– Олег, что это такое?! – возмущенно указал он в угол, где возвышалась целая гора пустых пакетиков из-под соков с торчащими из них пластиковыми трубочками.
Только тут я обратил внимание, что все покупатели-вьетнамцы посасывают сок.
– Кто за это будет расплачиваться?! – негодующе топорща усы, выкрикивал Витек. – Слышишь? – набросился он на ближайшего клиента. – Одна такая коробочка стоит тысячу рублей. Плати! И ты, Олег, плати! Благодаря моему соку у тебя товар лучше покупают.
– Ладно, Витюха, посчитай, сколько там пустых коробочек, я заплачу, – отмахнулся Олег, сбивая в пачку беспорядочный ворох денег.
Все первые дни от покупателей не было отбоя. Вечером: уже сложили деньги в дипломат, помылись, сели за стол… – звонок. И приходится снова идти на склад или ковыряться среди коробок в бывшей Машкиной комнате, где теперь густо пахло кожей, краской и чем-то похожим па керосин (запах Гениной "ямы"). После таскания мешков и пакетов с корейскими вещами нас постоянно било током. Стоило дотронуться до батареи или водопроводного крана, как слышался треск разряда и даже проскакивала искра.
– Опять ё…нуло! – вздрогнув, ругался Олег. – Все потому, что сплошная синтетика. А люди это на себя надевают.
И снова, как в первые дни моего приезда, пересчитывались по вечерам деньги, а на другой день везли их на обмен. Дома и в машине постоянно было включено радио, дабы не пропустить сообщения о курсе валют. При этом чем бы кто ни занимался, все тотчас смолкали и выжидательно замирали.
– Ма-а-ам, я хочу жва-а-ачку, – пользуясь тишиной, тянула, бывало, Машка.
– Тише! Молчи! – шикали на нее со всех сторон.
Разговоры по вечерам также крутились вокруг бизнеса.
Я же в это время думал о том, насколько далеко все это от моих истинных интересов. Шквал новых впечатлений завладел на время моими мыслями и чувствами, теперь же, в промежутке между рейсами, я жалел, что не взял с собой хоть какие-то материалы по своей работе. Эх, с каким удовольствием "окунулся" бы я сейчас в свои древние осадочные бассейны!..
В сваленном на полу ворохе книг я откопал труд по тектонике плит и с жадностью принялся читать его, как если бы это была приключенческая книга.
– Вадим вон книжки умные читает, – заметила как-то Ольга, обращаясь к мужу. – А мы с тобой, кроме коммерции, ничем не занимаемся.
– У Вадима другая ситуация! – огрызнулся Олег. – Я, может, тоже с удовольствием отправился бы в морскую экспедицию. На Красное море, например. Но скажи, где бы мы сейчас жили, если бы я не заработал в Корее на квартиру?
Чувствовалось, что настроение у него испортилось.
ПЕРЕД НОВЫМ РЕЙСОМ
Олег давно рассчитался со своим кредитором Шмакиным и получил от него новую ссуду. По телефону был уже сделан в Корее заказ на несколько тысяч костюмов "Чемпион" и штанов "Монтана" (с учетом Шуры Безбережного, который тоже собирался идти в этот рейс). А рейс откладывался. Фирма "Марштур" не могла набрать нужное количество пассажиров. Думаю, коммерсантов отпугивала новая система охраны с помощью "алексеевцев".
– Эмилия – дура! – злился Олег. – Не понимает, что из-за этих отсрочек она теряет последних клиентов. А мы теряем своих! Предупредили всех: через две недели будет товар. Люди приедут – из Уссурийска, Южно-Сахалинска, – а товара нет.
Пришлось еще раз звонить в Корею – переносить заказ.
– Ты что, Петя! Ты что делаешь! А еще друг! – шутливым тоном выкрикивал Олег в трубку, но лицо его и особенно глаза оставались серьезными. Окончив разговор, он несколько минут сидел молча (мы звонили от Шуры Безбережного).
– Все плохо, – произнес он наконец. – Знаешь, что Петя сказал? Что костюмы будут на четверть доллара дороже. То есть, на отсрочках рейса мы уже потеряли почти тысячу долларов.
Мне было тяжело это слышать, поскольку я прекрасно понимал, что из-за меня, из-за того, что у меня нет паспорта моряка, мы держимся за эту фирму. Олег мог бы пойти сам на другом судне, но тогда бессмысленным получался мой приезд сюда.
– Может, в других магазинах поискать? – неуверенно предложил я.
– Бесполезно. У Пети всегда самые приемлемые цены. У других, значит, еще дороже. И потом, такое количество без заказа тебе не сделают. А вообще-то… сначала осмотритесь, выясните, где какие цены, – уже бодрее прибавил он (имелось в виду, что осматриваться будем мы с Шурой). – Если найдете цену ниже – будете такую же требовать и от Пети. В крайнем случае, откажетесь от части заказа. Это, конечно, нехорошо, но что делать? Увеличите тогда количество кроссовок, тапок. Ну, Вадим, я думаю, ты сообразишь…
"Соображу ли?" – тревожился я.
– В магазине "Новая Москва" лучше ничего не покупай: там часто брак подсовывают.
Я усиленно запоминал, делал пометки в блокноте.
Немного успокаивало меня то, что я отправляюсь все-таки не один, а вместе с Шурой Безбережным.
Все эти дни Шуры не было видно. Доходили слухи, будто он занят созданием своей фирмы.
– Шурик ее уже третий год создает, – иронизировал по этому поводу Олег.
– Ну что, Шурик, ты идешь? – спросил он Безбережного при встрече.
– Конечно, – отвечал тот, подчеркнуто произнося: "конечно", а не "конешно", что звучало более категорично.
– Значит, как решим… Вы с Вадимом действуете вместе.
– Конечно.
– Тогда, Шурик… Твоих не более двадцати тысяч, моих с Вадимом пятьдесят, и пять тысяч от ребят. На эту сумму вы нагружаетесь, а я организую встречу и сбыт.
Шурик насупился.
– Ты заранее ставишь меня в неравные условия, – процедил он после продолжительного молчания.
– Ладно, заряжайся на любую сумму, но тогда сам ищи себе помещение и сам продавай, – бросил Олег.
– Пусть так, – зыркнул напарник исподлобья.
При расставании он с какой-то затаенной обидой промолвил:
– Ты, Олег, свою личную выгоду ставишь выше дружеских отношений.
После того, как Шуру высадили из машины у его дома, Олег резко проговорил:
– Шурик не понимает, что дружеские отношения – сами по себе, а бизнес – сам по себе. Не надо эти понятия смешивать.
Я удивился: Олег простил долг электромеханику Гене, для того же Шурика брал кредит под свою ответственность, материально ничего от этого не имея, или бессрочно, на самых выгодных условиях давал товар на реализацию Максиму Румянову. А в отношении меня? Достаточно вспомнить его слова: "в случае неудачи ты ничего не теряешь". Как, какими соображениями выгоды, бизнеса, кроме как дружеским расположением, можно объяснить эти факты? Именно Олег, думалось мне, в большей степени, чем другие, опровергал этот (возможно, кажущийся ему правильным) принцип.
За два дня до рейса неожиданно выяснилось, что фирма "Марштур" отказалась от "Турбидита" и срочно заключила контракт с маленьким суденышком "Морской биохимик". Мы с Олегом поспешили в порт. Все как будто складывалось против меня: отсрочка рейса, повышение цен на костюмы, смена судна… На "Турбидите" был Гена, который и деньги мог спрятать, и помочь в погрузке, а главное – там была его потайная "нора".
На "Биохимике" меня неприятно поразили чересчур узкие коридорчики, тесная палуба, загроможденная какими-то железяками, и вообще после "Турбидита" все здесь казалось неудобным, корявым, отталкивающим, даже лица встречающихся матросов.
С разрешения капитана мы осмотрели имеющиеся лаборатории, но все они не шли ни в какое сравнение с помещениями на "Турбидите". В конце концов остановили свой выбор на кормовой лаборатории, по объему в три раза меньше Гениной "ямы". Короткий, крепкий, похожий на обрубок человеческого тела, стармех согласился спрятать валюту.
Ночью перед рейсом было мне не до сна. В голове царили путаница и тревога. Поместится ли товар в эту крохотную лабораторию? Если нет, то что я стану делать? Смогу ли я все учесть, все сделать правильно, сумею ли найти нужный подход к продавцам? А ведь может произойти и что-либо непредвиденное… Например, при выходе из порта на корейском пропускном пункте именно меня возьмут и обыщут? И обнаружат кучу незадекларированной валюты… Пусть Олег и уверяет, что такого еще не бывало. Но, как гласит закон Мэрфи, если какая-нибудь неприятность может случиться, то когда-нибудь она случится обязательно. Да и сама сумма приводила меня в ужас. Пятьдесят тысяч долларов! На месте Олега я бы не спал по ночам, доверив даже близкому другу такие деньги. А может, и не спит?
Не давали мне покоя и его слова, сказанные накануне вечером. "Я сам пригласил тебя, – сказал он, – поэтому, если пропадут деньги – ты мне ничего не должен. Я же занимал их под залог своей квартиры. Так вот, сгорят деньги – знай: у меня квартиры нет". Но я понимал, что все равно в таком случае я буду его должником всю оставшуюся жизнь.
Тем не менее, если бы мне сейчас предоставили выбор: идти или оставаться, я, несомненно, выбрал бы первое. Я даже испытывал нечто похожее на зуд: скорее в путь, скорее взяться за все эти дела, а не прокручивать их мучительно в голове!
МОЙ РЕЙС
Морвокзал. Прохладное ясное утро. Запах моря и порта.
– Ну шо, вместе идем? – добродушно похлопал меня но плечу Шура Безбережный. – Сработаемся! Дракон с Кабаном всегда сработаются!
Шура выглядел бодрым. У меня же было состояние, как если бы меня засылали в тыл врага пускать под откос составы. Олег, попрощавшись, скоро уехал, и с этой минуты я за все отвечал сам.
Как выяснилось, в круговерти дел забыли получить на меня справку в обменном пункте, а без справки разрешалось провозить только пятьсот долларов.
– Всего пятьсот? – поднял на меня глаза молодой круглолицый таможенник у своего стола-трибуны.
– Да, пятьсот, – сдержанно отвечал я.
– А где еще? – последовал вопрос.
– Нету.
– Я знаю, у вас должна быть еще валюта. В Пусан с пятьюстами долларами не ходят. Признайтесь, для вас же будет лучше.
– Вот все, что есть, – стоял я на своем, чувствуя, как неубедительно это звучит.
– Ладно, обыскивать я вас не стану, но я вас запомнил и по возвращении лично проверю, на какую сумму вы привезли товар.
– Тебе надо было сказать: я только начинаю, – гоготал Шурик, когда я, уже на судне, передал ему этот диалог, – приглядываюсь, дескать, А потом як начну!
– А если и вправду запомнит?
– Што ты волнуешься?! – вскричал Шурик. – У тебя, по гороскопу, благоприятный период!
Мы с Шурой вселились в крохотную двухместную каютку, такую тесную, что в ней невозможно было разойтись, и один должен был, пропуская другого, усесться на кровать или на маленький диванчик у иллюминатора. Зато иллюминатор открывался, и в круглом проеме ярко голубело небо и синело море.
– Знаешь, какая у нас скорость? – сказал Шурик, глядя на мирно поплескивающие за бортом волны. – Девять узлов! То есть, примерно восемнадцать километров в час. Как у "Белоруся". Движемся, как трактор, только по морю. В полтора раза медленнее "Турбидита".
Шли разговоры о том, что если нас обгонит теплоход "Несмеянов" с семьюдесятью пассажирами на борту, то в Пусане нечего будет делать – все выметут. Будь наш "Биохимик" трактором, я бы подталкивал его сзади…
Несколько раз я отпирал свою кормовую лабораторию и, мысленно наполняя ее воображаемым товаром, пытался угадать, сколько же в нее войдет. Шурика эти проблемы ничуть не касались, поскольку он сразу купил под свой груз внутреннее пространство контейнера-пятитонника, стоящего на палубе, и теперь ни о чем не волновался.
ГОРОСКОПИЧЕСКИЕ БЕСЕДЫ
Шурик занимал меня гороскопическими беседами. Сперва он растолковал всю мою жизнь, мои отношения с женой и с друзьями, исходя из дат рождения. Затем, вдохновленный моим вниманием, переключился на Олега.
– Ты посмотри, что Олег делает. Он старается отсечь своих бывших напарников, с которыми вместе начинал, чтобы дальше двигаться одному. Это типичная черта Козерогов – ставить себя так, как будто только на тебе одном все держится…
Я вспомнил, что почти теми же словами говорил и Олег о Шурике. По крайней мере, в этом они, как два Козерога, были похожи.
Незаметно разговор перешел на бизнес.
– Корейская "тема" сдыхает, – внушительно говорил Безбережный. – Народ столько товара проглотить не может. Прибыль падает. А что дальше? – он выкатил на меня глаза (я не представлял, что дальше). – Дальше надо выходить на периферию! Кроме того, есть ведь другие направления, еще более перспективные. По идее… если б Олег не сдурел, сейчас самое время продумал стратегию, сложить капиталы…
Насколько мне было известно, сам Шурик никаких капиталов не имел.
– У меня уже вызрела одна идея… – Шурик доверительно придвинулся ко мне, и его значительная улыбка и лукавые искорки в глазах поразительно напомнили мне Игоря, моего однокурсника-предпринимателя. Я даже приготовился, что сейчас Шурик выкрикнет: "Мусковит!"
– Пепсин! – торжественно произнес он.
– Что это такое? – изобразил я любопытство.
– Пепсин?! Пепсин – это ценнейший биохимический препарат, который, если его использовать при изготовлении кисломолочных продуктов, сыров… – и Безбережный, энергично разводя руками, поблескивая карими очами, увлеченно принялся излагать свои идеи о производстве пепсина, кисломолочных и безалкогольных напитков.
– Я уже нашел помещение. Нужен только начальный капитал – и я открою свою фирму! – провозгласил он.
– А Олега ты не собираешься привлечь? – спросил я, желая увидеть Шурину реакцию.
Лицо моего собеседника, до этого серьезное, взволнованное, вмиг преобразилось. Он лукаво возвел глаза к потолку и вздохнул, как бы лениво потягиваясь:
– Ну, понимаешь… Козерогу с Козерогом вместе не ужиться. Оба будут стремиться к лидерству. А кроме того… – тут Шурик вновь посерьезнел, – Олегу грозят крупные финансовые потрясения. И мне тоже, если я буду с ним в общем деле. И тебе, – прибавил он.
– Ты это по гороскопу высчитал? – стараясь скрыть улыбку, поинтересовался я.
– Нет. Просто у меня такое предчувствие.
Вечером третьего дня по правому борту застывшими волноподобными громадами потянулись гористые берега Кореи. Цветом они походили на тучи, что выслоили небо у горизонта. А по самой границе суши и воды тоненькой прерывистой цепочкой растянулись огоньки, образуя местами целые россыпи. По мере наступления ночи они становились все ярче.
Вид гор вызвал у меня в памяти Енисейский кряж и незавершенную работу по осадочным бассейнам. Подумалось вдруг, что Японское море, по которому мы сейчас плывем, это не что иное, как действующий осадочный бассейн, в глубинах которого, в толще илов, невидимо накапливаются ценные компоненты. Через миллионы лет вместо моря здесь будет выситься горная система с законсервированными в ней месторождениями. Вот только понадобятся ли они тогда кому-нибудь?..
Подошел Шурик.
– Позиции продумал? – спросил он, имея в виду ассортимент товаров.
– Как раз продумываю, – соврал я зачем-то.
– У меня в этом году и особенно в этом месяце, по гороскопу, сплошная непруха, – пожаловался он. – Так что при закупке товара я буду ориентироваться на тебя.
Таким образом, я отвечал уже не только за Олеговы деньги, но в какой-то мере и за Шурины, что, понятно, не прибавляло мне спокойствия.
По ночам я подолгу лежал, прислушиваясь к плеску волн и продумывая свои шаги в Пусане. Я воображал, как сперва рвану в магазин "Катюша" к Пете, узнаю цены, потом – к Ём Ён Сон (смогут ли они сделать цены ниже?), потом – к мистеру Ли, потом… Успех, думалось мне, во многом завися четкости и быстроты моих действий.
"МАНИ"
Вот он, уже знакомый мне Пусан. Неспешно входим в просторную гавань, погруженную во влажную голубоватую дымку, освещенную уже довольно высоким солнцем. Уже виден и город, весь как на ладони, рассыпавшийся по горам и ближайшим островам. Однако, в отличие от первого рейса, меня занимают на этот раз не столько красоты природы и вид города, сколько то, на каком причале мы пришвартуемся и как скоро нас оформят. Про фотоаппарат я нынче и не вспомнил.
Коротышка стармех принес нам из своего тайника брикеты с валютой.
– Мне бы этих пачек на всю жизнь хватило, – криво ухмыльнулся он, как бы против воли возвращая пакеты.
– Это только так кажется, – хохотнул Шура, – а начнешь тратить – не остановишься!
Пришвартовались мы на Сам-буду, то есть на третьем причале, но не к самому причалу, а "вторым бортом" – к пришедшему раньше нас "Бурильщику", такому же маленькому суденышку, как и наше. Долго ждали корейских таможенников. Время шло. Пачки денег жгли мне грудь сквозь ткань джинсовой куртки.
"Чего они тянут? – нервничал я. – Уже полдень. Как бы Петя не продал наш заказ…"
Внезапно по внутренней связи объявили:
– Туристам с овировскими паспортами срочно сойти на берег для проезда в таможенную службу.
Я растерялся: как быть с деньгами? Будто назло, исчез куда-то Безбережный (ему-то никуда ехать не надо, он с паспортом моряка), и следовало срочно решать, что рискованнее: спрятать валюту в пустой каюте или взять с собой? Возможно, нас прямо из таможни выпустят в город. Времени в обрез! И я решил ехать с деньгами.
– Быстрей давай! Тебя одного ждут, – прикрикнул на меня с мостика капитан.
Когда микроавтобус тронулся и бесшумно, легко покатил по внутренней зоне порта, минуя какие-то ворота, пропускные пункты, я почувствовал необратимость происходящего. Еще больше мне стало не по себе, когда нас ввели в прохладный просторный зал с блестящим черным полом из камня и пропускными будками в глубине зала, такими же, как в нашей таможне. Я вдруг ощутил свинцовую тяжесть заложенных в куртку денежных пачек.
– Шмонать будут? – спросил я вполголоса у одного из наших.
– Наверное, – равнодушно отозвался тот.
– А я сдуру все башли с собой прихватил, – со слабой надеждой на какую-нибудь подсказку проговорил я.
– Да? Ну ты не показывай все. Покажи столько, сколько задекларировал.
Задекларировал я пятьсот, а в карманах у меня находилось пятьдесят пять тысяч долларов!
Первые из пассажиров уже пошли. В окошечках будок, вернее, через щель под стеклом принимали паспорт, смотрели в лицо, ставили штамп и возвращали документ с вложенным в него листочком пропуска. Дальше человек направлялся за черные шторки. Там, судя по писку, его пропускали, как и в нашей таможне, через магнитную арку.