А человек, которому сто лет, для которого даже смерть утратила свою важность, для которого даже смерть стала установленным фактом, а не проблемой, который не страшится смерти, но скорее, напротив, просто дожидается ее, чтобы душа смогла освободиться от оков тела и взлететь, - он посмотрит в Гиту, и она будет совершенно иной. Теперь она будет трансцендентна жизни, смысл будет трансцендентен жизни.
Смысл зависит от состояния вашего ума. Таким образом, смысл слова - не в словаре, смысл слова - в читателе, и слова используются как средства для раскрытия этого смысла. Но если вы и дальше будете торопиться в чтении, это не поможет. На Западе постоянно создается больше и больше техник для того, чтобы быстро читать, чтобы закончить книгу как можно скорее, потому что времени не хватает. И существуют техники, позволяющие читать очень быстро; какова бы ни была ваша скорость прямо сейчас, ее можно запросто удвоить, и даже еще раз удвоить, если вы немного постараетесь. И если вы по-настоящему настойчивы, потом вы сможете снова увеличить эту скорость еще вдвое.
Например, если за минуту вы можете сейчас прочесть шестьдесят слов, приложив достаточно труда, вы сможете читать двести сорок слов в минуту - но при этом вы будете двигаться линейно. А если вы быстро движетесь, тогда начинает читать ваше бессознательное, а сознание лишь дает подсказки. Подсознательное чтение становится возможно, но при этом вы не в силах уловить суть.
Вопрос не в том, чтобы много читать, вопрос в том, чтобы читать совсем немного, зато глубоко. Глубина важна, потому что в глубине таится качество. Если вы будете читать быстро, то количество будет велико, но в нем больше не будет качества, чтение станет механическим процессом. Вы не будете впитывать то, что читаете, вас не изменит то, что вы прочли; это будет просто запоминание.
В санскрите каждое слово многозначно. Ученый решит, что это плохо; слово должно означать что-то одно, слово должно иметь только одно значение. Лишь тогда возможна наука о языке, лишь тогда язык может стать техническим, научным, поэтому на одно слово должно приходиться только одно значение. Но санскрит не является научным языком, это религиозный язык. И если люди, говорившие на санскрите, утверждали, что он божественен, это не пустые слова. Каждое слово многозначно; ни одно слово не является фиксированным, застывшим, оно жидкое, текучее. Из него можно извлечь много значений - по вашему усмотрению. У него есть много нюансов, много оттенков; это не мертвый камень, это живой цветок.
Если вы придете утром, цветок будет выглядеть иначе, чем днем, потому что изменилась вся атмосфера, все его окружение. Если вы придете вечером, в том же цветке откроется иная поэзия. Утром он был счастливым, живым, танцующим, переполненным множеством желаний, надежд, мечтаний; может быть, он думал о том, как покорить весь мир. Днем желания ушли, появилось глубокое разочарование, цветок уже не так наполнен надеждами, он немного подавлен, немного печален. Вечером жизнь оказалась иллюзией, цветок очутился на пороге смерти, он съежился, закрылся - без мечтаний, без надежд.
Санскритские слова подобны цветам - у них бывают разные настроения; поэтому санскрит можно интерпретировать миллионами способов. Гита имеет тысячу интерпретаций. Нельзя представить, чтобы Библия имела тысячу интерпретаций, - это невозможно! Вы не можете представить, чтобы у Корана была тысяча интерпретаций - не существует ни одного толкования. Коран никогда не толковали. Имеется тысяча толкований Гиты, и все равно этого недостаточно. С каждым столетием их будет все больше и больше, и до тех пор, пока на земле существует человеческое сознание, будут добавляться все новые и новые интерпретации. Гита неисчерпаема, ее невозможно исчерпать, потому что каждое слово обладает множеством значений.
Санскрит - язык текучий и переливающийся, со многими настроениями, и это хорошо, потому что это дает вам свободу. Читатель свободен, он не раб; ему не навязывают слова, он может играть с этими словами. Этими словами он может изменить свое настроение; а своим настроением он может изменить эти слова. Гита жива, а все живое подвержено смене настроений; настроения не изменяются только у мертвых. В этом смысле английский язык - мертвый язык. Это покажется парадоксальным: английские ученые повторяют, что мертвым языком является санскрит, потому что на нем никто не говорит. Они в чем-то правы - поскольку на нем никто не говорит, это мертвый язык, но на самом деле мертвы современные языки.
Сейчас никто не говорит на санскрите, но это живой язык, само его качество живо и жизненно; каждое слово живет собственной жизнью и меняется, движется, течет, как река. На санскрите можно многое высказать с помощью игры слов; они расположены таким образом, что, если вы на них сконцентрируетесь, перед вами раскроются многие вселенные смыслов.
Веды, древние писания, - это не просто книги. В их написании не было других побуждений, кроме единственного: они были написаны, чтобы раскрыть некую глубокую тайну. Они не предназначены для того, чтобы вы их прочли, получили удовольствие и выбросили, как романы; они предназначены для размышления, они предназначены для созерцания, они предназначены для медитации. Вам придется настолько глубоко в них погрузиться, чтобы погружение в глубину стало для вас чем-то естественным. И писали их не писатели, не те люди, которые ничего не знают и пишут, руководствуясь лишь своим эгоистическим чувством.
Георгий Гурджиев разделил все книги на два типа: одни он называет субъективными, а другие - объективными. Веды, Упанишады объективны, не субъективны. Вся литература, которую мы сегодня создаем, является субъективной - писатель привносит в нее собственную субъективность. Поэт, современный поэт, или художник, современный Пикассо, или романист, автор рассказов - они пишут все, что содержится у них в уме. Их не волнует человек, который будет читать, помните, их больше волнуют они сами. Для них это катарсис. Внутри они безумны, они перегружены - они хотят выразить себя.
Вы можете прочитать хороший роман, но не пытайтесь встретиться с автором - не исключено, что вы разочаруетесь. Вы можете прочесть хорошую поэму, но не пытайтесь встретиться с поэтом; вы будете разочарованы, потому что поэзия может позволить вам заглянуть краем глаза в высшие сферы, она может облагородить вас, но если вы познакомитесь с поэтом, вы увидите совершенно обычного человека - вы даже можете оказаться лучше его. Этот человек не изменился с помощью своей поэмы, как может эта поэма изменить вас? Этот человек не познал этих высот; возможно, они ему приснились, или он принял ЛСД.
Пару дней назад ко мне пришла одна девушка и сказала: "Я была в Гоа… - это моя ученица; и она сказала: - В Гоа я приняла ЛСД, и со мной произошло просветление. Я в этом нисколько не сомневаюсь, так что я выбросила вашу малу* в море, потому что мне теперь не нужно быть вашей ученицей".
* Мала - чётки из ста восьми бусин с медальоном Ошо, которые получал при инициации каждый саньясин. - Примеч. ред.
Это своего рода сумасшествие. Просветление так дешево не достается. Но на Западе все удешевляют. Я постоянно слышу о том, что есть группы по достижению просветления в трехнедельный срок: три недели - и ты просветлен!
Возможно, поэт мечтал и видел сны, возможно, он принял гашиш. Ученые говорят, что между поэтами и обычными людьми существует некоторое отличие, некоторое химическое отличие - как оказалось, у поэтов есть некоторое количество гашиша в крови, поэтому у них более развитое воображение и богатая фантазия, они легче уходят в мир грез, чем другие. Поэтому они пишут стихи, но их произведения основаны на воображении, они не объективны. Они могут помочь им освободиться от бремени, послужив средством для достижения катарсиса.
Но есть и другой, совершенно иной род литературы, который является объективным. Упанишады писались не ради услаждения автора, они писались ради тех, кто их прочтет, - они объективны. В них намеренно заложено действие, которое они окажут на вас в размышлении и созерцании; спланировано каждое слово, каждый звук. Если читающий созерцает их, то ему открывается состояние ума их автора; если он размышляет над ними, с ним происходит то же самое, что и с автором. Эти тексты были названы священными - и именно поэтому.
На Востоке существует совершенно иная литература, совершенно иного порядка литература - которая предназначена не для удовольствия, а для трансформации. И когда человек глубоко проникнет в смысл этих писаний… Эти писания принадлежат тем, кто познал. Считалось великим грехом писать о том, чего не знаешь. Поэтому в прошлом было написано очень мало книг.
Сейчас во всем мире за неделю пишется десять тысяч книг - десять тысяч книг каждую неделю. И так постоянно… Библиотеки обеспокоились, потому что библиотеки не в состоянии вместить эту постоянно растущую массу литературы, и для того, чтобы все поместилось, книги приходится переводить в форму микрофильмов; в противном случае скоро библиотек окажется больше, чем жилых домов. Если даже люди не имеют крова, как можно давать кров книгам? Это становится практически невозможно.
Но в прошлом создавалось очень мало книг, потому что никто не писал только ради того, чтобы что-то написать. Современные авторы пишут, потому что авторство тешит чувство эгоизма, все знают ваше имя, так как вы написали книгу. Ваша книга может оказаться опасной, потому что будет нести на себе оттиск вашего ума… ваши микробы. Если вы больны, тогда каждый, кто ее прочитает, станет больным; если вы безумны... Просто прочитайте книги Кафки или посмотрите на картины Пикассо. Попробуйте применить к картинам Пикассо один метод… - и вы сойдете с ума. Просто сосредоточьтесь на картине Пикассо, продолжайте вглядываться в нее в поисках внутреннего смысла. Вскоре вы почувствуете, как в вас зарождается безумие. Пикассо сумасшедший, и он вкладывает свое сумасшествие в картину. Для него это полезно, потому что это приносит ему облегчение, но для вас это плохо. Это опасно.
Я слышал один анекдот…
Как-то случилось так, что у Пикассо украли ценную картину. Когда пришел вор и взял картину, Пикассо был дома, и он видел вора. Полиция попросила подробно описать, как выглядел вор, и он ответил: "Трудно сказать, я вам лучше нарисую".
И вот, он нарисовал картину. Полиция задержала двадцать человек. Из этих двадцати один оказался профессором, другой был политиком, третий музыкантом - всякого рода люди. Мало того, говорят, были задержаны, помимо людей, также и предметы: несколько машин, а в конце концов - даже Эйфелева башня!
…И все потому, что невозможно понять, что рисует Пикассо, трудно определить, о чем говорит картина; она не говорит ничего, либо говорит так много, что создается путаница.
Итак, не испытывайте этот метод на современных произведениях, иначе вы сойдете с ума. Кафка, Сартр или картины Пикассо - не испытывайте этот метод на них. Только в объективную литературу можно войти глубоко, потому что она оказывает противоположное действие. Объективные тексты созданы теми, кто познал, кто стал просветленным, и они вложили в эти писания свой ум - в них скрыт этот ум. Если вы проникнете в суть, этот ум раскроется перед вами.
Биологи говорят, что человек смог стать человеком, потому что начал стоять прямо, его позвоночник распрямился. Позвоночники животных параллельны земле, лишь у человека позвоночник не параллелен земле, а составляет с ней угол в девяносто градусов. Это изменило все существо человека, этот прямой по отношению к силе гравитации угол дал возможность для развития ума. Сегодня биологи говорят, что животное превратилось в человека просто потому, что встало на две ноги - это все меняет. К голове притекает меньше крови, поэтому голова и нервная система могут стать более чувствительными и совершенными. Когда к голове притекает больше крови, нежные ткани разрушаются, они не могут расти.
Чем более человек разумен, тем больше ему потребуется подушек. Может быть, для здоровья это не очень хорошо, но для развития разумности требуется определенный умственный механизм, очень тонкий механизм. А ум очень сложен; в нем существует семьдесят миллионов клеток, очень деликатных - чрезвычайно деликатных, раз в такой маленькой голове их содержится семьдесят миллионов. Они очень деликатны и очень малы, и когда крови много, и она быстро течет, это их разрушает, это их убивает. Так что с биологической, а также с научной точки зрения, позвоночник - самое важное в человеке. Ваша голова - это не что иное, как полюс позвоночника; вы существуете как позвоночник: на одном его полюсе сексуальный центр, на другом - ваш ум, а сам позвоночник соединяет их как мост.
Йога очень много работала с позвоночником, потому что йоги осознали его важность, осознали тот факт, что позвоночник - это ваша жизнь. Этот угол в девяносто градусов будет точнее, если вы держите позвоночник прямым, поэтому йоги говорят, что сидеть следует с прямой спиной. Они разработали много поз, асан; в основе всех этих асан - прямой, выпрямленный позвоночник. Чем он прямее, тем больше шансов на развитие разума, осознанности.
Возможно, вы не замечали: если вы слушаете меня с интересом, вы сидите с прямой спиной; если вам неинтересно, вы можете расслабиться. Если вы смотрите фильм в кинотеатре, когда начинается что-то интересное, вы сразу же садитесь прямо, потому что необходимо больше ума. Когда интересная сцена заканчивается, вы можете снова расслабиться в своем кресле.
Когда человек испытывает страдания, мы говорим, что он "лежит на каменном ложе". В вашем теле и уме имеется много блоков; их необходимо разрушить, а разрушение блока болезненно. Пока эти блоки не будут разрушены, вы не сможете течь, вы не сможете стать высшим центром собственного бытия. Необходимо разрушить столько вещей, а ведь каждая привычка имеет сложное строение, свою собственную систему, - на это требуется время. Чтобы стать по-настоящему счастливым, вам сначала необходимо отбросить все страдание, вам необходимо его пережить - это этап роста. Вы тогда лишь станете способны испытывать блаженство, когда все страдания останутся позади; затем вы впервые сможете стать счастливым. И другого пути нет. Вам придется пережить множество страданий.
Это не значит, что вы должны создавать эти страдания, что вы должны быть мазохистом. Появится также много удовольствий. Помните, так устроен наш ум: мы либо становимся привязанными к удовольствию и требуем удовольствия, либо можем даже стать привязанными к страданию и говорить, что нам не хочется никакого удовольствия. Мы начинаем получать удовольствие от страдания, а это опасно. Таков подход мазохиста - мучить себя и наслаждаться этим. Это явление очень глубоко укоренилось в человеческой душе, и это случилось из-за определенной взаимозависимости. Любое удовольствие сопровождается некоторой болью, поэтому, если удовольствие становится сильным, вы ощущаете боль, и наоборот: любая боль сопровождается небольшим удовольствием, и если боль становится сильной, вы почувствуете удовольствие. На самом деле боль и удовольствие - это не две разные вещи; различие только в степени.
Вы любите женщину. Быть с ней на протяжении нескольких часов прекрасно, быть с ней несколько минут просто божественно; если быть с ней несколько секунд, вы почувствуете себя так, как будто вы в нирване. Но быть с ней двадцать четыре часа в сутки будет трудно, быть с ней несколько месяцев кряду наскучит, а если вам придется пробыть с ней всю жизнь, вам захочется покончить с собой. Любое наслаждение сопровождается болью, и любая боль сопровождается наслаждением. Они неразделимы. Они отличаются по интенсивности, степени, но не отличаются качественно.
Существует еще одна, более глубокая зависимость. Когда вы занимаетесь любовью… Естественно, любовь - это наиболее приятная вещь в мире… Существуют наслаждения, существует блаженство и за пределами естественного, природного, но среди естественных, биологических удовольствий любовь является наиболее сладостным. Секс - одна из наиболее приятных вещей, подаренных вам природой, но секс также включает боль. Когда вы занимаетесь любовью, вы делаете много такого, что причиняет легкую боль, но это хорошо. Даже поцелуй - это легкая боль. Вы играете с телом друг друга, и, играя с телом друг друга, вы также причиняете определенную боль. Ватсаяна привел в "Кама Сутре" много подсказок и предложений. Он говорит, что, когда вы действительно любите женщину, вы будете делать многое - кусать ее, вонзать ногти в ее тело - и она станет этим наслаждаться. При других обстоятельствах это было бы болезненно, но если есть любовь, это превращается в наслаждение. Однако это может дойти до крайности, вы можете стать маркизом де Садом.
Слово "садизм" образовано от фамилии де Сада. У де Сада было много орудий, чтобы истязать своих возлюбленных, своих любовниц. Ногти не годились, поэтому он использовал шипы; ногти не достаточно жесткие, поэтому у него были железные инструменты для проникновения в тело. Текла кровь, он бил женщин кнутом. Он всегда путешествовал с сумкой, в которой лежали все эти приспособления. Каждый раз, когда он находил женщину, готовую его полюбить, он закрывал дверь. Сначала он бил, мучил эту женщину, а затем занимался с ней любовью. И вы удивитесь: он любил многих женщин, и эти женщины - любая из тех, кого он любил, - впоследствии заявляли, что никто больше их так не любил. Де Сад доставлял им величайшее наслаждение, он действительно их любил. Даже пытка может приносить удовольствие, потому что когда вы бьете человека, по всему телу распространяется больше энергии, все тело становится сексуальным. Когда вы бьете человека, все тело приходит в возбуждение - и потом вы занимаетесь любовью. Происходит внезапный переход к любви от возбуждения пыткой. Это очень приятное ощущение… как если бы вы сначала испытывали голод, умирали с голоду, а затем появилась хорошая еда - контраст.
Любое наслаждение сопровождается некоторым мучением, некоторой болью. Вы можете броситься в другую крайность, вы можете начать причинять себе боль и наслаждаться этим. Отправьтесь в Бенарес, и вы увидите монахов, лежащих на ложе из шипов. Им это нравится, это разновидность сексуального наслаждения. Они отошли от наслаждения, сохранив боль.
Вы не должны ни заставлять себя страдать, ни быть садистом, ни мучить себя. Вы должны просто решиться порвать со старыми привычками; нет необходимости искать боли, и если приходят удовольствия, вы можете ими наслаждаться. Это хорошо. Вам следует быть благодарными за них.
Приходят удовольствия, наступают сладостные мгновения; насладитесь ими и забудьте о них. Не нужно снова их требовать, не нужно говорить: "Теперь я не могу жить без этих наслаждений". Что бы ни несло с собой существование, следует благодарить, но никогда не следует требовать. Тогда можно приобрести такую ясность видения, в которой видна реальность. Можно испытать проблеск просветления.