Университет, первая пара, в аудитории половина состава группы. И на том спасибо, поскольку явиться на лекцию по "зачётному" предмету к 8.30 – это выше сил среднестатистического студента юридического факультета. Ко второй паре плотность "населения" в корпусе заметно возрастает, особенно на территории буфета, а к третьей она достигает своего пика. У Юлиной группы третьей и четвёртой парой стоял семинар по Савкиной, на которой им предстояло публично представить свои законопроекты по любой актуальной, на их взгляд, тематике.
Юля разработала поправки к Трудовому кодексу в отношении сроков декретного отпуска. Она предлагала перенести его начало с семимесячного срока беременности на тот момент, когда женщина узнала, что беременна. Обосновала свое предложение девушка тем, что именно на начальных стадиях беременности особенно велик риск выкидыша, то есть женщина должна быть избавлена от всевозможных стрессов и прочего негативного воздействия как можно раньше. Другие студенты в её группе также предлагали внести поправки в статьи кодексов, федеральных и региональных законов. Некоторые подготовили проекты целых законов. Каждый вкратце рассказывал о своей работе и пояснял выбор нормативного акта, при этом Савкина Людмила Фёдоровна всех внимательно слушала и задавала вопросы, а также предлагала это делать коллегам отвечающего.
Из всех выступлений Юле запомнилось одно, показавшееся наиболее интересным и посвящённое проекту корректировки перечня основных неотъемлемых прав человека, который сделала Настя Лесовская. Она считала необходимым ввести понятие права на "здоровую духовно-нравственную атмосферу" – по аналогии с правом на благоприятную окружающую среду – и закрепить его в числе первостепенных прав человека.
– В Конституции Российской Федерации, – говорила Настя, – закреплено право каждого человека на благоприятную окружающую среду, то есть на среду, не загрязнённую производственными, бытовыми отходами либо отходами вследствие техногенной катастрофы, и тому подобным. Посредством закрепления данного права закон защищает человека от негативных последствий, в частности, от различных заболеваний, которые может вызвать загрязнение природной окружающей среды. По моему мнению, закон должен подобным же образом защищать людей и от психических расстройств, появлению и усугублению которых способствует загрязнение духовно-нравственной окружающей среды.
– Очень интересная идея, – сказала Людмила Фёдоровна, выслушав доклад Насти, – но довольно труднореализуемая, начиная с самого понятия здоровой духовно-нравственной среды. Что конкретно вы под ним подразумеваете? И каким образом, по вашему мнению, государство должно обеспечивать право своих граждан на неё?
– Всё просто, – отвечала Настя, – здоровая среда – та, в которой человек не подвержен риску получения психического заболевания, либо в которой этот риск сведён к минимуму. Обеспечить здоровое состояние духовно-нравственной среды государство может посредствам устранения из общественной жизни факторов, вызывающих психические расстройства. В этой связи я считаю необходимым фильтровать по признаку культурной ценности и нравственного уровня информацию, распространяемую СМИ (прошу прощения за тавтологию) и, в первую очередь, телевидением. Средства массовой информации оказывают сильнейшее влияние на сознание современного человека, особенно на детей, участвуя в формировании их личности, поэтому необходимо тщательно фильтровать содержание информационного потока.
– Не могли бы вы сказать, что именно, по вашему мнению, должно быть устранено из СМИ, – произнесла Людмила Фёдоровна с вежливым интересом. – Думаю, вашим однокурсникам будет интересно послушать, ведь тема столь необычна.
– Начать нужно с устранения того, что может оказать пагубное воздействие на состояние психически неустойчивых лиц, которые, как известно, чрезвычайно подвержены влиянию извне. Так, в СМИ не должны рекламироваться различные формы асоциального поведения, как это делается сейчас. Кроме того, в процессе планирования новостных выпусков и освещения отдельных происшествий, сообщение о которых особенно опасно с точки зрения воздействия на нестабильных индивидуумов, непременно должны участвовать высококвалифицированные психологи, а, возможно, даже и психиатры. Честно говоря, я не понимаю, почему это не делается до сих пор. Элементарное наблюдение показывает, что чем больше по телевидению рассказывают, например, о стрельбе в общественных местах или самоубийствах школьников, тем чаще это происходит. Очевидно же, что подростки и взрослые с неустойчивой психикой просто-напросто копируют разрекламированное в СМИ поведение и способ жизни. Кто-то стремится подражать бездарным попсовым звёздам, а кто-то маньякам… Отсюда вывод: из телевидения, Интернета, радио необходимо устранять всё, что способствует выращиванию из детей и подростков психопатов, заменяя это материалом, обеспечивающим подлинное духовное развитие, то есть действительно качественным искусством, научно-популярными передачами и так далее – всем тем, что развивает ум и укрепляет психику, а значит повышает их сопротивляемость различным расстройствам.
– Но нельзя же полностью исключить из новостных блоков сообщения о совершённых преступлениях, в том числе, об убийствах и тому подобном, – возразила Людмила Фёдоровна. – Люди должны знать, что происходит в мире, как говорится: "Предупреждён, значит вооружён".
– Безусловно, общественность должна быть осведомлена о случаях противоправных деяний, в том числе и в целях их профилактики, однако противоправное поведение не должно популяризироваться. Конечно, нужно рассказывать о том, что бывают те же маньяки, но не следует так подробно, буквально смакуя каждую деталь, как это любят журналисты, излагать все подробности их преступлений. Иначе получается этакое видео пособие для будущих серийных убийц… Вот в целом суть разработанного мною проекта.
Выступление Насти вызвало неожиданно много вопросов со стороны "внимательно" слушавшей его аудитории – целых два. Горячий студенческий интерес к теме разделила и преподавательница, задав по завершении Настиной речи ещё один вопрос и прочитав короткую лекцию о ныне существующих правовых способах защиты нравственности, которая породила жаркую дискуссию между ней и двумя-тремя студентами. Остальные участники семинара, включая Юлю, игнорировали дебаты, градус которых повышался с каждым сказанным словом, и тихо сидели на своих местах, думая каждый о своём.
Юля размышляла о предложенном Настей проекте, бесспорно ставшем самым амбициозным из озвученных в этот день. Она во многом соглашалась с идеями своей одногруппницы, но понимала, что их реализация потребовала бы проведения масштабной, всесторонней и крайне затратной в финансовом и временном отношении работы. Своих размышлений девушка не прервала, даже когда пара закончилась, и пришло время покинуть из аудитории. Юля так глубоко ушла в себя, что не сразу поняла, о чём её спросила шедшая рядом Даша.
– Извини, что ты сказала? – переспросила Юля.
Они остановились на лестничной площадке четвёртого этажа возле массивной металлической двери, за которой находилась секция юридического факультета.
– Я говорю, в эту субботу на выставку работ Пикассо идём, помнишь? – повторила Даша, поправляя капюшон своего пуховика.
– Да-да, помню, – рассеяно ответила Юля, запаковываясь перед выходом на улицу – за порог как в открытый космос – без скафандра не выйдешь.
– Мы с тобой собирались вдвоём пойти, – продолжала Даша, – но Максим тоже хочет посмотреть выставку, поэтому напросился с нами. Надеюсь, ты не против?
– Да нет, – Юля пожала плечами, показывая, что ей без разницы. – Заодно посмотрю на твоего нового хахаля.
– Максим не хахаль, – скривившись, ответила Даша. – Мне кажется, это серьёзно…
– Ага. Любовь до гроба, а гроб уже рядом, – поддразнила Юля подругу. Но увидев, что той совсем не смешно, сказала, – Извини. Ты же знаешь, меня над всеми этими амурами только и тянет поглумиться. Но обещаю не делать этого в присутствии твоего Максима, не буду смущать мальчика.
– Мальчику тридцатник скоро, – уточнила Даша, приняв строгий вид, – так что не прикалывайся над ним.
Юля немного удивилась, услышав о возрасте кавалера своей подруги, поскольку думала, что Максим – какой-нибудь студент или, может быть, только что закончил университет. Но если так…
– Хорошо, – произнесла она примирительно, – буду молчать и смотреть на картины.
Речь Юли прервало появление на лестничной площадке длинного и тощего студента неопределённого возраста с всклокоченной шевелюрой, который выпрыгнул из секции юридического факультета, с грохотом распахнув железную дверь. Проскочив мимо девушек, он с криком "Свобода!" помчался по лестнице вниз. Следом за "первой пташкой", выражая свою радость по-поводу окончания занятий на сегодня уже не так бурно, потянулись другие студенты. Тогда Юля и Даша подхватили сумки и встроились в общий поток, движущийся на первый этаж к выходу из здания. На улице девушки распрощались и пошли каждая в свою сторону.
На работе у Юли всё было как всегда: документы, консультации, переговоры и тому подобное. Только около пяти часов вечера Вика, которая постоянно куда-то уезжала по делам фирмы и своим личным, в очередной раз вернувшись в офис, отдала Юле флэшку от Юры. Девушка сразу перекинула папку с аудиофайлом и ещё каким-то текстом, обозначенным "Прочти меня", на свой собственный носитель и вернула флэшку тёте. Вика при этом не стала интересоваться, что именно её сын передал Юле, поскольку не имела привычки лезть в чужие дела – пусть даже и дела её родственников – без крайней необходимости.
Получив симфонию, остаток дня Юля могла думать лишь том, чтобы скорее послушать её. На работе она, конечно, не могла этого сделать, поэтому с нетерпением ждала шести часов. К счастью, до момента освобождения оставалось меньше часа. Трудовой день закончился, тётя подвезла Юлю до автобусной остановки, оттуда девушка ещё сорок минут добиралась на общественном транспорте до посёлка, а там минут десять по сугробам до особняка. Дома был лёгкий ужин из салата с кусочком хлеба и чая с конфетой, потом душ и в самом конце компьютер.
Юля не стала слушать симфонию на ноутбуке, она только скопировала её в его память, а непосредственно для прослушивания загрузила файл в mp3-плейер. Затем девушка открыла документ-сопровождение к аудиофайлу, который Юра поместил в одной с ним папке. Там была всего одна фраза: "Советую послушать ночью, так чтобы никто не мешал". Отметив про себя, что именно так она и собирается поступить, Юля выключила компьютер и пошла с плейером к себе в спальню. Но, забравшись в постель и приладив наушники, она не стала сразу включать музыку, а вместо этого начала привычную процедуру успокоения и расширения своего сознания, занявшую в этот раз на удивление мало времени. Лишь когда в голове Юли наступила максимальная доступная ей тишина, она запустила воспроизведение "Симфонии тысячи искр".
Первый аккорд заставил её вздрогнуть, он был как удар грома – внезапный, мощный и ослепительный, будто разом вступил целый цветомузыкальный оркестр. После оглушающего вступления звук постепенно затухал, точно истончаясь, распадался на голоса отдельных инструментов, в конце он почти замолк, держась лишь на тонком дрожащем соло скрипки. Затем мелодия вновь начала нарастать, с каждой нотой становясь быстрее и напряженнее, в её звучании всё отчётливее слышалась какая-то суровая торжественность, неотступная устремлённость ввысь к безграничному сверкающему небу… Юля не могла уже разобрать, какие инструменты она слышит, всё звуки слились в одну фантастическую, яростную и лучезарную феерию. Это был настоящий фейерверк из тысяч, даже миллионов разноцветных искр-нот, которые вспыхивали в её разуме, уносимом музыкой в космические дали.
Слышала ли она по-прежнему музыку или ей только казалось, что слышит? Последние ноты были очень высокими, почти на границе возможностей человеческого восприятия, но при этом звук продолжал расти, расти, заманивая ум всё дальше от Земли. Когда Юля опомнилась и попыталась оглядеться, то не увидела своей затёмнённой шторами спальни. Вместо привычной просторной комнаты она будто оказалась в планетарии – повсюду на 360 градусов были звёзды разных цветов и яркости. Безумных размеров, невообразимой широты пространство, наполненное светом миллиардов миров, окружало её. Внезапно и сокрушительно, как удар молнии, пришло к Юле осознание того, что с ней произошло. Не было никаких сомнений – "Симфония тысячи искр" вырвала её сознание из крепких объятий Земли и унесла его в глубины Космоса… Но куда же именно?
"Где я?" – зада себе вопрос Юля, прозвучавший громогласно в величественной тишине Космоса, которая окончательно вытеснила болтовню мыслей из её головы. Но не было ответа… Юля не узнавала созвездия, открывавшиеся её взору – даже если она и выдела их на Земле, то в другом ракурсе, с другого расстояния, потому всё было ей незнакомо. А главное, она не знала, где находится её родная планета. Какая из бесчисленного количества огненных точек, горевших во тьме, могла быть Землёй? Как вернуться домой и что с ней будет, если она не сможет этого сделать?
Вопросы эти проплыли в её разуме медленно и ненавязчиво, возникнув скорее из подсознательной привычки, чем из реального опасения, так как ни страха, ни волнения Юля не испытывала и в помине, ею владело совсем другое чувство. Дикий, неописуемый восторг едва не разрывал девушку на части, восторг, с которым она мчалась сквозь пространство в направлении маленькой голубой звезды, отчего-то притягивавшей её внимание. Звезда стремительно приближалась, постепенно увеличиваясь в размерах, становясь всё ярче на фоне других светил. И скоро Юля поняла, что летит вовсе не к звезде, а к планете – той самой серебристо-голубой планете, к которой больше полувека назад путешествовала хозяйка "дневника". Ощущение полёта на огромной скорости было поразительно реальным – несмотря на то, что у неё не было физического тела, Юля со всей остротой чувствовала движение и сильнейшее устремление вперёд в своей душе. Здесь, в Космосе, она была лишена материальных органов чувств, но воспринимала своё окружение не хуже, чем на Земле, ясно видя поверхность чужой планеты сквозь прозрачную атмосферу и чувствуя мощное притяжение массивного небесного тела, наполовину освещённого лучами жёлтой звезды, как две капли воды похожей на Солнце.
Юля продолжала лететь к планете, но скорость её полёта заметно снизилась – она уже не мчалась с полусветовой скоростью, преодолевая тысячи километров в секунду, а мягко и неторопливо скользила в распахнутые синие врата нового мира. Маленькие, далёкие детали ландшафта – коричневые, изогнутые хребты гор и изумрудные шапки лесов, сверкающие на солнце узоры полноводных рек и пёстрые покрывала усеянных цветами долин – росли и приближались, проплывая в глубине хрустального шара атмосферы. Спускаясь на поверхность планеты, Юля погружалась в совершенно новую жизнь, наполненную непривычными для земного сознания мыслями и энергиями.
Путь её закончился приземлением на плоскую вершину низенького холма, заросшего нежной серебристо-изумрудной травой. Прямо за этим холмом до самого горизонта раскинулось необъятной ширины поле, на котором густым ковром рослы цветы разнообразных форм, размеров и всех мыслимых оттенков. Были цветы крохотные и изящные, похожие на алые лютики, и крупные, с лепестками, распахнутыми утреннему солнцу сапфировые гибриды ирисов и роз. Тянулись к свету средних размеров золотые колокольчики-васильки на причудливо изогнутых стебельках, повсюду выглядывали из-под листьев более крупных собратьев маленькие бело-серебряные ромашки-подснежники, и много-много других необычных, мало схожих с земными цветов украшали долину, которую Юля про себя назвала "равниной многоцветия".
На первый взгляд пёстрый узор "равнины многоцветия" мог показаться случайным творением природы, не имевшим чёткой закономерности в расположении составлявших его штрихов. Но такое впечатление возникало только, если смотреть на поле с земли, видя лишь его часть, у Юли же была возможность рассмотреть всю картину целиком во время спуска. Из космоса огромное идеально круглое поле было точь-в-точь буддийской мандалой, но не из песка, а из живых цветов. В самом центре гигантской мозаики находилась высокая, едва различимая с окраины поля спиральная башня, нахождение которой, глядя на горизонт, можно было определить только по яркому блеску зеркальных стен.
Как это не удивительно, но здесь, на далёкой чужой планете, на огромном расстоянии от своей телесной оболочки, Юля могла пользоваться всеми привычными ей чувствами, в том числе осязанием, слухом и прочими. Она слышала и чувствовала ветер, шелестевший в цветах, ощущал текстуру шелковистой, упругой травы под ногами… Да, у неё были ноги и руки, глаза, волосы и остальное, всё, что должно было остаться, возможно, в сотнях парсеков от "равнины многоцветия", на Земле. Юля воспринимала себя также, как всегда, почти также… Если на Родине все её чувства были строго привязаны к конкретным органам, то здесь этих ограничений не было. Чтобы потрогать, понюхать любой понравившейся цветок на поле, Юле не нужно было даже подходить к нему. Достаточно было лишь на миг сосредоточить на цветке внимание, и девушка уже знала, что полупрозрачные синие лепестки розы-нарцисса на ощупь словно пульсирующий тонкий бархат, а их бодрящий, сладковатый аромат навевает воспоминания о нежной свежести летних сумерек.
Сознание Юли больше не дробило картину окружающего мира на отдельные сигналы, поступающие от разных органов чувств. Теперь они были слиты в единое всеохватывающее мировосприятие и жизневосприятие. И это новое жизневосприятие подсказывало Юле, что поблёскивающая на солнце спиральная башня – очень интересный объект, заслуживающий особенного внимания инопланетной гостьи. Она уже собралась вновь подняться в воздух и направиться к необычному строению, как внезапное, неведомое прежде переживание изменило направление её внимания. В очарованном небывалой ясностью и чистотой ментальной атмосферы уме Юли, который успел почти забыть непрестанное давление чужеродных импульсов, преследовавшее его на Земле, возникло яркое видение: на вершине соседнего полукруглого холма в расступившемся на миг прохладном утреннем воздухе из ниоткуда появился юноша в светлых, свободного кроя одеждах.