Странные метаморфозы
"Если не разрушить, то и не построить!" – послышался голос среди ночи, от которого я проснулся и подпрыгнул на кровати.
Протерев глаза, я встал, включил свет и пошёл к окну, оглядывая свою убогую комнату. Накануне у меня не было сил и желания смотреть по сторонам.
Я чувствовал себя настолько опустошённым, что плюхнулся спать сразу и прямо в одежде и ботинках. Сейчас же ночью при мутном свете лампы обстановка показалась не просто печальной, но какой-то жуткой, напоминая покинутый замок графа Дракулы, в котором никто не убирался.
Свет мерцал, видимо, перегорала лампочка, кругом летали древние облака пыли вперемешку с тополиным пухом. Грязная прошлогодняя одежда разбросана по углам. Пыльные книги беспорядочно валялись повсюду, некоторые были открыты, страницы смяты, загнуты или наполовину оторваны. Кое-где виднелись сгнившие яблочные огрызки и шелуха от семечек и орехов. Письменный стол завален бумагами до середины монитора компьютера. Постер Джесики Альба в купальнике на платяном шкафу отклеился по самую… в общем, по место, где начинаются ноги. Плакаты строения скелета и системы кровообращения мамонта на полстены завершали интерьер жилища "чокнутого профессора Дракулы".
Я выглянул в окно – на меня набросилась чёрная ветрено-грязная осень так, что перехватило дыхание. Природа поддержала ужас моей квартиры, тем самым утвердив и моё внутреннее состояние. Безрадостно, печально, тревожно и немного страшно.
Нет, очень страшно. Причём причину страха я тогда не осознавал. Ну да, в квартире грязно, ну да, на улице поздняя осень – казалось бы, ничего смертельного в этом нет. Какой-то тонкий и очень глубокий ужас сковывал меня изнутри, начиная от внутренних органов, перекрывая дыхание, стуча в сердце и заставляя неметь лицо. Меня будто накрывало зловещей ядовитой волной изнутри, и я чувствовал, как леденели конечности.
Я направился к кровати, чтобы упасть на неё и вновь провалиться в спасительный сон. Не тут-то было, моё спасение было ещё неблизко.
Увиденное привело меня в состояние полного оцепенения.
На моей кровати танцевал человек невысокого роста с четырьмя руками.
Вернее, танцем это было не назвать, он, скорее, приплясывал, зависнув над кроватью, не касаясь её ногами.
Кожа абсолютно белая, даже с голубоватым отливом, особенно в районе шеи. Чёрные волосы забраны в пучок.
Из одежды – лишь тигриная шкура. Вокруг шеи богатым ожерельем вилась змея.
Он весело приплясывал, не обращая на меня внимания, и тихонько что-то напевал.
Тут меня осенило. Это был Шива – индуистский бог разрушения и созидания. Я много читал о нём и видел изображения в Индии. Мой страх тут же пропал, и мне захотелось с ним пообщаться.
– Шива! – крикнул я.
Бог продолжал плясать, не обращая на меня внимания.
– Шива! Поговори со мной, пожалуйста! Мне так нужна твоя поддержка!
Реакции нет. Тогда я приблизился и встал на колени перед кроватью.
– Шива, ну пожалуйста! Услышь меня!
Бог на меня не реагировал, ускоряясь в своём танце. Я вспомнил легенду о космическом танце Шивы, когда он смог победить своими движениями злодеев, заворожив их. Считалось также, что бог своим танцем регулирует порядок во Вселенной. Когда он останавливается, наступает хаос.
Мои глаза смотрели на танец, не моргая и не отвлекаясь. Шива будто неведомой силой притяжения приковал меня к себе.
Танец уже не казался приплясыванием, но стал высокохудожественным действом. Я смотрел, и мои ноги тоже рвались в пляс.
Через минуту я тоже танцевал, кружась и складывая мудры из пальцев на руках.
В Индии танец считается тоже медитацией, способной трансформировать человека и пространство в новое качество. При этом танцор должен находиться телом и мыслями в танце, не отвлекаясь и не анализируя.
Мы много практиковали такие динамические медитации на ретрите у Ло.
И сейчас в своей комнате я чувствовал, как моё тело увлекается в тёплый поток, как сознание посещает радость и восторг.
Мне хотелось крутиться, не переставая. Я чувствовал наконец-то снова счастье, экстаз, лёгкость. Моё дыхание стало его дыханием, а потом общим дыханием.
Наше круженье продолжалось. Лицо расслаблено улыбалось, глаза были закрыты.
Потом я вдруг почувствовал резкую боль, будто меня ударило что-то твёрдое в ногу. Я упал на пол. Кружилась голова.
Шива продолжал танцевать, но его лицо менялось.
Несмотря на то, что перед моими глазами кружилась вся комната, я разглядел, как мужское лицо бога принимало женские очертания.
Капля между бровей, чёрные распущенные волосы, синие глаза и перо зелёной птицы в волосах.
– Лила! – вскрикнул я и отполз к стене.
Бог остановил танец.
– Ну наконец-то ты меня узнал. А то кружусь, кружусь. Голова закружилась уже.
"…она – это ты, как воплощение обид на женщин и на собственные чувства".
Лила протёрла глаза двумя руками, две другие были сложены в мудры. Я тоже протёр глаза, чтобы убедиться, что действительно это видел.
Сомнений не было. Над моей кроватью зависала Лила с телом Шивы или наоборот – Шива с головой Лилавати. Два моих божества слились воедино.
Может быть, Шива – это суть этой девушки, которую я только тогда разглядел. Это и пугало, и притягивало одновременно.
Протерев глаза, она величественно выпрямилась, расправила плечи и гордо подняла голову. Потом поманила меня к себе одной рукой.
Я подполз к кровати, будто меня притянули за верёвку, и поцеловал её ноги, не сводя с неё глаз, в ожидании милости, будто блудный пёс у ног своей хозяйки.
Лила смотрела на меня гордо и торжественно некоторое время. А потом сказала:
– Искатель! Ты смелый и умный воин! Ты встал на верный путь, и я тебя доведу до цели. Ты должен спасти себя и человечество! Только ты один на это способен!
– Да, дорогая, – залепетал я.
– Для того, чтобы ты всё понял, тебе не хватает двух вещей.
– Что это?
– Пойди и найди бозон духа , которого недостаёт каждому, чтобы всегда быть здоровым и чистым! Для себя проси лишь силы и крепости духа, чтобы самому стать окончательно целостным.
– Куда идти? У кого просить?
– А вот этого я не знаю, – рассмеялась Лила своим привычным звонким колокольчиком, – моё дело лишь цель указать. Ты же потерял, не я! Пойди и найди бозон духа и личную силу!
Лила сложила ладони в "Намасте!" и, задорно смеясь, принялась кружиться вокруг своей оси.
– Погоди! Постой! Не уходи! – кричал я.
Лила кружилась всё быстрее и быстрее. С каждым оборотом она растворялась в воздухе. Я кинулся на кровать, чтобы её схватить, но она была неосязаемой.
Лила исчезла, оставив на кровати лишь перо зелёной птицы.
Я чувствовал себя эмоционально опустошенным, поэтому, стоило мне закрыть глаза, я тут же провалился в глубокий сон.
Проснувшись утром, я отчётливо помнил всё, происходившее этой ночью. Пера не было.
Номер двадцать шесть
Запись номер двадцать шесть.
– Найти бозон духа, чтобы спасти людей.
– Да, она так велела!
– Я смогу. Я сильный.
– Да!
– Надо торопиться скорее идти и искать. Времени мало. С каждым днём злая болезнь захватывает души всё глубже и глубже. Нельзя медлить.
– Но куда ты пойдёшь?
– Для начала вернусь в Куруру.
– А Ло тебя примет?
– Конечно, ведь я нашёл свою цель. Она мне сказала мою цель.
– А вдруг она врёт?
– Нет. Нет. Нет. Нет. Она не может врать. Она – Шива.
– Шива – разрушитель и бог войны!
– Да, а ещё и созидания и гармонии. Не разрушив, не построишь.
– Ты хочешь разрушать?
– Нет.
– А что хочешь?
– Искать бозон духа и личную силу, чтобы передать его людям во имя их спасения.
– Понятно. Когда едем?
– Завтра.
– У тебя есть деньги?
– Не знаю. Сейчас посмотрю. (Слышен удаляющийся, а потом приближающийся бег.) В кошельке ничего нет. Надо снять занять денег у соседки.
– Да, точно.
Конец записи.
Куруру
Я приехал в долину рано утром.
Помню, дул промозглый ветер, пробирающий до самого спинного мозга. С ноября по март в тамошних краях наступает самое неприятное время – сильный ветер и дождь со снегом. Почему-то мне не пришло это в голову в Москве, и я совсем не взял с собой тёплых вещей, положив в рюкзак лишь пару джинсов и рубашек с длинным рукавом.
Теперь же мокрый холод заставлял мой истерзанный дух вернуться в тело и подумать о его сохранении. Я зашёл в небольшую лавку у аэропорта и выторговал там тёплый свитер и дождевик. Больше денег у меня не осталось совсем, только какие-то местные копейки на дорогу в горы.
Со словами "Вселенная меня бережёт" я сел в маленький старый автобус без стёкол. Только этот транспорт согласился меня везти вверх за те гроши, что у меня остались. Старая машина подпрыгивала на каждом камне, не создавая амортизации, так, что казалось, при каждом подскоке внутренности подпрыгивали к горлу, стремясь выйти наружу, а голова рисковала оторваться от шеи.
Водитель лихачил – так бы сказали у нас в Москве.
Несмотря на горный серпантин, крутые повороты и лежащих посреди дороги коров, он мчал на полной скорости, не притормаживая перед препятствиями. Казалось, его даже не смущал мокрый ветер, бьющий его в лицо.
Вместе со мной в автобусе ехало всего два индуса, которые крепко спали, свернувшись калачиком на задних сиденьях, окутанные какими-то тряпками.
Когда я вспоминал свои поездки в долину, то мне на память никогда не приходили пейзажи по дороге.
Причина понятна – во время этих гонок по горным дорогам я предпочитал закрыть глаза, чтобы снизить уровень страха в крови и чтобы меньше укачивало. Обычно я читал мантры, молитвы или просто медитировал.
В тот раз сосредоточиться на молитве было сложно от холода; тогда я последовал примеру местного населения и тоже свернулся калачиком, накрывшись дождевиком. Очень хотелось уснуть, чтобы не чувствовать этот адский ад, но сон не приходил.
Дорога, конечно, вымотала меня сильно. Я вылез из автобуса, тело трясло от холода, а ноги еле передвигались, спотыкаясь о каждый камень. Язык прилип к нёбу. Со стороны, думаю, у меня был вид алкаша, выползающего из бара поутру зимой.
На моё удивление, Ло встретил меня лично при входе в лагерь, и ко мне тут же вернулись силы, будто окутало тёплым потоком летнего воздуха. Чувствовалось лёгкое головокружение, будто и правда выпил, но чуть-чуть, лишь для расслабления.
Всё-таки великий он человек – просветлённый, с мощнейшей энергетикой. Немудрено, что его ашрам полон в любое время года. Рядом с ним всегда светило солнце, потому что светилом был он сам.
– Приветствую тебя, – тихо сказал Ло.
– Здравствуй, о Великий, – ответил я робко.
– Что привело тебя ко мне так скоро? Нашёл ли ты свою цель?
– Нашёл. Я очень хочу с тобой поговорить об этом и…
– Это хорошо. Сколько ты хочешь побыть с нами?
– Не знаю. Пока не прогонишь.
– Три года.
– Хорошо.
– Тогда добро пожаловать. Отдохни немного. Поработай со своей целью. Мы потом с тобой поговорим.
Ло поклонился и исчез. Исчез не так, как в фильмах волшебники. Он медленно начал удаляться, а потом как-то очень быстро скрылся из виду, будто вошёл сквозь воздух в иное измерение.
Моя усталость улетучилась, появилась лёгкость в теле и радость в душе, будто я не трясся почти сутки в транспорте, а только что проснулся от сладкого сна в своей кровати.
Я разместился в уютном зимнем гостевом домике, жить в котором было одно удовольствие, не то что в моём московском заброшенном замке. Здесь не было ничего лишнего, но присутствовало всё необходимое: кровать, стол, стул и ванная комната со всеми принадлежностями. Из окна открывался великолепный вид на горы, от которого перехватывало не только дыхание, но и мысли. Оставались лишь тишина и блаженный покой.
Могу сказать, что во время этого ретрита я был действительно счастлив. Может быть, даже больше, чем когда был с Лилой. Это чувство длилось все три года. Каждую минуту, каждое мгновенье.
В прошлый раз мой мозг был целиком поглощён возлюбленной, и я не мог всецело насладиться местом, беседами, природой и тишиной. Не мог также сосредоточиться на своей цели.
В этот раз я решил добиться своего и в первую очередь окрепнуть духом.
Я стал замечать людей вокруг меня. Раньше их сторонился, сейчас же мог беседовать или заниматься вместе каким-нибудь делом.
Большую часть времени все медитировали. Кроме этого мы занимались йогой, выполняли различные работы по ашраму, готовили простую еду – все действия выполнялись в основном молча, без праздных бесед. Таким образом, долина Куруру была окутана блаженным и осознанным молчанием.
Пожалуй, единственным местом, где звучала речь, были лекции и практики Великого Ло. Великий часами, а порой и днями без сна, отдыха и еды говорил о тайнах Вселенной и о душе, а послушники почти бездыханно впитывали каждое его слово.
При этом нам казалось, что Ло обращается персонально к душе каждого, говоря о его проблемах и жизненных задачах, что придавало особое блаженство и смысл пребыванию. Напитавшись живительной мудростью Ло, мы уплотняли познанное динамическим занятием йогой, а потом позволяли энергии улечься и найти своё место в нашем теле и душе при помощи длительной медитации в расслаблении.
После подобных практик я чувствовал, как блаженство растекалось по телу и плотно наполняло душу, от чего расцветало сердце.
Я чувствовал себя абсолютно самодостаточным, счастливым и богатым – у меня было всё, я ни в чём не нуждался. Внутри полное спокойствие и счастье просто от существования, просто от факта жизни на земле, от соприкосновения с божественным и от ощущения себя его частью.
Мы все чувствовали единение друг с другом, ибо каждый проживал одинаковые мысли и эмоции и читал их в глазах у соседа – вот оно, соединение с собой и единство со всеми вокруг и с Вселенной в целом.
Нашему единению способствовали, конечно же, великолепные и могучие горы и долины, которые светились дивными красками и помнили следы святых мудрецов и просветлённых. При взгляде на эти места время замирало, перехватывало дыхание и в голову не лезли никакие мирские или низкие мысли.
Более всего нас вдохновлял Великий Ло, который в своих речах наставлял на путь к счастью через любовь, осознанность и особый образ мышления, основанный на законах Вселенной.
Таким образом, фактически мы получали некий свод законов, следуя которому могли достигнуть вечного блаженства уже на земле.
Сам Великий был лучшим примером того, что такое состояние и такая жизнь возможны. От него исходил сладкий и свежий аромат спокойствия, добра, равновесия и счастья всегда и каждую минуту.
Это состояние было стабильно, и казалось, что ничто не могло его нарушить. Каждый, кто был хотя бы в десяти метрах от него, а может, и дальше, ощущал это блаженство, но не сразу.
"Поскольку земная человеческая психика привыкла защищаться, чтобы облегчить жизнь, она прячет старые раны глубоко в подсознании".
Поначалу от соприкосновения с его энергией послушники чувствовали сильное головокружение, теряли связь с происходящим, а порой вообще не понимали, где находились.
Через некоторое время тело принимало эту новую энергию и люди начинали испытывать настоящее счастье, близкое к эйфории.
Не было ни мыслей, ни желаний – только счастье и радость, которые буквально разрывали грудную клетку каждого.
Многие сравнивали эти ощущения с эффектом от наркотиков, кто имел в этом опыт. Вблизи Ло тело становилось лёгким и невесомым, казалось, что можно было без труда оторваться от земли и полететь.
Погода была всегда благоприятной, вне зависимости от её реальных проявлений.
Мягкое счастье исходило от сердца и освещало своими лучами всё тело, от чего улыбались глаза и губы.
Мыслей не было – лишь блаженное созерцание всего вокруг, которое становилось невероятно красивым и ярким – всё играло сочными и насыщенными красками, будучи прекрасным творением Божьим.
Время замирало – его просто не было, существовало лишь одно мгновение – это здесь и сейчас, и больше ничего. Полное присутствие и достаточность – ничего большего не надо, всё уже есть.
Поначалу эта энергия будоражила, и эйфорическое счастье рвалось наружу, будто душа, наконец-то осознав себя, рвалась вон из тела навстречу небу.
Со временем у некоторых энергия укладывалась и успокаивалась. Тогда они уже не прыгали в эйфории, но их душа достигала согласия с телом и разумом и с тихой благодарностью продолжала свой путь на земле.
Теперь они уже не грелись в энергии Ло, но были уже сами её источниками.
К этому состоянию все и стремились, а потому послушно следовали своду правил, мотивированные примером Ло.
Удавалось достичь цели единицам.
Я не был в их числе.
И что дальше?
В этом состоянии я провёл три прекрасных года.
Единственное, что меня смущало, это то, что Ло ни разу не пригласил меня к себе на личную беседу.
Я искал встречи с ним, но тщетно. Он то был занят беседами, то я просто не мог никак его найти.
Конец моего пребывания близился, но я по-прежнему не чувствовал себя достаточно сильным.
Где-то за месяц до окончания меня начинали посещать мысли о грядущем возвращении на грешную землю, от чего в животе поднималось волнение и достигнутое состояние блаженства постепенно растворялось. Я сразу начинал обращать внимание на нехватку воздуха, на погоду, и меня охватывал страх.
Это так ужасно! Я не находил себе места! Семинары более не радовали, а вызывали острую боль в голове.
Сейчас мне понятно, что крепость духа определяется не длительностью медитаций, а возможностью сохранить внутреннюю гармонию вне Куруру, в обычной жизни .
Причём я не помню, чтобы произносил эти слова там, в горах; я всё время пребывал в каком-то сладком сне, но потом дивился тому, что было записано на диктофоне.
Запись номер двадцать семь
– Тут есть какая-то уловка.
– Что ты имеешь в виду?
– А что, сам не догоняешь? Очень легко достичь состояния блаженства, будучи согретым лучами просветлённого мудреца, среди единомышленников, находясь в укрытии гор, среди непроходимых лесов или пустыни. А как насчёт того, чтобы спуститься в час пик в метро в Москве и там остаться осознанным ? А вспомни аэропорт? Или разговор с шефом?
– Да, это другое дело.
– Вот именно. В этом-то всё и дело! Что происходит в жизни настоящей? Что происходит, когда вылезаете из укрытия? Как сохранить состояние осознанности и быть счастливым при жизни среди обычных людей?
– Я не знаю. Это очень сложно.
– Как же я слаб и ничтожен! Что я тут делал три года, если возвращение домой меня вновь приводит в ужас! Ничтожество сам я, вот кто!
– Ну прекрати.
– Что прекрати?! Что прекрати?! Что мне теперь делать? Как мне домой возвращаться?
– Побудь тут ещё немного.
– Я не могу. Ло прогонит.
– А вдруг не прогонит. Поговори с ним, он точно знает, что надо каждому.