В Упсале, на экскурсии по старинному университету, Варвара мечтала о том, что в этом прекрасном замке будет учиться сын Стаса и Ядранки, пожалуй, уже скоро можно будет откладывать деньги на его образование. Она начала в Швеции покупать детские вещи, не могла остановиться, пока не забила новый чемодан приданым.
Обратный путь лежал через Таллинн. Варвара пообщалась со своей подругой-режиссером Михайлиной, спросила ее про Марусю. Михайлина о девушке знала мало, с родителями знакома не была, и не знала, как их можно разыскать. Варвара снова стала надеяться, что Маруся обязательно отыщется в Москве. Она вдоволь погуляла по весеннему Таллинну. Мальчик двадцати лет, похожий на Стаса в молодости, ей не повстречался. Как еще можно было найти внука в чужом городе? – иронизировала она над собой. Вот и не нашла. Но есть очевидное решение: надо восстановить доверительные отношения со Стасом, и спросить напрямую. Садясь в поезд, Варвара с удовольствием представляла, что уже утром будет дома, соскучилась даже по ученикам.
По вагону прошла женщина средних лет в форме проводницы. Ее лицо Варвару встревожило. Женщина прошла один раз и больше не появлялась, а Варвара поздним вечером вспомнила, что это была Лариса. Вернее, это могла быть Лариса годы спустя… Узнать ее можно, стрижка хорошая, но губы стали тонкие, рот напряженный. Какой тяжелой должна была быть ее жизнь, если она работает здесь.
* * *
Лариса устроилась в своем купе с тетрадью: после российской границы до начала утренних дел было время, выспится она завтра, в Москве. Маруся написала из Лондона – возможно, премьера пьесы состоится на Рождество. У Маруси уже есть три пьесы, она и впрямь талантлива…ее дочь?
Накануне вместе с Томасом и Курбатовым побывали в Доме, откуда Лариса с Мартином взяли Марусю 18 лет назад, хотели тогда, чтобы у Томаса появилась сестра. Девочка была слабой, самой маленькой среди оставленных детей.
Потом долго Лариса старалась забыть о существовании этого Дома, но иногда ей снился сон, что настоящие родители Маруси, "биологические", как она их про себя называла, – опомнились и пришли за дочерью. От "биологических" она не ожидала ничего хорошего, во сне всегда поднималась по лестнице Дома в кабинет директора на непослушных от страха ногах. Обычно такие сновидения посещали ее перед болезнью одного из детей.
Теперь она решила помочь этому Дому. Идею подал Курбатов, который уже несколько лет с каждого гонорара покупал для Дома то оборудование, то игрушки. Он написал по просьбе Ларисы базовую программу под названием "Школа искусств для оставленных детей", работа была рассчитана на годы. Устав от своих записей, она принималась продумывать подробно программы для "Школы искусств". Денег на проект требовалось много, и Ларисе казалось, что такие траты оградят семью от мстительных сил старинных капиталов.
Ранним утром в тамбуре Варвара окликнула Ларису. Сразу заговорили о главном, подействовала зыбкость пола и непрерывность перемещения.
– А как твой сын? Взрослый уже, наверное?
– Томас. Его зовут Томас, двадцать два исполнится. В армии сейчас, эстонской, но скоро вернется.
– Это сын Стаса?
Лариса отметила, что Варвара изменилась мало, пожалуй, стала выглядеть элегантнее.
– Нет… когда я вернулась из Москвы…попала в компанию, там был и Мартин, я его жалела очень. Полюбила, конечно. Его жена была наркоманка, быстро сгорела, а Томас, их сын, был тогда крошечным, она малыша везде таскала с собой, я очень страдала, глядя на это. И так потом получилось, что он стал моим сыном. Он такой хороший мальчик!
– Значит, ты спасла его?
– Нет, это они мне помогли, Томас и Мартин, мой муж, без них было бы плохо.
– Лариса…ты разве не была беременна от Стаса?
– Была. И сама прекратила это. Обиделась и сделала аборт. Идиотка была молодая, нельзя было, вы знаете, какие могут быть последствия. И все равно – вот, двое детей.
– У тебя двое?
– Да, еще дочь. Учится в Англии.
– А муж кем работает?
– Мартин, он…безработный практически.
Варвара представила судьбу Ларисы, как трудно вырастить двоих. Неужели много лет так и моет эти туалеты в поезде? Варвара постаралась скрыть жалость:
– Работа может быть любая…ничего страшного, сама всю жизнь…кручусь.
– Конечно.
Странно Лариса взглянула, гордость в ней явно была прежней.
– Как поживает Стас?
– О, у него, вернее, у его девушки, скоро родится ребенок, мой внук! Не могла даже представить, какое это счастье. Почему-то уверена, что будет мальчик.
Они помолчали.
– Поздравляю, – заторопилась Лариса. Соображала она с трудом, от недосыпа, что ли. – Главное, чтобы здоровый родился.
– О, Стас звонит, первый раз за три недели! Скажу ему, что разговариваю с тобой… обрадую. Привет, мой милый, здравствуй сын. Наконец-то.
Лариса отвернулась: за окном мелькали деревья, одетые в свежие майские листья. Столбы отсчитывали секунды, ее пульс – в два раза быстрее. Она подумала, что запомнит это мелькание, однообразное, но и стремительное. Почему именно сейчас у меня отняли эту мечту о далекой любви? Расчистилось место для чего-то нового? Мечта больше не имеет силы – от того, что там зародилась новая жизнь?
Она старалась не слушать разговор, слова больше не имели значения. Сосредоточилась, чтобы оценить чистоту тамбура: двери, оконные стекла, пол вчера протирала, а ведь после дежурства придется еще раз вымыть.
– Лариса? Это кто? Уверена, что это та самая Лариса? Она – проводница? Забавно. Ну что же…передавай привет, обязательно.
Или иначе.
– Как странно и как чудесно, что ты ее встретила, это провидение свело вас в одном поезде, я мечтал бы быть на твоем месте. Жаль, что сегодня надо отвезти к врачу… Еще у нас стиральная машина не открывается.
Варвара отключила мобильник, улыбалась светло.
– Лариса! – сказала она и потянулась к ней, и обняла как подругу, – по моему, он не поверил, что это на самом деле ты. Ты устала, стала бледная… или всегда такая?
– Утро слишком раннее. Стасу от меня – всего наилучшего.
– Обязательно передам. Поцелуемся, что ли, на прощание.
Они обнялись первый раз в жизни.
* * *
Стас выстраивал семейную жизнь добросовестно. Решил купить квартиру в новом доме, поблизости от парка на Войковской. Денег, заработанных в Японии, хватало больше чем на половину стоимости квартиры, недостающую сумму он решил взять в кредит. Выбирать квартиру они с Ядранкой ездили вместе. Он присматривался, где они будут гулять, где сидеть с коляской на лавочке, и потом, если все будет хорошо – кататься на роликах, ходить на лыжах.
Стас покупал на рынке свежие продукты и пытался готовить, во всяком случае, каждый вечер делал для Ядранки и для себя большой "полезный" салат. Она ела не больше чем обычно, по ночам по-прежнему общалась с компьютером, вечерами иногда пропадала по магазинам. Стасу становилось тревожно за здоровье будущего ребенка – Ядранка мало двигалась, много пила кофе и, как он подозревал, иногда покуривала в его отсутствие. К тому же он и сам немолодой уже человек, какие гены, какие силы способен передать малышу?
Стас предложил ей на время вместе переселиться в Будву, пожить там на свежем воздухе, питаясь чистыми продуктами. Ядранка сказала, что не готова уехать из Москвы в деревню, а вот в Белград ей съездить придется, возможно надолго. Стас выразил желание поехать тоже, познакомиться с новыми родственниками, но она ответила что-то неопределенное.
Оформление кредита на квартиру, перевод денег с других депозитов потребовали ревизии банковских счетов. Тогда выяснилось, что по двум кредиткам Ядранка за последние два месяца потратила больше десяти тысяч евро. Его поразило, что она продолжала безоглядно тратить после того как они вместе решили купить квартиру.
– Послушай, – спросил он, – а можешь объяснить, на что уходят такие деньги?
Она повернула к нему лицо, и Стасу показалось, что Ядранка растерялась или испугалась, он в который раз подумал, что плохо знает свою подругу, и уж тем более не может понять.
– Если тебе жалко на меня денег, то мы не можем быть муж и жена, сказала она.
– Вынужден просить тебя вернуть кредитки, – от растерянности фразы получались официальными. – Пока надо экономить, поэтому буду выдавать тебе деньги сам.
Она встала стремительно. Стул, клавиатура компьютера, – все предметы вокруг нее с грохотом попадали. Ядранка метнулась к своей сумке, вытряхнула содержимое на диван, образовалась большая куча разноцветных вещиц, она стала их быстро разбрасывать, казалось, что от ее лица, от рук во все стороны летели искры, как у сварщика во время работы.
– Яца, квартира нужна нам обоим, и еще она нужна ребенку. В Москве жилье очень дорого.
Она бросила карточки ему в лицо.
– Не будет никакого ребенка, разумешь?
До него не сразу дошло, что она сказала. Осознав, задрожал от бешенства:
– Это шутка? Или ты думаешь, что придумала приз для меня?! Но это же и твой ребенок!
Стас с ужасом понял, что хочет ударить ее. Он схватил куртку, кошелек – и выскочил за дверь. Поехал на работу, просидел всю ночь в лаборатории. Остыв, стал винить себя. Да, виноват. Во-первых, не смог объяснить Ядранке, почему так важно сейчас контролировать расходы. Кроме того, возможно, он сам не представляет сколько денег нужно молодой женщине, чтобы чувствовать себя комфортно. Тем более в состоянии беременности. Появится ребенок – тогда Ядранка сама изменится, станет более ответственной, утешал он себя. Стас вдруг испугался, что она потеряет ребенка из-за таких стрессов. Господи, думал он, какая сила заставила меня отказать ей в такой малости – кредитной карте?
Он вернулся домой на такси. В квартире был жуткий беспорядок, и было накурено. Стас чувствовал, что живет в кошмаре и делает все, чтобы этот кошмар в его жизни длился долго. У него возникло ощущение, что между ним и Ядранкой не может быть чистого живого существа, которое могло бы оправдать их нелепый союз.
Стас поехал в Загорянку к Лехе. Тот прожил зиму в маленьком деревянном доме, и теперь наслаждался буйной весной. Леха в телогрейке, невероятно грязных коротких штанах и резиновых галошах на босу ногу выглядел откормленным довольным гномом. В саду плавали сиреневые и белые облака цветущих кустов. Пахло солнечным счастьем. Стасу захотелось лечь на влажную землю, на свежую траву, поспать так.
За обедом они пили домашнее вино из крыжовника. Хихикали, рассказывали анекдоты и вспоминали детство.
– Как бы я хотел пожить здесь с тобой, – признался Стас. – Чувствовать только природу, думать только о творчестве.
– Что мешает? Бери отпуск.
– Ну, семья, обязательства.
– Семья! Из-за чего вообще ты надумал жить с этой жуткой теткой?
– Не надо ее так называть. Она беременна.
Ночи еще были холодные, с заморозками, Леха с кочергой в руках возился около печки.
– Проверено, что ли?
– Мне кажется, женщины не обманывают в таких случаях.
– Еще как обманывают! Пойди вместе с ней к врачу, лучше твоему знакомому. А еще лучше – выпроводи подобру-поздорову. Плохо ведь живете? Я вижу, что плохо.
– Я хочу купить нам квартиру. Думал, она будет довольна.
– А ей квартира не нужна, только твои бабки.
– Так получается.
Стас вышел на улицу, плотно прикрыл дверь. Да, прохладный воздух отрезвляет. Да, звездное небо красиво. Он вернулся.
– На самом деле ты прав, не могу понять, беременна она или нет. Может, что-нибудь не так, сбои какие-то в организме. Знаешь, у нее ведь трудная жизнь была. И все же, она хорошо ко мне относилась.
– Проверить-то ведь очень легко, – сказал Леха, – Предложи ей много денег и сразу увидишь. На фиг тебе квартира, тебе ведь есть где жить.
– Она порядочная женщина! Это оскорбление, по-моему.
– По-хорошему предложи альтернативу, что она выбирает: жизнь с тобой и ребенком или там…я не знаю, сто тысяч евро наличными. У тебя сколько есть?
– Больше.
– Ста тысяч хватит. Если возьмет деньги – требуй свалить и больше не появляться. Пригрози. Оформи официально.
– Я не умею.
– А ты не стесняешься выбрасывать свою жизнь просто так? Платить ведь всегда приходится, вопрос чем; можно испорченной жизнью, творческой потенцией, погубленной психикой. По мне так деньгами легче всего. Жертву надо принести, чтобы ситуация от тебя отцепилась. А когда ты выставку сделаешь?
– Какую выставку?
– Своих небесных открытий. Я тут представлял – тексты напишем, отпечатаем твои фотографии, не знаю на чем, – на шелке! Свет придумаем особенный, мигающий. Грандиозную концепцию можно выстроить! Такую выставку хоть в планетарии можно открыть.
– Я не думал.
– Приезжай ко мне сюда через неделю, обсудим. Сначала заплатишь пошлину своей трудной даме, а остальные деньги вложишь в такой проект. Прикольно может получиться. А потом шагай себе дальше налегке, кррасота!
По дороге в Москву, в электричке, Стас прокручивал в голове слова Лехи. Получалось нелепо:
"Или мы будем вместе растить ребенка, тогда ты завтра идешь к врачу, меняешь образ жизни, ограничиваешь себя…ты меня любишь?
У меня на следующей неделе будут деньги. Если ребенка на самом деле нет, мы расстаемся. Ты сможешь устроить свою жизнь как захочешь. В Москве, в Белграде, в Будве. Выбирай: или ребенок, или сто тысяч евро.
Какой стыд, я никогда не решусь выговорить такое".
Он стал думать, какого формата снимки можно напечатать, чтобы сделать экспозицию про НЕБО.
Ядранка выбрала деньги. Попросила оформить дар у нотариуса. Поблагодарила.
* * *
Стас пришел в студию на Патриарших, допоздна просидел со стаканом виски, разбирал картотеку НЕБА. Ночью вышел на балкон, стоял, глядя на пруд. Из припаркованной машины на весь двор мощно звучала музыка Баха. Рано утром Стас набрал телефон Варвары – сегодня она возвращается домой из поездки. Мать принесла весть о Ларисе.