, мы сочувствуем Анне Карениной.
"В белом венчике из роз впереди Исус Христос"… Может быть, у Блока действительно Иисус Христос?
На эту тему существует целая литература. Блок при жизни сам не понимал, что он написал. Почитайте воспоминания людей, которые с ним разговаривали. Я вам сказал свое мнение: это был псевдохристос.
Расскажите о Вашем отношении к литературе постмодернистов: Мамлеев, Лимонов, Саша Соколов…
Честно говоря, я Соколова не читал, а Мамлеева и Лимонова читал, и что-то мне не понравилось все это… Я не думаю, что это останется в истории литературы. Это плесень какая-то.
Чем был болен Ницше?
Я не медик, но, кажется, прогрессивный паралич у него был. Трагическую страницу его жизни ввел в свой роман Томас Манн.
Известно противостояние Достоевского и Тургенева. Раздирающий душу Достоевский и культурно-умиротворяющий Тургенев… Есть мнение, что взрослый человек, перестающий читать Достоевского и читающий Тургенева, нравственно неблагополучен. Расскажите о своем мнении по этому вопросу.
Тургенев был не так прост, как вы думаете. И не так уж благодушен и гармоничен. И он знал трагедии. Мы просто привыкли читать несколько его вещей, которые нам навязали в школе, и на этом он как бы исчерпывается.
Тургенев был одинокий человек. Вспомните его стихотворение в прозе, когда он плывет в океане и маленькая обезьянка подает ему руку, и он сжимает этот кулачок и чувствует, что оба они безмерно одиноки в этом океане. Это образ жизни, в которой он себя чувствовал именно так.
Да, он умел передать гармонию примирения, он, человек, лишенный церковной веры. Он сумел написать последние строки "Отцов и детей" как не всякий писатель-христианин смог бы написать. Это мощные аккорды, которые венчают всю книгу. У Тургенева, конечно, есть духовность, но меланхоличная духовность. Это человек, который не видел ничего впереди, который цеплялся лишь за то, что видел вокруг себя. Его спасала любовь трагическая, природа – ускользающая. Он безумно боялся смерти, человек, который писал отчаянные письма, что он старик, что он завтра умрет, а ему было всего тридцать лет… Его душа была изранена не меньше, чем у Достоевского. Конечно, он не был приговорен к смерти, как Федор Михайлович, но вы же помните, что было в его отношениях с матерью, с отцом, все трагедии, которые отражены в его ранних повестях. Роковая любовь, которая господствовала над ним, которая, можно сказать, давила его всю жизнь так, что окружающие сочувствовали ему, как попавшему в беду, потому что у него больше ничего не было. Это была трагедия, внутренняя, экзистенциальная трагедия духа Тургенева. Он все-таки был трагический писатель. А Достоевский – другой. Достоевский – это христианин, поднимающий глубочайшие пласты мирового сознания, и драмы, которые разыгрываются у него на уровне Софокла и Эсхила, – это вечные драмы. Поэтому сопоставлять этих писателей невозможно. Это разные мелодии.
Когда сравнивают художников или писателей, это мало что дает. Во всяком случае, трудно говорить, кто лучше, кто хуже. Тургенев открывается нам своим мирочувствием, своей тоской, своей скорбной печалью, с которой он глядит на мир, на природу, своей меланхолией. Достоевский – своим страстным протестом, своим поиском Неба, своим невероятным, болезненным интересом ко всем извращениям, которые претерпевает душа. Он прав, в этих патологиях скрываются на самом деле самые главные механизмы душевной жизни. Если бы речь шла только о сумасшедших, то это не было бы интересно никому, кроме врачей. Однако весь мир читает Достоевского, потому что в нас сидят эти, на страницах романа гипертрофированные люди. И иногда с болью узнаешь себя в каком-нибудь маньяке, который там изображен. Это, конечно, гротеск, конечно, литературный образ, но ведь на то он и образ…
Очень часто в литературе мы встречаем прием гротеска, чтобы показать явление обычное. Разумеется, монстры, которые населяют "Мертвые души" Гоголя, не ходили табунами по России, но он их не выдумал. Он создал их из материала, который его окружал, и гротеск имел значение. Поэтому, я думаю, что всех наших писателей надо читать и каждого воспринимать с той мелодией, которую он несет, и не требовать от Достоевского, чтобы он был меланхоличным, как Тургенев, а Тургенев – страстным и бунтующим, как Достоевский. Единственное, что можно сказать – русская литература ХIХ века в большей мере, чем литература западная, была захвачена духовными проблемами. Поэтому чтение ее в высшей степени обогащает. Это признают и наши зарубежные читатели.
Каковы взаимоотношения Достоевского с Богом и всегда ли они были однозначны?
Во-первых, никакие отношения не бывают однозначными. Отношения между друзьями, близкими, любящими мужчиной и женщиной, между родителями и детьми – разные. Наше отношение к Богу – тоже разное. Ребенок – одно, другое – когда он повзрослел. Достоевский очень глубоко любил Христа. До такой степени, что он считал, что можно остаться с Ним, даже если истина будет против Него. Но это парадокс, конечно. Он был честным, и поэтому все, что он мог сказать против веры, он сказал. Едва ли какой-нибудь атеист сказал больше против веры, чем православный Достоевский. Мне кажется, что у него было очень глубокое понимание христианства, и если вы перечитаете в "Братьях Карамазовых" записки старца Зосимы, вы почувствуете очищающую силу этих строк, этих страниц. А значит, там присутствует Дух с большой буквы. Но у Достоевского были проблемы, связанные со злом. Это та трагедия, которая совершается в мире. Ведь Иван Карамазов говорит и от его лица тоже.
Какова Ваша оценка антисемитизма Достоевского, отраженного в "Дневнике писателя"?
Писатель не святой. У него могут быть свои пристрастия, он что-то может любить, что-то может не любить. Конечно, когда у писателя, даже великого, прорываются какие-то агрессивные чувства… Ведь Достоевский не любил не только евреев, он не любил и поляков. Нельзя заставить любить, но вот такое с ним было, а всякая нелюбовь к кому бы то ни было – нехристианское чувство.
Как Вы считаете, почему Белинский считал русский народ атеистическим?
Белинский был вообще человеком увлекающимся. Скажем, он очень критиковал Гегеля, но немецкого языка не знал, а Гегель тогда на русский не был переведен. Тем не менее Белинский торопился его критиковать. Я думаю, что он был совершенно не прав. "Его дед был проповедник"… Ну, мало ли кем был чей дед, это никакого значения не имеет. Помните, как в басне Крылова гуси говорили: "Наши предки Рим спасли", а им ответили: "А вы, друзья, годны лишь на жаркое"…
Как Вы смотрите на образ князя Мышкина, созданный в кино артистом Юрием Яковлевым?
Я давно смотрел этот фильм, и тогда он мне очень нравился.
Какова идейная связь трех персонажей: Раскольников, Разумихин, Порфирий Петрович?
Дело в том, что, как всякий писатель, Достоевский часто разделял самого себя на отдельных персонажей. Разумеется, не надо думать, что человек, описывающий убийство, сам должен быть убийцей. Тем не менее, все это живет внутри человека. Гораздо ярче можно было бы показать эту тему на братьях Карамазовых, потому что это как бы одно лицо: здесь живет бунтующий Иван, здесь живет чистый Алеша, здесь живет страстный Митя, – но все это ипостаси, которые жили в самом Федоре Михайловиче. И где-то он выкопал Смердякова. Он не из воздуха его сделал, есть связь глубинная. Кстати, Смердяков является литературным прообразом для всех емельянов ярославских и прочих поносителей Библии – он как раз презирал ее, закрывал, говоря: "Про неправду все написано". Вот это смердяковское толкование у нас долго было господствующим.
Несколько слов о связи романа Горького "Мать" с Библией.
Да, связь такая есть. Не удивляйтесь. Потому что Горький хотел творить новую мифологию, и недаром появляется у Павла на стене изображение Христа воскресшего, идущего с учениками. Герой романа – этакий пролетарский псевдохристос, который идет, ну, если не на гибель, то на борьбу, а его мать становится как бы Богородицей всех друзей Павла, их общей матерью. Она идет вместе с ним. В начале нашего столетия, действительно, создавалась такая религиозно-политическая мифология, но, я думаю, что сейчас она мало кого может вдохновить. Хотя, кто знает…
Как, по-Вашему, Чехов относился к религии?
Я могу сказать, что Чехов был человеком внутри, в глубине, религиозным, но формально не был таковым. Формально он был неверующим, но, безусловно, был очень чуток к духовности.
Уважаемый отец Александр! Из фильма о поэте Галиче я узнала, что он встречался с Вами. Что Вы можете рассказать о ваших встречах, что повлияло на его решение принять веру? Из наблюдений над своими знакомыми я пришла к выводу, что принятие веры стало сейчас модой среди интеллигенции. Как Вы считаете?
О фильме не могу сказать, я его не смотрел. Но Александр Аркадьевич отнюдь не руководствовался модой в этом вопросе. Кроме того, он крестился у меня в "эпоху застоя", когда еще не было моды. И потом, он был не такой человек.
Что такое мода, в двух словах? Это поверхностное, популяризированное, немножко измельчавшее, но все-таки отражение каких-то глубинных процессов в обществе. Поэтому когда в общество, где религиозное сознание, религиозная философия, религиозное искусство и так далее железной рукой выкорчевывались у нескольких поколений, вдруг на них пришла мода, стоит задуматься над тем, почему это произошло. Это не только из протеста. Могло бы быть все по-другому.
Что касается Галича, то его вера была плодом твердого, глубокого размышления, очень непростых внутренних, духовных процессов. Но я обычно о таких вещах не говорю, хотя меня часто об этом спрашивают. Он был моим прихожанином, так что это некоторая "врачебная тайна".
Библейские темы в поэзии Галича – в "Легенде о Рождестве" и других?
Для Галича вся библейская сюжетика преломлялась в актуальности сегодняшнего дня – и в "Рождестве", и в "Мадонна шла по Иудее"… Что говорить о поэзии? Надо просто устроить вечер поэзии и читать эти стихи. О стихах говорить – дело бесполезное, их нужно читать и для этого нам нужен специальный вечер. А толкование стихов – очень неблагодарное дело. Хочется просто читать стихи, а не давать к ним комментарии.
Библейские темы у Маяковского?
Это явно антихристовы темы. Его литургические термины, его бравада – это явная ненависть к Иисусу Христу, вера не в Него.