Филип все еще оставался там под номером седьмым. Пять лет он был ее спутником жизни. Теперь он муж другой женщины.
Со вздохом она нажала на кнопку номер два. Ее психиатр, доктор Харольд Коллинз, взял трубку. Она встречалась с ним раз в месяц еще со времен своей ординатуры, когда это было предписано всем студентам-психиатрам. На самом деле теперь он был скорее ее другом, чем врачом.
- Привет, Харри. Ты видел утреннюю газету?
- Джулия, я беспокоюсь о тебе. Начни давать интервью, изложи свою точку зрения.
- А какой в этом смысл? Все равно они верят только себе.
- Иногда нужно бороться, Джулия.
- Я не умею.
Они поговорили еще немного, но Джулия, в сущности, не слушала. Без работы она ощущала пустоту, а говорить об этой пустоте не имело смысла.
- Мне пора, Харри. Спасибо тебе за все.
Поздним вечером в больничных коридорах было тихо. Макс не любил это время суток, ему нравилась дневная суета. Слишком много мыслей одолевало его в сумеречной тишине.
Он сделал несколько последних пометок в истории болезни девочки. Она лежала тихо, забывшись сном. Он взял ее за руку. В его ладони ее пальчики казались маленькими и тонкими.
Позади него открылась и закрылась дверь. В палату вошла дежурная медсестра Труди Хайтауэр, высокая симпатичная женщина с добрыми глазами.
- Как она? - спросила Труди.
- Так себе. Мы готовы ее переместить?
- Все готово. - Труди отстегнула тяжелую кожаную петлю.
Макс жестом остановил ее.
- Оставьте это здесь, - сказал он. - Слишком долго она была привязанной.
Он взял спящую девочку на руки. Они с Труди молча прошли в детскую комнату. Там он опустил девочку на приготовленную кровать.
- Я еще посижу с ней, - сказал он медсестре.
Элли смотрела на монитор, пока в глазах не зарябило. Еще одно сообщение о пропавшем ребенке - и она заплачет.
Их были тысячи. Тысячи.
Элли закрыла глаза. Что еще она может сделать? Она позвонила во все полицейские участки в пяти округах, опросила служащих различных информационных агентств. Никто ничего не знал про найденную девочку.
Элли встала из-за стола. Перешагнула через спящих у двери собак и, выйдя на крыльцо, окинула взглядом двор. Светало. Здесь, на опушке леса, мир казался необычайно тихим и в то же время полным жизни. Листья были усыпаны капельками росы. Она пошла вперед по влажной траве. Над полями стелился утренний туман.
Его дом был на другой стороне реки. Девчонкой она каждый день бегала через мост и играла в том дворе. В какой-то момент Элли чуть было не пошла знакомой дорогой. Ей хотелось снова бросить камушком в окно и позвать его. Кэл поймет ее тревогу, как понимал всегда.
Но с тех пор прошло добрых два десятка лет. У него своя жизнь, у него жена и дети, и, хотя все знают, что Лайза плохая жена, он любит свою семью.
Элли поняла, что помощи ей ждать неоткуда. Она пошла домой. Устало вздохнув, снова принялась просматривать сообщения о пропавших детях. Подсказка должна быть где-то здесь. Должна быть.
Ее разбудил автомобильный гудок. Она вздрогнула и проснулась: оказывается, она так и уснула, сидя за столом.
Во дворе стояла Нат, махая на прощание своему уезжавшему мужу.
Элли взглянула на часы. Без пяти восемь.
- Что ты здесь делаешь в такую рань?
- Я слышала, как ты уговаривалась с Максом встретиться в восемь. Ты опаздываешь.
Свернув к больнице, они увидели перед входом толпу.
- Этого еще не хватало, - проговорила Элли. - Эти люди из всего цирк устраивают.
Не успели они с Нат выйти из машины, как навстречу им ринулись любопытствующие. Впереди семенили сестры Гримм - три бойкие старушки.
Первой заговорила Дейзи:
- Мы пришли узнать о девочке.
- Кто она, эта бедняжка? - спросила Вайолет.
- Правда ли, что она умеет летать, как птица? - поинтересовалась Мэриголд.
- И прыгать, как кошка? - раздался голос из толпы.
Элли, вздохнув, напомнила себе, что это ее избиратели. А кроме того, ее друзья и соседи.
- Мы еще ничего не выяснили. А сейчас я хочу попросить вас о помощи.
- Мы готовы. - Мэриголд достала из сумочки блокнот.
- Девочке нужна одежда и какие-нибудь игрушки, - сказала Элли.
Три энтузиастки тотчас же стали раздавать соседям задания, а Элли и Нат пошли по бетонной дорожке к больнице.
Последняя комната справа на втором этаже когда-то служила чем-то вроде детского сада. С тех пор как началась кампания по охране природы и рабочих мест стало меньше, комната пустовала.
Макс поджидал Элли и Нат в коридоре и лишь приветственно кивнул им, но при этом даже не улыбнулся.
Комната, в которую Элли предстояло войти, была светлой, с выкрашенными красной и желтой краской стенами. На полочках лежали игрушки, настольные игры и книжки. В углу - умывальник и стол, посреди комнаты - несколько маленьких столиков со стульчиками. У левой стены стояла больничная койка и несколько детских кроваток. Обитая металлом дверь в комнату была заперта на ключ.
- Расскажи мне, Макс, как она, - попросила Элли.
- Утром, проснувшись, она просто обезумела. Другого слова не найти. Когда мы попытались сделать ей укол, она до крови укусила медсестру и забилась под кровать. Сидит там уже час. Тебе еще не удалось установить, кто она?
Элли обернулась:
- Нат, сходи в кафетерий. Принеси девочке поесть.
- Как всегда, самого толстого посылают за едой. - Нат вздохнула, но не могла сдержать улыбки. Приятно было сознавать, что она тоже принимает участие в судьбе этого загадочного ребенка.
Когда она ушла, Макс произнес:
- Не знаю, что и сказать, Элли. Случай уникальный.
- Расскажи, что ты знаешь наверняка.
- Ну, скорее всего, ей лет шесть. За зубами никто не следил, а на левом плече старая ножевая рана.
- Ужас какой. Она говорит?
- Нет. Ее голосовые связки выглядят здоровыми, но ее выкриков понять нельзя. Энцефалограмма не показывает отклонений. Возможно, мы имеем дело с глухотой или аутизмом.
- Что будем делать?
В это время вернулась Нат с полным подносом еды.
- С этого и начнем, - кивнул Макс.
Нат принесла блинчики, яичницу, пирожное с клубникой и сбитыми сливками и стакан молока.
- Я залезу под кровать и вытащу ее, - вызвался Макс.
- Нет, оставь поднос на столе, - сказала Нат. - Может, она и странная, но она ребенок. Дети все делают по-своему.
Элли улыбнулась подруге:
- Еще какие-нибудь советы?
- Больше никаких незнакомцев. Девочка тебя знает, значит, еду должна внести ты.
- Спасибо. - Взяв поднос, Элли вошла в ярко разрисованную комнату. - Привет, это снова я. Надеюсь, ты на меня не сердишься из-за сетки. - Она поставила поднос на маленький столик. - Наверно, ты проголодалась.
Девочка под кроватью зарычала. От этого звука по спине у Элли мурашки побежали. Она попятилась из комнаты и захлопнула за собой дверь. Щелкнул язычок замка.
Элли встала у окна рядом с Максом.
- Она будет есть?
- Думаю, мы скоро это выясним.
Вскоре из-под кровати высунулась маленькая ручка.
- Гляди! - прошептала Нат.
Прошло еще какое-то время.
Наконец появилась косматая голова. Девочка на четвереньках выползла из своего укрытия. Затем кинулась к столику и склонилась над едой, обнюхивая ее. Она стряхнула сбитые сливки на пол, затем съела блинчики и яичницу. Клубничины она утащила под кровать.
- А я-то думала, что мои дети не умеют вести себя за столом, - сказала Нат. - Она ест как дикий зверек.
- Нам нужен специалист. Психиатр.
- Как же мы раньше о ней не подумали! - всплеснула руками Нат. - Она подойдет идеально.
Элли посмотрела на подругу:
- Клиенты платят ей по двести долларов в час.
- Раньше платили. Вряд ли у нее осталось много пациентов.
- О ком вы говорите? - спросил Макс.
- О моей сестре, Джулии Кейтс, - ответила Элли.
- Это женщина-психиатр, у которой…
- Да. Именно. - Элли повернулась к Нат: - Пошли. Я позвоню ей с работы.
Джулия перепробовала десяток разных дел. Она пыталась убраться в чулане, переставить мебель. Настало время осуществить все замыслы, которые она откладывала… десять лет.
Только вот руки ее подвели.
Она бодро принималась за дело и поначалу была полна оптимизма. К несчастью, весь ее оптимизм исчезал при мысли, что настал час приема Джо или - еще того хуже - Эмбер, и руки начинали дрожать. Вчера вечером она решилась написать книгу, чтобы изложить свою точку зрения на эту историю.
Джулия просидела над желтым блокнотом несколько часов. К полуночи вокруг нее валялись скомканные листки желтой бумаги. На каждом - всего одна фраза: "Мне очень жаль".
Утром зазвонил телефон.
Щелкнул автоответчик, и она услышала наговоренный собственным бодрым голосом текст. Затем длинный сигнал.
- Привет. Это я, твоя сестра. У меня важное сообщение.
Джулия взяла трубку:
- Привет, Элли.
Неловкая пауза, но так бывало и раньше. Что поделаешь: четыре года разницы в возрасте и полное несходство характеров.
- Как твои дела? - наконец спросила Элли.
- Спасибо, хорошо.
Еще одна неловкая пауза.
- Послушай, сделай мне одолжение.
- Одолжение?
- Тут случилось кое-что. Ты могла бы нас выручить.
- Не надо меня спасать, Элли. Со мной все в порядке.
- Ты вроде психиатр, а слушать не умеешь. Я тебе говорю, что ты нужна мне в Рейн-Вэлли. Мне нужен детский психиатр.
- Ты мне в пациенты по возрасту не годишься.
- Очень смешно. Ты не прилетишь сюда? Прямо сейчас. Есть рейс через два часа. Я могу заказать тебе билет.
- Скажи лучше, в чем дело.
- Времени нет. Твой рейс в десять пятнадцать. Ты мне веришь?
Джулия посмотрела в окно, за которым синела гладь океана, но у нее перед глазами были только желтые листки бумаги.
- Почему бы нет? - сказала она.
Все равно никакого другого стоящего дела в ее жизни пока не предвидится.
Глава 3
Джулия много лет не была в Рейн-Вэлли и вот теперь возвращалась туда, потерпев сокрушительное поражение.
Возможно, стоило остаться в Лос-Анджелесе. Там можно стать незаметной. Здесь же она будет дочерью Кейтсов ("Знаешь, та, странная…"), серой мышкой в тени сестры-красавицы.
Она посмотрела в иллюминатор. За окном самолета все было тускло-серым, словно какой-то заоблачный художник размыл акварельный пейзаж. Четыре заснеженные вершины внизу казались хребтом какого-то сказочного чудовища.
Когда самолет приземлился, Джулия сняла сумку с багажной полки и стала продвигаться к выходу. Она была почти у двери, как вдруг одна из стюардесс узнала ее.
- Это она, - прошептала стюардесса. - Та самая…
Джулия заторопилась. От самолета она почти бежала.
Элли стояла, заложив руки за пояс, и смотрела на сестру. У нее был вид полицейского, оценивающего ситуацию.
- Я думала, так бегают по аэропорту только в рекламе.
- Стюардесса меня узнала. Она смотрела на меня так, как будто я убила тех детей.
Элли пожала плечами:
- Не обращай внимания.
- Это трудно. Тебе не понять.
- Думаешь, я настолько глупа?
Джулия вздохнула:
- Давай не будем, Эл.
- Ты права. Пошли.
Пока Элли выводила со стоянки белый внедорожник, сестры не обменялись ни словом. Как случилось, что, прожив порознь много лет, они мгновенно вернулись к своим детским ролям?
- Может, расскажешь, зачем ты вызвала меня сюда? - наконец произнесла Джулия.
- Расскажу дома. У нас тут маленькая девочка, которая нуждается в помощи. Но все это… довольно сложно.
- Как поживает твоя подруга Пенелопа?
- Хорошо. Хотя с детьми-подростками ей трудно приходится. Девочка - Тара - хочет сделать пирсинг и татуировку.
- А Пенелопа? Находит с ними общий язык?
- Ну да. Только вот… растолстела. В прошлом году она перепробовала все диеты. А на прошлой неделе начала курить. Говорит, все кинозвезды худеют таким образом.
- Ну да, а еще вызывая рвоту, - сказала Джулия.
Элли кивнула.
- Как Филип?
- Мы разошлись в прошлом году. Я слишком занята - то есть была слишком занята - для того, чтобы любить.
- Слишком занята, чтобы любить. Ты с ума сошла?
Следующие два часа прошли в ничего не значащих разговорах. Они доехали до Рейн-Вэлли и свернули с шоссе. Извилистую дорогу с обеих сторон обступили вековые деревья.
- Я много раз собиралась переехать поближе к городу, продать дом, но каждый раз оказывалось, что пора делать ремонт, - сказала Элли. - Я и без психолога знаю, что боюсь переезжать.
- Это просто дом, Эл.
- Я думаю: до чего же мы разные, Джулия. Для тебя это две спальни, две ванные комнаты и кухня-столовая-гостиная. Для меня это - счастливое детство.
- Ну, тогда перестань грозиться, что продашь его. Передашь счастливые воспоминания своим детям.
- Как ты могла заметить, у меня нет детей. Но спасибо, что напомнила. - Элли свернула во двор. - Приехали.
Джулия поняла, что опять сказала что-то не то.
- Знаешь, ведь не обязательно заводить мужа, - заметила она. - Ты можешь завести ребенка одна.
Элли пристально посмотрела на нее:
- Наверное, это возможно в большом городе, но не здесь. И не для меня. Я хочу всего сразу - мужа, ребенка и золотистого ретривера. - Она улыбнулась. - Собак я уже завела.
Элли улыбнулась, и Джулию поразило, до чего красива ее сестра. Гладкое лицо, молочно-белая кожа, полные, чувственные губы, сияющие зеленые глаза. Элли небольшого роста, с роскошной фигурой. А улыбка у нее просто ослепительная. Неудивительно, что все ее любят.
Джулия вышла из машины. Все в точности так, как и должно быть в октябре. Клены сбрасывают листья, о чем-то шепчет речка, текущая неподалеку. Джулия шла следом за Элли по зеленой лужайке. В закатном свете дом казался сделанным из серебра, посеревшие от времени доски переливались сотнями оттенков. На дворе росли высокие рододендроны.
Внутри все выглядело как обычно. Старинная сосновая мебель: большой шкаф, в котором с бабушкиных времен хранились льняные скатерти, массивный, весь в зазубринах, обеденный стол. Рядом с камином - стеклянная дверь в сад. За окном сверкает на солнце тонкая лента реки.
Элли закрыла дверь. Не успела она сказать: "Держись!" - как по лестнице скатились два золотистых ретривера и атаковали Джулию.
- Джейк! Элвуд! Лежать! - крикнула Элли.
Казалось, псы не слышат. Джулии кое-как удалось отпихнуть их, и они принялись скакать вокруг хозяйки.
- Прошу тебя, скажи, что они спят снаружи.
Элли рассмеялась:
- Ну да, снаружи.
Только Джулия вздохнула с облегчением, как Элли поправилась:
- Нет! Но я сделаю так, что они не будут заходить к тебе в комнату.
Элли подошла к Джулии:
- Правда хорошо, что ты приехала. Я слышала, в последнее время тебе было нелегко… Спасибо тебе.
Будь у них другие отношения, Джулия могла бы признаться: "На самом деле мне некуда было деваться". Но она сказала:
- Все в порядке. Рассказывай, зачем ты меня вызвала.
Джулия сидела в уютном кресле и слушала рассказ, в правдивость которого трудно было поверить.
- Говоришь, она прыгает с ветки на ветку, как кошка? Да ладно, Эл. Не рассказывай мне сказки. Похоже, ты нашла аутичного ребенка, который ушел далеко от дома и заблудился.
- Макс говорит то же самое, - сказала Элли.
- Кто такой Макс?
- К нему перешла практика Дока Фишера.
- Наверное, для него это слишком трудный случай. Надо позвонить в университет. Там есть специалисты по аутизму.
- Она ничего не говорит. Может быть, и не умеет.
- Это обычно для больных аутизмом. Создается впечатление, что они живут в другом мире. Часто эти дети…
- Ты не видела ее, Джулия. От ее взгляда меня бросает в дрожь. Я никогда не видела такого… ужаса в глазах.
- А ее поведение? Жесты, ходьба и все прочее?
- Она просидела на этом дереве в течение нескольких часов не шевелясь, у нее даже ресницы ни разу не дрогнули. Когда же в конце концов она спрыгнула, то двигалась с быстротой молнии. И все обнюхивала, как собака.
Теперь Джулия всерьез заинтересовалась этой историей.
- Она совсем не издает звуков? Может быть, она глухонемая. Поэтому и потерялась. Не слышала, когда ее окликали.
- Она не глухонемая. Она кричит и рычит. Да, и когда она решила, что мы убили ее волка, она завыла.
- Волка?
- Волчонка. Он сейчас на ферме. Воет день и ночь.
Джулия откинулась на спинку кресла.
- Ты все выдумала.
- Такое не выдумаешь. И самое неожиданное: у нее шрам от ножа. А на ноге - след от привязи.
Джулия подалась вперед:
- Это очень важно.
Джулия прикидывала варианты. Аутизм. Отставание в развитии. Раннее начало шизофрении. Или нечто более страшное. Возможно, этот ребенок убежал от кого-то, кто держал его в неволе. Немота - обычная реакция на подобные травмы.
- Знаешь, мне ее очень жалко. Я боюсь, если к делу подключатся большие начальники, ее сдадут в какой-нибудь приют, пока не отыщутся родители. А я думаю, ты сумеешь найти к ней подход. Твоя квалификация вне всяких сомнений.
- Разве ты не следила за новостями? - тихо произнесла Джулия. - Твои начальники будут от меня не в восторге.
- С каких это пор меня заботит, что думают другие? Ты единственная, кто может спасти эту девочку.
- Спасибо, Эл.
Если бы сестра знала, как много значила для нее эта фраза!
Элли кивнула:
- А теперь иди распаковывай вещи. Я пообещала Максу, что мы встретимся с ним в больнице около четырех.
За полчаса Джулия приняла душ, подкрасилась и переоделась в потертые джинсы и светло-зеленый свитер. Элли была в своей сине-черной форме. На воротнике поблескивали три золотые звездочки. Даже в этом мешковатом костюме она выглядела изящной и красивой.
По дороге они мило беседовали, Джулия подмечала, что нового появилось в городе за время ее отсутствия, а Элли показывала сестре дома, не изменившиеся со времен их детства. На больничное крыльцо они взошли бок о бок.
У закрытой двери одного из кабинетов Элли остановилась. Достала пудреницу, посмотрелась в зеркальце.
Джулия нахмурилась:
- В чем дело? Предстоит фотосъемка?
- Сама увидишь. - Элли постучалась.
- Войдите, - послышался голос.
Он стоял в углу комнаты, на нем были выгоревшие джинсы и черный свитер крупной вязки. Русые волосы. Внимание Джулии привлекли глаза. Ярко-синие, лучистые.
- Вы, должно быть, доктор Кейтс, - проговорил он, направляясь к ней.
- Прошу вас, зовите меня Джулией.
- Только если вы будете звать меня Максом.
Джулия сразу же поняла, к какому типу мужчин он принадлежит. Актер, человек, который осознает свою привлекательность и пользуется этим. В Лос-Анджелесе таких полно. Она нисколько не удивилась, заметив, что у него проколото ухо. Изобразила профессиональную улыбку.
- Как я поняла, ваша пациентка… аутична?