Когда ему начали приходить по электронной почте соблазнительные предложения от женщин, выяснилось, что один инспектор из их отдела обратил Грейса, ничего ему не сказав, в подписчика сайта "Свидание". Грейс был вне себя. Он и сейчас не мог понять, что заставило его ответить на одно из электронных писем. Одиночество? Похоть? Трудно сказать. Ему понравилось имя: Клодин Ламон. Французское, экзотическое. А какая фотография!
Грейс состроил сам себе рожу, глядя в зеркальце заднего обзора: на свою голову, остриженную так, что на ней остался только короткий пушок, на нос, покривившийся после того, как его сломали в драке - это еще когда он состоял в группе захвата. При первом их свидании Сэнди сказала, что у него глаза как у Пола Ньюмена. Ему это очень понравилось.
Всего через два месяца ему стукнет тридцать девять лет. И через те же два месяца наступит другая годовщина. Двадцать шестого июля исполнится девять лет с того дня, как исчезла Сэнди. Просто исчезла, и все - в день его тридцатилетия. Не оставив записки. Не взяв с собой ничего, кроме сумочки. Жива она или мертва? Он потратил восемь лет и десять месяцев на то, чтобы выяснить это.
Иногда Грейс думал, что не стоило ему подаваться в полицию: нашел бы себе занятие поспокойнее - в пять вечера свободен, идешь в паб, потом домой и усаживаешься там, вытянув ноги, перед телевизором. Нормальная жизнь. Однако в нем (как и в его отце) сидело какое-то упрямство, ген целеустремленности - или куча таких генов, тащивших Грейса по жизни, заставлявших откапывать факты, добираться до истины. Эти самые гены двигали его и по ступенькам служебной лестницы: будучи еще относительно молодым человеком, он дослужился до должности суперинтендента детективного отдела. Вот только душевного покоя они ему не принесли.
Откуда-то сверху ударил луч света, затем Грейс услышал стрекот вертолетных винтов. Через миг свет сдвинулся чуть дальше, и он увидел, как вертолет садится.
Грейс вытащил мобильник, набрал номер:
- Привет, это суперинтендент Грейс. Я сижу в пробке на шоссе А26, к югу от Крауборо. Похоже, где-то впереди произошла авария. Вы можете дать мне какие-нибудь сведения?
Его вызов перевели в оперативный отдел управления полиции. Мужской голос произнес:
- Серьезная автомобильная катастрофа. Нам сообщили, что есть погибшие, есть люди, которых зажало в искореженной машине. Дорога будет перекрыта еще довольно долго.
Рой Грейс поблагодарил человека, сообщившего ему об этом. Потом вытянул из нагрудного кармана рубашки другой мобильник, набрал номер Клодин и послал ей текстовое сообщение. Она ответила почти мгновенно, написав, чтобы он не волновался, когда приедет, тогда и приедет.
Такие поездки выпадали не часто, но если уж выпадали, господи, какое же удовольствие получал от них Дэви Уилер! Он сидел, пристегнувшись ремнем к пассажирскому сиденью эвакуатора, которым управлял отец. Дорогу им прокладывал полицейский эскорт - вспышки синих огней, вой сирен, - пожиравший по встречной полосе километр за километром.
- Йехоо! - закричал Дэви.
Он был большим поклонником американских полицейских телесериалов и любил копировать американский акцент. Иногда этот акцент был нью-йоркским. Иногда происходил из Майами. Но по большей части из Лос-Анджелеса.
Фил Уилер, крепкий мужчина с основательным пивным брюшком, облаченный в рабочую униформу - коричневые хлопчатобумажные брюки, ободранные башмаки, черная шерстяная шапочка, - улыбнулся сидящему рядом с ним сыну. Жена его не выдержала тягот, которых требовал уход за Дэви, и давным-давно бросила мужа с сыном.
Полицейская машина, ехавшая впереди, замедлила ход. Прямо по курсу на асфальте валялись фары, сорванные ударом с искореженного капота фургончика "транзит", наполовину ушедшего под цементовоз, - задняя половина фургончика, оторвавшаяся при столкновении и смятая, точно банка колы, лежала на боку поверх изуродованных ею кустов.
На месте столкновения собралась большая группа людей, пожарных и копов в светоотражающих жилетах. Повсюду поблескивали осколки стекла и обломки металла. Прямо под капотом машины Фила Уилера валялись на земле кроссовка, какой-то коврик и куртка.
- Похоже, их тут здорово тряхануло, пап.
- Похоже.
С годами Фил Уилер много чего навидался, и теперь привести его в ужас было не просто. К окну его машины подошел дорожный полицейский в светящемся жилете. Фил опустил стекло - этого полицейского он знал.
- Добрый вечер, Брайан. Ну и каша. Что случилось?
- Лобовое столкновение. "Транзита" с грузовиком.
Дэви вытащил из кармана фонарик и вылез из кабины тягача. Луч фонаря осветил на дороге подтеки масла, пену, машину "скорой помощи". Дэви совсем недавно стукнуло двадцать шесть. На голове у него была бейсболка с эмблемой "Нью- Йоркских янки", надетая задом наперед, прочую одежду составляли флисовая куртка, джинсы, тяжелые башмаки. Ему нравилось одеваться на манер телевизионных американцев. По умственному развитию он так и остался мальчишкой лет шести, и тут уже ничего поделать было нельзя. Зато силы в нем было, как в супермене, что временами оказывалось далеко не лишним. Дэви руками мог разгибать подковы.
Прошло почти два часа, прежде чем полицейским удалось вытащить из-под цементовоза все куски "транзита" и переложить их на грузовую платформу. Отец Дэви и дорожный полицейский немного отошли от тягача и теперь разговаривали о рыбалке. Дождь прекратился, в разрывах туч появилась луна. Дэви стало скучно, он бродил туда-сюда вдоль дороги.
Поигрывая фонариком, Дэви забрел в кусты, расстегнул молнию на ширинке, опорожнил мочевой пузырь. И только- только закончил, как вдруг где-то совсем рядом раздался чей- то голос, напугавший Дэви до чертиков.
- Эй, алло? - сказал голос, надтреснутый, бестелесный.
Дэви аж подпрыгнул на месте.
А голос прозвучал снова:
- Эй, алло? Джош? Люк? Роббо?
Дэви посветил фонариком в кусты, однако никого не увидел.
- Алло? - ответил он.
Через миг раздалось какое-то потрескивание, потом снова голос - справа всего в метре-полутора от него:
- Алло? Алло? Алло?
В кустах что-то поблескивало. Радиопередатчик с антенной. Подойдя поближе, Дэви понял, что это ручная рация. Он направил на нее луч фонаря. Потом поднял. Под большой зеленой кнопкой стояло слово "ГОВОРИТЕ".
Он нажал на кнопку, сказал:
- Алло?
Рация тут же ожила:
- Алло? Кто это?
И тут по окрестностям разнесся голос отца:
- Дэви!
- Иду, иду! - крикнул он.
Выйдя на дорогу, Дэви снова нажал зеленую кнопку.
- Это Дэви! - сказал он. - А ты кто?
- ДЭЭЭВИИИ! - снова отец.
Дэви охватила паника, и рацию он уронил. Она сильно ударилась об асфальт, корпус ее треснул, из него вывалились батарейки.
- ИДУ! - крикнул он. Потом опустился на колени, поднял рацию, воровато оглянувшись, сунул ее в карман, сгреб батарейки, ссыпал их в другой карман и побежал к эвакуатору.
Майкл нажал на кнопку "ГОВОРИТЕ":
- Дэви?
Молчание.
Майкл нажал снова:
- Дэви? Алло? Дэви? Дэви! Мне нужно пописать. Дэви!
Все то же молчание.
За годы хождения под парусом Майкл приобрел немалый опыт обращения с рациями. Попробуй другой канал, сказал он себе. Он отыскал рычажок переключения каналов, но тот не поддавался. Майкл нажал посильнее - рычажок остался неподвижным. И наконец Майкл понял почему. Рычажок смазали суперклеем, чтобы не допустить смены каналов, чтобы нельзя было переключиться на 16-й, работающий по всей стране канал экстренного вызова.
- Эй, ну хватит уже, гады, я тут совсем пропадаю!
Он прижал рацию к уху, вслушался.
Ничего.
Положив рацию на грудь, Майкл с трудом просунул правую руку в карман своей кожаной куртки, вытянул из него водонепроницаемый мобильник, подаренный Эшли. Нажал на кнопку, экран осветился. В Майкле воспрянула надежда - и тут же рухнула. Сигнал отсутствовал.
3
Самолет тряхнуло, колеса его наконец коснулись бетона - ровно через пять с половиной часов после времени, указанного в расписании.
Проклятый туман. Проклятая английская погода. Марк Уоррен мечтал о красном "феррари", доме в Марбелье, о жизни под солнцем, которую он сможет с кем-нибудь разделить. С какой-нибудь замечательно красивой женщиной. Если сделка, о которой Марк вел переговоры в Лидсе, состоится, он приблизится к своей мечте еще на один шаг. Вот, правда, женщина - это проблема особая.
Часы у него на запястье показывали 23:48. Он включил мобильник, однако не успел набрать номер: батарейка предупреждающе пискнула и экранчик телефона погас. Марк сунул аппарат обратно в карман. Теперь уже поздно, слишком поздно, чтобы присоединяться к мальчишнику. Ему хотелось лишь одного - добраться до дома и лечь спать.
Час спустя он загнал свой серебристый БМВ-Х5 в подземный гараж "Ван-Аллена", импозантного здания в стиле ар-деко, стоящего на морской набережной Брайтона. Потом поднялся лифтом на свой пятый этаж и вошел в квартиру. Покупка ее обошлась Марку дороговато, но игра стоила свеч. Ведь если ты живешь в "Ван-Аллене", значит, что-то собой представляешь.
Проходя через большую, открытой планировки гостиную, он заметил мигающий на телефоне индикатор автоответчика. И решил пока с ним не связываться - сначала поставил на зарядку мобильник, потом налил себе на пару пальцев виски "Балвени". Достал из кухонного холодильника несколько кубиков льда, вернулся в гостиную, постоял немного у окна. За набережной виднелись огни Дворцового причала и непроглядная чернота моря.
Мобильник вдруг резко запищал. Марк подошел к нему, взглянул на экран. Одиннадцать новых сообщений!
Не отключая телефон от зарядки, он набрал номер голосовой почты. Первым позвонил в 19:00 Пит, поинтересовался, где он.
Вторым, в 19:45, Роббо, сообщивший с надеждой в голосе, что они перебрались в другой паб, "Лэмб", что в Райпе. Третье сообщение пришло в 20:30 от пьяных, судя по голосам, Джоша и Люка, на втором плане что-то бубнил Роббо. Следующие два касались лидсской сделки.
Затем в 23:05 позвонила Эшли, и голос у нее был страшно расстроенный. Тон ее Марка испугал. Эшли редко теряла присутствие духа. "Марк, пожалуйста, пожалуйста, перезвони мне, как только сможешь".
Десятый звонок поступил от матери Майкла. "Марк, я оставила сообщение на твоем домашнем телефоне. Как только получишь его, перезвони, в любое время".
Одиннадцатой позвонила опять-таки Эшли, уже близкая к истерике. "Марк, произошла ужасная катастрофа. Пит, Роббо и Люк погибли, Джош в реанимации. Где Майкл, никто не знает. О боже, Марк, пожалуйста, позвони, как сможешь".
Марк прослушал сообщение еще раз. Поверить в то, что он услышал, было почти невозможно. Марк тяжело опустился на подлокотник софы и уставился на кубики льда в стакане.
Если бы самолет не опоздал, он тоже попал бы в ту автомобильную катастрофу. Марк подошел к музыкальному центру, поставил Моцарта. Моцарт всегда помогал ему думать.
И тут вдруг выяснилось, что подумать ему есть о чем. Прошло больше часа, прежде чем он снял с телефона трубку.
Эшли Харпер с совершенно бескровным лицом стояла у стойки приемной в отделении реанимации больницы графства Суссекс. И эта слабость сделала ее в глазах Марка еще более красивой, чем когда-либо. Одуревший от бессонной ночи, он обнял ее и прижал к себе. Она приникла к нему:
- Ах, Марк, слава богу, ты приехал.
- Это ужасно, - сказал Марк. - Невероятно.
Эшли кивнула, с трудом сглотнула:
- Если бы не переговоры, ты был бы…
- Да. Никак не выкину эту мысль из головы. Что с Джошем?
Длинные русые волосы Эшли пахли свежестью, в дыхании ее Марк уловил легкий след чеснока. Этим вечером женщины устроили в итальянском ресторане собственный девичник.
- Плохо. С ним Зои.
Она указала пальцем, и Марк увидел за чередой коек жену Джоша, сидевшую в кресле в дальнем конце палаты. Белая футболка, свитерок от бегового костюма, свободные брюки, всклокоченные светлые волосы колечками спадают на лицо.
- Майкл так и не появился. Где он, Марк?
- Понятия не имею, - ответил Марк. - Ни малейшего.
Она вгляделась в его лицо:
- Но ведь вы планировали этот вечер не одну неделю. Люси говорила, что вы хотели посчитаться с Майклом за все розыгрыши, которые он устраивал перед тем, как женились ребята.
И Эшли на шаг отступила от него.
- Может, ребята придумали что-то в последнюю минуту, - сказал Марк. - Идеи у них были самые разные, но мне удавалось их отговорить - по крайней мере я так думал.
Эшли благодарно улыбнулась ему.
- В фургончике его точно не было? - спросил Марк.
- Нет, я звонила в полицию. Они сказали, что… сказали… - и Эшли разрыдалась.
- Что они сказали?
Эшли гневно воскликнула:
- Они вообще ничего не делают. - Ее снова сотрясли рыдания, но она все же сумела справиться с собой. - Сказали, что он, наверное, дрыхнет где-нибудь, пьяный.
Марк подождал, пока она успокоится.
- Может, так оно и есть.
Эшли покачала головой, вытерла рукавом глаза:
- Он обещал мне, что не напьется, - хотя у них же мальчишник был, верно? Именно этим вы на мальчишниках и занимаетесь, так? Напиваетесь вдрызг.
Марк смотрел вниз, на серый ковер.
- Пойдем поговорим с Зои.
Зои была худощавой красавицей, и сегодня, когда Марк положил руку ей на плечо и ощутил под свитерком косточку, она показалась ему еще более хрупкой.
- Мне так жаль, Зои.
Она неопределенно пожала плечами.
- Как он? - Марк надеялся, что тревога в его голосе не покажется поддельной.
Зои подняла на него взгляд - глаза покрасневшие, щеки в подтеках слез.
- Его прооперировали, теперь остается только ждать.
Марк стоял неподвижно, смотрел на Джоша, на его закрытые глаза, на лицо в ссадинах и порезах. В руку Джоша была воткнута трубка, по которой медленно стекала какая-то жидкость. Изо рта торчала дыхательная трубка. Из-под простыни и от головы тянулись провода, подсоединенные к приборам.
Марк смотрел на экраны приборов, пытаясь сообразить, что они такое показывают. И все это время напряженно думал.
У Джоша всегда все было в порядке. Приятная внешность, богатые родители. Он вечно планировал свою жизнь - пятилетние планы, десятилетние планы, жизненные цели, только о них и говорил. Он женился первым, словно хотел завести детей как можно раньше, чтобы, когда они вырастут, оставаться еще молодым и успеть порадоваться жизни. Жену себе подыскал идеальную - милую, маленькую, богатенькую Зои, этот план у него тоже сработал. И Зои быстренько, одного за другим, родила ему двух столь же идеальных детей.
Марк обвел взглядом отделение, прикидывая, сколько в нем врачей, сколько медсестер, снова взглянул на экраны.
Если Джош выкарабкается, возникнут проблемы.
Зал заседаний номер один в суде городка Льюис всегда представлялся Рою Грейсу созданным для того, чтобы угнетать и устрашать человека своими сводчатыми потолками, обшитыми дубом стенами и скамьей подсудимых.
Занявший свидетельское место Грейс был облачен в строгий синий костюм, белую рубашку, сдержанной расцветки галстук и начищенные до блеска черные полуботинки со шнурками. Однако чувствовал он себя паршиво. Отчасти из-за недосыпа - вчерашнее свидание обернулось полным кошмаром. Клодин, мать ее, Ламон спиртного не употребляла, была строгой вегетарианкой, копов ненавидела, и единственное, что ее, похоже, интересовало в жизни, - это девять подобранных ею на улице кошек. Держа в руке Библию, Грейс отбарабанил слова присяги, поклявшись, в тысячный, наверное, за свою карьеру раз, говорить правду, всю правду, и ничего, кроме правды.
Суреш Хоссейн, мясистый мужчина с усыпанным оспинами лицом и прилизанными черными волосами, наблюдал за происходящим со скамьи подсудимых, и взгляд у него был такой, точно весь этот суд затеян для его личного увеселения. Он был мерзавцем, владевшим в трущобах жилыми домами, и в последние десять лет его никто и пальцем тронуть не мог. Однако теперь Рою Грейсу наконец удалось прижать его к ногтю. Заговор с целью убийства.
Слово получил адвокат - короткий серый парик, ниспадающая черная мантия, вид надменный, губы сложены в усмешечку. Звали его Ричард Чаруэлл. Грейс уже встречался с ним прежде и никакого удовольствия при этом не испытывал.
- Вы детектив-суперинтендент Рой Грейс, работаете в управлении департамента уголовного розыска, "Суссекс-Хаус", Холлингбери, Брайтон, так? - спросил адвокат.
- Да, - ответил Грейс.
Чаруэлл, превосходный актер, выдержал эффектную паузу, прежде чем заговорить снова - теперь уже тоном, который позволял заключить, что он вот только сию минуту стал лучшим другом Роя Грейса.
- Я тут подумал, детектив-суперинтендент, не смогли бы вы нам помочь? Известно вам что-нибудь о связанном с этим делом полуботинке? Коричневом, крокодиловой кожи.
- Да, известно.
Еще до того, как адвокат произнес следующие слова, Грейс понял, что за этим последует.
- Вы не хотите рассказать нам о человеке, к которому вы носили названный полуботинок, или мне придется вытягивать из вас эти сведения?
- Вообще говоря, сэр, я не понимаю, к чему вы клоните.
- Я думаю, детектив-суперинтендент, что вы понимаете, к чему я клоню. Разве не является фактом то, что вы нанесли ущерб жизненно важной улике, относящейся к данному делу? А именно полуботинку.
- Я бы не сказал, что нанес ему хоть какой-то ущерб, - ответил Грейс. Надменность адвоката его разозлила, но план игры стал ему ясен.
- Вы не считаете, что нанесли ему ущерб? - Ответа адвокат дожидаться не стал, а сразу заговорил дальше: - Я обвиняю вас в том, что вы, злоупотребив своим положением, изъяли важную улику и отнесли ее к дилетанту, практикующему черную магию.
И, повернувшись к судье Дрисколлу, он продолжил:
- Ваша честь, я намереваюсь доказать суду, что данные по ДНК, полученные при исследовании данного полуботинка, недостоверны, поскольку детектив-суперинтендент Грейс нарушил неприкосновенность этой важнейшей улики и, возможно, нанес на нее посторонние загрязнения.
И он резко повернулся к Грейсу:
- Я буду прав, детектив-суперинтендент, не так ли, если скажу, что девятого мая сего года вы возили этот полуботинок в Гастингс, к так называемому медиуму миссис Стемпе?
- Я придерживаюсь очень высокого мнения о миссис Стемпе, - ответил Грейс.
- Нас не интересуют ваши мнения, детектив-суперинтендент, нас интересуют факты.
Однако у судьи, похоже, разыгралось любопытство:
- Я считаю, что его мнения имеют для данного дела очень большую ценность.
Грейс продолжил:
- Она помогала мне во многих прежних расследованиях. Три года назад я получил от Мэри Стемпе информацию, которой оказалось достаточно, чтобы установить имя человека, подозреваемого в убийстве. Что привело к его аресту.
- То есть вы, детектив-суперинтендент Грейс, занимая должность старшего офицера полиции, регулярно прибегаете к черной магии, не так ли?
По залу прокатился смешок.
- Я не назвал бы это "черной магией", - ответил Грейс. - Я назвал бы это альтернативным источником информации.
- То есть будет правильным сказать, что вы - человек оккультный? Верящий в сверхъестественное?