* * *
Артур вернулся в палатку и рассказал все Инге. Они договорились с непальцем – хозяином палатки о ночлеге. Джиту ушел ночевать в другую палатку. Начался сильный ветер, ураган, казалось, что сейчас сорвет палатку. Друзья достали из багажника сумки, надели все теплые вещи, какие оказались, и легли на лежак, укрывшись старыми непальскими одеялами. Инга сразу забылась сном, а Артур не мог уснуть. Он думал о том, как быстро и непредсказуемо может все в жизни измениться. И что к переменам почти никогда невозможно подготовиться.
Артур, планируя путешествие через Великий Гималайский хребет, не знал, конечно, что Гималаи непредсказуемы и опасны. Он не знал, что перевал Рохтанг, на котором они сейчас застряли, несмотря на свою незначительную высоту по гималайским меркам, всего около четырех тысяч метров, имеет зловещую репутацию. Каждый год, когда летом открывается перевал, здесь случаются снежные штормы и бури и немало машин срывается в пропасть. Не знал он и то, что для индусов смерть так же естественна, как закат солнца. Они ее принимают без страха. А водители принимают за слабость или малодушие желание отступить или вернуться обратно. И потому своим священным долгом они считают исполнять работу, в данном случае ехать по горам, даже рискуя своей жизнью и жизнью путешественников.
* * *
Артур услышал, как Инга дрожала и что-то бормотала во сне. Он прикоснулся к ее лбу, она вся горела, вероятно, сильно простудилась, и у нее начался жар. Он разбудил непальца и попросил согреть чай. Потом разбудил Ингу, и, придерживая ее в сидячем положении, начал поить.
– Что со мной? Где я? – спрашивала она, озираясь по сторонам, не понимая, где находится.
– Все хорошо, милая, ты среди друзей. Ты просто простыла и у тебя жар.
– Я хочу домой! Я хочу к маме, – она заплакала.
Артур прижал ее к себе и успокаивал, все будет хорошо, скоро ты будешь дома с мамой и сестренкой.
Потом они легли, и Инга заснула в объятиях Артура.
Утром Артур с большим трудом отодвинул занесенный снегом полог палатки и выбрался наружу. Метель продолжала гулять по горам, палатка и машина почти полностью утопали в снегу. Солнца не было видно из-за вьюги. Температура у Инги не спадала, и Артур решил найти водителя машины, чтобы попросить у него аспирин или какой-нибудь антибиотик. Вдалеке виднелись желтые крыши других палаток, и Артур направился к ним. Он проваливался в снег по пояс и сразу стал задыхаться, голова кружилась, появилась тошнота.
Он разыскал Джиту, но оказалось, что в машине нет аптечки и никаких лекарств. Артур спрашивал у непальцев во всех палатках, но все отрицательно качали головой. Телефоны здесь не работали, ждать помощи было неоткуда.
Артур с сокрушенным сердцем вернулся в свою палатку. Инга проснулась и смотрела на него блестящими глазами.
– Как ты, солнышко?
– Ничего, терпимо. Когда мы поедем?
– Метель, все занесло, ехать невозможно ни вперед, ни назад.
– И как думаешь, надолго ли?
– Будем надеяться, что за ночь метель стихнет.
* * *
Инга лежала обессиленная, иногда засыпала. Артуру удалось ее покормить. После обеда ветер стих и даже выглянуло солнышко. Артур стоял и смотрел на грандиозный Гималайский хребет, на сияющие ослепительной белизной горы. Внутри у него все переворачивалось от царящего вокруг неземного великолепия. Дух его захватывало и уносило в потоки света, радости, счастья. Потом состояние света внезапно сменялось, и на него нападал животный страх, сопровождающийся тошнотой и головокружением. Состояние менялось в течение дня так, будто раскачивался маятник. Наконец маятник качнулся в сторону страха и замер. Артуру стало жутко, он почувствовал, что здесь, на этой вершине он умрет и, наверно, Инга тоже. И где-нибудь тут, на склоне, их похоронят.
К ночи вновь разыгрался шторм, и началась снежная вьюга. Инга бредила, и Артур не смыкал глаз, протирал ей лоб мокрым полотенцем, стараясь таким способом хоть как-то облегчить ее страдания.
* * *
Так прошел еще день. Буря утихала в полдень и возвращалась к ночи. Улучшений у Инги не наблюдалась, она перестала принимать пищу, как ее ни уговаривал Артур. Ее лицо похудело и покрылось красными пятнами.
Вечером она позвала жестом Артура к себе.
– Как ты дорогая, тебе лучше? – спросил он.
– Знаешь, наверно, я умру, – произнесла она, и слеза, накатившись, зависла на реснице.
– Да как ты можешь это говорить!
– Нет, послушай меня, не перебивай, мне трудно говорить, – остановила она его ладонью.
– Обещай, что позаботишься о моей маме и сестре, вот я написала их адрес и телефоны – она протянула ему клочок бумаги. – И передай, пожалуйста, эту же просьбу Георгию.
Артур вновь попытался что-то сказать, а точнее возразить, но Инга остановила его.
– И знаешь, я хотела тебе признаться. Собиралась сказать еще, как только мы прилетели в Индию, но не решалась. Дай, пожалуйста, воды.
Артур налил воды из баллона в пластмассовый стаканчик и подал девушке.
– Так глупо все получилось. Знаешь, у нас с Георгием был роман, когда он прилетал в Египет и подарил мне машину. Ты мне очень дорог и близок. Но я не решалась сказать об этом случае с Георгием. Извини меня.
– Да что ты говоришь! Разве это важно? Это совсем не важно, не думай об этом, главное нам выбраться отсюда.
– Прости, если можешь, ты мне действительно дорог во всех отношениях, и как друг, и как мужчина.
– Я не хочу об этом слушать! Завтра с утра я попытаюсь спуститься в долину, найду там лекарства и вернусь.
– Не вздумай, это опасно. Ты не дойдешь.
* * *
Инга заснула, Артур лежал рядом и прислушивался к ее дыханию, есть ли оно. Иногда шум ветра заглушал все, и тогда он приподымался и приставлял ухо к ее рту.
"Как глупо все получилось, – думал он в темноте палатки. – Все глупо: и поиски этой божественной любви, и это путешествие в Гималаи, в которое он увлек девушку. И зачем я все это затеял! – ругал он себя. – И этот роман ее с Георгием, какое сейчас это имеет значение, когда она умирает. Вот если бы они были в долине, наверное, его бы это задело, а сейчас это не имеет никакого смысла. И почему так? Почему в разных обстоятельствах одно и то же воспринимается по-разному? Возможно, если бы люди чаще попадали в такие переделки, то умели бы просто любить друг друга без условий. А это, вероятно, и есть божественная любовь! Выходит, что человек способен любить безусловно лишь тогда, когда теряет навсегда, когда стоит вопрос жизни и смерти. А когда исчезает опасность, жизнь входит в привычное русло – возвращается земная условная любовь, которая сразу приносит страдания".
* * *
Хозяин палатки непалец Чогпа уходил вторую ночь к своим друзьям, чтобы Артуру с больной девушкой быть наедине, и только днем приходил, чтобы поесть и прибрать свое хозяйство.
Артур лежал в темноте ночи и вдруг услышал, что кто-то приподнял полог палатки и вошел. Он подумал, что это непалец. Рядом стояла свеча, которую он зажигал по необходимости. Когда кто-то зашел в палатку, свеча вдруг вспыхнула сама собой, и появилось благоухание. Артур приподнялся и, вглядываясь в пришельца, спросил: "Чогпа? Это ты?" – Незнакомец молча подошел к Артуру, свеча осветила его и Артур увидел, что это не непалец. Это был высокий человек с длинными волосами и бородой. Не двигая губами, незнакомец произнес: "Дай воды". – Артур встал, дрожащими руками налил воды и протянул стакан незнакомцу. Тот склонил лицо над стаканом и что-то прошептал. Потом протянул стакан Артуру и так же, не открывая рта, сказал: "Дай ей выпить". – Артур увидел лицо очень смуглое, как и у всех горных жителей, но ночной гость не был похож на непальца или тибетца, черты его лица были европейского типа. Глаза были светлые и смотрели в глубину, в самое сердце Артура с любовью и состраданием. Незнакомец повернулся и направился к выходу. Артур остановил его: "Куда Вы? Оставайтесь до утра, есть место для ночлега. На улице вьюга".
Незнакомец молча распахнул полог палатки и вышел в темноту. Не имеющий больше преграды поток ледяного ветра ворвался внутрь, задул свечу, и непроглядная тьма заполнила пространство. Привыкнув к темноте, Артур бережно поднял Ингу и стал осторожно, понемногу вливать ей в рот воду из стакана. Она что-то бормотала, но выпила. Он уложил девушку, плотно укрыл ее. Уставший, он уронил голову на подушку и последнее, что успел подумать, прежде чем погрузиться в глубокий сон, которого уже не знал несколько дней, это то, что стало тихо. Ветер стих!
* * *
Артур открыл глаза, когда было светло. Он посмотрел на часы – был уже полдень. Повернув голову в сторону Инги, но увидел, что ее нет рядом. С трепетным сердцем он выскочил из палатки, и его ослепил белый солнечный свет, отраженный от снега. Он зажмурился, а когда глаза привыкли к свету, то увидел Ингу недалеко от палатки. Она лепила снеговика. Небо было чистым, все таяло. Непальцы стояли группой, смотрели на Ингу и весело обсуждали что-то на своем языке.
Увидев Артура, девушка улыбнулась и сказала:
– Ну вот и настоящий Новый год!
– Действительно, новый год и новая жизнь. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо! Только голова немного кружится. Посмотри, какая красота вокруг!
– Да, просто чудо, – сказал Артур и стал помогать катать снежный ком.
Потом они играли в снежки. Артур разделся по пояс, обтирался снегом. Здесь же они нашли сани, и Артур катал Ингу. Они от души повеселились и по негласному уговору оба не упоминали того, что пережили за эти ужасные дни. Поужинав, они сладко заснули обнявшись. Артур чувствовал ее, как никогда. Ее запах, ее тепло, ее руки, будто лучом нежнейшей энергии проникали в него, пронизывали каждую его клетку. Это было такое единение с женщиной, которого он не знал никогда. Каждая частица ее души и тела сливалась с ним, и происходил экстаз единения, обновления, обмена энергиями. И при этом получались вспышки света, много вспышек, миллионы, миллиарды, которые объединялись и превращались в единый световой поток. Будто два существа – мужчина и женщина – превратились в единое существо света, сферу, которая вращалась все быстрее и затем превратилась в воронку. Воронка устремилась вверх, в космос, и там произошел взрыв света. Энергия единения мужчины и женщины через воронку перешла вся вверх и там высвободилась, открылась и сотворила новую реальность. И Артур понял, что именно так и рождаются новые миры, новые измерения, новые вселенные.
* * *
На следующее утро перевал открыли, машины пошли по дороге, и друзья отправились дальше, в недра Великого Гималайского хребта. Самая высокая точка была еще впереди, они проехали еще несколько километров по мокрой, снежной дороге. Слева высился снежный обвал, справа обрыв, а в некоторых местах над обрывом тоже была стена. И они ехали по узкому снежному лабиринту. Вид на Гималайский хребет в ясную солнечную погоду с вершины перевала открывался завораживающий. Это была сияющая космическими энергиями вечность, незыблемость, устремленность к небу, солнцу, свету.
– Я такое волшебство видела только на картинках в Интернете! – сказала восторженно Инга.
– Но они не передают и сотой доли этих красот, а главное, струящейся в этом пространстве энергии.
– Я находила подобное фото, и оно у меня стояло на заставке в компьютере.
– А я теперь понимаю картины Рериха, которые завораживали меня, понимаю, с чего он их рисовал.
– Согласна. Он, наверно, единственный художник, который смог наиболее реально передать не точное соответствие внешнему виду, а состояние, какое человек испытывает, созерцая величие Гималаев.
Как только они немного спустились с перевала, зона снегов закончилась, и начались изумрудные альпийские луга, усеянные цветами. Они остановились около небольшого водопада с живописными полянами, цветами, скалами и купались в ледяной воде. Их восторженными криками наполнилось пространство. А потом, распластавшись на траве среди поляны нежно-голубых ирисов, они грелись под горячими лучами гималайского солнца. Казалось, что началась новая, яркая, счастливая жизнь.
Инга лежала рядом, посмотрела на Артура и рассмеялась.
– Ты такой бородатый! Как снежный человек! – и провела ладонью по заросшей щеке Артура.
– Кстати, как раз в Гималаях видели снежных людей, и как повествуют легенды, они являются жителями таинственной страны Шамбалы.
– Ты тоже скоро станешь жителем ну если не Шамбалы, так Гималаев!
– Замечательно, согласен. Лучше быть жителем Гималаев, чем Москвы. Интересно, как здесь с пропиской?
– Очень просто! Вот тут, на камне, напиши, что здесь есть ты, и все!
Артур увидел выше места, где они расположились, скалу с козырьком на три метра зависшим над землей. Они поднялись к ней, Артур стал под козырек и поднял руки вверх, выглядело, будто он держит сказу руками. Потом подошла Инга и стала рядом со словами: "Хочу тебе помочь".
А потом они опустили руки, посмотрели друг другу в глаза и обнялись. Артур крепко и вместе с тем нежно прижал девушку к себе. Она была в его объятиях, как волна, которая поднималась и опускалась. И он чувствовал, будто катается на этих волнах.
Перед тем как сесть в машину и отправиться в дорогу, Артур подошел к ручью, снял золотую цепочку с крестиком и бросил ее в бурлящий поток.
– Что ты делаешь? – спросила подошедшая Инга.
– Благодарю Рохтанг, что пропустил нас.
– Я тоже. – Инга сняла свою цепочку и бросила в ручей. Потом взяла руку Артура и, не отводя взгляда от воды, которая мигом унесла их дары, произнесла: "Спасибо тебе!" – и крепко сжала его ладонь.
* * *
Путешественники спускались в долину Лахол. Было впечатление, что они опустились в глубокий тоннель между двумя гималайскими хребтами. Справа от дороги был отвесный обрыв. Там на глубине до двух километров пенилась и бурлила река Чандра. Вдоль дороги на пустырях виднелись маленькие ступы, сложенные из камней, с буддистскими флагами посередине. Скоро они въехали в маленький поселок Корсар и остановились около небольшого святилища, расположенного прямо у дороги. Джиту заглушил двигатель и сказал, что выйдет помолиться, поблагодарить Шиву о благополучном прохождении перевала. Артур и Инга последовали за ним и тоже в молчании сложили руки и молились каждый по-своему. И в этот раз им уже не было так весело, как в первый раз, когда они молились в шутку в Варанаси. Теперь им как никогда было понятно, что горы, а особенно Гималаи, требуют уважения и особого благоговейного отношения к себе. Только люди опытные знают, что горы не любят расхлябанности и безалаберности и в поступках, и в состоянии духа.
Друзья доехали до городка Кейлонг, который являлся административным центром долины Лахол. Расположись в гостинице с прекрасным видом на Гималаи. Особенно выделялась вдали сияющая снежной белизной вершина пик Мулкила. Здесь они решили переночевать, а завтра, в зависимости от самочувствия, решить, двигаться ли дальше. Дело в том, что им предстояло преодолеть еще три перевала, каждый из которых выше предыдущего. Высота действовала даже на здоровых и подготовленных людей, а Инга только отошла от болезни. И потому Артур решил не торопиться, отдохнуть в Кейлонге и привыкнуть к высоте.
* * *
Утром друзья отправились знакомиться с городом и натолкнулись на похоронную процессию. Они наблюдали ее со стороны. Хоронили двух человек. Прогулочное настроение у них пропало, и они в задумчивости вернулись в гостиницу.
Джиту, которой жил в этой же гостинице в номерах для водителей, поинтересовался, почему они так быстро вернулись, и Артур объяснил причину.
– Я не хотел вас огорчать, – сказал Джиту, – но хоронили двух водителей, которые погибли на Рохтанге.
– Отчего, – спросила Инга, – что с ними случилось?
– Говорят, замерзли. Попытались спуститься в долину Куллу пешком и замерзли.
– Как ужасно, – сокрушалась Инга.
– Ничего не поделаешь, – ответил Джиту. – Такая судьба, а индусы умеют смиренно принимать то, что им преподносит жизнь. У нас так сложилось, что каждый человек принимает свой уровень жизни. Если тебе суждено быть нищим, то индус принимает безропотно судьбу, или, как это называется, карму. Значит, он в прошлой жизни вел себя не очень хорошо и в этой ему суждено нищетой расплатиться за прошлые грехи.
– То есть если он в этой жизни будет вести себя хорошо, то в следующей у него будет счастливая судьба? – спросила Инга.
– Да, именно так. И потому у нас такие счастливые люди. Они всегда улыбаются и не ненавидят тебя, если ты живешь лучше их. У вас это по-другому.
– Ты был в России? – спросил Артур.
– Да, и не раз, у меня там друзья. У вас все ненавидят всех. Всегда всего всем мало. Все хотят больше благ, денег, машин, чтобы дома были больше и одежда красивее. И от того, что больше имеют, люди не становятся счастливее.
– Трудно не согласиться, – сказал Артур.
– И потому у нас смерть воспринимается как благо, как избавление от страданий и переход к новому воплощению. У вас же все боятся смерти, не понимая того, что будет новая жизнь. Только эту жизнь нужно так делать, чтобы следующая была хорошая. Ну, значит, никого не обижать, радоваться тому, что есть.
Друзья смотрели на своего водителя, будто увидели его впервые, настолько неожиданно глубокими оказалось его понимание жизни.
Джиту видел на лицах своих слушателей легкое недоумение, улыбнулся своей светлой улыбкой, обнажив белые, как снег, зубы, и произнес.
– Индусы очень тонкие и чувствительные люди. Они все понимают и чувствуют, но не показывают это внешне. И не будут вам ничего говорить, если вы не спросите. Они считают, что нельзя лезть в чужие дела.