"ВСКОРЕ МЫ ВСТРЕТИМСЯ ВНОВЬ"
Рассказывает польский журналист А. Донимирский, автор книги "Один ли раз мы живем?":
"Инженер Стефан Янкович в 1964 году попал в тяжелую автомобильную катастрофу. Он был выброшен из машины и найден на дороге без сознания. Будучи возвращенным к жизни, инженер описал свои "видения" начиная с момента потери сознания. Янкович говорит о трех фазах этого "сна".
Первая фаза началась сразу после потери сознания, в образе пребывания вне тела. Янкович был убежден, что умер, однако не ощущал никакого страха, а скорее интерес, что же сейчас произойдет? Чувствовал, что как бы плывет, а также слышит разные голоса, видит фигуры и т. д. Янкович рассказывает:
- Казалось, что кто-то меня несет, кто-то заботится обо мне и управляет мной, проводя все выше, в иной мир, поскольку я был там абсолютным новичком.
По мере вознесения вверх инженера наполнял покой, возвращалось чувство равновесия, утраченное в момент автокатастрофы.
Вторая фаза. Теперь он парил над местом автомобильной аварии.
- Я видел свое тяжко израненное, безжизненно лежавшее тело. Видел машину и людей, собравшихся вокруг нее. Я мог хорошо слышать, о чем они переговаривались между собой. Врач сделал мне какой-то укол. Я слышал, как он говорил, что у меня сломаны ребра и поэтому нельзя сделать массаж сердца. Обратил внимание и на то, что он разговаривал со смешным итальянским акцентом. Наконец врач сказал: "Ничего нельзя поделать. Он уже мертв".
Третья фаза. Янкович вспоминает ее как своего рода фантастический спектакль, состоявший из ряда образов и сцен из прожитой им жизни. Каждая сцена или каждый фрагмент жизни воспроизводились с мельчайшими подробностями.
- Однако у "режиссера", - говорит Янкович, - имелся свой особенный способ "инсценировки", поскольку сначала я видел последнюю сцену, то есть момент моей смерти. А уже потом наблюдал другие сцены - одну за другой, вплоть до дня моего рождения. Очередность демонстрации сцен, следовательно, была противоположной истории моей жизни. В этом "спектакле" был я не только главным актером, но одновременно и зрителем. Это очень трудно объяснить. Я как бы "плавал" в некоем пространстве, где раздвоился и видел себя со стороны, слышал все, что говорил…
Укол прямо в сердце, сделанный врачом, вернул инженера Янковича к жизни".
"Веками люди, находившиеся на волосок от смерти - бывшие в состоянии глубокого беспамятства, возвращались потом к жизни и рассказывали, что пережили. По их словам, они видели свое безжизненное тело, потом видели некий ослепительный свет, вслед за этим - прекрасный пейзаж, на фоне которого появлялись духи умерших дорогих им людей" - так начинается книга М. Сэмбона "Воспоминания о смерти. Медицинские исследования" (Нью-Йорк, 1986).
Как видно по названию, эта книга - не эссе и тем более не роман. Это рассуждения хирурга из штата Джорджия, записавшего рассказы людей, которые побывали на пороге смерти.
Сорокатрехлетний служащий говорит:
- Я проник в светящийся круг. Навстречу мне вышли дедушка с бабушкой, отец и дядя, недавно покончивший жизнь самоубийством. Все они были одеты в белые халаты и улыбались. Никогда прежде я не видел их такими здоровыми и счастливыми. Я потянулся обнять их, но они дружно отстранились от меня. Отошли в сторону, молчаливыми кивками прощаясь со мной. Бабушка обернулась, уходя, и сказала: "Вскоре мы встретимся вновь".
А вот еще один рассказ из книги "Воспоминания о смерти" - сообщение менеджера из штата Флорида, который в 1970 году попал в автокатастрофу. Его привезли в операционную, и там он потерял сознание.
- Я оказался в темном черном тоннеле, - вспоминает менеджер, - но в глубине тоннеля был виден свет, как будто кто-то держал там в руке зажженную лампу. Я двинулся по направлению к свету. И тут вдруг обнаружил, что несусь вперед по воздуху со страшной скоростью. Свет становился все ярче. Все вокруг было уже не черного, а голубого цвета прекрасного оттенка, которого я никогда ранее не видел… Потом я почувствовал, как кто-то погладил меня по голове, и услышал приказывающий голос: "Возвращайся. Твое дело на Земле еще не закончено…" Голос был столь громким, что напоминал гром.
НЕЗНАКОМЕЦ В БЕЛОМ ПЛАЩЕ
Вера Прокофьевна Н. из Киева, просившая не указывать ее фамилию, сообщает в своем письме:
"Приехала ко мне однажды в гости приятельница. Сели мы с ней ужинать, а времени было уже половина одиннадцатого. Вдруг слышим, открывается дверь. Потом закрывается, и кто-то легкими шагами подходит к нам. Мы испугались и хотели в панике дружно выскочить в окно со второго этажа. Шаги невидимки перестали звучать, и мы ощутили, что кто-то стоит перед нами и пристально смотрит на нас. Попытка выброситься со страха в окно окончилась ничем. Мы не смогли сдвинуться с места. Не могли даже слово вымолвить - такая была скованность.
Страшное ощущение чужого присутствия в доме продолжалось минут пять. Затем опять раздались шаги. Некто невидимый прошествовал к двери. Та открылась и закрылась, щелкнул дверной замок…
И был еще один очень странный случай в моей жизни.
Моя покойная мать жила в то время в Белоруссии, в глухом поселке, а я - в Киеве. И вот в одну из январских ночей мне что-то не спалось. Вдруг послышался стук в дверь. Удар был один, но необычайно сильный. Потом слышу, внезапно открылась сама собой дверь в прихожей, а следом за ней и тоже сама собой дверь, ведущая из прихожей в комнату. Из открывшейся двери повеяло на меня ледяным морозным ветром.
Я вскочила с постели, с ужасом посмотрела на самопроизвольно распахнувшуюся дверь. В ночных сумерках увидела - стоит в прихожей необыкновенно высокий и широкий в плечах человек в белом странном плаще. Его голова была покрыта накидкой. В правой руке блестело что-то - длинное, металлическое, вроде меча. Лицо - крупное, но очень худое. Самое же удивительное: из глубоких глазниц сияли огненные глаза, горевшие как лампочки.
Это страшилище стояло в прихожей как вкопанное и смотрело на меня.
Сердце мое вырывалось из груди от страха. Я закричала что есть силы и бросилась к окну, не сводя глаз с чудовища. Но тут незнакомец повернулся через плечо и направился к выходу. При этом он громко и отчетливо произнес лишь одно-единственное слово: "мама". Открыл дверь, перешагнул через порог и с грохотом захлопнул за собой дверь… А я все никак не могла прийти в себя. Сердце стучало, была такая сильная общая слабость, что я еле смогла включить в комнате свет.
Утром пришла телеграмма, уведомлявшая о том, что моя мама умерла в два часа ночи…"
Т. Дроздова из города Северобайкальска Бурятской АССР пишет:
"Я родилась и долгое время жила в городе Сестрорецке под Ленинградом. В конце пятидесятых годов в частном деревянном доме № 29 по улице Мосина появились… привидения! Слухи об их появлениях расходились по городу волнами. "Дом с привидениями" в конце концов снесли, так как жить там никто не мог. Соседство с призраками - не сахар… Спустя много лет я работала инженером в исполкоме Сестрорецка и получила задание перенести один из торговых ларьков на пустырь, где раньше стоял "дом с привидениями". Ларек был перенесен в указанное место. И вскоре поступило в исполком заявление от продавщицы, ставшей торговать всякой всячиной в том ларьке. Она жила в городе недавно и ничего не знала о том, что раньше на этом месте стоял "заклятый дом". В своем заявлении продавщица выражала полное недоумение - мол, и район хороший, и дачников вокруг много, а торговля почему-то не идет, план не выполняется. Непонятно почему почти все подряд люди обходят ее ларек стороной… Пришлось уважить просьбу женщины и вновь перенести ларек на другое место. Там, на новом месте, торговый план стал выполняться и даже перевыполняться к радости продавщицы".
Или еще одно сообщение. Письмо из Петербурга от кандидата биологических наук С. Ермоленко:
"В январе 1988 года, на девятый день после смерти моей мамы, я поехала к ней на кладбище. Уже на обратной дороге узнала, что считается, будто ее "дух" в этот момент все еще находится дома. Войдя в квартиру, я сказала: "Мамочка, прости меня, что я бросила тебя здесь одну!" Через десять минут после этих слов стали самопроизвольно лопаться обои на стене в маминой комнате - как раз в том месте, где я возле стены тогда стояла. Потом начал ходить кто-то невидимый. В доме заскрипели половицы. Их скрип ясно слышал мой сосед, которого я, испугавшись, позвала…
Примерно то же самое случилось и на сороковой день, когда я опять побывала на кладбище и потом вернулась с него домой…
Летом того же года - новые беды. Три мои тети умерли как-то вдруг сразу, друг за другом в течение нескольких дней. Перед получением известия о смерти первой из них началось в моем доме нечто небывалое. На мою кровать карабкались вечером с пола вверх по одеялу какие-то огромные пауки, каких я раньше никогда не видывала. Я убивала их, конечно. Однако когда ложилась спать, невесть откуда взявшийся огромный паук спускался с потолка на паутинной нити прямо мне на голову! Было очень неприятно… Потом пауки куда-то исчезли. И вновь появились в доме накануне смерти второй моей тети… То же самое случилось и перед смертью третьей тети".
ВЕНЧАЛЬНОЕ ПЛАТЬЕ
История, которая будет пересказана сейчас, была опубликована в одном русском журнале в начале нашего века. Ее автор сообщает:
"Я учился в университете стипендиатом, как нуждающийся. Моя мать имела много детей. Жили мы крайне бедно.
После окончания университета меня загнали, как говорится, в медвежий угол - отрабатывать стипендию, в местность, где свирепствовал сыпной тиф.
В это время смертельно заболела моя мать. Я получил телеграмму об этом, но меня не отпустили домой.
У постели умирающей сидела почти все время моя старшая сестра Таня, которая была уже невестой.
Мать обратилась к ней с просьбой:
- Танечка, похорони меня, родная, в моем венчальном платье. Оно - освящённое. В нем я венчалась в церкви. В нем же и в гроб хочу лечь.
Дочь зарыдала:
- Мамочка, не умирайте! Я - невеста, а у нас еще столько малых сестер и братьев.
- Такова воля Божья. Не горюй. Господь поможет. Исполни же мою просьбу о платье.
- Не сомневайтесь, все исполню, как вы сказали.
Через несколько дней мамаша скончалась. Мне опять прислали телеграмму. Но из-за усилившейся эпидемии сыпного тифа меня, как врача и бывшего стипендиата, снова не отпустили домой.
Я попал в родной дом только через два месяца.
Иду по нашему садику. Лето. Солнце светит. Два часа дня. Иду и думаю: как-то Таня справляется с хозяйством, слушаются ли ее младшие? О покойной мамаше я даже и не думал в те минуты.
Вдруг вижу - навстречу мне по дорожке идет моя мать. Что это - галлюцинация? Иллюзия? Я хлопнул себя по лбу. Нет, живая. И приближается ко мне. Остался между нами один шаг, я остановился в изумлении, а мамаша заговорила:
- Сережа…
- Позвольте, мамаша! Вы же умерли!
- Это ничего не значит, Сережа. Я теперь более жива, нежели тогда, когда была с вами… Я не просто так к тебе явилась. Господь разрешил мне это. Мне жаль Таню. Не исполнила она моего последнего желания, хотя и обещала исполнить. Не похоронила меня в моем венчальном платье. Жаль ей стало его. Я боюсь за ее душу. Скажи, Сереженька, чтобы сегодня же это платье было отдано нищему.
- Мамаша. Какое платье? Не понимаю. Вы умерли, а я вот живую вижу вас сейчас. Да я, наверное, с ума сошел…
- Не беспокойся, Сережа, не волнуйся, ведь я жива, умерло только тело… А насчет платья тебе сама Таня расскажет. Только ты передай ей мой разговор с тобой. Скажи ей, что я прощаю ее. Вот только платье мое пусть сегодня же будет отдано нищим.
Ласково взглянув на меня, мамаша перекрестила меня большим крестом.
Я, взволнованный, вошел в квартиру и поспешил войти в комнату Тани.
- Таня, я сейчас видел маму, живую маму, и говорил с ней!
- Как живую? Как говорил? Наверное, ты видел ее во сне. Я тоже дважды видела во сне. Не волнуйся.
- Да нет, Таня, не во сне, а наяву. Вот сейчас здесь, в нашем саду на дорожке я встретил ее. И вот что меня удивило. Она сказала, что ты не исполнила ее желание - положить в гроб в ее венчальном платье, а одела покойницу в другое платье. Неужели это было так, скажи, Танечка?
Таня побледнела и заплакала.
- Да, я пожалела в гроб это платье… Оно - шелковое, а я - невеста. Ну, а мы, сам знаешь, как бедны! Вот я и одела мамашу в ее сатиновое платьице. И никто, кроме меня, не знал, что мамаша сказала мне - одеть ее в венчальный наряд. Я потрясена тем, что она сама с того света явилась к тебе и сказала об этом.
- И не только сказала, Танечка, но велела передать тебе, что беспокоится о душе твоей, что ты нехорошо сделала, дав обещание умирающей матери исполнить ее последнюю просьбу, но потом пожалела платье…
Таня горько зарыдала:
- Виновата я, Сережа, виновата…
- Не плачь. Мама еще велела сказать, что прощает тебя. Но чтобы венчальное платье сегодня же было отдано нищим.
- Да как же мы отдадим платье нищим? Ни один нищий к нам не заходит. Все вокруг знают, как мы бедны сейчас… Мы - в долгах, я едва справляюсь с хозяйством и с многочисленными сиротами.
- Нет, Таня, если мамаша распорядилась сегодня же отдать ее наряд нищим, значит, придет к нам какой-нибудь бедняк. Вынимай-ка из сундука венчальное платье.
Таня вынула платье и положила его на стол. Не прошло и двух часов, как раздался стук в калитку садика. Вошел старичок и сказал:
- Пожертвуйте, ради Христа, на бедную невесту что-нибудь из одежды. Не во что одеть ее, чтобы венчать. Она - моя правнучка.
Сейчас же было отдано нищему венчальное платье матери".
ПРИЗРАК ДЕВОЧКИ
Примерно в ту же пору случилось весьма странное происшествие и в жизни другого доктора - известного московского врача Снегирева.
Однажды вечером он закрылся в своем служебном кабинете на задвижку и начал просматривать истории больных, которых принял в этот день. Читая, доктор попивал чай. И вдруг совсем близко от себя увидел девочку лет десяти, одетую очень бедно, в ситцевом, местами порванном платье с голубыми яркими цветами. Девочка была босой. Тонкая русая косица на ее голове была повязана пожелтевшей ленточкой. Девочка нервно, быстро и громко заговорила:
- Доктор, доктор, помогите скорее моей маме. Она так больна - у нее жар! Может быть, она умирает… А братец маленький тоже совсем плох. Память потерял и лежит горячий такой… Съездите к нам, помогите маме и моему братцу, полечите их.
- Как ты попала сюда, девочка? - спросил в ответ недоуменно Снегирев. - Ведь дверь на задвижке. Я велел никого не принимать. Откуда ты? Да и я не езжу к больным, у меня и так слишком много приходящих пациентов.
- Ну, а к нам, молю, поезжайте скорей, а то будет поздно!
Девочка схватила со стола карандаш и на листке белой бумаги, лежавшей на столе, написала крупными буквами адрес: переулок, номер дома, фамилию… Снегирев взглянул на листок, потом вновь поднял взгляд на девочку, но та непонятно как исчезла из его служебного кабинета.
- Девочка, зачем ты спряталась? Где ты?
Он встал из-за стола и осмотрел все углы в кабинете - пусто, девочки нигде нет. А дверь по-прежнему закрыта на задвижку.
Снегирев открыл дверь и позвал служившего у него человека.
- Ты впустил ко мне девочку, - рассерженно сказал он. - А я не велел тебе никого принимать. Теперь эта девочка куда-то словно сквозь землю провалилась…
- Да я не пускал никого, как вы и велели! Никакая девочка не приходила к вам. Это вам просто показалось, доктор.
- Как показалось? Я же разговаривал с ней. Она написала мне свой адрес.
- Не понимаю, о чем вы толкуете, профессор. Ваша дверь была все время заперта. Это, как вы по-научному говорите, начались у вас галлюцинации от переутомления.
Снегирев заставил лакея тщательно осмотреть свой кабинет. Никакой девочки в нем не оказалось.
- Вот видите, - поучительно сказал лакей. - Вы заболеваете. Вашим глазам представляется то, чего на самом деле нет. Вам лечиться надо.
- Да что ты меня раздражаешь! Она была здесь. Вот и адрес, написанный ее рукой.
- Это… Это кто-нибудь другой написал, а вы забыли. И теперь вам кажется, что написала девочка, которой и не было здесь никогда. Дайте я еще налью вам крепкого чая. Мне страшно за ваше здоровье.
- Нет, скажи кучеру немедленно закладывать лошадь. Я поеду из любопытства по этому адресу. Исполню просьбу девочки.
- Что с вами, барин? Куда и зачем вы поедете?
- Я уже сказал тебе, иди к кучеру, чтобы сейчас же была готова лошадь.
Через несколько минут доктор Снегирев ехал по записанному на листке бумаги адресу, взяв с собой все необходимое для оказания первой помощи.
Вот и указанный в записке переулок, а вот и дом с нужным номером, гнилыми покосившимися боками вросший в землю.
Снегирев выбрался из коляски и спросил старушку, проходившую по двору, не знает ли она, где живет такая-то.
- Да здесь, в подвале, - ответила старушка, - но ее что-то давно не видать. И детишек ее тоже что-то не видать. Может быть, уехали они все куда-то…
По скользкой мокрой лестнице доктор Снегирев спустился в подвал. Там он обнаружил полуоткрытую дверь. Перешагнув через порог, вошел в сырое полутемное помещение. На кровати, покрытой какими-то тряпками, лежала исхудавшая женщина - очень бледная, со скорбным лицом. А рядом с ней лежал трехлетний мальчик. Он был без сознания, метался в жару.
- Вам кого? - удивленно спросила женщина слабым, едва слышным голосом. - Как вы попали сюда?
- Я - доктор. Вот приехал к вам и, буду лечить вас.
- Но кто же сказал вам о наших болезнях? Ведь у меня никого нет, кто мог бы позаботиться о нас. Никто не знает про наши страдания.
- Как - кто сказал? - удивился, в свою очередь, Снегирев. - Да ваша дочь и сказала. Она приходила ко мне в ситцевом платье с голубыми цветами.
Глаза больной широко открылись. А Снегирев продолжал говорить:
- Ваша дочка так любит вас, что упросила меня приехать к вам, хотя обычно я к больным не езжу. Она написала и ваш адрес. Вот бумажка с записью.
- Доктор, - чуть слышно сказала больная, - посмотрите там, в углу, за занавеской… Кто там лежит, посмотрите… Ведь это лежит моя дочурка. Вот уже двое суток прошло, как она скончалась.
Снегирев, отодвинув занавеску, буквально оторопел.
На скамье лежала там та самая девочка, что час тому назад побывала у него. Она была в ситцевом, местами рваном платье с голубыми цветами, а тонкая косица, перевязанная пожелтевшей ленточкой, свисала со скамьи до пола.
Эта история получила в свое время чрезвычайно широкую огласку в медицинских кругах Москвы. Она бурно обсуждалась во всех больницах города.