- Теперь о преемнике, - вел дальше Глоба. - Кандидат в Президенты родился 1 февраля 1931 года в 16 часов 15 минут в деревне Бутка Талицкого района Свердловской области. Третий градус Овна. Солнце - одиннадцатый градус Водолея. Крестовая ситуация, тоже связанная с Зенитом. Таким образом, Рыба плавно и бархатно передает жезл нашей эстафеты Водолею, поскольку начинается его эпоха и мы не имеем права перечить природе. - Глоба отложил в сторону все свои кии-указки, свернул и положил в стопку плакаты. - Как уже было сказано, сюда отбирались самые лучшие из выпуска этого года. И очники, и заочники. Из самых лучших вузов страны, в которых ведется соответствующая вашей профессии подготовка. Но из суммы лучших затем были отобраны только два гомологичных знака зодиака - Рыбы и Водолеи. После чего вас скомплектовали в пары. Каждая пара являет собой соплодие Рыбы и Водолея, уложение которых валетом дает формулу преемственности в миниатюре. Так говорят звезды. К мнению звезд необходимо прислушиваться. Два этих знака будут, как диплоидная клетка, ознаменовывать переходный период. И лишь только следующий за ними более молодой знак, о котором мы здесь речи пока не ведем, принесет необходимый и планируемый нами законопорядок в нашу страну. Вы должны знать, какой знак следует за Водолеем и какая из засветившихся на политическом небосклоне фигур под этим знаком ходит. На этом все, спасибо за внимание!
- Во лепит! - восхитился кто-то за соседним столом.
Глоба донес глобальное видение затеи, а пролонгировал мысль в деталях Лонго. При этом он был краток и не так фантасмагоричен.
В президиуме выделялись три человека, степенность и безучастность которых давали повод заключить, что они старше всех званием и выше всех положением. Они присутствовали при стечении исполнителей, как иной раз в старину на партсобрании фабрики присутствовали люди из райкома. Это были авторитеты, реально управляющие страной.
Встал ведущий.
- В общем и целом, - сказал он, - я думаю, вам все понятно. А конкретные ценные указания вы получите от ваших кураторов в конфиденциальных беседах в тех самых кабинетах, куда вас привели первоначально. Номера кабинетов, если забыли, на ваших столах и на ваших повестках. Пять минут на перекур, и далее - как теперь принято говорить - работа в комиссиях.
Когда Артамонов и Орехов вошли, в кабинете уже сидел человек. Блеклый, как моль, взгляд в никуда - типичный представитель органов, весь изготовившийся задавать вопросы и слушать. Но сегодня перед ним стояла обратная задача - объяснять и отвечать на вопросы.
- Надеюсь, смысл затеи вы уловили, - начал он вводным тоном.
- Честно говоря, не очень, - сказал Орехов, вынимая из кармана сбитые фигуры.
- А еще точнее - совсем не уловили, - согласился с ним Артамонов, закрывая коробку.
- Я поясню, - откашлялся куратор. - Всякая власть, насколько вы уже поняли, не сама по себе и не по большинству голосов, как вас учили прежде. Она как бы от Бога, но при этом тщательно подбирается и отбирается из имеющегося в наличии материала. Для подготовки почвы в регионах, исходя из нестандартности ситуации, мы изыскали самых нестандартных.
- Но почему тогда здесь нет Макарона?! - попытался создать ложный переполох Орехов.
- Какого Макарона? - не понял особист.
- С нашего курса.
- Не знаю, насчет Макарона никаких разработок не велось, - скуксился куратор так, как если бы у него в постели застукали мужика.
- Странно, очень странно, - хмыкнул Орехов.
- Знак не подошел, - догадался Артамонов. - Они с Лопатой Близнецы.
- С какой Лопатой? - встрепенулся наставник.
- Не с чужой, с нашей, - успокоил Орехов. - С нашей личной Лопатой.
- Не будем отвлекаться, - вернул разговор в русло куратор. Продолжаю. Зовут меня - номер этой комнаты, - доверительно сообщил он. - Для вас я просто число. Вам предстоит запомнить его. Одновременно оно является номером телефона для связи. Но выходить на связь желательно в крайних случаях. В случае тюрьмы или сумы. А лучше - вообще не выходить. В пары вас сбили условно, на основании поверхностной слежки. При желании любой из вас вправе поменять напарника. Рыба-Орехов может избрать другого Водолея, а Артамонов может поймать другую Рыбу. В резерве имеется и то, и другое. Работать вам предстоит в Калинине, то есть в Твери, город на днях переименуют. Вы спросите, почему? Отвечаю - потому что переименуют улицу в Москве.
Куратор постоянно давал понять, что сам он во всей этой затее - на стороне новобранцев и только положение обязывает держаться строго. Его тон был настолько извинительным, будто он хотел выдать государственную тайну, но не знал ее.
- Но ведь я невоеннообязанный, - сказал Орехов.
- А вас никто на войну не посылает. Это дело добровольное. Вы можете отказаться. А вот Артамонов - нет, уже подпадает под статью. Ну так что, гражданин Орехов, вы отказываетесь?
- Нет, почему же. И, кстати, от чего я отказываюсь? Вы так и не прояснили, в чем суть.
- Уточняю диспозицию. Вкратце это звучит примерно так. - Он пытался выглядеть державно серьезным. - Наша власть, владевшая территорией без всяких на то фамильных документов, стала понимать безыдейность системы собственности. Владеет, вообразим, первый секретарь обкома имуществом области, а в бюро технической инвентаризации или в палате регистрации это не записано, не зафиксировано. Он работает, работает, наш первый секретарь, улучшает хозяйство области, а потом его раз - и сняли. Или еще проще - умер. Ни по наследству не передать такую собственность, ни продать. Поэтому под натиском регионов было принято решение наверху - официализировать собственность, оформить ее по всем нормам международного права. Идея забродила при Леониде Ильиче, но обретает реальное воплощение только теперь, через три типа приватизации. На это уйдет какой-то срок.
- А при чем здесь мы? - перебил его Артамонов.
- Вы здесь действительно пока ни при чем. Вас направляют для решения перспективной задачи: вы должны внедриться в информационное и культмассовое пространство области и захватить основные секторы надстроечного рынка. Вам поручается морально подготовить вверенный регион к грядущим демократическим преобразованиям. И не только подготовить. По нашим разработкам и ориентировкам вы должны будете присмотреться к кадрам, вычислить их соответствие нашей концепции и привести к власти на местах. На это вам дается пятилетка. И досрочно тут ничего делать не надо. Именно пять лет. Через пять лет вы и сами поймете - зачем. Если не поймете - мы позвоним и объясним. Через какое-то время произойдет смена Президента, и у страны начнется ломка. Неудачи внутренней политики будут списаны на старого Президента, а новый займется новаторством. В соответствии с нашей доктриной собственностью должен владеть сильный и умный. На исходных позициях у сегодняшних собственников будут некоторые преимущества. Здесь ничего не попишешь. Но дальше - пожалуйста. Монопольная система по управлению информацией и культурой будет подпилена с вашей помощью, и распределение собственности пойдет уже по волчьим законам жизни и открытой конкуренции. Кто у кого заберет. Смогут удержать нынешние - будут продолжать владеть, упустят - их проблема. На этот счет с Западом подписан официальный документ, нас обязывают это сделать. Так что никто претензий иметь не будет. Их инвестиционные компании на низком старте. Часть собственности откупят они. Вот, собственно, вкратце и все. А сейчас я попрошу вас дать подписку о неразглашении государственной тайны. И ознакомиться с мерой ответственности. - Куратор вынул из папки два красивых бланка, похожих на банковские векселя. - Вот тут, внизу, пожалуйста, - указал он клеточку для сигнатур. - Что касается поддержки вас в регионах, мы гарантируем помощь при решении любых вопросов. Чуть что - сразу к нам. А теперь вам надлежит проследовать на КПП.
- Ничего себе мера! - выдохнул Орехов, когда вышли из кабинета. - Расстрел за измену Родине.
- Этому радоваться надо и принимать с гордостью, - объяснил Артамонов. - Расстрел - это высшая мера социальной защиты!
- Да, влипли так влипли.
- Купили, как щенков! Да как дешево - за то, что никто не тронет!
- Остается надеяться, что и новая идея окажется такой же дурью, как все предыдущие - тоталитаризмы, оттепели, перестройки, ускорения, развитые и окончательно победившие социализмы! - сказал Орехов.
- А меж тем, не выполнишь задание и - посодют! - сообразил Артамонов. - Не в шутку, а на самом деле. У нас во дворе случай был. Пописали двое пацанов под окнами, а соседка милицию вызвала. Их взяли, составили протокол и отпустили. Ребята уехали на Север. Через девять месяцев их арестовали и под конвоем доставили на материк. Оказалось, все это время они были в федеральном розыске. Потому что дважды не явились на административную комиссию и на основании протоколов само собой возбудилось уголовное дело! Суд, чтобы закрыть дело, был вынужден выписать им по сроку, который они оттянули на БАМе.
- Идиотизм, - согласился Орехов. - Недавно я купил на развале Сборник кодексов, выпущенный издательством "Учпедгиз" в серии "Мои первые книжки". Полистал. Оказывается, мне можно пришить любую статью. Прямо сейчас бери и сажай - все подходит! Единственное, что мне не грозит, - так это быть привлеченным за самовольное покидание военного корабля во время боевых действий. А все остальное - как по мне шито. Даже по статье за нелицензионный отстрел бобров и то легко прохожу. Причем не за то, что нет лицензии, а поскольку в законе не дано точной трактовки понятия "бобер".
На КПП новобранцев усаживали обратно в "уазики" и отвозили до трассы Ленинград - Москва. На Т-образном перекрестке рота военных автоинспекторов тормозила попутки и обязывала водителей взять в сторону Москвы или Питера одного-двух участников собрания.
- Хорошо, хоть так, - сказал Орехов, - а то ведь могли отправить не в Москву, а в Александровский централ.
- Не говори.
Очередную партию призывников особисты выпускали из "уазика" только тогда, когда инспектора подгоняли для них транспорт. Межгрупповое общение пресекалось настолько грамотно, что никто не смог перекинуться ни словом.
Орехову с Артамоновым подсунули фуру с желто-черными треугольниками радиационных меток на бортах.
- Товарищ капитан, - попытался забраковать транспорт Орехов, - на нем мы излишне засветимся. А в нашем положении…
- Вы что, на губу захотели?! - взбеленился особист. - Забыли, что на службе?! Быстро садитесь и вперед!
Водитель фуры взвизгнул от радости, получая в распоряжение четыре свободных уха, - подфартило. Он пожаловался на жизнь в том плане, что "плечевые" тетки, одна другой краше, голосуют по всей трассе, а ему брать пассажиров по своей воле запрещено.
- Мы надеемся, к нам вы без претензий? - спросил Орехов.
Водитель не понял юмора и сделал вид, что не расслышал. Он предложил попутчикам есть и пить. Орехов с Артамоновым расставили шахматы. Водитель от неожиданности исполнил частушку:
У работников ГАИ
Очень длинные… жезлы!
Разбираются с движеньем,
Как с капустою… Козлы!
Орехов с Артамоновым зааплодировали.
- Частушка и в самом деле свежая, - признали они.
- Крутая? - обрадовался контакту водитель. - Напарник слова дал.
- Это наша серия гуляет, - сообщил Орехов.
- Какая серия? - спросил водитель.
- Мы сочиняем частушки и запускаем в народ на обкатку, - разъяснил Орехов. - Работа такая. Не верите? Могу продолжить серию:
У работников продторга
Нету собственного морга,
Потому что формалин
Стоит очень дорого.
- Так это вы все сами? - вылупил глаза водитель.
- Конечно, - подтвердил Орехов. - Серия называется "Клинские напряги".
- Ну, мне сегодня и повезло! - воскликнул водитель.
- И все "утки", которые гуляют по стране, тоже запускаем мы, - признался Артамонов. - В нашей системе есть специальный Подкомитет "уток".
- Да ну?!
- Вот те крест! И все анекдоты тоже сочинили мы.
- Какие анекдоты?
- Которые гуляют по стране.
- Да ну?! - продолжал изумляться водитель, он решил, что сразу за этим последует конкурс на лучший анекдот, но получилась заминка. Тогда водитель сам запел о том, как удачно он устроился в жизни, зацепившись за спецперевозки. И это было сущей правдой - весу в нем имелось центнера полтора, не меньше. Он сидел за рулем, широко расставив ноги и пропустив между ними брюхо, слегка прикрытое малиновой майкой. Всю эту конструкцию колыхало и заносило на поворотах. Кабина была сплошь уставлена пакетами с едой и бутылками. Водитель машинально сметал видимое и доставал из бардачков скрытые порции. Поглощая запасы, он рассказывал, как сложно стало бороться за зарубежные рейсы, тариф на ходку вырос вдвое. Потому что транспорт с радиоактивными отходами пересекает границу без досмотра. Забивай шмотьем хоть весь салон. Спихнуть добро через "комок" - нет проблем, товар отрывают с руками. А вот рейсы на наши атомные станции совершенно невыгодные - счетчик Гейгера щелкает, а навара никакого. Водитель посоветовал попутчикам за любые деньги устроиться в "Спецавто" и больше не знать горя. Естественно, сначала нужно сдать на категорию С…
- Конечно, это правильно, - не стал возражать Орехов, - когда в стране полный развал-схождение, без балансировки не обойтись.
Водитель почесал репу. Прежде к нему не применяли подобных сентенций.
Транспорт миновал конаковский пост ГАИ и, не снижая скорости, зашуршал по деревне Шорново. Слева нарисовался памятник Ленину. Ильич с присущей ему хитрецой выглядывал из засады на дорогу. В его глазах стыл извечный вопрос: "Как нам реорганизовать Рабкрин?"
- Да вы не стесняйтесь, - сказал водитель и подвинул пассажирам угощенье. Судя по набору импортных коробок, радиационные отходы, тикающие за спиной, следовали на Урал из-за бугра.
- Смотри-ка! - указал Артамонов на обочину, сплошь уставленную свиными головами на табуретках.
- Где-то я такое уже видел, - припомнил Орехов. - По-моему, на Красной площади.
- Я всегда беру здесь свежанину, - признался водитель. - Дешевле, потому без эпидемконтроля.
- И свинья, павшая от ложного бешенства под Бородино, легко сходит за здорового кабана, только что зарубленного в Дурыкине, - помог ему с продолжением Орехов.
- Рассказик у меня зреет в голове, - поделился муками творчества Артамонов. - "Сто лет одиночества, или Свинья на обочине" называется. Главная героиня - молодая хавронья. Действие происходит на откормочном комплексе. Подслушав свинарок, хавронья узнает, что убойный вес - сто сорок килограмм. Она садится на мощнейшую диету и держится на комплексе не один десяток лет. Ее проверяют на предмет ящуров, поносов и прочих вазомоторных насморков, чтобы раскрыть тайну худосочности, но она здорова и живет себе припеваючи.
- Хороший сюжет, - проникся Орехов. - Вот бы и людям установить убойный вес.
Водитель вздрогнул и спросил:
- А при чем здесь обочина?
- Обочина? Обочина ни при чем, - ответствовал Артамонов.
- Но она введена в название рассказа, - не отставал водитель.
- А чем свинья хуже пикника?! - вступился за друга Орехов.
В Клину Ленин был не в духе и с подозрением щупал пустоту в полых карманах.
У Химок попутка уходила на МКАД в сторону Рязанского шоссе. Пассажиры покинули кабину. Вычислив, что автобусами долго, они изловили такси, чтобы достичь ДАСа засветло.
- Родись у меня сегодня дочка, я бы назвал ее Фурой! - сказал в сердцах Артамонов, стряхивая с себя радиоактивную пыль.
Орехов с Артамоновым долго совещались: посвящать Артура в завидовское дело или нет - все-таки государственная тайна и немалая мера ответственности. В конце концов решили открыться, поскольку государство, пусть даже и устремившееся в новое будущее, все равно ничто по сравнению с желанием потрепаться.
Артуру было рассказано все как есть. Накатив косуху коньяку, он принялся давить на сознание.
- Значит, вы получили путевки в жизнь? - пытал он уставших друзей.
- Да.
- То есть, вы учились не зря, а я - зря?!
- Где-то так.
- То есть, вы умные, а я дурак?!
- Выходит. А теперь про Дебору, Артур, - сказал Орехов. - Я тебе это сообщаю только потому, что если начнет сообщать Артамонов, то получится драка. Итак, с Деборой тебя познакомил я, и поэтому отвечаю за последствия. Только ты не воспринимай все это текстуально. Пока ты раздумывал, Артамонов отвел ее в тапках на Академическую попить газировки. Потом они среди ночи смотались за котлетами на Аэровокзал. Сам понимаешь, свет не ближний. Выслушали до конца соловья в зарослях на Кащенко. Конечно, это не значит, что они тут же побегут в церковь, но маршруты их прогулок показательны, согласись. Мы пришли к выводу, что ситуация требует рокировки. То есть, Артамонов берет Дебору себе в работу, а ты, Артур, идешь на фиг. Я и сам по первости был не прочь приударить за ней, но я в этом плане безответственен, как никто другой. И уж если Деборе выбирать из двух оставшихся зол, то свалить в сторону лучше тебе, Артур.
- Да я никогда на нее серьезно и не претендовал. Так, променад.
- Вот и я о том же, - сказал Орехов. - Просто сам ты никаких точек в вопросе не ставил. И поскольку ты ей до сих пор ничего серьезного не предложил, предлагаю развести стороны документарно, - подвел он итог. - Чтобы потом не было вопросов.
Результатом разговора стал передаточный акт в виде объективки: имя Дебора, возраст - 21, рост - 173, вес 63, основные типоразмеры 90-60-90, обувь - 36, волосы - каштановые, цвет глаз - зеленый, кожи - телесный, вредная привычка - совесть. Особые приметы - жатая юбка и красный батник. Через плечо - дамская сумка для товаров двойного назначения. И внизу подписи: сдал - принял. Варшавский - Артамонов.
- Нас забрасывают в информационное пространство, Артур, - сказал Орехов, складывая бумагу вчетверо. - Это все равно, что посылают на три веселых. Мы с Артамоновым, насколько ты помнишь, этот предмет особенно не учили. Лично я без подсказки не то что газету, листовку выпустить не смогу. А у Деборы - набор конспектов. Поэтому мы забираем ее в помощь. Это вынужденная мера.
- А Улька? - уколол Орехова Варшавский.
- Звать не буду, но если приедет, назад не погоню.
- Тогда я тоже в Калинин! Там хоть перспектива просматривается. А то в Якутске такая скука!
- Никто не против энтузиазма, - предупредил его Артамонов, - но, ты понимаешь, с чем это будет сопряжено?
- Понимаю. Ни с чем. Вы когда выезжаете на место?
- Завтра.
- Тогда я смотаюсь домой, быстренько разведусь с Каталиной, заберу Галку и - к вам! Уходя от жены, я решил, что налево будет удобнее.
- Ты считаешь, что изобрел новое средство по уходу…
- Но вы же знаете Каталину! С ней невозможно!
- По поводу своих судеб ты можешь не отчитываться, - сказал Орехов.
- Но кого-то я должен взять с собой или нет? Жилья вам, случаем, не обещали? Молодым специалистам полагается…
- Какие мы к черту специалисты!