Вернувшись в гостиную, где по-прежнему царило оживление (хор у пианино теперь исполнял "Дом на холме", а хозяйка беседовала о чем-то насущно важном с импозантным мужчиной в синем костюме), он отыскал среди гостей хозяина дома и сказал:
- У меня только что произошел очень интересный разговор с вашей дочерью.
Хозяин быстро обвел взглядом комнату.
- С Эйлин? А где она?
- На кухне. Учит латынь.
- "Gallia est omnia divisa in partes tres…" - скороговоркой пробубнил хозяин. - До сих пор помню.
- Она неординарная девушка.
Хозяин дома покачал головой и горестно вздохнул:
- Ох уж эти современные детки…
Демон-любовник
В эту ночь она спала лишь урывками; заставила себя лечь в половине второго, когда ушел Джейми, но, едва задремав, она вновь и вновь открывала глаза и, вглядываясь в полутьму комнаты, прокручивала в памяти последние события. Наконец в семь часов она встала, сварила кофе и почти час просидела над чашкой - полноценно позавтракать они собирались в каком-нибудь ресторанчике, а одеваться на выход было еще рано. Вымыв чашку, заправила постель и в который раз осмотрела приготовленный наряд, беспокоясь насчет погоды, хотя утро было ясным, обещая прекрасный день. Раскрыла книгу, но вдруг подумала, что неплохо бы написать сестре, взяла лист бумаги и вывела красивым почерком: "Милая Энн! Когда ты получишь это письмо, я уже буду замужней женщиной. Звучит странно, не правда ли? Я и сама с трудом в это верю, но, узнав подробности, ты удивишься еще больше…"
Она задумалась над продолжением, перечитала первые строки и порвала письмо. Затем подошла к окну и еще раз удостоверилась, что погода прекрасная. Внезапно ей пришло в голову, что синее шелковое платье как-то простовато и слишком чопорно для такого случая - а ведь сегодня она должна выглядеть особенно изящной и женственной. Она принялась лихорадочно перебирать гардероб и заколебалась, наткнувшись на ситцевое платье, которое носила прошлым летом; пожалуй, чересчур легкомысленно для ее возраста, с кружевным воротничком, да и не сезон еще для ситца, хотя…
Она повесила оба платья рядом на дверцу гардероба и прошла в клетушку за стеклянной дверью, служившую ей кухней. Поставила на плитку кофейник и выглянула в окно: по-прежнему светило солнце. За спиной забулькал кофейник; она повернулась и налила кофе в новую чашку. Надо бы съесть чего посущественней, а то с утра лишь кофе да сигареты, так и голова того и гляди разболится. И это в день свадьбы! Она сходила в ванную, нашла упаковку аспирина и положила ее в синюю сумочку. Если она все-таки остановит выбор на ситцевом платье, надо будет переложить таблетки в коричневую. Но вот беда: коричневая сумочка уже порядком износилась. Какое-то время она стояла, растерянно переводя взгляд с ситцевого платья на синюю сумочку, а затем отложила решение на потом. Сходила на кухню за чашкой, села спиной к окну и внимательно оглядела свою единственную комнату. Они вернутся сюда нынче вечером, так что все должно быть в лучшем виде. Вдруг она с ужасом вспомнила, что не постелила свежие простыни. По счастью, они были в запасе - белье как раз недавно вернули из стирки. Она достала с верхней полки шкафа чистые простыни и наволочки и перестелила постель, стараясь не думать о том, ради чего это делается. В дневное время ее узкая кровать всегда стояла под покрывалом и могла сойти за обычную кушетку - и кому какое дело до чистоты невидимых простыней! Старое белье она унесла в ванную и запихнула в корзину вместе с полотенцами, которые тоже сменила. Когда она вернулась к своему кофе, тот уже остыл, но она все равно его допила.
Взглянула на часы - начало десятого - и теперь уже заторопилась. Приняла ванну, использовав одно из свежих полотенец, после чего бросила его в корзину и заменила другим. Белье надела самое лучшее, почти неношеное, а вчерашнее также полетело в корзину вместе с ночной рубашкой. Когда дошла очередь до платья, она замешкалась перед гардеробом. Синее смотрится вполне прилично и ей к лицу, однако она уже несколько раз надевала его при встречах с Джейми, да и для свадьбы надо бы что-то особенное. Ситцевое понаряднее, и Джейми его еще не видел; но сейчас оно не по сезону. В конце концов сказала себе: "Моя свадьба - что хочу, то и надеваю", - и сняла с вешалки ситцевое. Натянула его через голову, такое легкое и приятное на ощупь, но, оглядев себя в зеркале, расстроилась: оборки закрывают и как бы укорачивают шею, а широкая юбка рассчитана скорее на юную вертихвостку, которой бы только бегать вприпрыжку да кружиться в танце. "Вырядилась, тоже мне. Еще подумает, что по случаю свадьбы я пытаюсь молодиться", - с отвращением подумала она и сбросила с себя платье одним рывком, так что лопнул шов под мышкой. Старое синее было удобным и привычным, но не вызывало праздничного ощущения. "Не в одежде дело, если уж на то пошло", - сказала она себе твердо, но уже через минуту снова кинулась перерывать гардероб в поисках чего-нибудь более подходящего. Ничего такого не обнаружилось, и в смятении она чуть было не побежала в ближайший магазин за новым платьем. Однако уже скоро десять, времени осталось только на прическу и макияж. С волосами проблем нет - собрала их в узел и прихватила заколкой, - а с лицом сложнее: хочется выглядеть получше, но при этом не перебрать с косметикой. Несвежий цвет лица, морщинки у глаз - если попытаться их скрыть, это опять же будет притворством. Но сама мысль, что Джейми предстанет перед алтарем с увядшей, старообразной невестой, была невыносима.
- Как ни крути, тебе тридцать четыре, - безжалостно сказала она своему отражению в зеркале. Правда, по документам только тридцать.
Две минуты одиннадцатого; она в полном отчаянии от своего наряда, от своего лица и от своей квартиры. Снова разогрела кофе, налила чашку и опустилась в кресло у окна. Теперь, в последний момент, уже ничего не исправишь.
Смирившись с неизбежным, она стала думать о Джейми, но - странное дело - не смогла вызвать в памяти ни его лица, ни его голоса. "Обычное дело: любовь затуманивает разум", - успокоила она себя и перенеслась мыслями из этого дня в более отдаленное будущее, когда Джейми добьется успеха своими книгами, она сможет оставить работу, и они поселятся в красивом доме за городом - об этом они много мечтали вместе в последнюю неделю. "Между прочим, у меня талант по кулинарной части, - говорила она Джейми. - Вот припомню старые рецепты и стану по утрам выпекать чудесные бисквиты. А жареный цыпленок с голландским соусом - язык проглотишь, когда попробуешь". Она знала, что такие слова, да еще сказанные нежным голосом, никогда не пролетают мимо мужских ушей.
Половина одиннадцатого. Она встала и направилась к телефону. Набрала номер, подождала и услышала металлический женский голос: "…десять часов двадцать девять минут". Машинально переводя стрелку часов на минуту назад, она вспомнила уже свой собственный голос, когда, расставаясь прошлой ночью с Джейми, сказала в дверях: "Значит, ровно в десять. Я буду готова. Неужели все это на самом деле?"
И Джейми рассмеялся, удаляясь по коридору.
К одиннадцати часам она заштопала шов и убрала в шкаф коробку со швейными принадлежностями. Переоделась в ситцевое платье и села у окна с очередной чашкой кофе. Можно было бы и не спешить с приготовлениями, но теперь что-либо менять - все равно что начинать все заново, а он должен объявиться с минуты на минуту. И перекусить-то нечем, если не считать продуктов, припасенных на завтра, для первого утра семейной жизни: бекон, яйца, масло и хлеб - все в магазинных упаковках, и вскрывать их раньше времени не след. Может, сбегать вниз, в закусочную при аптеке? Нет, лучше потерпеть еще немного.
В полдвенадцатого от слабости начала кружиться голова, и она все-таки спустилась в закусочную. Будь у Джейми телефон, она бы позвонила, а так пришлось оставить записку: "Джейми, я в аптеке внизу. Вернусь через пять минут". Авторучка протекла, испачкав пальцы чернилами; она тщательно их отмыла и заменила использованное полотенце. Приколов записку к двери, еще раз оглядела комнату - нет ли какого беспорядка? - и притворила дверь, не запирая на ключ, чтобы Джейми мог войти и подождать внутри, если они вдруг разминутся.
Просмотрела меню в закусочной, и сразу расхотелось есть; заказала только кофе, но оставила чашку недопитой - вдруг в этот самый момент Джейми, сгорая от нетерпения, ждет ее наверху?
Но наверху ничего не изменилось: записка так и висит на двери, в комнате сильно накурено. Она открыла окно, чтобы проветрить, села в кресло, закрыла глаза - и проснулась в двадцать минут первого.
Теперь она уже испугалась. Страшно вот так внезапно пробудиться в чисто прибранной квартире, где с десяти утра все готово, все в ожидании, но ничего не происходит. В панике она засуетилась, кинулась в ванную, поплескала в лицо холодной водой и вытерлась чистым полотенцем, которое на сей раз не убрала в корзину, а повесила обратно, даже не расправив, - уже не до этого. Без шляпки, все в том же ситцевом платье, только набросив пальто и схватив "несообразную" синюю сумочку, в которой лежал аспирин, она заперла дверь, не оставляя записки, и бегом спустилась по лестнице. На углу поймала такси и назвала водителю адрес Джейми.
До его дома и пешком добираться недолго, но у нее подкашивались ноги. Уже в машине подумала, что не стоит подкатывать прямо к дверям, и попросила таксиста остановиться на ближайшем перекрестке. Расплатившись, отпустила такси и направилась по нужному адресу. Прежде она здесь не бывала; дом оказался старинным, с весьма импозантным фасадом, однако фамилия Джейми не значилась ни на почтовых ящиках при входе, ни на табличках над звонками. Она еще раз проверила записанный адрес - все правильно - и наконец нажала кнопку под табличкой "Швейцар". Спустя минуту-другую загудел зуммер электрического замка; она потянула ручку, вошла в темный холл и остановилась. Чуть погодя на другом конце холла открылась дверь.
- Что вам нужно? - послышался мужской голос.
От растерянности она не нашлась, что сказать, и молча направилась к силуэту, маячившему в дверном проеме. Когда она подошла достаточно близко, чтобы мужчина - одетый по-домашнему, без пиджака, - смог разглядеть ее в сумраке, он повторил свой вопрос.
Собравшись с духом, она выпалила:
- Мне нужен человек, живущий в этом доме, но я не нашла его имя в списке.
- Какое у него имя? - спросил швейцар.
Что ж, придется назвать.
- Джеймс Харрис, - сказала она. - Харрис.
- Харрис, - повторил швейцар задумчиво, а затем обернулся и крикнул в глубину квартиры:
- Марджи, поди-ка сюда!
- Что там еще? - послышалось в ответ, и через некоторое время, достаточное для того, чтобы выбраться из кресла и неторопливо пересечь комнату, в дверях появилась женщина.
- Тут одна дамочка спрашивает Харриса, - сказал мужчина. - Вроде бы он живет в нашем доме. Знаешь такого?
- Не знаю, - фыркнула женщина. - Никаких Харрисов тут отродясь не водилось.
- Извините, дамочка, - сказал швейцар, начиная затворять дверь. - Похоже, обманулись вы с домом… или с кавалером, - добавил он, понижая голос, и они с женщиной рассмеялись.
Дверь уже почти закрылась, оставляя ее в темноте холла, когда она отчаянно воззвала к тоненькой светлой щели:
- Но он на самом деле живет здесь. Я точно это знаю.
- Да бросьте вы, - сказала женщина, чуть приоткрывая дверь. - Такое случается сплошь и рядом.
- Вы на что намекаете? - произнесла она со всем достоинством, накопленным за тридцать четыре года жизни. - Должно быть, вы неправильно меня поняли.
- Ну и каков он из себя? - скучным голосом спросила женщина через щель.
- Высокий, светловолосый, часто носит синий костюм. Он писатель.
- Нет здесь такого, - сказала женщина. - Хотя, погоди-ка, это не с третьего этажа?
- Про этаж я не знаю.
- Был один такой, в синем костюме, - припомнила женщина. - Снимал квартиру Ройстеров на третьем, пока хозяева гостили у родни на севере штата.
- Это, может быть, он, только я думала…
- Да, он почти что всегда ходил в синем, - продолжила женщина. - Вот только насчет роста не уверена. Он прожил в той квартире почти месяц.
- Месяц назад это как раз…
- Да вы спросите у Ройстеров, они нынче утром вернулись. Квартира "три-би".
С этими словами женщина закрыла дверь. В холле было темно, однако на лестнице оказалось еще темнее. Лишь на втором этаже чуть брезжил свет в слуховом окошке под самым потолком. На лестничную площадку выходили четыре двери, безмолвные и неприветливые. Перед квартирой "два-си" стояла молочная бутылка.
На третьем этаже она остановилась и прислушалась. В квартире "три-би" играла музыка и слышались голоса. Она постучала, подождала и постучала снова. Наконец дверь открылась, и музыка хлынула на площадку - по радио передавали симфонический концерт.
- Здравствуйте, - вежливо обратилась она к женщине на пороге. - Вы миссис Ройстер?
- Ну я, - ответила женщина в халате, но при макияже - наверняка остался с прошлого вечера.
- Вы не уделите мне пару минут?
- Конечно, - сказала миссис Ройстер, но в квартиру не пригласила.
- Я насчет мистера Харриса.
- Какого Харриса? - Вопрос был задан ровным, безразличным тоном.
- Мистер Джеймс Харрис. Он снимал вашу квартиру.
- Вот оно что! - Миссис Ройстер посмотрела так, словно только сейчас ее заметила. - Он что-нибудь натворил?
- Нет-нет, все в порядке. Просто я его разыскиваю.
- Вот оно что! - повторила миссис Ройстер, распахивая дверь пошире. - Входите.
Она вошла, и хозяйка, обернувшись, позвала:
- Ральф!
В квартире вовсю гремела музыка; на полу, на диване и на стульях лежали раскрытые чемоданы. На столе в углу - тарелки и чашки с остатками завтрака. Молодой мужчина, поднявшийся из-за стола, в первую секунду напомнил ей Джейми.
- В чем дело? - спросил он, подходя к ним через комнату.
- Мистер Ройстер, - сказала она, повышая голос из-за музыки, - мне сказали, что в этой квартире одно время жил мистер Джеймс Харрис.
- Жил тут один тип, - согласился он. - А как его звали, не знаю.
- Но ведь вы сдавали ему квартиру в аренду, разве нет? - удивилась она.
- Лично я с ним дел не имел. Это один из приятелей Догги.
- Черта с два! - возразила его супруга. - Никакой он мне не приятель.
Она подошла к столу, намазала ломтик хлеба арахисовым маслом, откусила и проговорила уже менее внятно, размахивая бутербродом перед носом мужа:
- Это не мой приятель.
- Ты подцепила его на каком-то из ваших дурацких собраний, - напомнил мистер Ройстер. Он смахнул чемодан со стула рядом с радиолой, уселся и подобрал с пола журнал. - Я с ним за все время и дюжиной слов не перекинулся.
- Однако сказал, что неплохо бы сдать ему квартиру, - заявила миссис Ройстер, прежде чем снова откусить от бутерброда. - По крайней мере, ты ничего не имел против.
- Я вообще ничего не говорю про твоих приятелей, - отпарировал мистер Ройстер.
- Ну конечно. Если бы он и в самом деле был моим приятелем, ты много чего наговорил бы, - желчно заметила его супруга и откусила еще. - За этим дело не станет.
- Кончай трепаться, - сердито буркнул мистер Ройстер и уткнулся в журнал. - Закрыли тему.
- Видите? - Миссис Ройстер указала на мужа недоеденным бутербродом. - И вот так всегда.
Наступила пауза; тишину нарушала только музыка. Потом слабым голосом, уже не пытаясь перекричать радио, она спросила:
- Значит, он уехал?
- Кто? - озадачилась миссис Ройстер, отвлекаясь от банки с арахисовым маслом.
- Мистер Джеймс Харрис.
- Ах, этот! Надо думать, с утра пораньше. К нашему прибытию его и след простыл.
- То есть окончательно?
- Но при этом оставил все в лучшем виде. - Она обернулась к мужу. - Я ведь говорила, что он не создаст проблем. Я умею разбираться в людях.
- Случайно повезло, - буркнул мистер Ройстер.
- Ничего не пропало, - продолжала его супруга, обводя помещение широким взмахом бутерброда. - Все вещи на тех же самых местах, где мы их и оставили.
- А вы знаете, где он сейчас?
- Не имею ни малейшего понятия, - беспечно призналась миссис Ройстер. - Да и к чему мне, все ведь хорошо. А вам он зачем?
- По очень важному делу.
- Сожалею, но ничем помочь не могу.
Когда гостья повернулась к выходу, миссис Ройстер учтиво прошла вперед и открыла перед ней дверь.
- Спросите швейцара внизу. Может, он что знает, - подал голос из-за журнальной обложки мистер Ройстер.
Дверь закрылась, оставив ее в темноте лестничной клетки; музыка теперь была едва слышна. Она уже спустилась на один пролет, когда наверху снова щелкнул дверной замок, и миссис Ройстер прокричала:
- Если я вдруг его встречу, передам, что вы его ищете!
"И что теперь? - подумала она, выйдя на улицу. - Домой возвращаться нет смысла, а Джейми неизвестно где". Она так долго стояла на тротуаре, что женщина, смотревшая из окна из дома напротив, обернулась и позвала кого-то из домочадцев полюбоваться на эту странность. Наконец, повинуясь неожиданному порыву, она зашла в ближайший магазинчик. Коротышка-продавец читал газету, облокотившись о прилавок с внешней стороны. Увидев ее, он вернулся за стойку.
Остановившись перед холодильной витриной с мясными изделиями и сырами, она робко начала:
- Я ищу одного человека, который жил в доме тут рядом, и вот подумала: может, вы его видели?
- А почему бы вам не справиться у жильцов дома? - Продавец поглядел на ее, прищурившись.
"Не хочет говорить, потому что я ничего не покупаю", - решила она.
- Я справлялась, но никто ничего толком не знает. Говорят, он съехал с квартиры нынче утром.
- Не пойму, что вы от меня-то хотите? - сказал продавец и потянулся за своей газетой. - Я не нанимался следить за соседними подъездами.
- Я только подумала, вдруг вы случайно заметили. Он, должно быть, прошел здесь часов около десяти - высокий, в синем костюме. Обычно он носит синий.
- Как, по-вашему, сколько мужчин в синих костюмах проходит здесь каждый день? Или мне делать нечего, кроме как…
- Извините, - сказала она, поворачиваясь к выходу.
- Черт знает что! - прозвучало у нее за спиной.
Приближаясь к перекрестку, она подумала, что Джейми наверняка ходил к ней этим самым путем, благо он кратчайший. В каком месте он мог пересечь улицу? Сразу по выходе из дома? На полпути к перекрестку? Или на самом углу?
На углу стоял газетный киоск - там его могли заметить. Она устремилась к киоску, но пришлось ждать, пока какой-то мужчина покупал газету, а потом еще женщина спрашивала дорогу. Наконец киоскер взглянул на нее, и она спросила:
- Скажите, вы не заметили этим утром высокого молодого человека в синем костюме?