Хлопцы отпрянули от Абдуллы как от прокажённого. Абдулла распрямился, поднял голову, и все увидели его расцарапанные щёки. Николай Васильевич посерел в лице, бесконтрольно снял папаху с бутылки, налил в чашку и выпил одним залпом. Поставить чашку на стол он не успел – её перехватила медсестра. Она плеснула в неё из бутылки, выхватила из нагрудного кармана салфетку, намочила её и ринулась к Абдулле. Принц заверещал и закрыл лицо руками. Медсестра с причитаниями "Бедненький мой! Не бойся! Я подую!" – стала отдирать его пальцы от лица и прикладывать салфетку к повреждённым кожным покровам. Принц вопил, как ребёнок, а медсестра дула на ранки, гладила его по рукам и целовала в нос.
Когда экзекуция была завершена, Абдулла поднялся на ноги, и обращаясь к Луковке, заговорил по-английски. Он сказал две фразы и выразительно замолчал. Все посмотрели на Луковку.
– Доча, што он хочет? Адвоката? Консула? – обратился Луковка к медсестре.
– Нет, он просит вас отдать меня ему в жены.
– В жены?! Едрить твою через коромысло! А я тут при чём?
– Вы здесь старший, он к вам и обращается.
– И што мне ему ответить?
– Давайте согласие.
– Неужто за душегубца пойдёшь?
– Он не душегубец. Он милый и беззащитный. Мы с ним будем играть в медсестру и пациента.
– Ох, девка, с огнём шутишь!
– Какие уж тут шутки. Не каждый день Принцы замуж предлагают.
– Ну тогда скажи ему, что я согласен. Совет да любовь! Кочерга, наливай! Выпьем за здоровье молодых! Тебя, до-ча, как звать? Маша? Давай, Принц, вздрогнем! За Машу и Абдуллу! Ах, да, ты ж непьющий. Хлопцы, налейте ему чаю. Пусть хоть чокнется. Такую красавицу ему отдаём! Задаром! Постой-постой! Даром не отдадим. Пусть взнос на казацкие нужды сделает. Сто тыщ зелёных поди для него не деньги. А нас шибко выручит. Переведи!
– Ну прям, разбежалась. Держите карман шире! Сто тыщ нам и самим пригодятся в семейном бюджете. Не лишние!
– Дура-девка! Давай так: пятьдесят– нам, пятьдесят – тебе, а то надоест ему играть в пациента, хлопнет в ладоши, скажет "Талак!" и отправит в чем есть назад в Россию. А у тебя на чёрный день кое-что будет.
– Хватит с вас и тридцатки. Остальное – мне в обеспечение рисков.
– А тебе палец в рот не клади!
– Дан щёку мне лучше не подставлять…
– Давай, переводи. Деньги – до отлёта. Без денег, скажи, из страны тебя не выпустим.
– Договорились!
Маша перевела. Лицо Абдуллы приняло серьёзное выражение. Он что-то ответил.
– Ты смотри-ка, торговаться пытается. Дорого, говорит. Пятьдесят предлагает, – возмутилась Маша.
– Ты, Мария, скажи ему, что мы не на базаре! Если ему дорого, пусть в другой стране невесту ищет. Где подешевле! А наши девушки – товар штучный. Ручной работы!
Маша перевела. Абдулла вздохнул, потрогал расцарапанные щеки и согласился.
– Вот и ладушки! – обрадовался Луковка. – Теперь можно и по номерам, на боковую. Гляньте, хлопцы, папа-рацыи в коридоре не пасутся? Пасутся… Незадача. Я в бинтах, Принц в царапках… Завтра будем красоваться во всех медиях. А вот что. Ты же, Маша, по-английски-то спикаешь? Слетай-ка ты к его сестрице в пентхаус, объясни ситуацию, попроси пару ейных попон напрокат. Они у ней ёмкие, под ними кто хочешь уместится. И хрен чего увидят эти папарацыи. Переведи Принцу.
Маша защебетала. Принц удивлённо поднял брови и как-то мудрено покрутил рукой у головы, как будто лампочку выкручивал. Маша опять защебетала, показывая на дверь и делая вид, что фотографирует. Принц зацокал языком, а потом склонил голову вбок в знак согласия. Маша одёрнула халатик, поправила чепчик, вслепую напомадила губы, гордо подняла грудь и решительно шагнула за дверь.
Глава 14
Принцесса Лейла была в сильном возбуждении. Впервые в жизни она видела цирковое представление. Конечно, с её высокого этажа фигурки акробатов выглядели крошечными, но Джит раздобыл ей полевой бинокль с многократным увеличением. Через него Лейла могла разглядеть не только мускулы на груди жонглёров, но и накладные ресницы у гуттаперчевой гимнастки, сложившей своё змеиное тело практически втрое. Все это было так необычно, так красиво и так… развратно. Молодые люди в обтягивающих пах леггинсах, девушки, расставляющие в воздухе ноги под сто восемьдесят градусов. Будь рядом кто-нибудь из братьев, они ни за что бы не позволили ей смотреть на это. Но братьев рядом не было, а Джит её не выдаст. Он и сам пристроился рядом, и она иногда передавала ему бинокль.
Клоуны ей не понравились. Какие-то морщинистые старики в растрёпанных париках с красными носами дурашливо пищали, махали руками и наступали друг другу на гигантские ботинки. Лейле стало их как-то жалко. Бедные старики, наверное, нищие, что же ещё может заставить людей в таком почтенном возрасте выставлять себя на посмешище. Реприза длилась довольно долго, и Лейла стала рассматривать лица публики: неужели им это вправду нравится? Публика от души хохотала, кричала и хлопала в ладоши. Странные, дикие люди. Лучше бы дали старикам милостыню и отвели отдыхать. Может быть, клоуны этого и ждут? А зрители хотят сначала потешиться над ними? Лейла спросила у Джита, нет ли у него местных денег. Денег у Джига не было, у неё самой – тоже. Тогда Лейла распорядилась, чтобы Маха принесла ей пару золотых серёжек без камней, передала их Джиту и велела спуститься и отдать по одной каждому из клоунов. Джиг отправился выполнять поручение. А Лейла продолжила изучение публики. Это было непривычное зрелище. Женщины и мужчины, молодые и старые, стройные и не очень, стояли тесно друг к другу внизу и на балконах, ничуть не смущаясь соседства другого пола. У женщин были открыты не только лица, но и волосы, и шеи, и руки, и даже плечи. Среди них встречались красавицы, но были и такие, для которых никаб был бы спасением. "Ах, какому мужчине может быть приятно, чтобы люди видели, какая у него страшная жена, – подумала Лейла. – Или дочка. Мало шансов выдать замуж. Ведь все вокруг знают о её недостатках. И все потом будут говорить о женихе, что он жадный, или бедный, или неразборчивый, раз женился на ней. Как, наверное, тяжело здесь жить некрасивым". Мужчины тоже были разные, много лысых. Некоторые зачёсывали на лысину остатки волос, но лысина просвечивала сквозь жиденькие пряди и блестела в свете ярких ламп. "Ла-ла-ла, как противно, – подумала Лейла. – Хорошо, что наши мужчины носят на голове куфию". Самое жалкое зрелище, это когда у мужчины не только лысина, но и пузатый живот, виднеющийся в щелях между напрягшимися от натуги рубашечными пуговицами.
"Как у начальника безопасности, – вспомнила Лейла сегодняшний неприятный эпизод. – Падал как подкошенный. С таким животом как можно держать баланс? Никак. Интересно, а как с таким животом они к жене подходят? Спереди или сзади? С любой стороны выглядит смешно". Эта мысль развеселила Принцессу, и она захихикала, но тут же оборвала смех. "Пусть хоть режут, не выйду за такого замуж. Будь он хоть сам король, да продлит Всевышний его годы. Поищу лучше симпатичных". И Принцесса продолжила свои видеонаблюдения. На балконе двадцатого этажа стояла какая-то знакомая фигура, но лица не было видно. Вдруг человек, словно почувствовав, что на него смотрят, поднял глаза и посмотрел наверх, прямо на спрятанную за дымчатым стеклом Принцессу. Тяжёлый бинокль чуть не выпал у Лейлы из рук. Это был он, он, тот красавчик, которого она видела сегодня у входа в лифт. "Джит, – позвала Лейла возвратившегося евнуха, – посмотри вон на того парня на двадцатом этаже. Ты не знаешь, кто это?" Джит взял в руки бинокль. "Вон тот, в белой спортивной рубашке? Да это же начальник строительства, его ваш отец сюда прислал Башню строить". – "Так он сауд?" – "Сауд. Зовут Джафар. В Америке учился". – "Маха, Маха, ты слышала? Он сауд, мой хабиб! Джит, а он их хорошей семьи?" – "Не королевской крови, но наверняка из хорошей, иначе Принц-отец, да благословит его Всевышний, не назначил бы его начальником". – "Джит, ты мне должен помочь с ним познакомиться". – "Принцесса, вы что, смерти моей хотите?" – "Мы все сделаем осторожно, никто не узнает". – "Помилуйте, Принцесса, я не хочу, чтобы полиция нравов засекла меня розгами за сводничество". – "Но мы же не дома, Джит. Здесь нет полиции нравов. Здесь даже начальник безопасности не задумался, протягивая ко мне руку, чтобы помочь встать!"– "Вы моя госпожа, Принцесса, но ваш отец, да дарует ему Всевышний долгие годы, дал мне при найме строгие инструкции…" – "Джит, я куплю тебе в Рияде толстый браслет из золота". – "Если меня посадят в тюрьму, охранники отнимут его у меня". – "В палец толщиной". – "Что?" – "Браслет". – "Из белого золота?" – "Из белого". – "Нет, лучше цепочку на шею в полпальца толщиной из трехцветного". – "Хорошо, договорились. Иди, узнай, в каком номере он живёт". – "Как я узнаю?" – "Ялла! Это же просто! Спроси на рецепции. Вот и всё!" Вздохнув и выдохнув, Джит отправился вниз.
Принцесса снова припала к биноклю. На арену вышла толстая женщина в коротком платье, которая заставляла кудрявых пуделей прыгать сквозь обруч, ходить на задних лапах и возить в тележке кота. Принцесса, как и большинство арабов, не питала добрых чувств к собакам. Даже если они умеют ходить на задних лапах. Все эти животные плохо пахнут и кругом оставляют шерсть. Сестрица Амина завела себе маленького Йорка, который норовил лизнуть каждого, кто попадался под язык. Принцессе это не нравилось. А Амина, напротив, испытывала удовольствие и подставляла ему свои уши. А ещё, рассказывала она по секрету, Йорк очень любит лизать ей соски. Узнал бы отец, выбросил этого Йорка на помойку! А Амину бы высек. И поделом ей, ящерице бесхвостой! Носится со своей собачонкой, словно бы это сын-первенец, прислуге чуть ухо не оторвала, когда та налила в собачью миску воды из-под крана. А прислуга-филиппинка никак в толк не могла взять, почему вода, которую она постоянно пьёт, непригодна для собаки. Была бы жива мама, она бы не дала Амине распускать руки. И не позволила бы заводить комнатную собачку, которая на глазах у всех сношается с бархатным валиком для ног. Но мама умерла, когда Амина была ещё маленькой, папа поручил их воспитание своей третьей, совсем юной жене, и та не справилась со спесивой девочкой, которая годилась ей в сестры. Амина почти год дурачила всех домашних, заявляя, что менструация у неё ещё не наступила, чтобы подольше не надевать хиджаб и никаб. С одной целью – чтобы как можно больше людей узнали, какая она красавица. Она бы, может быть, и ещё продержалась, но бдительная полиция нравов предписала отцу обследовать её у врача. Амину обследовали, и разгневанный отец наказал её за обман – закрыл на неделю в комнату без окон. Потом Амину долго лечили в Лондоне от клаустрофобии. Но, даже полечившись, она категорически отказывалась оставаться в комнате одна. Вот тогда отец и позволил ей завести собачку…
Голодные пудели, вихляя задницами и виляя куцыми хвостами, выстроившись гуськом на задних лапах, заковыляли прочь с арены, пытаясь в процессе прямохождения залезть носом в карманы дрессировщицы, где лежали лакомые кусочки сухого корма. На смену пуделям появился фокусник с очаровательной малоодетой ассистенткой в корсете со шнуровкой по спине и шортах со шнуровкой по бокам, сквозь которую просвечивало голое тело. Ла-ла-ла, как бесстыдно! Она поворачивалась к публике то одним боком, то другим, изгибалась, пританцовывала, передавая фокуснику то цилиндр, откуда он выпускал голубей, то шляпу, из-под которой тот доставал за уши кролика. Лейла пыталась разглядеть через бинокль, откуда он все это берёт, но ей не удалось. Это было похоже на волшебство и вызывало восторг. Она даже немножко забыла про своего возлюбленного, но тут вернулся Джит и принёс ей бумагу, на которой был написан гостиничный номер. Лейла достала из сумочки свою фотографию паспортного формата, написала на обороте адрес электронной почты, запечатала в гостиничный конверт и велела Джиту отнести конверт и сунуть его под дверь Джафару. Джит упирался, как мог. "Госпожа, девушки в вашей стране так себя не ведут. Это неприлично!" – "Это кто мне рассказывает о приличиях? Человек, который лишил себя мужского достоинства без согласия на то родителей?" – "Вы же знаете, сауд не женится на девушке, с которой он познакомился через Интернет". – "Если девушка не принцесса! – парировала Лейла. – К тому же он уже знаком с моим отцом, а значит, и со мной. Перестань перепираться, иди и сделай, что я сказала. Ты мне мешаешь смотреть представление!" Джит ушёл, а Лейла снова настроила окуляры. На арене были акробаты. Двое молодых людей держали на плече шест, а по шесту шла изящная хрупкая девушка, держа в руках развёрнутые веера. На середине она остановилась, сложила веера, спружинила и подскочила в воздухе, сделав сальто. Когда она приземлялась, в воздух взлетела какая-то белая шапочка. Среди публики началось волнение, Лейла перевела бинокль и увидела потасовку. Сверху ей были видны только макушки, и она так и не поняла, что случилось. Потом она увидела береты охраны, пробивающиеся сквозь толпу к месту драки. Кого-то вывели, и зрители вновь сомкнули ряды вокруг арены. Лейла перевела бинокль на акробатов. Акробаты были все как будто на одно лицо. По крайней мере, так казалось Лейле. Все голубоглазые блондины. Такие Лейле не нравились. Она присмотрелась внимательно и поняла, что волосы у большинства из них крашеные. Хамса, какая мерзость! Мужчины выбеливают волосы! И эпилируют их на груди! Как женщины! И цвет кожи какой-то розовый, а напрягшиеся руки и вовсе выглядели пунцовыми. Все-таки арабские мужчины намного привлекательнее, сделала вывод Лейла. Где же пропал Джит? Какой он нерасторопный! Неужели так сложно подсунуть конверт под дверь?
…Джит вернулся не один, а в сопровождении вульгарно накрашенной девушки в сильно приталенном белом халате и на каблуках. Только красный крестик, вышитый на кармане халата, свидетельствовал о том, что халат все-таки медицинский.
– Принцесса, эта девушка утверждает, что её прислал начальник охраны. Она просит два хиджаба для вашего брата Абдуллы.
– Какая глупость! Зачем Абдулле хиджаб?
– Чтобы выйти из кабинета начальника охраны неопознанным.
– Неопознанным кем?
– Журналистами, Принцесса.
– А как Абдулла попал в кабинет охраны? Он же был в больнице.
– Вышло недоразумение. Абдулла уже возвращался в Башню, когда эта девушка поцарапала ему лицо.
– Как она смела! Поцарапать лицо постороннему мужчине, к тому же королевской крови!
– Похоже, он ей уже не посторонний, Принцесса. Она говорит, что Абдулла посватался к ней.
– О, Всевышний! Ты лишил моего брата разума! Нет, он не мог этого сделать! Он слишком боится гнева отца. Это она что-то ему вколола или подсыпала! Я должна его увидеть!
– Ну, так дайте ей пару хиджабов, и он будет здесь через пять минут.
– Дай ей из своих. Они побольше размером. А зачем ей два? Один для неё?
– Нет, для начальника безопасности.
– Что, она и его поранила?
– Нет, это сделали вы.
– Я?! Я к нему даже не прикасалась.
– Это правда. Но если бы вы дали ему руку, он бы не упал.
– Джит, ты прекрасно знаешь, что я не могла этого сделать.
– Да, Принцесса. Но он, похоже, об этом даже не подозревал. Он хотел повести себя как хорошо воспитанный джентльмен и предложить вам помощь.
– А потом об этом узнал бы мой отец и запер бы меня в комнату без окон.
– Принцесса, так я дам два хиджаба?
– Дай. Тебе они теперь всё равно не нужны.
– Иншалла! Не знаю, как женщины выносят это неудобство.
– А разве у нас есть выбор? Сходи с ней за братом, проследи, чтобы ещё чего не приключилось.
Джит и Маша ушли. Принцесса вздохнула, взглянула в последний раз вниз на представление, спрятала бинокль, оправила одежду и пошла в апартаменты– дожидаться брата.
Глава 15
Джафар вернулся в номер сильно возбуждённый. Какое зрелище! А он и не подозревал, что цирк может быть столь эротичен. Лично ему это больше понравилось, чем посещение стриптиза в Штатах. Там всё как-то уж очень прямолинейно. Да и такой гибкости у стриптизёрш нет. Вращаются себе вокруг шеста и трясут грудью. Пополам, как та гуттаперчевая гимнастка, им ни за что не свернуться. Вот бы её сейчас сюда! Впрочем, сошла бы и временная жена, невовремя её отозвали.
Джафар включил свет и увидел под дверью белый конверт, наклонился, надорвал и заглянул внутрь. В конверте была фотография милой девушки и ничего больше. Он перевернул изображение. С обратной стороны был написан адрес электронной почты. Это кстати! Он слышал, что местные проститутки так предлагают свои услуги. Только обычно они пишут номер телефона, чтобы не заставлять клиента долго томиться: позвонил – и вот уже тебе спешат на помощь.
Джит вышел в Интернет, и запулил по указанному адресу такое сообщение по-английски: "Клиент из номера 2011. Готов платить. Сколько?"
Ответ его озадачил. "Спросите моего отца. Он назовёт размер выкупа".
"Кто ваш отец?" – немеющими пальцами отстучал Джафар.
"Ваш работодатель".
Ялла, это была фотография Принцессы! Где были его глаза? Джафар впился глазами в фотографию. Как, как он мог принять её за продажную женщину?! Такое благородное лицо, очень похоже на лицо отца-Принца. Значит, она здесь. Она увидела его и хотела выразить симпатию. Нужно было срочно написать извинительное письмо. Он решил сочинить письмо в стихах в лучших арабских традициях.
Письмо Джафар писал, конечно, по-арабски. В вольном переводе на русский получился бы цветистый и простоватый текст:
Прекрасная Принцесса,
Просите неотёсанную шутку
Стеснённому одиночеством бедуину.
Что делать!
Лишь взглянул в глаза на фото
Я возжелал смотреться в них всю жизнь.
Клиент готов! Прильнуть к вам
чистым сердцем
И прочими, греховными, частями,
Так повелел Всевышний правоверным -
Плодиться, множиться и покорить весь мир.
И следуя нам данному завету,
Сначала трёх мальчишек
Родите мне для продолженья рода
И смены имени, вам данному отцом,
На званье "Мать Саида" – так назовём
Мы первенца. А после
Родите мне красавицу-дочурку.
Мы за неё возьмём большущий махр – калым.Отец ваш, Принц высокочтимый,
И да продлит Всевышний его годы,
И да наполнятся его дворцы богатством,
И преумножится количество детей,
Мне поручил построить эту Башню
Среди пустыни, в стороне далёкой,
Чтоб вдали от любопытных глаз
Могли вы проявить талант, вам данный свыше,
Стать первой среди самых умных женщин,
И выйти в бой на поле в клетку,
Где армии схлестнулись не на жизнь.
Скорее на смерть, как завещано Всевышним.