Далее, как и у Матфея, следует описание чудес, совершенных Иисусом. Однако Лука расширяет их список. Однажды, "когда народ теснился к Нему, чтобы слышать слово Божие, а Он стоял у озера Генисаретского" он заметил две лодки, стоящие у берега, а рыболовы, окончившие лов, уже отмывали свои сети. Он попросил Симона отплыть от берега, чтобы быть видимым собравшимися, "и сев учил народ из лодки". После этого он указал безуспешно трудившимся всю ночь рыбакам место, где следует забросить сети, и они поймали такое множество рыбы, что даже "сеть у них прорывалась". Пришедшие на помощь товарищи Симона - Иаков и Иоанн - "сыновья Заведеевы", наполнили рыбой две лодки доверху, так, что те стали тонуть. Это настолько испугало рыбаков, что Симон, припав к коленям Иисуса, взмолился: "выйди от меня Господи! потому что я человек грешный". Но учитель успокоил ужаснувшихся рыбаков и сказал, что отныне они будут "ловить человеков". В ответ на это рыбаки вытащили на берег свои лодки и "последовали за Ним". Сравните это место с "Евангелием от Матфея" - у него все происходило гораздо проще, чуда не потребовалось, Иисус просто позвал их с собой, и они, оставив все, пошли за ним.
Случай, когда ученики Иисуса, проходя полями, "взалкали" и начали растирать колосья руками и есть зерна, по Луке, происходил не просто в субботу, а "в субботу, первую по втором дне Пасхи". Это очень значительное уточнение, ибо святость Субботы, приходящейся на праздник Песах возрастает многократно. Неудивительно возмущение фарисеев, сказавших его ученикам: "зачем вы делаете то, что не положено делать в Субботы?" Ответ Иисуса, со ссылкой на царя Давида, который де "взял хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме одних священников, и ел, и дал бывшим с ним". Слукавил, слукавил Иисус - не брал Давид этих хлебов, не так об этом написано в Первой Книге царств, на которую ссылается евангелист. Первосвященник дал ему эти хлебы при условии, что и сам Давид, и его спутники, в предшествующие дни не прикасались к женщинам. Как эту подтасовку не заметили знатоки Писания - фарисеи? И вот на основе этих сомнительных доказательств Иисус делает заключение, отвергающее заповедь самого Господа, "Сын Человеческий есть господин и субботы".
Чтобы еще сильнее подчеркнуть противостояние фарисеев и Иисуса, Лука приводит аналогичный случай. На сей раз речь идет о чудесном излечении больного. Дело было опять же в субботу… "Случилось же и в другую субботу войти Ему синагогу и учить. Там был человек, у которого правая рука была сухая". Естественно, и книжники, и фарисеи тут как тут. Следят, не излечит ли он больного в субботу, "чтобы найти обвинение против Него". Но Иисус, "зная помышления их", поступил на сей раз по-иному. Он предложил больному выйти на средину синагоги и обратился к своим оппонентам с вопросом: "что должно делать в субботу? добро, или зло? спасти душу или погубить?". Не понятно, за кого принимал книжников и фарисеев Лука, если написал, что в ответ на этот элементарный вопрос "они молчали", тогда как прокомментировать и разъяснить это положение Торы может ученик начальных классов любой религиозной школы!
Видя беспомощность фарисеев и книжников, Иисус сказал тому человеку: "протяни руку твою. Он так и сделал: и стала рука его здорова, как другая". От этого книжники и фарисеи "пришли в бешенство и говорили между собою, что бы им сделать с Иисусом". А делать, собственно, ничего и не следовало и в бешенство приходить было не от чего, так как этим поступком ни одно субботнее ограничение нарушено не было.
Следующая глава посвящена "Нагорной проповеди". Слова взяты в кавычки потому, что, по Луке, Иисус произносил эту проповедь не на горе, а на равнине. После того, как Иисус избрал из своих учеников двенадцать, "которых и наименовал апостолами", он спустился с горы и "стал на ровном месте". Как мы уже знаем, имена апостолов у Луки, несколько отличаются от имен, приведенных Матфеем. Так вот, спустившись с горы, "и возвед очи Свои на учеников Своих", он начал свою проповедь словами - "блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие". Так говорится и у Матфея, однако есть здесь одна существенная деталь, на которую хотелось бы обратить внимание. В русских изданиях Библии, по Евангелию от Луки, Иисус говорит: "блаженны нищие духом", но если обратиться к подлиннику - а он написан на древнегреческом - мы находим совсем другие слова. Там сказано просто: блаженны нищие! Согласитесь, что это высказывание несет совсем иную смысловую нагрузку. Таким образом, стремясь к синоптичности Евангелий, православные переводчики исказили текст!
Между тем, разница между "блаженны нищие" и "блаженны нищие духом" - огромна! В первом случае речь идет об определенном социальном слое людей, о бедняках, во втором - о людях не очень умных, о простаках и юродивых. По Луке, именно низшие социальные слои общества являются "солью земли", и именно им принадлежит "Царство Божие".
Развивая эту мысль, Лука в своем Евангелии приводит знаменитую притчу о богаче и Лазаре. Жил "некоторый человек", и был этот человек очень богат, "одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно". А вот "некоторый нищий, именем Лазарь" обретался у ворот этого богатого и питался "крошками, падающими со стола богача; и псы приходя лизали струпья его". Картинка сама по себе непривлекательная и маловероятная, как-то с трудом верится, что на "блистательные" пиршества этого богача, под богато накрытый стол могли допустить покрытого струпьями и, надо думать, дурно пахнущего Лазаря. Очевидно этот прием использован лишь для того, чтобы выразить определенную мораль: богатство это великий грех, и обладание им обрекает человека на вечные муки. Вот как об этом говорит Лука: когда оба умерли, то нищего отнесли ангелы в рай "на лоно Авраамово", а вот богач оказался в аду. Странное место выбрали ангелы для Лазаря! Во всех библейских текстах слово "лоно" означает наружную поверхность живота. Так вот, мучаясь в аду, неудачник увидел Авраама и "Лазаря на лоне его". Взмолился богач: "отче Аврааме! умилосердись надо мною", облегчи мои страдания! Но мольбы оказались напрасными, Авраам ответил ему: "Чадо! вспомни, что ты получил доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь". Другими словами, если ты был богат в той жизни, то в этой на моем лоне тебе не место.
Лука многократно приводит в своем Евангелии высказывания Иисуса на тему порицания людей, "собирающих сокровища" в этом мире, и осуждая за это "людей мира сего". Примером может служить поучительная история посещения Иисусом сестер Марфы и Марии "принявших Его в дом свой".
Мария села у ног учителя "и слушала слово Его", Марфа же в это время хлопотала по хозяйству, "заботилась о большом угощении" для всех собравшихся. Подойдя к Иисуса она сказала: "Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне". Мол, духовная деятельность моей сестры Марии вещь нужная, но кто-то же должен заботиться и о хлебе насущном? На это Иисус возразил ей - "Марфа! ты заботишься и суетишься о многом. А одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется от нее". Яснее не скажешь. Забота о земном благополучии дело суетное и никакой ценности не имеет. Главное - это забота о спасении своей души. Отказывайтесь от достояния своего, "продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища неветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах… Ибо, где сокровище ваше, там и сердце ваше будет".
Был и еще один, который сказал: "я пойду за Тобою, Господи! но прежде позволь мне проститься с домашними моими". Даже этой малости учитель ему не позволил, сказав: "никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия".
Казалось бы все ясно, но как тогда понимать историю с Закхеем? Вошел Иисус в Иерихон и "проходил через него". Из-за большого скопления народа, Закхей, забежав вперед, взобрался на дерево, чтобы увидеть Иисуса. Увидев его на дереве, Иисус сказал: "Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме". Собравшиеся возроптали, ибо человек этот слыл большим грешником, но Иисус, несмотря на это остался у него. И вот Закхей "став сказал Господу: Господи, половину имения моего я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо". Услышав такое, "Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама: ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее". Почему, в данном случае, достаточно было отдать только половину достояния чтобы спастись и обрести царствие небесное, так и осталось тайной.
А вот "некто из начальствующих" такой милости не уподобился. На его вопрос: "Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?", он ответил: во-первых, никто не благ, "как только один Бог", а во вторых, соблюдай заповеди: не прелюбодействуй; не убивай;" и так далее, все десять заповедей. На это "некто начальствующий" возразил: "все это сохранил я от юности моей". Ну, если так, сказал учитель, тогда "еще одного не достает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною". Услышав это, "некто начальствующий" отошел опечаленным, потому что был очень богат.
Почти во всех деталях этот рассказ подобен рассказу Матфея, только у последнего это был не начальствующий человек, ищущий царства небесного, а юноша, стремящийся к совершенству.
Попытаемся проанализировать моральные установки Иисуса так, как они изложены евангелистом Лукой. Получается довольно противоречивая картина: с одной стороны, Иисус проповедует любовь к ближнему и всепрощение, доходящее до согласия подставить вторую щеку, если тебя бьют по одной, но с другой… Вот о другой стороне его проповедей мы и поговорим.
В интерпретации Луки, проповедник Иисус выглядит несколько иначе, чем в версии Матфея. Иисус, по Луке, ни минуты не сомневается в величии своей миссии, в его высказываниях о себе, нет и намека на самоуничижение. Он характеризует себя так: "Как Иона был знамением для ниневитян, так будет и Сын Человеческий для рода сего". Особенно интересно звучит это заявление на фоне его же высказываний: "Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится". Высказав такие слова о скромности и самоуничижении, он без всякого перехода тут же провозглашает: "сказываю вам: всякого, кто исповедает Меня пред человеками, и Сын Человеческий исповедает перед Ангелами Божиими; а кто отвергнется Меня пред человеками, то отвержен будет пред Ангелами Божиими". Как-то, спускаясь с горы Елеонской, ученики Иисуса стали славить его "говоря: благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних!" Присутствующие при этом фарисеи заметили Иисусу: "учитель! запрети ученикам Твоим", мол недостойно так славословить человека, "но Он сказал им в ответ: сказываю вам, что, если они умолкнут, то камни возопиют". После такой самооценки вполне нормально высказывание: "кто не со Мною, тот против Меня" И еще, самое страшное по своему смыслу: "если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником". Вот так. Не стоит удивляться После этого, что проповедник кротости и всепрощения пришел не мир дать земле, а разделение: "отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери и дочь против матери; свекровь против невестки своей и невестка против свекрови своей", и сожаления, что "огонь пришел Я низвергнуть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!".
Еще страшнее, чем у Матфея, звучат у Луки слова угроз, высказанные Иисусом в адрес городов, не принявших его апостолов. Им предначертана судьба худшая, чем та, которая постигла Содом и Гоморру. Своим последователям и ученикам новый учитель внушает жесткую и воинственную тактику, дух вражды к инакомыслию и нетерпимость, то есть все то, что привычно приписывается последователями его учения так называемому "Ветхому завету". Правда, в Евангелии от Луки можно найти и совершенно противоположные мысли - "кто не против вас, тот за вас", но все же в его Евангелии дух воинственности и жестокости проглядывает более явственно, чем в Евангелии от Матфея. Временами создается впечатление, что под прикрытием речей о милосердии и всепрощении, идет серьезная подготовка организованной и сплоченной группы людей, отказавшихся от всех земных благ во имя достижения великой религиозной, а скорее всего, политической цели!
Евангелие от Луки интересно еще и тем, что дает разъяснение понятия "ближний", как его толковал сам Иисус. Один "законник", принимавший наставника и слушавший его толкования, спросил у него: "а кто мой ближний"? Учитель на это ответил притчей: "Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам". Как водится, разбойники его раздели и оставили израненного на дороге. Прошли мимо него равнодушно и священник, и левит, не оказав ему никакой помощи, и только "некто самарянин" подошел и перевязал ему раны. Более того, посадив пострадавшего на своего осла, отвез его в гостиницу и не только заплатил за его содержание вместе с собой, но и оставил два денария хозяину, и сказал ему: "позаботься о нем, и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе". Рассказав эту притчу, Иисус спросил "законника": "Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?". Ответ был затруднителен хотя бы потому, что самаритян евреи считали почти иноверцами. Однако законника не смутил вопрос, и он без колебаний ответил: оказавший мне милость. Стало быть, ближний - это не обязательно твой единоверец или человек, принадлежащий к твоему народу, а тот, кто делает тебе добро. Это настолько сужает понятие "ближний", данное в Торе, что трудно уяснить, как можно усмотреть в этом толковании нечто новое и широкое, по сравнению с "Ветхим заветом".
Но в Евангелии есть и другие установки. В "заповедях блаженства", Иисус наставляет "любить врагов, благотворить ненавидящим вас и молиться за обижающих". Многие в этом видят то новое что внесло христианство в общечеловеческую мораль. Но все это уже содержится в заповедях Торы.
Есть еще одна тема, которой в Евангелии от Луки посвящено гораздо больше места, да и прорисована она более выпукло, чем в Евангелии от Матфея, - это отношение к раскаявшемуся грешнику. Все Евангелия говорят о том, что Иисус считал раскаявшегося грешника более достойным царствия Божия, чем никогда не грешившего праведника.
Пришедшую к нему грешницу Иисус принял настолько радушно, что вездесущие фарисеи начали было сомневаться в его пророческих способностях, полагая, что не сумел он распознать, кто подошел к нему. Но, чувствуя все ехидство их, Иисус предупредил упреки фарисеев и объяснил причину такого поведения. Тот кому больше прощается, тот и ценит это больше, и наоборот - "кому мало прощается, тот мало любит".
Эта же идея Иисуса доминирует в притче о блудном сыне: "у некоторого человека было два сына, и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение". Как водится, младший все прожил и начал терпеть нужду. Он дошел до того, что стал свинопасом у "одного из жителей страны той" на его полях, и "рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему". Найти в Израиле "в полях" достаточное количество рожковых деревьев для прокорма свиней, это уже сам по себе великий подвиг, но уж коль скоро вы их нашли, то никто не обязан вам "давать" с них рожки - рви и ешь. По Писанию, это была постоянная пища пророка Илии, когда он жил в пещере. Но не об этом речь. Такая жизнь отрезвила неразумного отрока, и решил он вернуться к отцу и, покаявшись, наняться к нему хотя бы в наемные работники, так как они "избыточествуют хлебом", а он умирает с голода. Короче говоря, он вернулся, и отец на радостях дал ему и одежду, и перстень на руку, да еще заколол откормленного теленка и устроил пир. Вернувшийся с полей старший сын, узнав у слуги о причине праздника, стал упрекать отца: я, мол, тебе служу верой и правдой, "но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими". На эту горькую тираду последовал ответ отца, в котором и заключена мораль притчи: "ты всегда со мною, и все мое - твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся".
В отличие от Матфея, по Луке, Иисус нисколько не сомневается, за кого принимают его в народе. Перед входом в Иерусалим он полностью убежден в своей миссии спасителя. Он посылает двух своих учеников "в противолежащее селение" и поручает им обзавестись средством передвижения. Но у Луки это не ослица и осленок, а осел, "на которого никто не садился". Лука при этом не ссылается на пророка Захарию, а вкладывает в уста Иисуса довольно решительную реплику: "отвязавши его, приведите; а если кто спросит вас: "зачем отвязываете?" скажите ему так: "он надобен Господу"". По Луке, Иисус уже перед входом в Иерусалим возомнил себя не только Мессией (Христом), но самим Господом Богом. Именно поэтому он не запретил славословия своих учеников, певших ему гимн: "благословен Царь грядущий…"
Лука ни словом не обмолвился о том, как встречали Иисуса жители Иерусалима, он просто и деловито переходит к тому, что новоявленный "Бог" принялся наводить порядок в Храме, начав "выгонять продающих в нем и покупающих, говоря им: написано: "дом Мой есть дом молитвы"; а вы сделали его вертепом разбойников". Лука при этом ссылается на книгу "Исход", пророка Иеремии и "Книгу царств", говоря, что там это написано. Плоховато знал Писание Иисус (а может Лука?), ибо там написано не так.
Знаменитая история с денариями кесаря передана Лукой иначе. Пришли к нему не "ученики фарисеев с иродианами", как написано у Матфея, а "люди лукавые, притворившись благочестивыми" с целью "уловить" его, и спросили: "позволительно ли нам давать подать кесарю или нет?". Лука приводит аналогичный Евангелию от Матфея ответ Иисуса, блистательный по форме, но по сути являющийся холостым выстрелом. Все должно было быть гораздо проще, и портрет кесаря на денарии был в данном случае деталью второстепенной. Если бы Иисус дал отрицательный ответ, то это было бы прямым призывом к бунту, но он мог и просто ответить "да, позволительно".
Лука вводит некоторые новые нюансы в мотивы предательства Иуды: "вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из двенадцати". Простите, почему "прозванного Искариотом"? Лука этого не объясняет, прозвали человека так, и все тут. И в наши дни "знатоки" Нового завета не могут расшифровать тайну этого имени, поскольку не знают реалий места и времени, в которых происходили описываемые ими события. А ларчик открывается просто: на севере страны, в Галилее и Самарии, крайотами (во мн. числе) называли (и сейчас называют) пригородные поселения. И в наши можно услышать "Я из крайот". Но это созвучие чисто внешнее. Во времена Иисуса образование слова происходило по другой схеме: Иш ми крайот - человек из крайота, иш крайот - человек предместий, и, наконец, греческая транскрипция этих слов - искариот. Это определение, если хотите кличку, евангелисты и превратили в имя собственное.
Так вот, одержимый сатаной Иуда "пошел и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им". Лука не называет суммы, обещанной за предательство, он просто говорит, что первосвященники "обрадовались и согласились дать ему денег". Но если Матфей не поясняет, в чем состоял смысл "предательства" Иуды, то у Луки эта цель раскрывается. Он говорит, что Иуда должен был показать место, где можно было бы схватить Иисуса, он "искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе".