Суббота, 8 февраля
Мистер Бриттен, зеленщик, снабжающий "Дикарей" фруктами и овощами, сегодня зашел на кухню и сказал, что на следующей неделе уходит из бизнеса. Он сообщил, что Дикар задолжал ему семьсот фунтов по неоплаченным счетам. Я негодовал, однако мистер Бриттен пессимистически заметил, что Дикар – лишь один из множества его должников:
– Если б только банк дал мне еще пару неделек, я бы встал на ноги. Так ведь, сволочи, не дадут.
Я налил ему чашку чая и послушал, как он разглагольствует о процентных ставках и Нормане Ламонте. Мне кажется, ему немного полегчало к тому времени, как пришла пора ехать к следующему заказчику.
Позвонил маме рассказать о моем разговоре с Виктором Мелдрю и узнал, что она тоже встречается с консультантом. По выплате долгов. Я уже некоторое время задавался вопросом, как ей удается выплачивать по своей закладной. Теперь я знаю как. Никак. Она получила официальное уведомление от Строительного кооператива, в котором сообщалось, что дом, где я провел все свое детство, будет изъят за неплатеж 16 марта. Мама умоляла ничего не говорить остальным членам семьи. Надеется, что какое-нибудь чудо отведет катастрофу.
Я не сообщил ей, что в Строительном кооперативе Маркет-Харборо у меня лежит одна тысяча и сто одиннадцать фунтов стерлингов. Но сказал, что мы с Бьянкой завтра приедем в Лестер. В мамином голосе звучала жалкая благодарность.
Воскресенье, 9 февраля
Когда мы приехали на вокзал Сент-Панкрас, Бьянка велела мне задрать голову.
– Ты смотришь на одну из самых больших однопролетных арочных конструкций в мире, – сказала она. – Правда, она прекрасна?
– Сказать по правде, Бьянка, – ответил я, – я вижу только грязный, замызганный потолок, заляпанный голубиным пометом.
– Глупо с моей стороны просить тебя смотреть на что-то дальше собственного носа, – отрезала она и вскочила в вагон, оставив меня тащить наши дорожные сумки.
Я постоянно забываю, что Бьянка – дипломированный инженер. Она совершенно не похожа на инженера и, сколько я ее знаю, работала лишь продавщицей и официанткой. Как минимум дважды в неделю она подает документы на работу по специальности, но на собеседование ее пока еще никуда не вызывали. Она уже подумывает, не написать ли в резюме "Брайан Дартингтон".
Контролер забыл прокомпостировать наши сезонные билеты, и поездка в Лестер нам ничего не стоила. Но все ощущение счастливого триумфа испарилось, стоило зайти в дом. Мать пыталась держаться молодцом, но видно было, что душа у нее не на месте, – в какой-то момент одна сигарета горела у нее во рту, другая – в пепельнице, а третья – на краю кухонного подоконника. Я спросил, как она очутилась в таких кошмарных долгах.
Мама прошептала:
– Мартину нужно было платить за окончание курса на степень. Я заняла тысячу фунтов у финансовой компании под двадцать четыре и семь десятых процента. А через две недели меня уволили с работы – кто-то на меня настучал и сказал, что мне сорок восемь лет.
Я попросил обрисовать весь объем ее долгов. Она принесла ворох неоплаченных счетов всевозможных расцветок. Я пытался убедить рассказать Маффету об истинном положении их финансовой ситуации, но с мамочкой случилась настоящая истерика:
– Нет-нет, он обязан получить свою инженерную степень!
Похоже, меня окружают одни инженеры. Бьянка сообщила матери, что она тоже – квалифицированный инженер.
Я в шутку заметил:
– Да, но она не построила ничего серьезнее башни из "Лего" с тех пор, как закончила университет.
К моему изумлению, Бьянку возмутила моя безобидная шутка, и она выскочила из комнаты со слезами на глазах.
– Ты бестактный придурок! – сказала мать и отправилась за нею в сад.
Я сел за кухонный стол, взял себя в руки и выписал три чека: ссудной компании "Жирный Эдди" (двести семьдесят один фунт), молочному кооперативу (тридцать шесть фунтов сорок девять пенсов) и газетному киоску "Черри" (семьдесят четыре фунта восемьдесят один пенс). Конечно, этим не решить жилищной проблемы матери, но теперь хотя бы она сможет открывать дверь без страха перед местными кредиторами.
Когда Мартин вернулся от бабушки (где у него в разгаре процесс замены двухконтактных розеток на трехконтактные), я представил его Бьянке. За несколько секунд они обрели взаимопонимание. Без перерыва тараторили о вокзале Сент-Панкрас и однопролетных арочных конструкциях. Давно уже не видел я Бьянку такой оживленной. За обеденный стол они сели рядышком, а после сами вызвались мыть и вытирать посуду.
Я помог Рози написать домашнее сочинение по английскому – "Один день из жизни дельфина", – потом зашел на кухню. Бьянка и Маффет бубнили про вокзальный отель Сент-Панкрас и его архитектора сэра Джорджа Гилберта Скотта.
Я перебил их и сообщил Бьянке, что иду спать. Она едва взглянула на меня и лишь промычала:
– Угу, я тоже скоро.
Гостевая спальня была набита Розиными отвратительно светящимися моделями "Мой маленький пони".
Понедельник, 10 февраля
Понятия не имею, во сколько Бьянка вчера легла. Наверное, пришла и умудрилась меня не разбудить. Знаю я только одно: моя мать не разговаривает с Маффетом, а я крайне несчастен.
11.30 вечера. Работал над главой двадцать три "Головоломка".
Джейк сидел у Альмы, в кондитерской, часто посещаемой интеллигенцией, и размашисто писал в блокноте формата А4. Днями и ночами работал он над своим романом. Он уже добрался до Главы четвертой.
Глава четвертая
Камни
Спарг крался сквозь изобильную растительность. Он знал, что они там. Еще не видя никого, он их услышал. Они хрюкали друг другу о своем обоюдном интересе к камням.
Спарг раздвинул юкку, и они оказались прямо перед ним. Мофф и Барф нежились на солнышке, и члены их были сплетены интимным образом.
Спарг подавил в себе хрюк ревности и пополз обратно к Кронку, своему родному поселению.
Вторник, 11 февраля
Завтра получаем результаты анализов. Мне следует терзаться и размышлять о смертности и т. д Но в голову лезет только одно: как Маффет смотрел на Бьянку и как Бьянка смотрела на Маффета, когда они прощались в понедельник утром на железнодорожном вокзале Лестера.
Среда, 12 февраля
Джудит сообщила, что наши результаты отрицательны! У нас нет ВИЧа! Мы не умрем от СПИДа!
Однако я запросто могу умереть от разбитого сердца. Бьянка предложила еще раз съездить на денек в Лестер. Утверждает, что она устала от Лондона. Жалкое оправдание. Как можно вообще устать от Лондона? В этом смысле я поддерживаю д-ра Джонсона.
Четверг, 13 февраля
Пришло письмо с Би-би-си.
Дорогой Адриан,
Когда моя секретарша снова вручила мне твое письмо и рукопись "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины", мне показалось, что у меня галлюцинация.
В тебе больше бесстыдства, чем в публичном доме, и больше беззастенчивости, чем в чистом поле. Би-би-си не предоставляет бесплатных услуг по ксерокопированию. Что же до твоего смехотворного предложения читать твой роман в одном из наших классических сериалов... Писатели классических текстов, как правило, давно уже в лучшем мире, но труды пережили своих творцов. Я сомневаюсь, что твоя работа переживет тебя. Возвращаю тебе рукопись незамедлительно. Вследствие административной ошибки ксерокопию с нее все же сняли. Ее я тоже отправляю – хоть и с большой неохотой. Тебе в самом деле больше не следует меня беспокоить.
Джон Тайдман
Пятница, 14 февраля
День св. Валентина.
Обескураживающе маленькая открытка от Бьянки. Я ей отправил чистую роскошь: огромную, набивную, дорогую, да еще в шкатулке, перевязанной ленточкой.
Дикар – в клинике для злоупотребляющих наркотиками и алкоголем. Луиджи в воскресенье его навещал и сказал, что Дикар режется в пинг-понг с пятнадцатилетним любителем крэка из Лидса.
Суббота, 15 февраля
Бьянка в понедельник едет на день в Лестер, повидаться с моей матерью. Мне бы хотелось поехать с нею, но я вынужден работать по шестнадцать часов в день, семь дней в неделю. Кто-то должен спасти мою мать от тюрьмы, а я в нашей семье – единственный, у кого есть приличная работа.
В мои обязанности в "Дикарях" теперь входит разделка овощей. Работа нудная, усугубляется еще и маниакальным вниманием Роберто, шеф-повара. Он настаивает на единообразии длины и ширины каждого овоща. В кармашке фартука приходится держать рулетку.
Воскресенье, 16 февраля
Прошло уже семь дней и ночей с тех пор, как мы с Бьянкой занимались любовью. Мне не хватает не только секса. Дело не в сексе. Дело не только в сексе. Мне нужно обнимать ее, нюхать ее волосы, гладить ее кожу. Хорошо бы также поговорить с нею о том, каково мне сейчас. Но я не могу – я просто не могу.
Я в самом деле не могу. Пытался, но не получается. Сегодня вечером в постели держал ее за руку, но это не считается. Она спала.
Понедельник, 17 февраля
Прежде чем уйти на работу в 6.30 утра, я написал записку и прислонил ее к вазе с гиацинтами на столе.
Милая Бьянка,
Прошу тебя – поговори со мной о наших отношениях. Я не способен инициировать дискуссию. Могу только сказать тебе, что я тебя люблю. Я знаю, что между нами что-то не так, но не знаю, как к этому вопросу подойти.
С любовью, навсегда твой
Адриан.
Ранним вечером Бьянка была очень добра со мной. Она заверила: в том, что касается ее чувств ко мне, ничего не изменилось. Вот только говорила со мной по телефону – из Лестера. Она хочет задержаться еще на денек – помочь моей матери.
Вернувшись с работы в 11.30 вечера, я перечитал свою записку, оставленную на столе, затем порвал ее и швырнул в унитаз. Потребовалось три полных смыва, чтобы она исчезла без следа.
Вторник, 18 февраля
Вчера вечером я очень устал, но заснуть не смог, поэтому встал, оделся и пошел прогуляться. Сохо никогда не спит. Оно существует для таких, как я: одиноких, томящихся от любви, для аутсайдеров. Вернувшись домой, читал "Униженных и оскорбленных" Достоевского.
Среда, 19 февраля
Нельзя сказать, что боги улыбаются нашему семейству. Миссис Беллинхэм уволила папашу и дала ему пинка из своей постели. Она пришла в ярость, когда открылось, что он толкал ее системы сигнализации за полцены в пабах для всякого плебса. Отец опять поселился у бабушки. Я узнал об этом только потому, что бабушка позвонила мне на работу и пожаловалась, что мама должна ей пятьдесят фунтов еще с прошлого декабря. А бабушке сейчас нужны деньги, потому что она собирается в июне в Египет с "Вечно молодыми", а на следующей неделе ей платить задаток.
Я напомнил бабушке, что у нее имеются значительные сбережения на срочном вкладе. Неужели она не может снять пятьдесят фунтов? Бабушка, в свою очередь, указала мне на то, что банк следует уведомлять за месяц до снятия с такого вклада. Она сказала:
– Я пока не готова терять свой высокий процент.
Я небрежно поинтересовался, не видела ли она Бьянку. Она небрежно ответила, что видела Бьянку с Маффетом на верхней площадке двадцать девятого автобуса, направлявшегося в центр города. Несколько подробностей она тоже сообщила. Они смеялись. Бьянка держала в руках букет фрезий (ее любимые цветы). А Маффет выглядел "счастливее, чем когда-либо вообще". В трубке раздался лязг, когда бабушка наклонилась в своем кресле:
– Ведь Эйнштейн тут не нужен, чтобы все понять, правда, парень?
Спасибо, бабуля – лестерская версия мисс мать-ее-за-ноги Марпл.
Четверг, 20 февраля
Я опасаюсь самого худшего. Бьянка до сих пор в Лестере. Сегодня утром я получил брошюру от организации, которая называется "Институт Факсос". Они предлагают мне холистические каникулы на греческом острове Факсос, куда входят курсы творческого письма, мастерские сновидения, обретение собственного голоса и управление стрессами. На одной фотографии изображены счастливые загорелые отдыхающие, которые поглощают какой-то зеленый корм за длинными столами под голубыми небесами. После пристального рассмотрения снимка при помощи увеличительного стекла выяснилось, что корм состоит из латука и кабачков, куда намешано немного сыра. На столах располагались бутылки ренины, вазы с цветами и крупно нарубленные буханки хлеба.
Другая картинка являла пляж, сосновую рощу и жилье, состоящее из бамбуковых хижин, разбросанных по склону холма. На вид – истинная идиллия. Я перевернул страницу и увидел, что писательские курсы две первые недели апреля "координирует" Анджела Хакер, романистка, драматург и телевизионная знаменитость. Я не читал ее книг и не видел ни одной пьесы, но наблюдал ее в телевизионной программе "В замочную скважину". Дом у нее, конечно, изящный, но в тот момент меня поразило потрясающее количество алкоголя: бутылки стояли в каждой комнате. Комик Ллойд Гроссман, помню, даже отпустил какую-то шуточку насчет "подливки для гуся". Публика в студии хохотала до одури.
Я со вздохом закрыл брошюру. Две недели на Факсосе, в беседах о моем романе с Анджелой Хакер, – это, конечно, рай, но мне этот рай не по карману. Мои резервы в Строительном кооперативе истощаются. Осталась последняя тысяча.
Суббота, 22 февраля
В обеденный перерыв Бьянка позвонила в ресторан и сказала, что едет завтра поездом в 7.30 утра и прибудет на вокзал Сент-Панкрас примерно в 9.00. Голос у нее звучал странно. Я спросил, не болит ли у нее горло. Она ответила, что "пришлось много разговаривать". Все фибры моей души рвутся к ней, а особенно те из них, что располагаются в области чресел.
Воскресенье, 23 февраля
Когда поезд подошел, я уже стоял на перроне и увидел, как Бьянка выскакивает из вагона. Я кинулся к ней, протягивая букетик бледно-желтых нарциссов, купленных в киоске возле станции подземки на Оксфорд-стрит Но тут, к моему удивлению, на платформу шагнул Мартин Маффет с двумя большими чемоданами. Он поставил их на перрон и обхватил одной рукой Бьянку за худенькие плечи.
Бьянка сказала:
– Прости меня, Адриан.
Маффет добавил:
– И меня.
Если совсем честно, то я не знал, что им ответить.
Я повернулся, оставив двух инженеров стоять под инженерным чудом вокзала Сент-Панкрас, и пешком отправился обратно на Олд-Комптон-стрит. Не помню, что стало с нарциссами, – когда я пришел домой, букетика у меня в руках не было.
Понедельник, 24 февраля
Глава двадцать четыре
ЗАБВЕНИЕ
Джейк натянул шланг на выхлопную трубу и тщательно проверил соединение. Затем просунул другой конец шланга в заднее окно машины. Долгим последним взглядом обвел великолепную панораму Озерного края, что расстилалась под его ногами.
– Как восхитительна жизнь, – сказал он громко, обращаясь к ветру. Нарциссы вокруг него согласно закивали головками. Джейк вытащил из дорожного несессера портативную электробритву и начал бриться. Он всегда был не лишен тщеславия, а потому особенно хотелось, чтобы и труп его выглядел хорошо. Щетина летела по ветру и становилась единым с Землей. Джейк плеснул в лицо "Одержимость" – его любимый лосьон после бритья. Завершив туалет, он сел в машину и завел двигатель.
Пока выхлопные газы наполняли кабину, Джейк размышлял о прожитой жизни. Он побывал на четырех континентах и уложил в свою постель нескольких прекраснейших женщин мира. Он завоевал для Англии "Урну с прахом". Он покорил Эверест спиной вперед и отыскал бесспорный исток Нила. Никто не смог бы утверждать, что жизнь его прошла безынтересно. Но без Регины, девушки, которую он любил, жить ему не хотелось. Пока Джейк проваливался в забытье, стрелка на указателе уровня бензина дрогнула на нуле. Что же закончится у Джейка раньше – запас воздуха или запас топлива?...
Вторник, 25 февраля
Собрал в кулак все мужество и позвонил маме. Ответил отец. Сказал, что переехал жить к матери "на временной основе", пока она не оправится от шока, который получила в результате романа Бьянки/Маффета. Очевидно, она слишком больна и не может вставать с постели и присматривать за Рози.
Отец спросил, как это воспринял я.
Я ответил:
– О, я... я прекрасно. – И тут большие жирные слезы заструились у меня по щекам прямо в электронное нутро трубки телефона. Отец все время повторял:
– Ну ничего, ничего, парнишка. Ничего, ничего, не плачь, парнишка, – таким нежным голосом, которого я у него никогда не помнил.
Шеф-повар Роберто подошел и встал рядом. Он вытирал мне слезы фартуком. В конце концов, пообещав не пропадать надолго, я попрощался с папой. Все эти годы я считал его никчемным придурком, но теперь вижу, как я его недооценивал.
Вернувшись в комнату, я обнаружил, что Бьянка вывезла все свои личные вещи, включая фотопортрет Айзембара Кингдома Брунела.