И когда Григорий молитвой ниспослал ему, как бы некоего спутника, помощь Божию, диакон с уверенностью совершил путь, не укрываясь ни от кого из встречавшихся. Пришедши к вечеру в город и утомившись от путешествия, он почел необходимым облегчить свое изнурение омовением в бане. В том месте обитал некий демон, пагубная сила которого действовала на приближавшихся сюда во время ночной темноты и умерщвляла многих, отчего в эту баню не ходили и не пользовались ею после захождения солнца. Подошедши к бане, диакон просил приставника отворить ему дверь и позволить совершить в бане омовение; но тот уверял его, что никто из осмелившихся мыться в этот час не выходил невредимым, но что после вечера здесь всеми овладевал демон, и что многие по незнанию уже подверглись болезням, возвращаясь, вместо ожидаемого облегчения, с плачем и воплем. Но диакон еще более утвердился в своем намерении и приставник, уступая его непреклонному желанию, отдал ему ключ, сам удалившись на далекое расстояние от бани. Когда диакон, раздевшись, вошел в баню, демон употреблял против него различные страхи и ужасы, показывая всевозможные призраки в виде огня и дыма, зверей и людей. Но диакон, защищая себя крестным знамением и призывая имя Христово, без вреда для себя прошел первое отделение бани. Когда же он вошел во внутреннюю часть, окружен был еще более ужасными видениями. Но он тем же оружием рассеял и эти действительные и кажущиеся страхи. Наконец, когда он уже выходил из бани, демон пытался задержать его, силою заключив двери. Но помощью знамения креста дверь была отворена. Тогда демон возопил к диакону человеческим голосом, чтобы он не считал своею ту силу, которою избавился от гибели; ибо его сохранил невредимым глас того, кто вверил его охранению Божию. Спасшись таким образом, диакон привел тем в изумление приставников той бани. После сего он рассказал им о всем, что с ним случилось, узнал, что доблестные подвиги мучеников совершились в городе именно так, как предвозвестил о том святой Григорий чудотворец, и возвратился к своему наставнику, оставив для людей как своего времени, так и последующего, общее охранительное средство, состоящее в том, чтобы каждый поручал себя при посредстве священников Богу.
Когда окончилось гонение, Григорий возвратился на свою кафедру и, собрав паству свою, стал снова водворять нарушенный порядок. Прежде всего он установил праздновать памяти святых мучеников, пострадавших во время бывшего гонения. Слава Христова распространялась, а бесовское многобожие погибало стараниями святого Григория, который не оставлял благовествования Христова до самой кончины своей, учением и чудотворениями приводя к Богу жителей Неокесарии и окрестностей ее, – и привел ее к истинной вере, от жертв идольских очистил, бескровною жертвою освятил. На закате дней своих он, вместе с братом своим Афинодором, епископом Понта, присутствовал на соборе против Павла Самосатского. Наконец, достигнув глубокой старости, приблизился он к блаженной кончине. При кончине своей, спросил он предстоявших:
– Сколько еще неверующих в Неокесарии?
Ему отвечали:
– Только семнадцать держатся идолопоклонения, весь же город верует во Христа.
Святый сказал:
– Когда я пришел в Неокесарию на епископство, я нашел столько же христиан – семнадцать всего, а весь город был бесовский: ныне же, при отшествии моем к Богу, остается столько неверных, сколько вначале нашлось верных, весь же город Христов.
Сказав это, он предал душу свою в руки Богу.
Иоахим Флорский
Точных данных о дате рождения Иоахима Флорского нет. Исследователи на основании свидетельства "Хроники" Радульфа из Коггешалла, утверждавшего, что во время визита в Рим в 1196 г. ему "на вид было около 60 лет", заключают, что он родился около 1135 года. По сведениям, сообщаемым Мартире, Иоахим Флорский происходил из Челико близ Козенцы; его родителей звали Мавр и Гемма. Отец занимал должность табеллиона (нотариуса) при дворе архиепископа Козенцы и был довольно состоятелен.
В направленной против Иоахима Флорского проповеди цистерцианского аббата Гофрида из Осера содержится свидетельство, что его родители были иудеями. По словам Гофрида, Иоахим Флорский крестился во взрослом возрасте, при этом сохранил свое иудейское имя; Гофрид утверждал также, что Иоахим Флорский и его последователи скрывали его еврейское происхождение. Несмотря на то что Гофрид действительно мог быть лично знаком с Флорским, современные исследователи считают его свидетельство недостоверным и предполагают, что Иоахим Флорский происходил из христианской семьи и был крещен в детстве.
Благодаря довольно высокому общественному положению отца Иоахим Флорский получил достойное образование: он прошел начальный курс грамматики, выучил латынь и греческий, освоил основы юриспруденции. Завершив обучение, он пошел по стопам отца: служил у архиепископа Козенцы, затем стал нотариусом при дворе наместника Калабрии. Ок. 1166 г. Иоахим Флорский получил должность нотариуса при королевском дворе в Палермо, где он выполнял различные поручения канцлера и архиеп. Палермо Стефана дю Перша, который фактически являлся правителем Сицилийского королевства при малолетнем короле Вильгельме II Добром и регентше Маргарите Наваррской в 1166–1168 гг. Известно, что Иоахим Флорский вместе с другими нотариусами, Перегрином (позже епископ г. Умбриатико в Калабрии) и Санктором, входил в состав королевских посольств, которые отправлялись в г. Анкону, в Апулею и в район р. Крати. По сведениям, сообщаемым Мартире, во время последнего посольства Иоахим Флорский тяжело заболел; возможно, именно эта болезнь подвигла его задуматься о монашеском пути. Вскоре после возвращения в Палермо И. Ф. оставил королевский двор и отправился в паломничество в Святую землю.
Хотя в некоторых жизнеописаниях сообщается, что по пути в Иерусалим он посетил Константинополь, большинство современных исследователей считают более вероятной версию, в соответствии с которой Иоахим Флорский добирался в Иерусалим через Триполи. Именно в этом городе он твердо решил стать монахом: сменил свои одежды на белый монашеский балахон и продолжил путешествие босым, по обычаю монахов того времени; однако никаких сведений о его вступлении в это время в какой-либо монашеский орден нет. Одним из первых пунктов путешествия Иоахима Флорского по Святой земле была гора Фавор, где он получил мистическое откровение, касавшееся соотношения Ветхого и Нового Заветов. Далее Иоахим Флорский посетил Иерусалим и другие места, связанные с земной жизнью Иисуса Христа; увиденное им запустение, а также обилие всевозможных лжеучений и заблуждений, распространенных среди иудейского населения Святой земли, убедили его в том, что "Бог отринул эту землю от Своего Лица в гневе и негодовании".
После возвращения на Сицилию Иоахим Флорский поселился в греческой киновии, располагавшейся близ горы Этна, где провел Великий пост в монашеских подвигах: воздержании, молитве и бдении. Неизвестно, сколько времени Иоахим Флорский прожил в этой киновии, однако он решил оставить ее и переселиться на родину, в Калабрию. Здесь он поселился в небольшом монастыре, который находился в Гуарассано, располагавшемся к востоку от г. Козенца, в долине р. Крати. Иоахим Флорский жил в уединении и избегал посещать города Челико и Козенца, опасаясь быть узнанным кем-то из родных и знакомых. Однако один из паломников узнал его и сообщил об этом его отцу. В Житии приводится рассказ о встрече и беседе отца и сына. Увидев, что Иоахим Флорский живет в бедности и одиночестве, отец обратился к нему со словами укоризны: "Разве этого мы ждали от тебя, сын? Разве для этого я обучил тебя наукам и позаботился найти тебе место при королевском дворе?" На эти и подобные упреки Иоахим Флорский отвечал: "Ты отправил меня служить при королевском дворе, ныне же я служу Царю Небесному, и потому следует тебе еще более возрадоваться этому".
После встречи с отцом Иоахим Флорский покинул Гуарассано и направился в цистерцианский монастырь Самбучина, находившийся близ города Луцци. Однако он не стал здесь цистерцианским монахом, покинул монастырь и переселился в окрестности города Ренде, где вел отшельническую жизнь и проповедовал местным жителям. Вскоре он начал беспокоиться о том, что проповедует без архиерейского дозволения и не имея священного сана, поэтому решил отправиться к епископу города Катандзаро и просить у него рукоположения во пресвитера (был ли он рукоположен – неизвестно). На пути в Катандзаро и обратно Иоахим Флорский останавливался в монастыре Девы Марии в Кораццо, где беседовал с неким греческим монахом, который упрекал его в сокрытии пророческого дара и в том, что он зарывает в землю данный ему Богом талант. Возвратившись в Ренде, Иоахим Флорский недолго оставался здесь и переселился в Кораццо, где вступил в монастырь в качестве послушника. Вскоре после того, как Иоахим Флорский принес монашеские обеты, аббат монастыря Колумбан после некоего "скандала" вынужден был оставить должность и братия обители избрала новым аббатом Иоахима Флорского. Однако Иоахим Флорский не захотел принимать это избрание, поскольку стремился к уединенной жизни. Оставив монастырь в Кораццо, он поселился в монастыре Святой Троицы в Акри, но вскоре ушел из него, недовольный распущенной жизнью монахов этого монастыря. Иоахим Флорский намеревался вернуться в монастырь Самбучина, однако ему было в этом отказано, поскольку он принес монашеские обеты в другом монастыре и самовольно его покинул. Наконец, аббат монастыря Самбучина Симеон, приор этого же монастыря Иларий и архиепископ Козенцы Руф с другими священнослужителями уговорили Иоахима Флорского принять должность аббата.
В 1178 г. Иоахим Флорский был при дворе императора Вильгельма II в Палермо, куда пришел с целью закрепить право монастыря Кораццо на владение землей близ Тириоло. Никаких иных подробностей о его деятельности в качестве аббата монастыря Кораццо не известно, однако на основании ряда косвенных сведений Х. Грундманн предположил, что одной из основных забот Иоахима Флорского было включение монастыря в цистерцианский орден. Согласно уставу ордена, те монастыри, которые не были цистерцианскими с момента основания, могли входить в цистерцианский орден лишь в качестве дочерних по отношению к уже существующим цистерцианским обителям. Иоахим Флорский первоначально обратился с просьбой принять монастырь Кораццо в качестве дочернего по отношению к цистерцианскому монастырю Самбучина, однако получил отказ, поскольку его монастырь был слишком беден. Ему порекомендовали обратиться в более крупный цистерцианский монастырь Касамари (близ города Вероли); там он был благосклонно принят аббатом Геральдом и прожил довольно продолжительное время, однако ему не удалось добиться принятия монастыря Кораццо в число дочерних обителей. По-видимому, Кораццо был принят в цистерцианский орден лишь ок. 1188 г. в качестве дочернего аббатства монастыря Фоссанова.
Некоторые подробности о пребывании Иоахима Флорского в монастыре Касамари известны из сообщения архиепископа Луки, который в то время был монахом этой обители. Согласно Луке, Иоахим Флорский прибыл в монастырь "во второй год понтификата Луция III", то есть во второй половине 1182 г. или в 1183 г., и пробыл там около полутора лет. По свидетельству Луки, выполнявшего послушание нотария аббата монастыря Касамари, аббат Геральд, с любовью и уважением относившийся к Иоахиму Флорскому, обеспечил ему благоприятные условия для литературного творчества: предоставил в его распоряжение двоих писцов и Луку, которые должны были помогать при написании его сочинений. Сам Иоахим Флорский в прологе к "Десятиструнной псалтири" свидетельствует, что в Касамари он начал писать первую книгу этого сочинения, там же он работал над двумя другими главными сочинениями: "Толкованием на Апокалипсис" и "Книгой согласования Ветхого и Нового Заветов".
Хотя Иоахим Флорский и раньше писал небольшие трактаты, его интенсивная литературная деятельность началась именно в Касамари. По убеждению самого Иоахима, побудительным мотивом к ней послужило особое воздействие божественной благодати. Так, Иоахим Флорский свидетельствует, что в праздник Пасхи (предположительно в 1184 году) он размышлял над смыслом книги Иоанна Богослова Откровение (Апокалипсис), комментарий к которой в это время пытался написать. Посреди ночи, "в час, когда Христос восстал из мертвых", он благодаря внезапному озарению понял всю полноту таинственного содержания книги Откровение, а также полное "согласие" между Ветхим и Новым Заветами.
В праздник Пятидесятницы (по-видимому, также в 1184 году) в образе десятиструнной псалтири Иоахиму Флорскому было открыто истинное понимание христианского учения о Троице.
Именно с желанием Иоахима Флорского свободно излагать в сочинениях пророческие и богословские откровения, которые, по его убеждению, даровались ему Св. Духом, связано его посещение папской курии в 1184 г. Иоахим Флорский отправился к папе Луцию III (1181–1185), находившемуся в то время в г. Вероли, желая получить "дозволение писать о том, что он видел посредством откровения". Причиной этого может быть то, что в соответствии с уставом цистерцианского ордена никакой аббат, монах или послушник не мог ничего писать, если не получил на это дозволения генерального капитула ордена. То, что Иоахим обратился за таким дозволением не к генеральному капитулу, а к папе, объясняется тем, что в это время возглавляемый им монастырь Кораццо формально еще не был принят в цистерцианский орден, но при этом сам Иоахим Флорский стремился следовать цистерцианскому уставу. Существует предположение, что Иоахим Флорский хотел т. о. защититься от возможных обвинений в ереси, тем более вероятных, что в этот период он рассматривал в сочинениях учение о Троице и критически отзывался о ряде тринитарных концепций современных ему богословов.
Согласно Житию, в папской курии Иоахим Флорский произнес пророчество, касавшееся взятия Иерусалима сарацинами. Известно, что по просьбе папы Луция Иоахим Флорский предпринял толкование пророчества, найденного в бумагах скончавшегося незадолго до этого кард. Матфея из Анже; толкование сохранилось в виде трактата "De prophetia ignota" (О неизвестном пророчестве). Папа Луций удовлетворил просьбу и дозволил ему писать сочинения; подтверждением этого служит письмо папы Климента III (1187–1191), где говорится, что Иоахим Флорский начал писать "Толкование на Апокалипсис" и "Книгу согласования Ветхого и Нового Заветов" "по приказу и побуждению блаженной памяти папы Луция".
В 1185 г. святой вернулся в Калабрию; в следующем году он предпринял поездку в Верону, где встретился с новым папой Урбаном III, подтвердившим дозволение на литературную деятельность. После возращения в Кораццо Иоахим Флорский продолжил работу над сочинениями. По-видимому, тяготясь немалыми административными заботами, он большую часть времени проводил не в Кораццо, а в Пьетралата, уединенном месте на горном плато Ла-Сила. Здесь он жил с несколькими монахами (в число которых входили Лука (впоследствии архиепископ), бывший его секретарем, и Райнер Понцский), занимаясь богомыслием и молитвой, а также диктуя сочинения. По-видимому, именно здесь он завершил трактат "Десятиструнная псалтирь" и создал трактат о жизни и учении преподобного Венедикта Нурсийского. К этому времени Иоахим Флорский уже не считал цистерцианский монашеский путь идеальным и задумал создать собственный монашеский устав, более строгий, чем цистерцианский.
В 1188 г. в Риме Иоахим Флорский встретился с папой Климентом III; папа одобрил включение монастыря Кораццо в цистерцианский орден; подтвердил особой буллой данное его предшественниками Иоахиму Флорскому право писать богословские и экзегетические сочинения; освободил Иоахима Флорского от обязанностей аббата, чтобы тот мог целиком посвятить себя духовной жизни и литературной деятельности.
По возвращении из Рима Иоахим Флорский некоторое время жил в Пьетралате, однако вскоре стал искать на том же горном плато более подходящее для уединенной жизни место. Во время странствия по горам Иоахим Флорский со спутниками остановился на месте впадения р. Флос в р. Альбус (ныне р. Арво), которое располагалось между высокими горами. Здесь и было решено основать будущий Флорский монастырь. Поскольку высокогорная местность, избранная для монастыря, отличалась холодным климатом с сильными ветрами, Иоахим Флорский вернулся в Пьетралату и окончательно переселился на место будущего монастыря позднее, когда там было построено несколько хижин, приспособленных для жизни монахов.
Это переселение произошло незадолго до важного политического события, оказавшего влияние на основанный им монастырь: 18 ноября 1189 г. скончался король Сицилийского королевства Вильгельм II. Поскольку он не оставил преемника, началась борьба между придворными группировками. Наиболее сильной оказалась группировка, возглавляемая двоюродным братом почившего короля Танкредом ди Лечче, который был коронован 18 января 1190 г. Новый король отличался суровым нравом, составитель Жития именует его фараоном. Поскольку избранное для монастыря место располагалось на государственных землях, королевские чиновники по повелению Танкреда стали чинить препятствия монахам. Притеснения вынудили Иоахима Флорского отправиться к Танкреду; первоначально Танкред настаивал на переселении монахов; так, в качестве альтернативы монахам было предложено поселиться в заброшенном бенедиктинском монастыре, располагавшемся на том же горном плато, но значительно ниже. Иоахим Флорский отверг это предложение, сказав, что не должно быть "ничего общего у сынов света и сынов мира сего" и не следует "покидать возвышенное уединение, которого искал царь Давид, и, подобно Лоту, поселяться в Содоме". Наконец Танкред издал особый указ, в котором разрешал монахам пребывание на желаемом месте и, кроме того, повелел ежегодно снабжать их 50 мешками муки за счет королевской казны.
Зиму 1190/91 гг. возглавлявшие 3-й крестовый поход английский король Ричард I Львиное Сердце (1189–1199) и французский король Филипп II Август (1180–1223) на пути к Святой земле решили провести зиму на Сицилии. Ричард, услышав, что в Калабрии есть некий благочестивый муж по имени Иоахим, имеющий пророческий дух и предсказывающий людям будущее, послал за ним и выслушал пророчество. Иоахим Флорский предсказал, что султан Салах-ад-Дин погибнет через семь лет после взятия им Иерусалима в 1187 г. (Саладин умер в 1193-м), а поход Ричарда будет весьма успешным: "Господь даст тебе победу над Его неприятелями и прославит имя твое превыше всех князей земных". Поскольку в действительности поход Ричарда был малоуспешным и не привел к освобождению Иерусалима, в более поздних хрониках встречается другой вариант пророчества: Иоахим Флорский якобы предсказал, что участники похода смогут "переправиться через море (то есть переплыть Средиземное море и достичь берегов Палестины), однако либо мало преуспеют, либо вовсе не преуспеют, поскольку не настало еще время, когда освобожден будет Иерусалим и заморское царство".