Один древний ведический текст гласит: "Семь чакр, семь областей, семь путей и семь элементов показывают тебе, что обод колеса не знает оси, хотя он соединен с нею; что спица приносит смысл в пустоту, и ось не знает, где ее центр. Несмотря на это, колесо вращается вокруг нее. Точно так же жизнь не знает существования и мозг не знает духа. Поэтому есть только одна точка, в которой колесо узнает о существовании центра, - а именно та, где оно касается земли".
- Итак, у дона Хуана был знак, который указал на тебя как избранного? - продолжала я.
- У меня была подходящая энергия, чтобы начать это путешествие.
Я не знала, означает ли это выражение только метафору.
- Человеку нужна особенная структура энергии светящегося кокона, чтобы понимать и выполнять то, что знает маг.
- Может ли маг ошибиться и дать силу тому, кто позже применит ее совершенно неподходящим способом?
- Маг не ошибается, он обучает лишь того, кто подходит для этой задачи.
- Когда обучение завершено, что является тогда задачей мага?
- Она заключается в том, чтобы сделать понятным знание, которому многие тысячи лет. Это предполагает вхождение в безмолвное знание и перевод его в понятия разума. Но это предполагает и определенную предрасположенность со стороны того, кто воспринимает информацию, потому что в ином случае люди думают, что мы обманщики.
Я упомянула скептическим тоном заглавие статьи, опубликованной в "Time" 5 марта 1973 года, в которой речь шла о нем.
- С тех пор здесь, на Западе, больше не интересуются моими книгами, - подтвердил он иронически.
- Ты уже наказан за свои шутки с "Time", - прервала его Флоринда. - И если ты предполагал, что они могут тебе повредить, то почему ты согласился на интервью?
- Они приставали ко мне уже долгое время. Тогда дон Хуан сказал мне, что я должен уважить эту просьбу, чтобы раз и навсегда стереть мою личную историю.
Я воспользовалась поводом вернуться назад к теме, которая меня все еще волновала:
- А почему ты позволил им фотографировать тебя, а мне это запрещаешь?
- Потому что они были слишком настырными, - ответил он.
Во всяком случае, тогда он разрешил сделать только несколько фотографий в библиотеке университета. А репортаж содержал даже фотографию из его докторского диплома.
- Какие личные и общественные последствия имело то, что ты стал магом?
- С точки зрения личной жизни - это полная, непрекращающаяся отдача магии. В обычном обществе маг ведет себя так, что никто и не догадается, кто он и что собой представляет, разве что он сам об этом расскажет. У мага нет ни размышлений, ни желаний, и он действует в каждый момент так, как того требуют обстоятельства.
День клонился к вечеру, и стало довольно прохладно. На Кастанеде была только легкая матерчатая куртка. Он снял ее и стал настаивать на том, чтобы Флоринда ее надела, потому что она подтянула ноги на скамейку, прижалась к ним телом и обхватила колени руками. Она отказалась, и Кастанеда вновь надел куртку. Время от времени он потирал ее голени. Он был полон любви и заботы о ней. Флоринда и он обходились друг с другом как равные. Кастанеда упоминал в своих книгах женщину-Нагваль. Была ли это Флоринда? Я не отважилась спросить.
- Кто принадлежит к твоей группе, кроме Флоринды?
- Ана, Хуана, Муни и Нури, - перечислил он. Он говорил улыбаясь и с огромным восхищением об этих четырех женщинах. Описывая соответствующую личность, он употреблял выражения типа "внешне похожа на мужчину" или "очень мужественная". Рассказывая о неконтролируемом характере одной из женщин, он назвал ее "сумасшедшей". Все они молодые женщины, и лишь одна из них познакомилась с доном Хуаном, когда была совсем молоденькой.
- Если сравнить с твоими книгами, у тебя сравнительно маленькая группа, не так ли?
- В группе дона Хуана было 16 человек, включая его самого, - подтвердил Карлос. - Число должно быть больше четырех; четыре - это минумум, а группа из восьми человек самая эффективная.
- Почему именно восемь?
- Необходимы восемь человек, чтобы достичь согласия и выйти из области индивидуальности. Восемь - число, которое преодолевает индивидуальное, потому что представляет собой человечество в миниатюре, все возможные типы характеров.
В это мгновение я совершенно забыла, что уже слышала об этом числе, и упустила возможность указать на очень интересную параллель с Бхагавадгитой, четвертый стих седьмой главы "Йога различия". Кришна говорит там Арджуне: "Земля, вода, огонь, воздух, эфир, дух, разум и "я" - это восемь категорий моей упорядоченной природы".
- Твоя группа состоит из шести человек, это больше четырех, но меньше восьми, самого эффективного числа. Как это обстоятельство повлияло на результаты?
- Это одна из трудностей, перед которыми мы стоим в плане нашего стремления обрести свободу, - сказал он безнадежным тоном и добавил: - Нам нужны еще двое.
- Почему же ты их не ищешь?
- Потому что никто не заявляет о своей готовности выполнить такую задачу! - горячо воскликнул он.
Кастанеда в свое время заявил о своей готовности и полностью доверился своему учителю, дону Хуану, который уверял его, что он может видеть энергии; способность, которая помогала ему найти подходящего ученика.
- Можешь ли и ты, как дон Хуан, видеть энергии людей и вещей?
- Да, - подтвердил он, - я вижу энергию.
Хотя он описал это в своих книгах, я все же задала ему следующий вопрос:
- Как выглядит эта энергия?
- Как если бы она была образована длинными световыми нитями.
- Различаются ли энергии разных людей?
- Чем сильнее энергия индивидуума, тем толще, компактней и ярче эти нити.
- Находятся эти нити в определенной части тела?
- Они выходят из ступней, и чем выше они поднимаются, тем больше физические силы индивидуума и его способность к развитию.
- Это что-то похожее на Кундалини, энергию, которая находится внизу позвоночника?
- Этого я не знаю.
- У кого изо всех знакомых тебе людей эта энергия поднималась наиболее высоко?
- У дона Хуана, который мог поднять ее до затылка, - сказал он с восхищением.
Возможно, именно этой способностью видеть можно объяснить решение Кастанеды продолжать или нет знакомство с человеком, с которым он договаривался о встрече. Я вернулась к теме его группы. Если эти четыре женщины не были ученицами дона Хуана и, кроме одной, вообще его не знали, то, значит, сам Кастанеда ввел их в мир магии.
- Являешься ли ты учителем твоих спутниц?
- Нет, - честно признался он. - Я могу быть Нагвалем, но не могу быть учителем магии. У меня нет необходимых для этого способностей.
- Но ведь дон Хуан уверял, что Нагваль одновременно является учителем, - продолжала допытываться я.
- Даже если я проживу дольше, чем он, - пояснил он с убежденностью в голосе, - я никогда не стану таким, как дон Хуан.
Возможно, его уверенность основывалась на том, что двадцать лет назад объяснил ему его учитель: "Я знаю, что у меня недостаточно времени, чтобы показать тебе все то, что я хотел бы показать тебе. У меня хватит времени лишь указать тебе путь, и я надеюсь, что ты будешь так же усердно продолжать поиски, как это делал я".
- Когда умер дон Хуан?
- Он ушел в 1973 году.
- Ты возглавил группу после его ухода?
- Нет, донья Флоринда, одна из спутниц дона Хуана, руководила нами до тех пор, пока не ушла.
- Когда это случилось с доньей Флориндой?
- В 1985 году. Флоринда, - он указал на Флоринду Доннер, - приняла ее имя в знак памяти.
Теперь мне стало понятно, почему во время еды Кастанеда несколько раз назвал ее Гиной. Возможно, это и было ее настоящее имя, пока она не взяла себе другое. Флоринда Доннер опубликовала свою книгу, вышедшую через три года после ухода доньи Флоринды, под принятым в честь той именем. Принятие имени Флоринда еще во время жизни доньи Флоринды казалось мне скорее знаком, что Флоринда является ее последовательницей, чем просто данью памяти. Флоринда была у дона Хуана лишь непродолжительное время. Однако, судя по уважению и симпатии, с которыми обращался с ней Кастанеда, они оба обладали способностями к магии. Кастанеда не мог посвятить ее, поскольку, по его собственным словам, не был учителем. Возможно, нежная и хрупкая Флоринда была ученицей доньи Флоринды, передающей Кастанеде знания, полученные от учительницы. Итак, эта старая женщина 12 лет была руководительницей группы.
Было уже пять часов, и в парке не осталось ни одной живой души. Сырая местность способствовала прохладе. Мы мерзли.
- Будет лучше, если мы уйдем, - предложил Кастанеда.
- Собственно, и индейцы из Соноры до сих пор у нас, - пояснила Флоринда, - и было бы нехорошо оставлять их так долго одних.
Я сложила свои листки. Собранного материала было еще недостаточно для книги, но никто не предложил встретиться еще раз. По пути к машине я объяснила им, что у меня еще так много вопросов, которые мне хотелось бы им задать.
- Продолжим в автомобиле, - предложил Кастанеда.
Флоринда вдруг внесла совершенно неожиданное предложение:
- Мы оставим тебе наш адрес. Напиши все твои вопросы, и я пришлю тебе ответы, напечатанные на машинке.
Она не уточнила, будет ли Кастанеда диктовать ей ответы или она ответит сама. Возможно, они уже обсудили прежде, должны ли они оставить мне адрес. Скорее всего, так и было, потому что я ни на минуту не расставалась с ними.
Мы поехали в обратном направлении. Я посмотрела в свои записи, но прежде, чем задать очередной вопрос, искренне поблагодарила за предоставленную возможность познакомиться с ними и за согласие помочь мне в моей работе. Неожиданно Флоринда выдвинула совершенно другую версию происшедшего:
- В бюро нашего адвоката стоит много мешков с письмами на наше имя. Мы стояли перед ними и решили выбрать наугад одно-единственное письмо. Письмо, котрое мы вытащили, оказалось твоим.
Наступило неловкое молчание. Кастанеда смотрел вперед и не проронил ни слова. Я не знаю, следовало ли мне спросить, какая же из версий соответствует действительности. Мне удалось побороть свое любопытство. Больше мы не возвращались к этой теме.
Воспоминания о доне Хуане
Приезд индейцев ограничил свободу Кастанеды. Это были двое мужчин и одна женщина, которые, как и он, были учениками дона Хуана.
- И теперь вы должны о них заботиться? - спросила я.
- Да, это так, потому что они видят в нем Нагваля, - пояснила Флоринда, указав на Кастанеду.
- Я предложил им записаться в вечернюю школу, чтобы изучить английский и другие предметы и получить хоть какое-нибудь образование, - бросил Кастанеда упавшим голосом.
- Но они хотят сразу же приступить к практической стороне магии, - в унисон добавила Флоринда.
- Они предложили работать на меня: водить машину, варить, гладить мои брюки. Но я объяснил им, что мне не нужен ни шофер, ни прислуга. Глупые индейцы! - воскликнул он.
- Почему дон Хуан настаивал на академическом образовании своих учеников? - спросила я.
- Потому что интеллект - единственное, что дает защиту против неизбежных нападок неизвестного и против страха перед ним. Интеллект - единственное, что дает магу утешение. Страсти и чувства не могут успокоить мага. Только интеллект спасает его.
У Кастанеды и Флоринды это требование было воплощено в действительность. Еще одна женщина из их группы готовилась в настоящее время к защите докторской диссертации по истории в университете.
- Как повлиял дон Хуан на твои интересы и склонности? - спросила я Кастанеду.
- Мои отношения с доном Хуаном ни в коей степени не заставили меня забыть о том, что меня тогда интересовало. Я чувствую себя и сегодня точно так же привязанным к академическому миру, как и тогда, когда я делал в нем свои первые шаги, - убежденно ответил он.
Без сомнения, ему было больно, когда после вызванной его книгами полемики многие коллеги назвали его обманщиком и вычеркнули его из этого мира, к которому, по его словам, он и сегодня чувствует себя привязанным. Безусловно, Гарольд Гарфинкель был не только его ментором, но и дал ему защиту и утешение, когда университеты и публикации лишили его благословения официальной антропологии. Карлос ушел слишком далеко по своему неортодоксальному пути. Он вспомнил, что это было для него нелегкое время.
- В определенный момент моего обучения у дона Хуана у меня началась ужасная депрессия. Меня заполнили страх, печаль и мысли о самоубийстве. Тогда дон Хуан предупредил меня, что такие мысли - это уловки разума, чтобы таким путем удержать полный контроль. Воля, напротив, является голосом тела.
Без сомнения, ему понадобилось также немало времени, чтобы пережить отсутствие своего учителя, который родился в 1891 году и умер, по словам Кастанеды, в 1973. Вместо "умер" Кастанеда использовал другое слово, обозначающее исчезновение дона Хуана.
- Ты говоришь, что дон Хуан ушел в 1973 году. В каком месяце?
- В июне, - сообщил он.
- Ты знал о том, что это произойдет?
- Он совершенно точно назвал момент, когда он хотел уйти.
- Как это произошло?
- Окруженный своими магами, он вдруг превратился в свет и исчез, точно так же как и другие, - ответил он с выражением удивления и поднял вверх обе руки.
- А донья Флоринда?
- Точно так же! - воскликнул он. - Она так же исчезла со своей группой, они тоже превратились в свет. Но сначала она и ее маги отдали Флоринде все их украшения и предметы силы.
- Они отдали мне свои цепочки и браслеты, - живо перебила его Флоринда, - и иные предметы, которые они использовали.
Она поспешила уверить, что речь идет не о драгоценностях, а об объектах силы. Это особое наследство, казалось, подтверждает, что Флоринда Доннер была продолжательницей дела доньи Флоринды, спутницы дона Хуана.
Кастанеда ехал по району, застроенному виллами, по окаймленной деревьями улице, где дома были полускрыты растительностью. Потом он остановился на углу улицы. Мы находились в Вествуде. Флорида и я попрощались. Я не знала, увижу ли я ее еще когда-нибудь. Когда она уже открыла дверцу машины, ей что-то вспомнилось, и она сказала:
- Завтра мы дадим тебе книги. - Она имела в виду тома, которые обещал мне Кастанеда. - Сейчас мне некогда их искать, я должна позаботиться об индейцах, - извинилась она.
- Твою книгу мы тоже подарим? - спросил Кастанеда, ожидая ее согласия. Флоринда скромно кивнула. Затем она вышла и пошла по газону к дому. Она еще раз повернулась и помахала рукой. Прежде чем она скрылась, мы с Карлосом уехали.
Я должна была еще раз спросить его об обстоятельствах ухода дона Хуана.
- Таким образом, он просто исчез?
- Да, он поменял области и теперь более недостижим, - подтвердил он.
- Как повлиял на тебя его уход?
В одной из книг Кастанеда описывает чувство необыкновенной пустоты; и возможно, это чувство не прошло до сих пор.
- Единственным утешением для меня является то, что теперь дон Хуан свободен, - ответил он с оттенком тоски в голосе, - хотя он иной раз и выражал сомнение, что это ему удастся.
Я переменила тему и спросила его о времени, вспоминать которое ему, несомненно, было приятнее:
- Каково было твое отношение к нему?
- Дон Хуан даже приезжал в Лос-Анджелес.
- Говорил ли он по-английски?
- Его английский был безупречен. Он был индейцем из Аризоны, жил в племени юма, - пояснил он немного нетерпеливо, заметив мое сомнение. - Он владел многими языками, на которых говорят индейцы, и еще испанским.
- Как он выглядел?
- Он был очень элегантным, высоким и худым. Он носил шелковые рубашки и заказывал себе костюмы у мастера; часто потешался надо мной, что я покупаю себе одежду в магазине.
- В конце твоей первой книги ты пишешь, что в 1965 году по собственному желанию прервал учение. Почему?
- Я не отказался от учения, - поправил он меня. - Я просто сделал паузу. Дон Хуан дал мне много информации для левой стороны, и она должна была улечься.
Кастанеда пояснял в своих книгах, что обучение для правой стороны относится к повседневному сознанию, в то время как левостороннее требует состояния повышенного осознания. Дон Хуан вызывал это состояние у своего неподготовленного ученика, сильно ударяя его в область лопаток. Возможно, четыре года обучения привели Карлоса в 1965 году на грань физической перегрузки и послужили причиной прерывания учебы. В начале своей второй книги он извиняется перед доном Хуаном за преждевременное прерывание процесса обучения, который казался ему угрожающим. До того, а также позже, дон Хуан давал ему психоделики, чего он не делал с другими учениками.
- Почему ты единственный должен был принимать растения Силы?
- Я был столь ужасно конкретен... и ему не удавалось вывести меня из этого состояния. Вследствие этого он должен был предпринять попытку подойти с другой стороны, прибегнуть к помощи галлюцинаций, которые я был не в состоянии объяснить и которые поколебали мою рациональность.
Непосредственным следствием была паника. Но, как обычно, он полностью оправдывал дона Хуана и принимал всю ответственность на себя. Так сказал он в интервью Сэму Кину, которое было опубликовано в начале семидесятых годов в "Psychology Today".
- Дон Хуан применял психотропные растения только в середине моего ученичества, потому что я был столь упрям и глуп... Я настаивал на своей картине мира, как будто это была абсолютная истина. Психоделики расшатывали мою догматическую уверенность, но в отместку я должен был заплатить высокую цену: мое тело ослабело, и понадобилось четыре месяца, чтобы я пришел в норму. Я испытывал ужасный страх и бессилие. Если бы я вел себя как воин и принял всю ответственность на себя, это избавило бы меня от всего этого.
Кастанеда, чей интерес к шаманизму пробудил один из его профессоров, уже не раз заявлял, что в то время, когда он познакомился с доном Хуаном, он собирал информацию о применении лекарственных растений. Единственным его намерением было написать небольшую работу, которая должна была облегчить ему участие в одном из заключительных учебных мероприятий по антропологии. И его единственной целью было - стать профессором. В отношении других психоделиков, которые были широко распространены в шестидесятых годах, он заверил:
- Я никогда не принимал ЛСД.
Но в каком состоянии духа находился Кастанеда в то время?
"Когда я познакомился с доном Хуаном, - вспоминает он в вышеуказанном интервью Сэму Кину, - у меня было очень мало личной силы. Я вел очень эксцентричную жизнь, внешне был агрессивным и взбаломошным, но внутри - неуверенным и нерешительным. Как и большинство интеллектуалов, я чувствовал себя защищенным, хотя в действительности не был привязан ни к чему. Я постоянно думал о самом себе и вел бесконечные диалоги с самим собой. Этот внутренний диалог прекращался очень редко".
Я ухватилась за эту тему:
- Дон Хуан утверждал, что для того, чтобы действительно хорошо думать, надо прекратить думать?