…Я намекала тебе о Них и прежде… и я искренне говорю тебе, что когда я пишу о незнакомом или малознакомом мне предмете, я обращаюсь к Ним, и один из Них вдохновляет меня. Он дает мне возможность просто переписать из рукописей, и даже печатный материал, возникающий перед моими глазами в воздухе, во время чего я ни разу не была в бессознательном состоянии. Именно осознание Его покровительства и вера в Его могущество позволили мне стать такой сильной умственно и духовно… и даже Он (Учитель) не всегда необходим; потому что во время Его отсутствия по каким-то другим делам Он оставляет во мне заместителя своих знаний… В такие моменты это уже пишу не я, а мое внутреннее Эго, мое "светлое я", которое думает и пишет за меня".
Блаватская писала сестре: "Не знаю, Вера, веришь ты мне или нет, что-то необыкновенное происходит со мной. Ты не можешь себе представить, в каком удивительном мире картин и видений я живу. Я пишу "Изиду", скорее не пишу, а переписываю и срисовываю, что она лично показывает мне. Иногда мне кажется, что древняя Богиня Красоты сама ведет меня через все страны и их прошлое, и я это описываю. Я сижу с открытыми глазами и по-видимому, все вижу и слышу, что реально происходит вокруг меня, и в то же время я вижу и слышу то, что пишу. У меня перехватывает дыхание, я боюсь шевельнуться, опасаясь, что чары исчезнут. Как в волшебной панораме медленно проходят предо мной столетие за столетием, образ за образом. Я пропускаю все это через себя, соединяя эпохи и даты, изнаю наверняка, что ошибки быть не может. Нации и народы, страны и города, давно ушедшие во тьму доисторического прошлого, возникают, затем исчезают, уступая место другим, после чего мне говорят соответствующие даты.
Полковник Олькотт говорил: "После своего появления "Изида" произвела такую сенсацию, что первое издание было распродано в течение десяти дней. Критика в целом отнеслась к ней благосклонно… Самое правдивое высказывание о ней – это слова американского автора, что это "Книга, содержащая в себе революцию".
"Е.П.Б. по различным причинам вынуждена была стать американской гражданкой. Это очень беспокоило ее, так как подобно всем русским она была страстно предана своей стране", – вспоминала ее племянница миссис Джонстон в журнале "The Path". Е.П.Б. писала своей тете госпоже Фадеевой: "Моя дорогая, я пишу тебе, потому что меня теснят странные чувства. Сегодня, 8 июля, знаменательный день для меня, но только одному Богу известно, добрый это знак или дурной. Сегодня ровно пять лет и один день, как я приехала в Америку, и вот сейчас я пришла из Верховного Суда, где принимала присягу в верности Американской Республике. Теперь я равноправная с самим президентом Соединенных Штатов гражданка… Это все прекрасно: такова моя оригинальная судьба; но до чего противно было повторять за судьей тираду, которой я никак не ожидала, – что-де я, отрекаясь от подданства и повиновения Императору Всероссийскому, принимаю обязательство любить, защищать и почитать единую конституцию Соединенных Штатов Америки… Ужасно жутко мне было произносить это подлейшее отречение!.. Теперь я, пожалуй, политическая и государственная изменница?.. Приятно!.. Только как же это я перестану любить Россию и уважать Государя?.. Легче языком сболтнуть, чем на деле исполнить".
Основатели Теософического Общества покинули Америку 19 декабря 1878 года и прибыли в Бомбей 16 февраля 1879 года.
Несмотря на свое американское гражданство госпожа Блаватская всегда оставалась истинной русской патриоткой. Ее сестра Желиховская писала: "Наступила война России с Турцией, и не стало покоя Елене Петровне. Ее письма, написанные в 1876–1877 годах переполнены тревогой за своих соотечественников и страхом за своих близких родственников, принимавших в ней активное участие. Она забыла свои антиматериалистические и антиспиритуалистические статьи, чтобы направить огонь и пламя против врагов русской нации…
Все заработанные ею деньги за статьи в русских газетах, а также первые выручки за публикацию "Разоблаченной Изиды" были отосланы в Одессу и Тифлис для раненых солдат и их семей или в Общество Красного Креста.
В последние 7 лет на Блаватскую обрушился настоящий ураган клеветы, травли, интриг, абсурдных обвинений во всех возможных грехах, мошенничестве и пороках. Ее предавали и переходили в лагерь злейших врагов самые близкие, те, кому она верила и кого любила всей душой. Теософы покидали общество толпами. Она страдала, переживала, но делала свое дело: ей надо было успеть защитить, укрепить, отдать все, что она могла, до последнего… и люди это помнили…
Она чрезвычайно глубоко страдала, считая, что запятнала доброе имя своих Учителей, их учения, что навредила делу и самой теософской идее. А все из-за этих злосчастных парапсихологических феноменов и чудес, которые она столь щедро повсюду совершала, обладая неординарными способностями, но относясь к ним с пренебрежением и называя их "психологическими ловушками". Она искренне надеялась, что, увидев настоящие чудеса, люди начнут верить в глубокие учения, которые за ними стоят, и в Великих Учителей, которые эти учения передают. А когда желание стать учениками Учителей превратилось в массовую лихорадку и погоню за посвящениями, за приобретением оккультных способностей и мало кто помнил, что ученический путь – это служение, добродетели, обеты и кодекс чести, ее страданиям не было предела. Она искренне считала, что загубила дело по собственной глупости.
В последние годы тяжелобольная Елена Петровна писала безостановочно; ее непреклонная воля заставляла тело служить ей. Она спешила закончить "Тайную Доктрину", труд, который, как говорили сами Учителя, содержит "суть Оккультной Истины. Еще долгие годы эта книга будет источником знания и информации для будущих учеников". (3)
8-го мая 1891 года в Лондоне на 60-м году жизни Елена Петровна Блаватская скончалась. Лора Купер, одна из ближайших учениц Елены Петровны, писала:
"Наступившая ночь принесла ей много мучений и была последней ночью, которую она провела с нами… Когда умерла последняя надежда, сиделка вышла из комнаты, оставив Клода Райта, Уолтера Олда и меня около нашей любимой Е.П.Б.: двое стояли на коленях перед ней, держа ее руки, а я – сбоку, поддерживая рукой ее голову. Так мы оставались в неподвижности в течение долгих минут, и так, в тишине, Е.П.Б. ушла. Мы даже не смогли точно угадать то мгновение, когда она перестала дышать. Чувство великого умиротворения наполнило комнату, а мы, молча стояли на коленях…"
Невозможно перечислить все некрологи и статьи, появившиеся во многих странах мира и посвященные памяти Елены Петровны. Год спустя, в апреле 1892 года Председатель Теософского общества Генри Стилл Олькотт издал "Исполнительный приказ", где, в частности, говорилось:
"В своем последнем Завещании, Е. П. Блаватская высказала желание, чтобы в годовщину ее смерти, некоторые из ее друзей "собирались бы в Штаб-квартире Теософского Общества и читали главу из книги Эдвина Арнольда "Свет Азии" и отрывки из Бхагаватгиты", и поскольку правильно было бы, чтобы пережившие ее коллеги не давали заглохнуть памяти о ее службе человечеству и ее самозабвенной любви к нашему Обществу, нижеподписавшийся предлагает, чтобы эта годовщина нами именовалась "День Белого Лотоса"…"
Филипп Низьер
Филипп Антельм Низьер родился 25 апреля 1849 в деревне в Савойе. Чуть ли не с пеленок он отличался уникальными паранормальными способностями. Этот факт многие его почитатели приводят в качестве аргумента его "божьего" дарования, ведь в таком раннем возрасте он еще не мог ни у кого обучиться способности управлять оккультными силами. А паранормальные дарования шестилетнего Низьера уже очень сильно беспокоили деревенский священника, который полагал, что это может быть проявлением и дьявольской одержимости. Но, к счастью, в тринадцатилетнем возрасте Филипп Антельм Низьер уже вовсю использовал свой уникальный дар для целительства.
Тем не менее в возрасте четырнадцати лет Филипп Антельм Низьер отправляется в город Лион, чтобы освоить какую-либо профессию и начать зарабатывать на хлеб насущный. В Лионе жил его дядя, работающий мясником. Именно эту профессию и должен быть освоить юный Филипп Низьер.
В Лионе во время разделки туши Филипп Низьер нечаянно перерезал себе сухожилия большого и указательного пальцев на левой руке. Из-за этой травмы можно было потерять работу. И тогда юный Филипп Низьер вправил назад перерезанный палец, который едва-едва держался, охватил его здоровой рукой и принялся молиться. Буквально спустя несколько мгновений кровь остановилась, а палец – не просто зажил, но и прирос назад к ладони, словно ничего и не случилось!
Когда же Низьера привезли в госпиталь, врачу ничего не оставалось, как наложить защитную повязку и удивляться тому, что не было никакого заражения, ни каких-либо других побочных негативных последствий.
Филипп Низьер записывается добровольцем в армию в 1870 году. Но солдатом он пробыл недолго. Вернувшись с войны, ему пришлось выбирать, куда направить свой жизненный путь. И Филипп Низьер понимает, что нет смысла бегать от судьбы: в 1872 году он открывает свой целительский кабинет в Лионе. Это позволяет ему не только совершенствовать дар, но и заработать деньги, чтобы начать осваивать медицину, о которой он мечтал.
Открыв кабинет, где Филипп Низьер исцелял людей с помощью оккультных сил, он надеялся не только усовершенствовать свое мастерство, но и получить возможность учиться медицине, поскольку считал, что изучение его дара поможет лучше лечить страждущих. Но чем больше распространялась слава о Филиппе Низьере, как целителе, тем больше росла зависть дипломированных врачей. И, в конец концов, зависть достигла такого предела, что, Филиппа Низьера стала преследовать французская полиция, обвинявшая его в незаконной медицинской практике.
К счастью, дело далеко не зашло, ведь завистникам-врачам не было что предъявить ему – Филипп Низьер даже не прикасался к своим пациентам, не совершал никаких "сатанинских" обрядов, а просто… молился за здоровье человека и тот выздоравливал!
Знакомство Филиппа Низьера с Папюсом кардинальным образом изменило жизнь обоих, они не просто встретились, как два выдающихся человека, но и подружились, причем их дружба была настолько взаимной и глубокой, что Низьер стал крестным отцом сына Папюса, которого в честь Низьера также назвали Филиппом. А следует понимать, что оккультисты очень трепетно и ответственно относятся к тому, кого выбирают на роль крестных, ибо это высокая "астральная" ответственность.
Сын Папюса Филипп души не чаял в своем крестном отце и впоследствии написал книгу о Низьере, под названием "Мастер Филипп из Лиона".
О знакомстве Филиппа Низьера и Папюса существует две версии. Согласно первой однажды Папюс увидел Низьера в пророческом сне и поэтому при встрече сразу узнал его. А согласно второй версии, Папюс как-то приводил сложный магический ритуал, и когда он уже собирался войти в магический круг, в дом ворвался Низьер и не позволил ему сделать это. Потом оказалось, что в проведении магической церемонии закралась ошибка, которая привела бы Папюса к неминуемой гибели. Но к счастью, мимо его дома проходил Филипп Низьер, заметивший сквозь открытую дверь (тоже одна из ошибок), что над человеком собирающимся войти в магический круг, нависла темная аура. Не мешкая, он ринулся спасать несчастного…
Все скандалы и проблемы, сопровождающие целительскую деятельность, конечно, остудили его пыл и он 1895 году, прислушавшись к советам Папюса, основал "школу магнетизма" в Лионе, полностью посвятив себя вопросам оккультизма.
И хоть Филипп Низьер стал больше уделять вопросам оккультизма, он, все же, время от времени, приводил целительные сеансы. И однажды в 1875 одна женщина привела к нему свою дочь, с просьбой вылечить ее. Просьба была выполнена, но выздоровевшая девушка, которую звали Жанна Ландар, решила не отдаляться от своего спасителя, а в знак благодарности стала помогать ему в его целительской и оккультной деятельности. Низьер и Ландар так сблизились, что в скором времени поженились.
Впоследствии Жанна Ланлдар родила Низьеру двоих детей.
Время шло, слава Филиппа Низьера, как целителя росла, и в итоге, она вышла за пределы Франции. А завистник, как не старались, их попытки становились все более бесплодными. И наконец, словно в издевательство над ними, судьба восстановила справедливость. И Филипп Низьер, будучи непризнанным официальной медициной у себя на родине, получает степень доктора медицины в Университете Цинциннати, а в 1885 ему присваивается звание почетного жителя итальянского города Акри "за заслуги перед наукой и человечеством". Мало того, еще через год Королевская Академия Рима награждает его почетным титулом Доктора Медицины.
Последнее событие, просто взбесило его завистников, и они снова принялись портить ему жизнь, в результате чего в 19887 и 1890 году Филипп Низьер вновь был оштрафован за нелегальную медицинскую практику.
Слава Филиппа Низьера с каждым годом становилась все ширилась, и, в конце концов, достигла России. И вот в один из сентябрьских дней 1900 года Низьера в Лионе посетил Великий Князь Владимир. Последний был настолько впечатлен самим Низьером и его способностями, что пригласил мастера в Россию. Низьер с радостью принял это приглашение и уже зимой 29 декабря того же года посетил далекую северную страну, где пробыл два месяца.
В России между Низьером и Николаем II установились хорошие отношения. Николай II так уважал Филиппа Низьера, что спрашивал его мнение о разных вопросах. В итоге Низьер предсказал рождение наследника Алексея в 1904 году, а также военное поражение и революцию.
В России Низьера больше воспринимали как могущественного мага, чем целителя. И тому в немалой степени способствовал произошедший с ним удивительный случай.
Как-то он присутствовал на проповеди одного священника, который рассказывал о чудесах, описанных в Библии, на что Филипп Низьер сделал критическое замечание, мол, не стоит все написанное в священном писании воспринимать буквально. Это разозлило священника, и он воскликнул: "Пусть молния ударит в эту церковь, если я не прав". На что Филипп Низьер просто провел рукой сверху вниз, как бы от неба в землю, и в тот же миг, к невероятному изумлению всех присутствующих, в церковь ударила молния!
Слава Низьера достигла апогея, весь мир уже знал его как выдающегося целителя, и только французская официальная медицина по-прежнему не только не признавала его, но и продолжала постоянно искать повод устроить ему какую-либо гадость.
Но этому пришел конец, когда упорные ходатайства императора Николая II были вынуждены французских медиков устроить экзамен Низьеру, чтобы все-таки дать ему официальный диплом доктора медицины.
Для этого ему вручили список номеров больничных коек одного из госпиталей и предложили, не видя ни пациентов, ни их историй болезней, поставить им диагноз и вылечить их. Конечно же, любому здравомыслящему человеку было понятно, что это не экзамен, а издевательство. Но Филипп Низьер все же согласился на него и с честью сдал – поставив точный диагноз и исцелив всех больных! Французским официальным медикам ничего не оставалось, как выдать Низьеру нужное разрешение и присвоить звание доктора медицины.
Филипп Низьер заранее предчувствовал свою смерть: написал в письме Николаю II, что собирается покинуть человеческое тело, а вернуться к людям уже совсем в другом образе.
Низьер заранее прощался с теми, кто ему был дорог, оставлял различные указания относительно того, что стоит сделать после его ухода.
С февраля 1905 года здоровье Филиппа Низьера стало стремительно ухудшаться, а 2 августа 1905 в возрасте пятидесяти шести лет он покинул этот мир.
Яков Брюс
Когда юный царь Петр начал собирать потешное войско, под его знамена встали два недоросля, братья Роман и Яков Брюсы. Их дед Яков, потомок шотландских королей, в середине XVII века оставил родину, охваченную огнем Великой английской революции, и отправился искать счастья в далекую Московию. Он преданно служил царю и русской земле, возглавлял псковский полк и скончался в 1680 году в чине генерал-майора. Его сын Вилим дослужился до полковника и погиб под Азовом.
Яков Вилимович Брюс был на два с лишним года старше царя Петра. И в то время, когда Петр с юношеским азартом предавался под Москвой "марсовым потехам", Яков уже вполне познал тяготы и смертельные опасности настоящего ратного дела. Он участвовал в двух крымских походах, организованных фаворитом Софьи В. В. Голицыным. Москва, в которую вернулся Брюс, затаилась в предгрозовом ожидании: борьба за царскую корону между Софьей и подросшим Петром достигла кульминации. Неожиданно Петр уехал из Преображенского в Троице-Сергиеву лавру, собирая вокруг себя всех сторонников. Исполнительный Брюс вместе с потешными прибыл в лавру, и с этого момента его судьба оказалась тесно связанной с судьбой русского царя.
Вместе с Петром Брюс воевал под Азовом. Когда в 1697 году Петр в составе Великого посольства отправился за границу, Яков прибыл к нему в Амстердам. Брюс привез составленную им карту земель от Москвы до Малой Азии, которую намеревался отпечатать за границей. Но сам был нездоров: перед отъездом из Москвы в доме князя-кесаря Ф. Ю. Ромодановского он получил сильный ожог руки. Петр во время длительных отлучек из Москвы передавал князю-кесарю бразды правления, относился к нему с подчеркнутым уважением и в письмах смиренно подписывался: "Всегдашний раб пресветлейшего вашего величества бомбардир Петр". Но обида Петра на Ромодановского, не уберегшего его друга, была настолько велика, что в гневе, забыв церемонно-учтивый этикет прежних посланий, он написал:
"Зверь! Долго ли тебе людей жечь? И сюды раненые от вас приехали". А насчет пристрастия Ромодановского к крепким напиткам, на аллегорическом языке именуемым Ивашкой Хмельницким, была недвусмысленная угроза: "Перестань знатца с Ивашкою, быть от него роже драной". Князь-кесарь, грозный глава Тайного приказа, ответил с невозмутимым достоинством: "В твоем же письме написано ко мне, будто я знаюся с Ивашкою Хмельницким; и то, господине, неправда… Неколи мне с Ивашкою знатца, всегда в кровях омываемся; ваше то дело на досуге стало знакомство держать с Ивашкою, а нам недосуг. А что Яков Брюс донес, будто от меня руку обжег, и то сделалось пьянством его, а не от меня". Петр сбавил тон и предпочел шуткой заключить мировую: "Писано, что Яков Брюс с пьянства своего то сделал; и то правда, только на чьем дворе и при ком? А что в кровях, и от того, чаю, и больше пьете для страху. А нам подлинно нельзя, потому что непрестанно в ученье".
Брюс тоже стал прилежно учиться. Вместе с Петром, – входя в состав великого посольства, – он посетил Англию. В Лондоне русский царь и Брюс встречались и беседовали с Исааком Ньютоном. За границей Брюс изучал математику и организацию артиллерийского дела. Война со Швецией была неизбежной, и Россия нуждалась в обновленной мощной артиллерии. Это ответственное поручение и было возложено на Брюса.
В 1700 году, стремясь предупредить вторжение шведов в Ижорскую землю, Петр выслал им навстречу войско под начальством Брюса, носившего уже чин генерал-майора артиллерии. Но неслаженность действий различных ведомств привела к тому, что Яков Вилимович не смог быстро собрать стоявшие в разных местах полки. В кабинетных делах Петра сохранилась запись: "28 июля 1700 посланы из Москвы Яков Брюс, Иван Чамберс, Василий Корчмин до Новгорода наскоро. Они поспели в Новгород в 15 дней, за что гнев восприял от его величества Яков Брюс и от команды ему отказано".