− Смотри, дельфины, как и слоны, способны долго помнить обиду.
Но когда дело дошло до мяча, который Женька, отобрав у дельфинов, решил их подразнить, большой дельфин вообще принял угрожающую позу. Он возбуждённо замотал головой из стороны в сторону и широко разинул пасть, обнажив свои конические зубки, не хуже чем у тигра. После этого последовал резкий щелчок зубами. Ничего хорошего это не предвещало. Парень тут же выпустил из рук мячик, не желая больше испытывать терпение дельфина, и быстрее погрёб к берегу. А позади него послышалась целая какофония звуков, очень похожая на Женькин ехидненький смех, который он имел неосторожность озвучить при дельфинах. Мы даже не поверили, что слышали это своими ушами, такой забавный "хохот" дельфинов. На что Сэнсэй ответил, что дельфины способны копировать разные звуки. И действительно, когда мы с ними плавали, чего мы только не услышали: от звука, похожего на скрип какой-то несмазанной калитки до звуков, похожих на человеческий смех и даже писк комара.
Изнеможенные долгим купанием, мы вылезли из воды вслед за Сэнсэем. А дельфины ещё продолжали резвиться, носясь с мячиком, и всё дальше и дальше отгоняя его в море. Мы уже махнули на это рукой, решив оставить этот наш маленький подарок им на память. Так они и уплыли с ним в открытое море.
8
Такого насыщенного непредвиденными событиями дня у нас ещё не было. После колоссальной водной физзарядки мы просто отключились, заснув глубоким сном. И проснулись лишь под вечер, когда солнце садилось за горизонт. Жара, наконец-то спала. Вокруг было тихо. На море стоял штиль. Благодать, да и только.
Те, кто проснулся первыми, насобирали хвороста и дров для вечернего костра. Потом дружно приготовили ужин. И когда, расправившись со всеми своими бытовыми делами, расположились возле костра за любимое нами чаепитие, на небе уже появились первые звёздочки. Угомонившись после столь насыщенного дня, мы с удовольствием восседали в тесном дружеском кругу, предвкушая как всегда, столь интересную и столь полезную для души беседу с Сэнсэем. Поговорив вначале о бытовых темах, Володя первым перевёл наш разговор в русло "вечных тем".
− Сэнсэй, ты обещал рассказать за русского бодхи, − напомнил он.
− Ну раз обещал, − проговорил Сэнсэй и немного помолчав, произнёс: − Слышали, про такого святого по имени Агапит.
Некоторые из нас отрицательно покачали головой.
− Нет, − ответил за всех Виктор.
Мне же имя Агапит почему-то показалось знакомым. И я стала напрягать мысли, где же могла его слышать, причём не так уж давно.
− Агапит, Агапит, − задумчиво проговорил Николай Андреевич, видимо, тоже что-то припоминая. − Минуточку… А это случайно как-то не связано с древней медициной.
− С древнерусской медициной, − уточнил Сэнсэй. − Это был выдающийся монах Киево-Печерского монастыря, врачевавший в XI веке. Слава о его даре исцеления от тяжких заболеваний разошлась далеко за пределы Киева. Но это не самое главное в его биографии.
Сэнсэй замолчал, прикуривая сигарету. И тут меня, как говорится, осенило, где я могла слышать это имя. Про Агапита рассказывал знакомый моего дяди. В это время мы с мамой как раз гостили у дяди Вити в Москве, когда я проходила обследование в Московской клинике.
− И я знаю, кто это! − воодушевлённо промолвила моя особа, к большому удивлению моих друзей. − У моего дяди в Москве есть хороший знакомый − учёный, который входил в научную группу по изучению Печерских мощей. Он рассказывал, что они проводили какие-то там биохимические, рентгенологические, бактериологические, и ещё… не помню как это по науке называется… Короче говоря, какие-то исследования, которые позволяют восстановить внешний вид и строение человека по костям…
− Морфологические и антропометрические, − подсказал Николай Андреевич.
− Точно, − и уже непосредственно обращаясь к нему за помощью, произнесла: − И ещё эти…когда узнают кто чем болел…
− Этиологические.
− Да, − кивнула я. − Так они по этим исследованиям восстановили истинный облик некоторых Печерских святых из Ближних пещер, в том числе и Агапита. Причём из-за его мощей был целый переполох среди учёных. А всё началось с того момента, когда они обнаружили, что его мощи больше всего среди других мощей излучают какой-то непонятный не то фон, не то поле, вообщем неизвестный вид энергии. Там проводили разные эксперименты, так возле его мощей менялась и структура воды, и растения ускоряли свой рост, даже впоследствии становились более выносливыми и "здоровыми". Выявили какие-то защитные характеристики от действия радиации. И даже в помещении, где находились мощи, было что-то обнаружено, что оказывает очень сильное бактериологическое воздействие на воздух. Обычная вода, которая некоторое время стояла возле тела Агапита, меняла свои свойства. И в последующих экспериментах на животных и людях, эта вода оказывала лечебное воздействие, от которого у людей быстрее заживали раны, проходили различные болезни, а больные животные быстро восстанавливались. И самое главное, обнаружили какую-то непонятную цикличность "фона" мощей. В определённые дни это "поле" резко усиливалось, причём в многократно раз. Вообщем вело себя как у живого организма… Вот!
Выдав всю информацию, известную мне на тот момент, я замолчала.
− Да, круто, − присвистнул Андрей.
− Что вы хотите, − заявил Сэнсэй, − Агапит был Бодхисатвой.
− Подожди, − произнёс психотерапевт, − он же принадлежал к христианской религии. А Бодхисатва − это вроде как буддийский Восток.
− Я тебе когда-то объяснял первичное значение слова Бодхисатва, помнишь? Это слово из Шамбалы. Бодхисатва, как и любой другой человек, принадлежит Богу. А религии, разделения верований − это всего лишь бизнес людей, торгующих именем Бога.
− Хорошо. Тогда другой вопрос. Если Агапит был бодхи, тогда по идее, учитывая уровень его знаний… В общем, почему же тогда основателем Киево-Печерской Лавры, этого первого духовного центра в Древней Руси считают Антония, а не Агапита, который жил в его время?
Сэнсэей усмехнулся.
− Вернее будет сказать, что Антоний жил во времена Агапита… А насчёт твоего вопроса, то ты забыл одну маленькую деталь. Бодхисатвы редко когда выступают в качестве лидеров человеческого общества, если это не связано с какой-то определённой миссией, как у бодхи Иссы. Обычно их ученики и последователи становятся таковыми. А Бодхисатва, как правило, остаётся незаметным для широких масс.
− А почему? − удивилась Татьяна.
− Потому что Бодхисатва, учитывая его невмешательство в дела человеческие, может только посоветовать, как преобразовать общество в лучшую, духовную сторону. А само преобразование − желание и дело рук самих людей, то есть, к примеру, тех же его учеников и последователей.
− Ты хочешь сказать, что Антоний был учеником Агапита? − прозрел Николай Андреевич.
Сэнсэй кивнул. Доктор подумал, а потом растеряно спросил:
− А как же эта установка, что Агапит был учеником Антония? Она ведь на чём-то базировалась?
− Её "база", как ты говоришь, является всего лишь церковной версией, которая в свою очередь в основном выстраивалась на ссылках в таких книгах как "Отечник"…
− "Отечник"? − переспросил Володя.
− Да. Или иначе его ещё называют "Киево-Печёрский патерик". Эта книга о жизни и деятельности святых отцов Печёрских, написанная в XIII веке. А также по записям монаха Печёрского монастыря Нестора Летописца "Жития…", или, к примеру, должно быть известной вам по школьной программе его книги "Повесть временных лет". − Сэнсэй сделал паузу и добродушно проговорил. − Если вы, конечно, учились в школе, а не отбывали там от звонка до звонка.
− Как же, помним, помним, − похвастался Костик. − Я даже дату её написания запомнил. − И подражая грозному голосу "Иоанна Грозного" произнёс: − 1113−1115 год от рождества Христова.
Ребята расплылись в улыбках.
− Верно, − подметил Сэнсэй. − То есть спустя определённое время после реальных событий, с учетом тогдашней политической ситуации в государстве, а также предпочтений и симпатий среди высшего духовенства.
− Ну да, − насмешливо произнёс Виктор. − Поди там разбери, кто был прав. Как говорят в нашей среде, выслушав в суде двух свидетелей по одному и тому же дорожному происшествию, теряешь доверие к историкам.
Мы засмеялись, а Костик добавил своего юмора в наш смех.
− Это как у Бернард Шоу спросили после его очередной речи: "Что скажет по этому поводу история? А тот ответил: "История, сэр, солжёт, как всегда".
− Ну зачем же так категорично, − возразил Сэнсэй под смех ребят. − Просто каждый человек, описывая прошлое, мотивирует его в первую очередь личностными соображениями. А личностные соображения зависят от степени его духовности и личной заинтересованности, исходя из чего, страдает объективность. Дай задание десяти людям описать одно и то же событие, и, будьте уверены, каждый преподнесёт его по-своему. К примеру, политик опишет так, как это ему видится выгодным в свете происходящих в его время событий. Врач опишет с позиции медицинских воззрений. А простой человек с житейско-бытовой позиции, акцентируя внимание на тех моментах, которые лично ему интересны. Вот и получается разная история. Но в любой истории можно уловить основную суть происходящих событий. Как говорится, надо зреть в корень.
− В общем-то ты прав, − согласился Николай Андреевич. − Во многих случаях взгляд на нынешнюю историю у нас действительно однобокий, не говоря уже о далёком, почти забытом прошлом…
− А если учесть, что люди, к сожалению, не меняются, вернее не хотят измениться… − с оттенком грусти промолвил Сэнсэй.
− …история, следовательно, повторяется, − заключил его мысли Николай Андреевич.
− Как это ни печально.
Сэнсэй задумчиво посмотрел на костёр. Водрузилось недолгое молчание. Мы же не решались влезть со своими вопросами в ход диалога наших "метров".
− Так что же было на самом деле тысячелетие назад? − живо поинтересовался Николай Андреевич.
− Это, конечно, долгая история…
− А мы и не спешим, − ответил за всех Володя, поудобнее устроившись на своем месте и приготовившись слушать.
− Ну, раз не спешите, − в тон ему ответил Сэнсэй, − тогда внимайте… Пожалуй, повествование о времени пребывания Бодхисатвы Агапита на русской земле следует начать с рассказа об Антонии. Потом вы поймёте почему…
Стоял тёплый, летний вечер. Вокруг царила полная тишина. Морские волны еле слышно плескались о берег, уводя нас своим монотонным, мелодичным всплеском в туннель времени, в то далёкое прошлое, которое, как ни странно, таким далеким, по сути, вовсе не казалось.
− … Антония, до принятия в монашество, звали Антипом. Родился он на Черниговской земле, в городе Любечи, в 983 году, за пять лет до крещения Руси, во время правления в столице-граде Киеве Владимира I Святославича.
− Это случайно не того, кого называли Красным Солнышком в русских былинах? − вставил своё словцо Костик.
− Он самый, внук княгини Ольги и киевского князя Игоря, − уточнил Сэнсэй и продолжил: − На молодость Антипия выпало бурное время. Как раз шло становление Древнерусского государства, объединения восточно-славянских племён. На юге и западе велись войны с соседними странами. Да ещё воду баламутили внутренние распри, противоборства между различными религиями. В это же время активным ходом, так сказать "указом сверху", шло замещение множественных устоев язычества новыми христианскими канонами. Причём с обеих сторон дело доходило и "до огня и до меча". Короче, обычный хаос или, как у нас бы сегодня сказали, "беспредел времён перемен".
− Ну да, как говорится, врагу не пожелаешь родиться во время перемен, − пробасил Володя.
− Точно. А Антипия вот угораздило…
− Как и нас всех тоже, − тихо добавил Виктор.
− В общем, молодость у Антипия была "весёлой". Происходящее вокруг во многом способствовало тому, что он стал предпринимать попытки разобраться не только во внешнем, но и в первую очередь в самом себе. И не просто разобраться, а вдумчиво разобраться. Многие люди в то время верили в Бога. И он, чувствовал, что Бог есть. Но почему же вокруг творилась такая смута? Почему Бог допускал такое зло? Шло какое-то противостояние, не нужное кровопролитие. Страдали люди, страдали их дети, свирепствовали болезни, нищета, смерть. Антипий имел возможность слышать проповедников разных религий. И все они учили вере в своего Бога, поклонению Ему и молитвам. Но парадокс был в том, что в них самих не было той чистой веры, о которой сказывали, и сами они не исполняли того, что требовали от других. У Антипия не было доверия и к тем, кто приходил с мечом, рассказывая за Бога. А с другой стороны его терзали мысли почему, если есть Бог любящий, то вокруг столько горя, бессмысленно проливается много крови? Почему Бог допускает такие тяжкие страдания?
Вопросов было масса, но как всегда, в таком рое мыслей ни одного толкового ответа. Но однажды, от одного странника, остановившегося у них на ночлег, он услышал историю, которая его очень заинтересовала. Тот странник поведал за жизнь Иисуса Христа. Антипий был поражён. Ведь получается, люди убили даже Сына самого Бога. Почему же тогда всемогущий Бог не остановил этих людей? Почему не вмешался, когда его собственный Сын страдал от нечестивых и тело Его умирало на кресте? Но когда до Антипия дошло, что суть кроется в людском выборе, выборе каждого человека перед ликом Господним, он понял, что причина творящегося вокруг хаоса была не в Боге, а в самих людях, в том числе и в нём.
Это осознание настолько перевернуло его личные взгляды на жизнь, что он стал по-другому смотреть не только на давно минувшие события тысячелетней давности, но и на настоящее. Он искренне возлюбил Христа, ибо тот был близок ему по своим страданиям. Антипий действительно искренне, по-настоящему возлюбил Бога и задумался, кто же он есть на самом деле перед Его ликом?
Антипия поразило и то, что на свете живут люди, истинно посвятившие свою жизнь Богу. Он впервые услышал от странника, что есть такое святое место на горе Афон, что на земле Греческой. И что живут там люди иные, не такие как все. Оставляют они этот житейский мир и уединяются ради Бога, ради молитвы к Нему о спасении души своей. Носят чёрную одежду. И дают три обета: послушания, безбрачия и нестяжания. А зовут тех людей "иноками".
Загорелось и у Антипия желание стать "иноком" и пребывать в непрестанной молитве к Богу. Да только не знал он ни как идти до той горы в земле чужой, Греческой, ни как правильно молится Богу, дабы быть услышанным Им. И стал тогда Антипий обращаться к Богу своими простыми, искренними словами и просить Его, чтобы Тот дал ему мудрого наставника, который обучил бы его молитве истинной, приводящей к спасению души. И настолько сильно было это желание, настолько настойчиво он об этом думал и искренне просил у Бога не один месяц, и не один год, что, в конечном счёте, случилось следующее.
Это произошло зимой, на рассвете 12 февраля по старому стилю (Юлианскому календарю), или по новому стилю 25 февраля (по Григорианскому календарю). В ту ночь он не мог уснуть, вновь размышляя о Боге. И так он углубился в свои раздумья, что стал обращаться к Нему как любящий сын к своему родному Отцу, вымаливая у Него, как мог, душеспасительную молитву. Он интуитивно почувствовал, что у Бога нужно просить только о духовном, а не о бренном земном. И просить искренне, с чистой верой в душе. И когда Антипий в очередной раз углубился в своё мысленное обращение к Нему, внезапно неестественный жар вспыхнул в его груди. Казалось, жар усиливался каждую секунду. И, в конце концов, стал настолько сильным, что было невмоготу его терпеть. Антипий поспешно оделся и вышел на улицу.
На морозе ему стало немного легче. Дул холодный, пронизывающий ветер. Шёл снег. Антипий решил укрыться от непогоды в ближайшем стогу сена. Наблюдая из своего убежища за разбушевавшейся стихией природы, испытывая в груди сильный жар, Антипий с ещё большей искренностью стал обращаться к Богу. Он настолько проникся прошением, что забыл и о погоде, и о месте, и о времени, в котором он находился. На него нахлынуло необыкновенное чувство близости Бога, близости самого родного и дорого сердцу Существа, отчего на душе сделалось удивительно легко и хорошо.
Был уже рассвет. Ветер внезапно утих. Снегопад прекратился. На горизонте, сквозь свинцовые тучи стали пробиваться первые лучи солнца, оживляя игрой сверкающего света ослепительно белое пространство. И тут Антипий увидел недалеко от себя необычного старца в чёрной одежде. Седовато-русые волосы с белоснежной бородой окаймляли его необычный лик. Легкая, приветливая улыбка блуждала на его устах. А необыкновенные глаза, смотрящие точно в самую душу парня, излучали глубокое сочувствие и неизменную доброту.
Старец стал приближаться, незаметно и неслышно ступая босыми ногами по снегу. Удивительно, но Антипий слышал его приветливые слова, ласкающий слух мелодичный голос, хотя тот и не раскрывал рта. Он остановился совсем близко, так, что Антипий даже почувствовал тонкий, благоухающий аромат, исходящий от него. Неожиданно из груди старца стал появляться яркий голубовато-белый шар. Его свет был необычайной чистоты и яркости. Однако он не слепил и не резал глаза. Наоборот, он притягивал к себе взгляд своим мягким свечением и завораживающими голубыми переливами. Среди этого потока чистого света стали проявляться светящиеся золотые буквы, превращаясь в единый текст. Антипий скорее понял, что там было написано, ибо в тот момент в его голове зазвучал мелодичный голос старца со словами душеспасительной молитвы: "Отче мой Истинный! На тебя Единого уповаю, и молю тебя, Господи, лишь о спасении души своей. Да будет воля Твоя святая…" В это время Антипию стало на душе так хорошо и так спокойно, словно через эту молитву сам Бог обратил на него своё внимание и протянул своему чаду руку помощи.
Огласив молитву, старец велел идти ему в Царьград…
− Царьград? − робко переспросил Славик, видимо, с одной стороны не желая прерывать Сэнсэя, и в то же время терзаемый любопытством. − А где такой?
− Ну, это нынешний Стамбул в Турции, расположенный на обоих берегах пролива Босфора между Европой и Азией, соединяющего Чёрное и Мраморное море, − дал полный ответ Сэнсэй, наверное, чтобы больше не возникало вопросов по географии.
− Да, далеко он его послал, − вставил Костик. − А зачем ему турки?
− Сам ты турок, − шикнул на него Андрей, недовольный что ещё и Костик влез со своими вопросами, нарушив ход столь захватившего его рассказа. − Тебе же говорят, это был тогда Царьград.
− А-а-а, значит, там русские были? − не унимался тот, пытаясь докопаться до сути.
− Нет. Просто в те времена так русские называли Константинополь − столицу тогдашней Византийской империи, − терпеливо пояснил Сэнсэй.
− Константинополь? − обрадовано произнёс Костик и, видимо, решивший реабилитироваться, быстро протараторил: − А это случайно не в честь того императора Константина, который создал религию христианства?
− Именно. В честь римского императора Константина. − Но только Костик раскрыл было рот в следующем вопросе, Сэнсэй опередил его. − В честь римского императора, потому что этот город до 395 года нашей эры был столицей Римской империи. А вообще он был основан в 659 году до нашей эры и назывался Византий.
Получив столь исчерпывающий ответ Костик сразу притих, тем более, что Андрей слегка толкнул его в бок, дав понять, чтобы тот помолчал. Сэнсэй же продолжил рассказ дальше.