Варвара с порога поняла, что без нее в квартире кто-то жил. Не было вызывающей грязи, но и чистоты, в которой она оставила квартиру, тоже не наблюдалось: кабина душа желтоватая, пол на балконе чем-то заляпан, раковина на кухне вымазана. Здесь могла останавливаться Ядранка во время своей осенней поездки – правда, вроде бы ездила девушка в Белград. Но Варвара решила, что она сама могла напутать, или Ядранка просто забыла ее предупредить, что приезжала в Будву.
В ближайшем супермаркете Варвара накупила чистящих средств, и за несколько часов квартира была приведена в порядок. Процесс уборки неизменно дарил Варваре удовольствие, улучшал настроение. Однако обнаружилось еще кое-что: детское питание в заляпанном изнутри холодильнике и детский же горшок на втором балконе. Красивый голубой горшок из новомодных, с большими выпуклостями, в форме то ли медведя, то ли другого зверя с нарисованными глазками. "Дизайнеры сошли с ума, – думала Варвара, держа в руках чужую вещь, – разве можно писать на спину существа с глазами, хоть и пластмассового?".
Каким образом оказались детские вещи в ее квартире – неясно.
Еще забыла купить карточку-ваучер для местной сим-карты. Звонить в Москву по московскому номеру – это разорение. Она написала Стасу "смс" о том, что добралась нормально, и приписала: "Спроси у Ядранки, чей ребенок жил в нашей квартире в Будве?".
Ночью Варвара, закутавшись в плед, долго сидела на балконе и смотрела на звезды, на огни самолетов, мерцающие как маленькие целеустремленные метеориты, осознающие свой путь. Луны не было видно.
В семь утра звонок в дверь: не смущаясь тем, что Варвара еле успела накинуть халат, вошел сосед Бато.
– Мадам, то макробиотика за вас! – он протянул угощение, овощное блюдо на нарядной тарелке, по его убеждению, очень полезное для здоровья.
Бато под семьдесят, и он местная знаменитость: тридцать пять лет назад, когда по приглашению Иосипа Броз Тито остров Святой Стефан, что недалеко от Будвы, посетила Софи Лорен со своим мужем Карло Понти, сосед был личным переводчиком актрисы. И сегодня он любил вставлять в свою речь итальянские фразы, а с фотографиями, где запечатлен рядом с Софи, не расставался, они всегда лежали у него на переднем сиденье машины. На фото он и сам был красив, похож на молодого Мастрояни. И хотя теперь внешностью Бато больше напоминал пожилого Бельмондо, он неизменно был элегантен и общителен, с шести утра отправляясь по своим загадочным делам. Варвара поспешно достала из холодильника свои приношения: московскую селедку и банку красной икры.
– Поздравь Лалу! – сказала она, попрощавшись с соседом и получив от него и его жены Лалы традиционное приглашение "на кафу" после обеда.
Варвара надела куртку и пошла на набережную, села в кафе, долго любовалась на море и небо. Предновогодняя погода: солнце, вкрадчивые волны, запахи такие, будто кругом южный ботанический сад в апреле. Было воскресенье, по-сербски этот день называется "неделя". Мудрый древнеславянский язык: "не-деля", день отдыха – седьмой, вся цепочка из семи дней у сербов называется "седмица". Почему в русском "не-деля", то есть ничегонеделание – это все семь дней подряд? Мы же не самые большие бездельники в мире, вон черногорцы – те с гордостью претендуют на то, что главные лентяи именно они. Варвара достала Марусину пьесу, заказала вторую чашку кофе.
Главное действующее лицо пьесы, Мусорщик, наблюдал за миром, им же созданным. Мир назывался Микрорайон, это не первая попытка Мусорщика организовать жизнь. Предыдущие модели были уничтожены Мусорщиком-Творцом, потому что люди загрязняли отведенное им пространство до невозможности. На сей раз он придумал усовершенствованную Трубу, способную очищать мир. Мусорщик был доволен своим изобретением, надеялся, что теперь Конец Света (Новый год) не понадобится. Персонажей в пьесе, кроме главного, было немного: Муж, Жена, Синклетиккья (женская ипостась, можно сказать – подруга Мусорщика), Художник – человек, на земле подражающий Творцу.
Пьеса при втором прочтении показалась Варваре тяжеловесной, хотя сюжетные линии вполне продуманы и доведены до логического конца. В любом случае, прочтя пьесу, хотелось двигаться, размышлять, – Варвара пошла вдоль моря по пляжу, приходилось то и дело переступать через пластиковые бутылки, пакеты, женские прокладки. "Природа, – думала она, – как терпишь ты нас до сих пор? Где берешь силы, чтобы очищаться вновь и вновь?"
Важно, что Марусе удалось выразить страх и боль людей, кожей чувствующих предел жизненного ресурса на земле. Да, мы содержим в чистоте дома, но куда, куда деваются все вещи, которые мы выбрасываем? Кошмарные целлофановые пакеты в невероятных количествах. Если только представить, сколько безобразного выделяет каждый день всего один многоквартирный дом, и так миллионы домов! Любая пятиэтажка за неделю-другую образует гору, равную себе по высоте. Если бы никто – сверху – не убирал за нами, человечество давно бы уже захлебнулось от собственных нечистот. Это очевидно, Маруся права совершенно! И вода, чистая пресная вода с каждым годом становится все большим чудом, за которое надо благодарить ежечасно. Каждый Божий час.
Варвара вновь задумалась о талантливых; повидала она их в своей жизни достаточно, людей, способных выразить идеи, которые снятся многим. Характер или судьба часто приобщает талантливых к человеческим слабостям, чтобы знали они не понаслышке о душевных деформациях "обычных" людей. Злые ведь страдают, порочные страдают, страстные страдают, так называемые ленивые тоже – и редко талантливым, особенно в молодости, удается избежать "практического" знания об этих мучениях. Зато, если уж пошлет Господь им возможность творить, то не осуждают они других, помня, что в каждом есть добро, и в каждом же и зло. Быть человеком – значит балансировать. Мы встречаемся для того, чтобы помогать друг другу устанавливать равновесие.
Варвара решила, что когда вернется в Москву, найдет девочку, поговорит, не станет все же лишать своего покровительства. Бог с ними, с деньгами, в конце концов. Интересно, сможет ли Маруся написать что-то еще, или останется, как бывает часто, – одна вещь, единственное озарение. Варвара продолжала ощущать свое сходство с Марусей, ей льстило, пожалуй, это сходство. Жаль, что Стасу не передалось ничего необычного, скучный и скрытный человек получился. Кстати, почему она решила, что в Таллинне у Стаса обязательно родился сын, могла же ведь появиться дочка?!
– Яца, – спросила Варвара, наконец, дозвонившись в Москву, – чей ребенок жил у нас дома?
– Ребенок? – голос Ядранки стал резко-злым. – У кого?
– Не у меня же, Яца! И не у тебя, наверное. Спрашиваю, кто жил в моей будванской квартире.
– Не знам.
– Я что – сумасшедшая? Какие-то люди здесь жили. Ключи от квартиры ведь у тебя есть?
– Па да. А кто ребенок – не знам.
В растерянности Варвара попросила передать трубку Стасу – сын на следующий день должен был уехать в Японию в командировку на месяц. Попрощавшись с сыном, повесив трубку, она почувствовала себя старой и усталой. Варвара спустилась к соседям, они сказали – да, у тебя в квартире жила туристка с двумя маленькими детьми, не Ядранка, а незнакомая сербка, похожая на приезжую из Белграда.
* * *
В день, когда Варвара вернулась из Черногории, она позвала Ядранку поужинать. Варвара уже не сердилась на то, что в Будве ей пришлось делать уборку, ничего страшного, если добрая Ядранка пустила ненадолго пожить свою подругу с ребенком и, наверное, теперь боится сказать об этом. Стас все еще был в Японии.
Варвара накрыла нарядный стол и поставила бутылку македонского вина. Однако сербка появилась с таким недовольным выражением лица, что Варвара сразу вспомнила свою досаду.
– Так ты давала кому-то ключи от моей квартиры, Ядранка?
– Нет, – и поглядела дерзко.
Варвара не собиралась ссориться, хотела узнать новости про Стаса. Но беседы не получилось, Ядранка почти ничего не ела, быстро ушла.
На следующее утро Варвара решила разобрать шкафы в квартире. Наткнувшись на свои тайники с деньгами, сделала формальную проверку; перед отъездом она часть денег отнесла в банк, а остальные аккуратно пересчитала и внесла в тетрадь, которую брала с собой. Варвара не досчиталась семисот евро, но теперь она не только точно знала, что сама никуда не могла их подевать, она также поняла, кто их взял. И Маруся пострадала напрасно, догадалась Варвара. Она покурила на балконе, вспоминая свою дружбу с Ядранкой, ей было грустно.
Варвара вызвала шофера, съездила на рынок и стала варить борщ по своим сложносочиненным правилам – с черносливом, фасолью и грибами. Жарила и тушила ингредиенты в определенной последовательности. Кулинарные манипуляции всегда хорошо ее успокаивали. Потом она позвонила Ядранке, пригласила ее на обед.
– Не можу данас, – пробасила Ядранка нелюбезно.
– Приходи все же, поговорить надо, – сказала Варвара твердо.
Ядранка молча повесила трубку. Во время разговора Варваре показалось, что в мастерской еще кто-то есть, слышались живые шумы и звуки, хотя вполне возможно, это был телевизор. Недолго думая, Варвара сняла с себя кухонный фартук, вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь мастерской сына. Ей долго не открывали, и Варвара решила, что вернется в квартиру, возьмет свой ключ и войдет сама. Однако дверь дрогнула, наконец, из просвета выглянула хмурая Ядранка.
– Иду я, – сказала она недовольно.
Эта интонация мгновенно взбесила Варвару.
– Я теперь сама хочу к тебе зайти, – решительно заявила Варвара, и вдруг увидела в глазах девушки необычное – страх. Ядранка хотела захлопнуть дверь, но Варвара вставила ногу в дверной проем.
– В моем доме! В доме моего сына. Мне надо взять вещи.
– Не убрано у меня.
– Во-первых, не у тебя, ты еще пока здесь никто! – закричала Варвара очень хорошо поставленным голосом, на весь подъезд. – Во-вторых, я войду сейчас!
Она решительно налегла плечом, приоткрыла тяжелую дверь пошире – и увидела испуганного мальчика лет семи, которого обнимал за плечи молодой мужчина.
– Добар дан, – быстро сказал мужчина по-сербски. Взгляд у него были робким.
– Добар дан. Вы кто?
– Милан. – Он был очень высоким и широкоплечим. Вежливо протянул руку. – Приятно. – Лицо у Милана было открытое, даже красивое.
– Приятно. А что вы здесь делаете, Милан?
Красивый серб вопросительно смотрел на Ядранку, ожидая перевода.
– То мои друзья, – объяснила сербка. – Гости мои.
– А Стас знает, что в его мастерской твои друзья?
– Зашто? У меня много друзей.
– Потому что мой сын не любит, когда без него сюда приходят.
Серб тревожно переводил взгляд с Варвары на Ядранку.
– Вы кто, Милан? – прямо спросила Варвара. – И милый мальчик? Како тебэ зовут?
– Душко, – мальчик нахмурился, сверкнул глазами, глаза у него были точь-в-точь как у Ядранки. Мальчик тоже был красивым, очень ухоженным: длинные светлые волосы слегка вились, глаза карие с длинными ресницами.
– Это твой сын? – спросила Варвара Ядранку, понимая, что в ответ на такой вопрос солгать невозможно.
– Так.
Вопреки обескураживающей информации, Варвара почувствовала себя бодрее, к ней вернулся боевой дух, тревоги по поводу больной головы покинули ее. Она рассматривала Ядранку даже с восхищением, думая о том, что более наглой женщины ей в жизни пока не встречалось.
– Идем со мной, Ядранка. Милан, зайди тоже на минутку, я налью тебе борща для мальчика и дам хорошие детские книжки.
Милан не двинулся с места.
– Ядранка, переведи, чтобы твои гости меня не боялись.
Ядранка перевела тихим голосом.
Во время обеда Варвара наблюдала за Ядранкой. Единственная слабость, которую можно было заметить в поведении девушки – ее руки немного дрожали, и она смотрела в сторону.
– Мальчик у тебя красивый, – искренне похвалила Варвара.
– Па да.
– Надолго они в Москве?
– Сегодня пойдут в Белград.
– Ясно. И что мы скажем Стасу?
– Зашто?! – Ядранка смотрела на нее изумленно, будто была возмущена коварством Варвары.
– Послушай, – Варвара пыталась говорить спокойно. – Допустим, ваши отношения со Стасом меня не касаются. Но например…ты ведь брала у меня деньги?
– Деньги?! – Вот кому надо было поступать в театральный, отметила Варвара про себя. – Не надо мне ваши деньги!
– Ах, не нужны? Значит, брала просто так? Ты хоть понимаешь, Ядранка, что я должна обо всем рассказать Стасу?
– Что я сделала?
– Не прикидывайся. Деньги у меня начали пропадать, как только ты, милочка, появилась в моем доме, ключи от квартиры в Будве были у тебя, и ты кого-то туда пускала. Что касается твоих родных…ну-ка ответь, Стас знает, что у тебя есть и муж и сын?!
– Може, я развелась с Миланом, тада мужа нет, ребенок само. Только сын!
– Може и тако, али Стас все равно должен был знать то, ведь иначе получается, ты обманывала всех целый год.
– Это наше дело!
Варвара виду не подала, однако была озадачена таким поворотом дела. Она вдруг очень устала разговаривать с женщиной, у которой в голове все было устроено как-то странно, или в душе. Стас для Яцы, конечно, выгодная партия, но как она может быть такой хладнокровной?
– Не понимаю, как ты можешь жить здесь – и гадить, – удивилась Варвара искренне, – вот что я тебе скажу: уезжай-ка вместе со своими родными. Стас приедет, я ему все объясню. Захочет, он поедет за тобой в Белград… это его дело. После всего я просто не смогу вынести, что ты живешь здесь поблизости, понимаешь? И, кстати, немедленно верни ключи от квартиры в Будве.
Ядранка молчала. Варвара закурила сигарету и ждала; ей вдруг представилось, что жизнь без Ядранки снова станет прозрачной, управляемой. Оказывается, она и сама не осознавала, насколько устала от ее присутствия.
– Стас разрешил мне жить там, я стану ждать его, – произнесла Ядранка веско.
– Вот как ты решила.
– Да, – ответила та, продолжая смотреть в глаза Варваре.
– Ладно, – Варвара стряхнула пепел и заговорила особым голосом "активного воздействия", который заставляет прислушиваться к говорящему, выполнять его команды. Так она, во всяком случае, учила своих учеников. – Значит, ты считаешь, что находишься здесь только благодаря Стасу?
– Исто, правда, мы как муж и жена.
"Редкий талант наглости", – снова восхитилась Варвара, однако сосредоточилась, чтобы не сбиться с выбранного тона.
– А слышала ли ты, милая, про закон о проживании мигрантов и иностранцев? Думаешь, это Стас регистрирует тебя каждые три месяца, ставит на учет, снимает с учета, думаешь, это он мумукается с милицией и с бесконечными бумажками, платит деньги за регистрацию?!
"Кажется, – усмехнулась про себя Варвара, – в кои-то веки мне помогают российские законы". То я! Ни-ког-да, слышишь, ни-ког-да тебе не получить визу или вид на жительство, – если я этого не захочу! Ты ни дня не смогла бы здесь остаться без моего поручительства. Если же я хоть что-то, хоть слово скажу о твоем криминальном поведении, – тебя в жизни больше не впустят в Россию. Уж поверь мне.
Варвара откинулась на спинку дивана, аккуратно вставила новую сигарету в мундштук. Было заметно, что тирада произвела на Ядранку впечатление. Хвала российским бюрократам, всегда могут помочь напугать человека. Варвара продолжила более спокойно:
– Повторяю, не хочешь проблем – уезжай из Москвы немедленно, вместе со своей настоящей семьей. Ключи от Будвы и от мастерской отдашь мне. Подожди, соберу кое-что для твоих.
Варвара дала Ядранке борщ в судке, потом принесла детские книги, набор цветных карандашей.
Все подарки, вместе с едой, Ядранка оставила на полу в коридоре студии. Вещи ее исчезли, ключи она оставила у консьержки. Варвара чувствовала, будто освободилась от паутины. Итак, в доме больше ничего не будет пропадать и ломаться. Она весело привела в порядок и мастерскую, и свою квартиру, сил от этого только прибавилось.
Варвара сходила на фотовыставку, пробежалась по магазинам, каждый полдень гуляла вокруг пруда кругами, вспоминая море и Будву, думая про солнце, которое в Москве в это время появлялось лишь при большом морозе на два-три часа. Она обзвонила подруг, пригласила их на вечеринку. Теперь надо было извиниться перед Марусей, но мобильный телефон ученицы был заблокирован, а в общежитии никого – каникулы.
– Я чувствовал что-то…должно было случиться, – сказал Стас. Он звонил из Японии, где его оставляли работать еще на месяц, и отказаться было невозможно. К тому же платили как нигде в Европе.
– Что Ядранка – нечестная?
– Что ты ее выгонишь, если вы останетесь в Москве вдвоем. Как я отношусь к человеку, что я думаю по этому поводу, – тебя никогда не волновало. Безжалостно отгоняешь тех, кто меня любит!
Варваре стало больно в середине груди, что-то там заныло.