- Ой беда, где моя удочка? - Вскрикнула Марта.
Действительно, удилища на берегу не было.
- Никто из вас не видел моей удочки? - Закричала Марта в сторону яхты.
- Наверное, ее схватил какой-нибудь кит и потащил по озеру! - Крикнул с яхты Бородач.
Послышался грохот мотора и белая яхта медленно, величественно выплыла на озеро.
Я подумал о встрече Черного Франека с Вацеком Краватиком и бородачом. Что скажет им Черный Франек? Может, сегодня утром нашел карту и теперь вручит ее Краватику? Эта карта меня очень интересовала. Пожалуй это смешно, но все, что происходило на Озерище, казалось мне подозрительным.
- Отправляемся скорее на Чаплинец, - сказал я Марте.
- Вот еще! - Возмутилась она. - А моя удочка? А мой замечательный " Отче " ? Пусть пропадает?
- Вы знаете, куда поплыл Вацек Краватик? Он встретится с Черным Франеком и за большие деньги получит от него рыболовную карту, - раздражался я.
- Вы думаете, Черный Франек уже нашел ее?
- Это все равно, мне нужно услышать их разговор, - настаивал я, глядя на удаляющуюся яхту.
- Зачем вам карта? Я вас научу ловить рыбу и покажу такие места на озере, что вы скоро станете королем рыбаков. А теперь в лодку! Ведь это удилище не могло само исчезнуть.
Она вскочила в лодку, а я волей -неволей должен был сделать то же.
- Мне очень хочется посмотреть на эту карту, - повторял я. - Я должен посмотреть на эту карту, вы понимаете?
Но для Марты важнее были ее удилище и " Отче ". Она включила мотор и отплыла от берега. Сначала сделала большой круг, ища удилища на озере, а потом поплыла ближе к камышу.
А я видел как белая яхта пришвартовалась на мели рядом с островом. Бородач и Вацек Краватик уже соскочили на мель и пошли на встречу с Черным Франеком ...
Марта снова сделала круг на озере. Господин Анатоль махал ей кулаком и кричал:
- Вы своей моторкой распугали всю рыбу!
Девушка еще раз проплыла вдоль тростника.
- Есть! Есть! - Воскликнула она и аж подпрыгнула от радости. Выключила мотор и схватила весла.
Удочка плыла по воде. То удалялась от камыша, то приближалась к нему.
- Это большая рыба. Только бы не сорвалась, - жаловалась Марта.
Меня совершенно не волновала ее рыба. Я грустно смотрел на белую яхту у берегов Чаплинки ...
Наконец Марта подплыла к удилищу, которое плавало на воде. Втянула его в лодку и начала крутить катушкой. Когда рыба очень дергала удочку, девушка ослабляла леску, а затем снова медленно подкручивала ее.
- Возьмите сачок, - велела мне. - Рыба уже около борта.
Ох, если бы сейчас у меня под рукой был мой самоход! Но он остался на берегу, а я сидел в лодке с девушкой, соревновавшейся с какой-то большой рыбой . Для меня стократ важнее была рыболовная карта. Эта карта скрывала какую-то тайну ...
-Сачок! Почему вы не взяли сачок, черт побери? - Кричала Марта.
Наконец мы выловили из воды окуня. Здоровенная рыбина! Сколько живу, не видел такого окуня. Его темно -зеленая спина сверкала на солнце, а бока переливались желтым и зеленым. Большой и острый спинной плавник торчал как нож.
- Есть! Есть! Есть! - Подпрыгивала в лодке девушка. - Весит, наверное, килограмма два. Может, я побила абсолютный рекорд Польши?
- Господа! - Крикнула она рыцарям спиннинга. - Прошу ко мне. Я должна иметь свидетелей. Заявлю об этой рыбе в Союз. Может получу медаль?
Подплыли на челноке господин Анатоль и господин Казик. Посмотрели на окуня, барахтавшегося на дне нашей лодки и их лица потускнели от зависти.
- Хорошая рыба, - буркнул господин Анатоль. - Но рекорда вы не побили. Абсолютный рекорд Польши составляет для окуня один килограмм восемьсот восемьдесят граммов.
- А я вам говорю, что он весит два килограмма. Минимум два килограмма! - Восхищалась девушка. - Да здравствует мой " Отче " ! Сейчас поеду за весами и потом в вашем лагере взвесим рыбу. Вы подпишете протокол.
... Белая яхта уже плыла к нам. Итак, встреча закончилась. Я никогда не узнаю, что Черный Франек говорил Краватику ...
- Бегу домой за весами, - решила Марта. - А вас, - обратилась она ко мне, - подвезу к вашей палатке.
В ответ она услышала только мое сердитое ворчание.
Всю дорогу я угрюмо молчал. Когда мы уже были у берега, где стоял мой шатер, я громко заявил:
- Клянусь, что с сегодняшнего дня никогда не буду водиться с девушками. Из-за вас самое замечательное приключение прошло мимо меня.
Она засмеялась и показала мне язык.
- Главное, что я поймала замечательного окуня. А ваших приключений я не беру близко к сердцу.
В мрачном настроении я вышел на берег и стал готовить обед. Видел как белая яхта проплыла у мыса Судака и не останавливаясь, повернула к Семьяну. Потом я потерял ее из виду.
Вернулись с озера оба рыцаря спиннинга. Не поймали ни одной рыбешки. Тем сильнее они сердились когда подплыла Марта с домашними весами.
Окунь весил килограмм девятьсот тридцать граммов. Девушка побила абсолютный рекорд Польши.
- Может, эти весы неисправны? - Усомнился господин Анатоль.
Однако оба они с господином Казиком подписали протокол. Марта сказала, что вес окуня проверит еще в отделении водной милиции.
Пока взвешивали рыбу, я сидел перед своей палаткой и делал вид, что не замечаю Марту.
Я сердился. Что толку с моего пребывания над Озерище? Мужчину с рубцом я до сих пор не нашел, где искать затопленную автомашину не знал. Это было первое и важнейшее дело ради которого я приехал сюда. Но уже на Озерище возникло несколько проблем, которые раздражали меня. Я не узнал, кто такой Капитан Немо и кто такой Водолаз - Проповедник, он же Ложный Орнитолог. Почему такую большую сумму денег хочет заплатить Вацек Краватик за рыболовную карту? И где та карта?
- Вы до сих пор против девичьего общества? - Услышал я голос Марты. - У вас такое лицо, будто вы хотите кого-то убить.
- Гр- р -р -р! - Зарычал я и щелкнул зубами.
Она махнула рукой - это означало, что в таком настроении с меня плохой товарищ. Она положила в лодку свои весы, рыбу; засунула в карман свидетельство рыцарей спиннинга и поплыла домой. Я не очень представлял где она живет.
Когда она отплыла, ко мне подошел господин Анатоль.
- Какая-то странная эта ваша знакомая, - начал он разговор. - Там, где теоретически должна охотиться щука, она ловит угря. Сегодня на " Отче " поймала большого окуня. Скажите, что это значит? - Вырвался из его груди крик изумления и отчаяния.
- Я не очень понимаю в чем дело. Просто она умеет ловить рыбу.
- А я? Вы думаете, я не умею? Она, вероятно, не прочитала за всю жизнь и сотой части той литературы о рыбах, что я. А где не усядется со своей удочкой, там поймает. Что это значит?
- Может, она умеет колдовать, - пожал я плечами. - Но вы же не верите в волшебство.
- Не верю, - неуверенно покрутил он головой. - Но мне трудно логически объяснить такое странное явление. Если она снова приплывет сюда и начнет ловить и снова поймает какую-нибудь огромную рыбу ...
- Что вы сделаете? Объявите ее ведьмой? - Вежливо спросил я. И доверительно прошептал: - Я тоже думаю, что она колдует...
Я пообедал консервами, сел в самоход и поплыл на Чаплин. Походил по острову, но не встретил ни Черного Франека, ни кого-то из его шайки. А уже приготовился был поговорить с Черным Франеком о карте.
Затем я направился на островок, где минувшей ночью был пленником. После ватаги Черного Франека там остались только развалившийся шалаш, вытоптанная трава, куски оберточной бумаги и пустые жестянки из-под консервов. Все свидетельствовало, что ватага уже никогда сюда не вернется.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мир или война? Содом и Гоморра. Месть ватаги. Что делать с Бронкой? Какую девушку уважают. Как завоевать авторитет. Кто кому нравится. Соглашение с Бронкой. Встречу ли я Мужчину с рубцом?
На широком лугу у озера стояли длинные ряды гарцерских палаток. По одну сторону лагеря жили девушки, по другую юноши; посередине была большая площадь для построения на линейку, с высокой мачтой, где поднимали флаг.
С двух сторон лагерь был окружен сосновым лесом, с третьей простирались луга и поля, а с четвертой Озерище. На берегу лежало несколько цветных байдарок, а пирс, сбитый из еловых жердей немного выступал в воду, так легче было подплывать к берегу и причаливать.
Костер разложили над самым озером. Я увидел несколько больших куч хвороста и что-то похожее на шалаш из грубых ветвей, которые в назначенное время должны были подняться пламенем высоко в небо.
Когда я прибыл в лагерь, навстречу мне вышел Вильгельм Телль и через ворота из березовых жердей, где стояли на страже двое гарцеров, провел меня к коменданту длинной " Аллеей тотемов ".
Тотемами были причудливо раскрашенные корни деревьев, лица, вырезанные на коре, разрисованные дощечки. Каждый тотем торчал на длинной палке. Они образовывали настоящую аллею, ведущую от ворот к площади для линеек. Ближайшая от площади стояла палатка коменданта лагеря - старшего вожатого Гонсеровского.
Комендант оказался худощавым блондином лет под тридцать.
Торжественное разжигания костра могло вскоре начаться, из села уже прибыли приглашенные на него крестьяне из Семьяна и туристы, поэтому на разговоры и дискуссии было мало времени.
- Телль передал мне ваши замечания относительно поведения наших гарцеров, - начал разговор старший вожатый.
- Я не педагог. Может, я ошибаюсь, - возразил я. Вожатый улыбнулся.
- Вам не понравилось, что наши ребята напали на лагерь Черного Франека. Но как мы должны относиться к грубой агрессивности ватаги? И разве гарцеры - зеваки, у которых злодеи могут воровать байдарки, спортивные принадлежности, баллоны с газом? Мне кажется, что нападение на лагерь Черного Франека дало хорошие результаты. Не только потому, что мы нашли украденное. Наши ребята поверили, что выступая вместе, организованно, они становятся мощной силой, которую боятся хулиганы. Конечно, это все не просто и я тоже не совсем уверен, что не ошибаюсь.
Раздался сигнал трубы, призывавший на костер. Мы встали с березовых пней и вышли из палатки.
Телль заговорил, явно гордясь.
- Они получили от нас хорошую взбучку. И долго не появятся на Озерище.
Я неодобрительное покачал головой.
- Если б это было так просто, Телль. Но я боюсь, что произойдет иначе.
- Завтра соберем гарцерский сбор, - закончил эту краткую беседу старший вожатый. - Может, пошлем переговорщиков в новый лагерь Черного Франека. Постараюсь пригласить их на разговор. Я тоже считаю, что лучше плохой мир чем война, - рассмеялся он.
На берегу озера уже было людно и шумно. На маленьком холме сделали почетную трибуну для гостей, гарцеры сидели по-турецки огромным полумесяцем вокруг площади.
Раздался звук трубы. Гонсеровский произнес короткую речь, обращенную к собравшимся, затем сельского старосту из Семьяна и меня пригласили торжественно разжечь костер. Как известно, для этого требуется лишь одна спичка. Я немного боялся, разожгу ли огонь. Но Телль помог мне, незаметно показав место где был сухой хворост. Пламя сразу так и вспыхнуло и гарцерская дружина встретила его радостными возгласами:
- Браво, браво, брависсимо!
Старосте тоже повезло обойтись только одной спичкой, следовательно, костер был разожжен согласно гарцерским правилам.
Потом кто-то рассказывал историю района, в котором мы находились. Вспомнили Грюнвальд, расположенный недалеко отсюда. Вспомнили, что несколько веков на этих землях велась непрестанная борьба с немецкими захватчиками. Сначала топтал эти земли окованный железом сапог крестоносца. Затем раздел Польши позволил немцам укрепить свое господство и выселить отсюда польское население. В огромных поместьях вокруг Озерища господствовали прусские помещики и их террор привел к тому, что в связи с результатами плебисцита после первой мировой войны эти территории отошли к Германии. Но вторая мировая война, снова начатая тевтонскими захватчиками, принесла им окончательное поражение. Восточная Пруссия перестала существовать. И как на земле, где уничтожили сорняки, здесь буйно развилась польская культура, которая была здесь всегда, даже при злейшем немецком терроре.
Затем декламировали стихи древних и современных поэтов.
Костер горел высоким пламенем, отражаясь красными бликами в озере. Наступала глубокая ночь.
Теперь настала очередь гарцерских песен. Лучших исполнителей гарцеры награждали возгласами вроде:
- К - к - к - к в театр его! ..
Но вскоре поднялся ветер. Приближалась буря. Далекие молнии пересекали горизонт над озером. Надо было заканчивать праздник, чтобы гости и гарцеры успели укрыться до дождя.
Мы разместились вокруг угасающего костра двумя большими группами: одна из гостей, а вторая побольше из гарцеров. В это время с озера подул сильный ветер. А когда, взявшись за руки, мы все вместе запели гарцерскую песню о братстве и дружбе, ветер перешел в ураган. Озеро зашумело, высокие волны с ревом накатывались на берег. Водой гарцеры потушили костер, чтобы ветер не занес искры в лес. Старший вожатый пригласил гостей к палаткам, потому что вот-вот могли разверзнуться "хляби небесные" , как говорили в древности.
Беспорядочной толпой бежали мы к гарцерскому лагерю. В кромешной темноте светлячками блестели электрические фонарики, которыми гарцеры освещали нам дорогу.
- Я возвращаюсь к себе. Мой самоход не боится ни бури, ни волны на озере, - сказал я Теллю.
- Нет, побудьте еще с нами, - просил парень. - В последнее время мы так редко виделись. И может, все-таки вы раскроете тайну своего приезда на Озерище?
Мощная молния пополам раскроила небо. Потом ударил гром и грохот прокатился над нашими головами.
И тут произошло нечто удивительное и страшное. Палатки девушек, стоявших слева, начали падать на землю как стволы деревьев, подрезаные дровосеками.
Ох, что тогда сделалось! Над нашими головами молнии то и дело разрывали небо в клочья, грохотал гром. Девушки, оставшись без укрытия визжали, парни шумели. Слышались команды тех, кто не потерял самообладания и пробовал как-то действовать, спасаясь из трудного положения.
Телль исчез. Я стоял посреди лагеря беспомощный, не зная, что делать. Сбоку меня суетились десятки людей, они бежали неизвестно откуда и куда. Как будто кто-то бросил камень в муравейник. "Содом и Гоморра " , - подумал я.
Я побежал к своему самоходу. Открыл дверцу и влез в уютную машину. Я решил возвратиться в палатку, хотя боялся молний, которые рассекали поверхность озера.
Ветер утих, упали первые капли дождя. Захлопали по крыше самохода и стихли. Буря уже покатилась дальше на Суш и Мальборк.
За стеклом самохода я увидел чье-то лицо. Это Телль.
- Вы знаете? .. Вы знаете, что в десяти больших палатках перерезаны веревки? Поэтому ветер опрокинул их. Вы правду говорили. Это отомстили разбойники Черного Франека. Воспользовались тем, что в лагере остались только часовые, а мы были у костра. Подкрались и отомстили. Но мы с ними расквитаемся за это.
- Хватит тебе, Телль. Сам видишь теперь, что не той тропой пошел.
Не знаю, услышал ли он меня. Его уже не было у самохода. Буря миновала, только издалека еще ругалась глухим громом. Я зажег фары, включил мотор и повернул на дорогу к Семьяну. Видел группки приглашенных на костер гостей, возвращающихся в село. Обогнал их, а затем съехал в воду. Озеро было неспокойно. Однако мой самоход не боялся даже больших волн.
Меня так качало, аж в животе переворачивалось. Мотор ежеминутно завывал как безумный, потому то и дело винт оказывался над водой и вращался в воздухе. Волны сносили меня к Семьяну и прошло много времени пока в полосах света фар я увидел стену камыша на том берегу.
Теперь, ориентируясь на эту линию тростника, я добрался до залива, где стоял мой шатер. Перепуганные соседи, рыцари спиннинга, зашнуровались в своих палатках и даже не высунули носа.
Я выехал на сушу и поставил на стоянку автомашину. И только выйдя из нее, заметил возле своей палатки какую-то скрюченную фигуру.
Это была Бронка. Даже в темноте сияли ее рыжие волосы.
- Я ушла от Черного Франека, - сказала она, щелкая зубами. - Здесь лежало какое-то письмо к вам, - она дала мне запечатанный конверт. - Я нашла его перед вашей палаткой когда пришла сюда. Спрятала в карман, чтобы не намокло.