* * *
На следующее утро в городе наконец выпал снег. Тасик и Майка, молчаливые и притихшие, сидели, взявшись за руки, в больничной палате и с детским изумлением смотрели на белые крыши, белые улицы, выбеленное, как лен, седое небо. И Тасиковы белые волосы, и Майкины серебристые глаза вступили, наконец, в совершенную гармонию не только друг с другом, но и со всем остальным исполненным света и сияния зимним миром.
Они даже не сразу услышали, как шаркает ногами и вежливо откашливается, переминаясь на пороге палаты, чем-то весьма огорченный иноземный доктор-практикант Жосе Хосеевич.
- Вы меня просьтите, Станисьляв Никольаевич, - старательно выговаривая русские слова, сказал он. И, войдя в палату, прижал руку к сердцу, смущенно поглядывая на стариков. - Вы знаете, я русский язык есче не очень карасе понимайу… Вы по фамилья Новиков? - прищелкивая пальцами, спросил доктор. - Новиков Эс Эн?
- Да, - подтвердил Тасик.
- О! Так ващ снимок в порядке. Карасе! Я есть фамилью перепутал.
- Да ну? - удивился Тасик.
- Ну да. С Носиков. Тожже Эс Эн, но он Сергей… Просьтите! - Жозе Хосеевич краснел и мялся.
Тасик все еще ничего не понимал.
- Вы хотите сказать, Жосе Хосеевич… Что давеча это был не мой снимок? И у меня… Никакой опухоли в голове нет? Карасе, значит? - добивался он.
- Нет! У вас нишшего в голове нет. У вас карасе! - горячо закивал доктор-иностранец. И тут же ретировался, угрызаемый стыдом за свою ошибку.
- Ну что ж… - По лицу Тасика расползлась довольная ухмылка. - Это карасе, что карасе. Чудо, Майка! Правда? Прямо рождественское чудо, а?!
Повернув голову, Тасик наткнулся на Майкин взгляд и, поперхнувшись, закашлялся.
Майка встала.
Проведя одну половину ночи под кроватью, а другую - на торчавших из кровати железках, она, безусловно, не считала, что тут все совершенно карасе.
Кое-что она готова была оспорить.
- Чудо? Чудо-юдо… Значит, ты даже снимок не удосужился проверить?!! - свистящим шепотом вытолкнула она сквозь узкую щель рта. - Диверсант!..
Башенка танка самонавелась, стремительно изготовившись к бою.
Виталий Сероклинов. Лю
…Да что ты со своими джек-лондоновскими сюжетами пряничные домики выстраиваешь, ты послушай, как оно бывает в жизни, когда случаются настоящие рождественские истории…
Я вот, ты знаешь, много лет мечтала о Нью-Йорке, вырезки собирала, про "город контрастов" выписывала - и ведь сбылось, все сбылось! Да так повезло, что не только нам, но и папе в лотерее грин-карта досталась: такое тут часто бывает, есть даже статистика, там таких совпадений видимо-невидимо, но что нам до статистики, мы за себя счастливы были, что все вместе уедем.
Да нет, это еще не рождественская история, погоди, - ну повезло и повезло, чего тут такого, я же говорю - ста-ти-сти-ка! Слушай дальше…
В общем, приехали мы, устроились как могли. Не то время уже было, когда пособия раздавали не глядя: приехал - сам справляйся, тут тебе не богадельня, а пособие еще заслужить надо. Я подработок нахватала, где могла, муж с утра до ночи разгружал и язык учил; папа тоже помогал: у него руки золотые, он любую сантехнику с закрытыми глазами мог перебрать и понять, что с ней не так, хотя лет двадцать уже пенсионером был, да не каким-нибудь, а заслуженным, со степенями, - если бы они тут нужны кому-то были. Ну и за ребятней нашей присматривал, в школу провожал - чужой город, чужая страна, мало ли… Он вообще на этот счет мнительный, но его можно понять: все детство по детдомам, когда после бомбежки один остался, сестру и маму потеряв под Киевом, - меня от себя только на свадьбе оторвал, да и то еле руку у него отняла и жениху протянула, до того папа переживал…
Ну вот, все вкалывали, даже старшая моя бебиситтерствовала, а что, это тут в порядке вещей, даже у пуэрториканцев, мы у них в районе жили, потому что жилье почти бесплатно досталось, мой начальник с основной работы помог - не сразу, сначала присмотрелся к нам с мужем, потом с папой познакомился, тот ему разводку труб по всему дому переделал - вот тогда уже…
Да нет, это еще не та самая история, чего тут особенного: ну устроились, ну не голодали, так тут никто и не голодает даже не работая - такого в моих вырезках не писали…
А дальше все как-то пролетело - месяц, другой, третий - и уже Новый год, оказалось, через неделю. А у папы насчет Нового года один бзик - должна быть елка! Втемяшил себе в голову, что если елки нет, то в этом году ему помирать, вот и… Ты же знаешь, мужики мнительные, чуть что - начинают хвататься за разные места и вдаль смотреть, с придыханием сообщая "последнюю волю", - вот и папа такой у нас. Да нет, он тоже не просто так, конечно, это, еще когда мама жива была, у него случилось: в тот последний ее год они без елки оказались, в санатории отмечали, - вот после этого он и…
Да нет, это я просто объясняю, иначе не поймешь предыстории.
И вот настает наш первый Новый год в этом самом "Большом яблоке", вернее, день или два до сочельника их: вокруг суета, во всех магазинах елки светятся, рождественские распродажи, которые нам не по карману, - а у нас дома шаром покати, все выплаты слопали и расходы на всякое обязательное: ты не представляешь, сколько там перед Новым годом счетов приходит - только успевай расплачиваться. Да еще и муж заболел, а страховки не хватило. А папа при этом все надеялся, что с елкой получится, а в конце уж и надеяться перестал - только заплакал, когда понял, да повторял: "Лю… Лю…" Это он меня так называл, еще с малолетства - от Вали, Валюши, - и сестру его так звали, и бабушку, традиция такая в семье… Ну вот, плачет, не навзрыд, конечно, а как старики плачут, без слез, - и у меня аж внутри что-то перевернулось: он же верит, что все, последний год его, раз елки нет. Ну и ребятишкам непривычно - мы двадцатого обычно наряжали все вместе, а тут уже два дня после прошло, а у нас даже никаких разговоров на этот счет.
И тут папа мне говорит - я даже не ожидала от него, - давай, говорит, елочку унесем - и смотрит на меня, не мигая. И я понимаю, что он предлагает: тут у нас елки многие во дворах держат, до сочельника, вот про них он и говорил… "унести". Тут я и сама уже заплакала: дожили, называется, родной отец красть предлагает, - а другого выхода-то и нет. И я пошла с ним, а что делать - не пошла бы, он и сам отправился бы, да мало ли что случилось бы… Да нет, сейчас-то я знаю, что елки эти народ выбрасывает уже двадцать шестого декабря, чтобы место в доме не занимали. И в магазинах их, бывает, раздают, и в организациях благотворительных, - но мы же тогда не знали, вот и…
И вот мы кварталов шесть прошли, там приличный район начинался, не чета нашим латинским кварталам, тут люди традиции блюли, и можно было… унести, если повезет. А на пути у нас большой торговый центр стоит - мы и решили через него пройти, чтобы не обходить, заодно и погреться. А у центра, не на главной дорожке, чуть сбоку, старушка сидит на раскладном стульчике с каким-то котелком в руках и маленькой елочкой в здоровенном горшке, к стульчику прислоненном. То ли нищая, то ли кто - мы тогда и не разбирались, не знали, что в праздничные дни добровольцы собирают для благотворительных организаций пожертвования. А еще, я помню, меня удивило, что старушка та совсем уж древняя, - а зубы все целые, судя по улыбке. Сейчас-то я привыкла, что зубы тут - первое дело, а тогда меня это очень удивило.
Старушка эта нам что-то сказала с улыбкой насчет пожертвований. А папа мой человек вежливый, он перед ней на ломаном английском извиняться стал, что какие уж тут пожертвования, ни цента нет, на елку не хватает, хоть чужую уноси. Сдал нас, в общем, прилюдно сдал. А старушка еще больше разулыбалась, руками всплеснула да и наклонила в нашу сторону ту кадку с елочкой: забирайте, мол, для хороших людей не жалко - так и сказала, на чистом русском, вернее, с сильным акцентом, но довольно разборчиво. И тут суета началась, я разревелась снова, а папа стал по карманам хлопать и что-то той старушке предлагать, но что он мог предложить - карточку с телефоном соседей, у нас-то телефона не было, а в карточке про его сантехнические умения написано и тому подобное, тут все так делают, никто от руки записывать телефон не будет, визитки нужны…
Да нет, и это еще не совсем та история, хотя ну да, сбылась у нас мечта с елочкой, сбылась, мы часа два эту кадку до дома перли - зато настоящая, даже пахла чем-то хвойным, хоть и не совсем как там, дома. А на следующий день, прямо с утра, папе позвонила та старушка - прорвало там что-то у нее, а тут в Рождество и в его канун никого не допросишься поработать, совсем как у нас… у вас. А если допросишься-дозвонишься, то такие деньги с тебя слупят, что год до следующего кануна икаться будет. Папа поехал помочь, конечно, - да и рядом это было, три остановки, старушка даже сказала, что дорогу оплатит, тут так принято, когда тебе помогают. И вот мы сидим, папу ждем, а его все нет и нет; а потом звонок соседям - и у меня все похолодело внутри: папе плохо, я у него записана в контактах, его увезли в больницу, что-то с сердцем, подробности позже, тут у врачей не принято незнакомому человеку, пусть даже и родственнику, сообщать детали по телефону.
Ну вот, приезжаю я в больницу, а там скандал: оказывается, им обоим плохо стало, папе и той самой старушке, сначала у нее сердце сбоило, а когда за ней приехали, то он ее руку не выпускал, уж не знаю, как его "скорая" с собой взяла, здесь это категорически запрещено; а когда привезли, он тоже не выдержал. И теперь их не могут положить в разные палаты, потому что он ее руку не выпускает и что-то, мне врач сказал, повторяет по-русски и плачет.
Когда я вошла, ему уже полегче было, она тоже улыбалась, вернее, старалась улыбаться да все по руке его гладила, пока он ей говорил: "Лю… Лю…" Ну тогда я и поняла, хоть и не сразу поверила, потому что так не бывает, - сестра это, та самая потерявшаяся сестра, в честь которой меня назвали.
Ты меня извини, я отключусь сейчас - не могу спокойно вспоминать эту историю, каждый раз плачу, даже на телевидение отказалась идти, они там хотели показать, что все в жизни бывает, а я - не могу, слезы лить начинаю. Папа скоро должен прийти, увидит меня с красными глазами, спросит: "Лю, ты чего, опять плачешь? А кто будет елку наряжать, подарки заворачивать - тетя твоя сегодня жаловалась, что на распродаже локтем стукнулась о дверь, так что на нас не рассчитывай…"
А я, как вспомню про тетю Лю, снова в слезы, так ни разу и не записала ту историю, хоть и на телевидении предлагали, и младшая просила для школы. Кулинарный конкурс у них там, рождественские сказки и истории, с песнями, гимнами и пряничными домиками. Только наша история, учительница сказала, все равно бы не подошла - у нас про пряничный домик ничего нету, а сама я только торт "Наполеон" умею печь, да и то - пересушиваю…
Виталий Сероклинов. Прищепка
Его многие называют везунчиком. А он никакой и не везунчик, ничего невероятного у него в жизни не происходит: нормально школу закончил, нормальный аттестат получил, в институт пошел, в какой хотел. Даже не с первого раза поступил - какое уж тут везение… Остался тогда на подготовительные курсы, устроился слесарем при главном корпусе, общагу дали. На следующий год поступил, даже полбалла лишних набрал.
На письменной математике рядом оказалась одна девочка…
Они до сих пор спорят, кто кому тогда больше помог. Он нехотя признает, что без нее у него было бы две ошибки, а она смеется в ответ, что их дочка в него пошла - такая же упрямая.
Им тогда почти сразу дали маленькую комнату - повезло, старая комендантша немножко поддала в тот день, а новая не выселила. И не болели они почти - ни сами, ни чадо. Нет, ну уж не настолько, конечно: и грипп из садика дочка приносила, и, когда Лиза Новикова угостила подружек в садике, почти всей группой в инфекционку загремели. Только и грипп на излете доставался, и в инфекционку тогда не легли, сами справились, а девочки в больнице еще что-то подхватили, долго выздоравливали - кто их знает, чем они там детей кормят…
Что еще… Машина вроде хорошая, но не сказать чтобы уж очень, хоть и не по статусу, если честно. Там как вышло: его старый "опель" царапнули и немного помяли крыло - встречный "камазист" заснул, ну да хорошо, что обошлось царапиной. Приехал он в мастерскую прицениться, во сколько обойдется грунтовка и правка, а хозяин мастерской оказался фанатом этих "опелей": как увидел - чуть за сердце не схватился, продай, говорит, редкость великая! Машинки эти, оказывается, ограниченной партией в свое время выпустили, потому и в дефиците они, какой-то там двигатель у них особенный. В общем, за своего ржавого, если честно, "рыжего" он получил почти нехоженую "вольвюху", да еще с новеньким зимним комплектом резины сверху.
Но машина - это же ерунда, это разве везение? Везение - это когда джекпот, а у него с лотереями как-то не складывалось. Вот разве что, когда в новую квартиру въехали (очередь на заводе дошла, ага, уже когда никто не верил и давно все позабыли, что была она, эта очередь, еще с позадавних времен), свезло немного. Поужались-то тогда сильно - все ж обставить надо да ремонт: известно, как у нас квартиры сдают, - пальцем в гипсокартон ткни, все и повываливается, а под подоконники лучше не заглядывай, труха там одна. Правда, их квартиру то ли образцовой держали, то ли что, но, тьфу-тьфу-тьфу, даже кран до сих пор не потек… Ну и вот, на стиральную машину у них отложенных грошей уже не хватило, хоть заужимайся. А где ж без стиралки пеленки-распашонки стирать? Но свезло: он чего-то копеечное прикупил в строительном магазине, но как раз хватило, чтобы в лотерее поучаствовать, - и, вуаля, стиралку выиграл; не "Бош", конечно, но такая навороченная, что до сих пор не во всех функциях разобрались.
Нет, ну по мелочи тоже, случается, везет: где-то чудом из-под колес увернется, где-то у бати тромб так пролетит, что даже врачи удивляются. А мама - та и вовсе будто не стареет.
А еще ему цыганки гадать отказываются. Те, конечно, кто настоящие гадалки. Говорят, ведет его кто-то. Или следит за ним. Он в ответ смеется: дескать, определитесь уже, "на поводке" я или "под колпаком".
Да нет, он и сам чувствует что-то такое в себе, только понять до конца не может… Как-то с мужиками сидели, он даже признался, что честно пытался вспомнить какой-нибудь знаменательный поступок из своей жизни, за который ему… воздается, что ли. И не вспомнил. Ну жертвует, конечно, что-то, посылает, помогает - но как все… Прошлым летом им на завод автобус интернатовский привезли, так они его бесплатно починили - детишкам же. Но это не считается…
Про ту поездку в больницу он, конечно, не помнит.
Вообще-то их тогда гороно поставило в план, ну а потом уж и сами увлеклись. Это называлось "шефство": ездили с одноклассниками по детским садикам и больницам с концертами и спектаклями. Конечно, казенщины было много, речовок всяких. Но после речовок всегда был веселый спектакль: что-то они пели, переделывая слова из киномюзиклов, какие-то сценки ставили.
Ему тогда лет четырнадцать было, только-только голос перестал ломаться. И досталось ему петь на новогоднем утреннике в детской больнице "где среди пампасов бегают бизоны и над баобабами закаты, словно кровь". Он надел на нос прищепку - и получилось очень смешно, гундосо. Прищепка-то была почти незаметная, прозрачная: отец из Болгарии привез маме набор, десять штук на капроновой ленте. Капрон отец потом тоже приспособил, коньки к валенкам приматывал, а прищепки мама берегла - это ж такое богатство, такая редкость: у всех деревянные, серые от воды, а у них - красота! Вот одну прищепку он тогда у мамы и стащил - для спектакля.
Отыграли, насмешили ребятишек из кардиологии. А одна девочка, кроха совсем, не смеялась. Сидит и ни на что не реагирует, а вид у нее такой, будто заплачет.
Он и не выдержал, подошел к девочке, когда все закончилось, что-то рассказывать начал, присел перед ней, стал рожи корчить, потом по карманам своим давай шарить - что бы ей подарить. Отдал все, что было: горсть резинок-"авиационок", они ими на уроках пулялись, карандаш ТМ со сломанным грифелем, карамельку какую-то… А потом еще раз смешно изобразил тот гнусавый голос, с прищепкой на носу. Тут-то девочка рассмеялась и потянулась ручонкой к прищепке. Что делать - он и отдал. Поднялся, по затылку, по коротеньким волосам ей ладонью провел - колется "ежик": их так в детдоме стригли - он же не знал, что она детдомовская. А еще, вспомнив, колпак бумажный с себя снял и тоже девочке отдал. Это у него в последней сценке такая роль была - Петрушка.
Ну и все, собственно, он про эту историю скоро забыл - через два дня Новый год был, ему тогда отец впервые шампанского налил, совсем ты у нас взрослый, говорит, - в общем, хватило новых впечатлений…
А девочка раньше всех спать легла, подарки не выпуская из рук. И не видела она, что соседки по палате утащили из шкафа на медсестринском посту разные красивые таблетки и поделили на всех. Особенно им красненькие понравились, самые сладенькие. Она бы тоже, наверное, красненькие захотела попробовать, да заснула уже с прищепкой в руке, так что ей таблеток не досталось.
Наутро ее трясли и спрашивали, зачем залезла в шкаф, - она одна тут детдомовкой была, на нее сразу и подумали. Остальные говорить уже не могли, им желудки промывали.
Потом в больницу еще долго комиссии минздравовские приезжали, проверяющие всякие. Ее-то уже выписали тогда - оказалось, что аорточка увеличена, но ничего страшного, просто наблюдаться надо регулярно.
И правда оказалось, что ничего страшного: никогда она про аорточку больше не вспоминала, выросла, на швею выучилась, даже комнатушку дали почти сразу, хоть и в "малосемейке". Замуж вышла за хорошего парня, уральца, переехала к нему, на химзавод устроилась. Вредно, конечно, но зато доплачивали, да и интересно было, по командировкам поездила, страну повидала. Завод скоро прикрыли, а она стала потихоньку шить, как учили. Сначала на себя шила, потом уж и по заказам. Скоро помощниц набрала, от заказов отбоя не было, в областной центр перебрались. Муж помог швейные машинки модернизировать: он у нее настоящий изобретатель, два патента даже в Америке зарегистрированы, на паях с одной крупной машиностроительной фирмой. И химия, кстати, не успела ей навредить: родила мальчика, здоровеньким растет, в этом году думают не прививать от гриппа - зачем, если организм и сам справляется.
Карандаш и колпак, конечно, потерялись, но прищепка где-то у сына в игрушках лежит. Сын любит, когда она его смешит гундосым голосом, надевая на нос уже потускневшую прищепку и напевая ему песенку про бизонов и пампасы.
* * *
А за прищепку ему тогда от мамы крепко попало. Все-таки комплект был, жалко. Теперь оставшиеся девять лежат где-то на чердаке у родителей.
Сначала-то он маме не признался, кому отдал, а потом уж и сам забыл. Разве что иногда ладонь у него чем-то мяконько покалывает, будто ершиком волос. Но он не может вспомнить, откуда ему знакомо это ощущение.