Он берет на октаву выше – ровно на октаву – и поет как красна девица:
– Где ве вы мои двузья-одноповчане… М-да…
Буль-буль-буль.
– У Вас…
Поликарпов замолчал. Что-то нехорошее в его молчании. Дуфа Риты ваконно уфодит в пятки.
– У меня? Вы это бросьте, Маргарита Ивановна, категорически бросьте.
Рита потерянно говорит себе:
– Ой, ну фто я сказала? Зачем? Фак, фак! Ну я какафка, ну я говняфка!
Поликарпов выходит из-за ширмы, садится.
– Итак, с ежиком мы разобрались… – Строго и громогласно. – С ежиком мы разобрались, Маргарита Ивановна?
Рита ой как напугана:
– Да. С евыком покончено.
– Теперь что на очереди? Процедуры? Правильно, процедуры. – Громогласно. – Шагом марш в бассейн!
Рита берет бойцовский тон:
– Ефть!
И она поспешно покидает кабинет, бормоча:
– Фак, фак… Он должен пофадить меня в самое поворное место – в туалет, фтобы напомнить мне, кто я! Он долвен это непременно!
За ее спиной грохочет голос Поликарпова:
– А то с евыком тут со своим лезет, понимаешь! Я только одного ежика знаю – пьяного!
И он поет в женской октаве:
– Здесь у нас в краю невестами богатом…
Перемещается в мужскую, басит:
– Девушки уж больно хороши…
Потом главврач открывает окно шире и с озарением на лице простирает руки.
– Как хорошо жить в твоем мире! Как хорошо! Нет у меня души, Господи! Ты моя душа – баста!
25. Крутые похождения спермы в колбочке
Рита, ополоснулась и бодро вплыла в бассейн. Молодой инструктор по плаванию Дима маячит недалеко от сестер – Марии и Анастасии. Дамы опять переругиваются.
Вот уже битый час Анастасия никак не может доказать тупой Марии одну очевидную вещь.
– Маша, я сто раз сказала тебе: ей подставили убийство и специально посадили в тюрьму, чтобы разлучить с Владом! В тюрьме у нее был лазерный пулемет и она перестреляла всех, чтобы совершить побег и соединиться с Владом.
– Откуда у нее в тюрьме пулемет? Ты что тюрьму не видела?
– А ты видела? Ты просто завидуешь мне. Это лазерный пулемет, понимаешь! Его привезли из-за границы!
– Кто привез?
– Какая ты завистливая и черная вся изнутри! Самолет привез!
– Дура. И дал охраннику?
– Не самолет дал, не самолет! Самолет не может дать пулемет, у него нет рук! Просто богатые родственники в США из газет узнали, что она беременна и послали в Российскую Федерацию очень дорогой пулемет. Охранник послушал исповедь Даши, что она беременна и дал ей пулемет.
– От кого она беременная?
– Она не предохранялась, не понимаешь, что ли?
– От кого?
– От Влада.
– Она три года сидит в тюрьме, как она может быть беременна?
– Ну какая же ты дрянь! Какая у тебя мерзкая задница, тупые глаза! Ей передали его замороженную сперму в колбочке!
– В колбочке?!
– Дрянь, как ты меня достала!
Анастасия с ненавистью набрасывается на сестру и начинает душить. Но бойкая Мария сбрасывает худосочную сестру и начинает ее топить.
Анастасия время от времени выныривает:
– Она утопила меня! Мама, она утопила меня!
Инструктор тут как тут. Мама сестер, дремавшая на краю бассейна, торопливо поднимается, делает шаг. Спросонья оступилась, рухнула в бассейн, идет ко дну.
Крики и суета:
– Мамашу спасайте! Быстрей спасайте маму!
Дима хватает сестер за руки:
– Дамочки, а ну за мной! Хватит хулиганить.
Приводит дам к краю бассейна.
– Люда, где психолог? Позови Викторию Андреевну!
Анастасия успевает выглянуть из широкого плеча инструктора.
– Какая у тебя мелкая поганая душонка!
Стас и Влад уводят сестер. На краю бассейна делают искусственное дыхание маме.
26. Секс по рецепту Эдит Пиаф
Рита обожает Эдит Пиаф, просто обожает. Сегодня с утра по квартире плывет голос великой французской женщины вместе с голосом Риты:
– Мне не валь ни нагвад, ни потерь, все вавно мне теперь…
Рита открывает шкаф и смотрит на маленькое черное платьице. Что за тайна заключена в маленьком черном платье?
Такое платье водилось и у Эдит Пиаф, и у Мерелин Монро…
Практически все великие женщины мира держали в своем гардеробе такие игривые платьица!
Рита торопливо, в азарте, надевает его. Как волнительно оно обтягивает попку! Как странно давит грудь!
К маленькому черному платью – вызывающие красные туфельки. О, мама!
Рита покидает квартиру, пересекает двор. В глазах – озорной блеск. Куда ее понесло, ну куда?
Во двор выходит задняя дверь булочной. От булочной отъезжает машина "Торты".
Рита бормочет, глаза к земле:
– Так, надо свочно понизить самооценку, хоть на мне квасные туфельки. Я недостойна никого. На меня никто не смотвит – я тоже ни на кого не смотвю. И при чем тут маленькое чевное платьице, ну при чем?
В дверях булочной стоит грузчик – нестарый улыбчивый мужик.
Он заступает бедняжке Рите дорогу.
– Ну и чего проходишь мимо? Чего в гости не зовешь?
– Ах! Напугави!
Клянется шепотом:
– Я – какафка, какафка…
– Ты это брось. Красотка еще та.
– Я не крафотка! Не говори мне больше так, Ваня. Все кончено! Началась новая вывнь!
Новая жизнь продолжается в квартире Риты, а через десять минут заканчивается.
… На пороге Иван Сергеевич Приходько (умученный в быту дебелой женой и четырьмя детьми один бестолковее другого) вправляет рубашку в штаны, тщательно застегивает ширинку.
– Ну вот и все. По быстрому чаю попили – и все хорошо, правильно?
Рита тоже поспешно оправляется:
– Стоя! На куфне! Фу, как пОфло, пОфло!
Но Иван Сергеевич Приходько этого уже не слышит.
В подъезде он бросает взгляд на часы:
– Е-мое!
Торопливо семенит к булочной, придерживая брюхо.
Рита открывает дневник самоконтроля и пишет, плача:
– Полная… Полная идиотка…
Она роняет голову на дневник. Записки сумасшедшего мокнут, им тоже всплакнулось…
Рита гордо поднимает голову и снова включает знаменитый хит Эдит Пиаф.
– А какая ты была, Эдди? Такая вэ, как я?
27. Трусики восхитительных дам
Второй день Ксю твердит:
– Поехали посмотрим на Камри, я поплачу горькими слезами…
В автосалоне на Дмитровской в эти утренние часы пока довольно пустынно.
Подруги проворно забираются в салон Камри. Лия забрасывает ноги на руль (видны белые трусики), Ксюша ее фотографирует.
– Мечта, Ли! Как это эротично, правда?
Менеджер салона Мавсуд опять озабочен непорядком. Это неказистый парнишка в мешковатом костюме. Его сюда пристроили по родственной линии. Он с сожалением цокает языком.
– Нельзя ноги. Георгий будет ругаться.
Лия игриво откликается:
– Мавсудик, неужели тебе не любопытно посмотреть на трусики дамы?
На Мавсуда нападает странная истеричность, по причине борьбы между искушением и запретом.
– Нельзя!
Как всегда он чудит – отбегает:
– Нельзя!
А сегодня просто цирк. Отбежав, Мавсуд достает из салона машины фуражку и почему-то надевает, видимо для строгости:
– Нельзя!
– Мавсудик, ну ты же не лох, правда? Не чмо, правда? Я три дня их стирала, чтобы пофотографироваться…
– Три дня? – обалдел Мавсуд. – Они чистые, да?
Мимо торопливо проходит Георгий.
– Ладно, Мавсуд, оставь девушек в покое, я сегодня разрешаю.
Мавсуд скрылся за Ауди и не подает звуков.
Георгий заглядывает за Ауди. Парнишку объяла мелкая дрожь, вот-вот начнется истерика.
– Э-э, парень… – рассуждает Георгий. – Ты явно хочешь в туалет. Хочешь? Ну, иди… И сними фуражку, не выгляди дураком.
Мавсуд, не выглядя дураком, удаляется.
Кстати, девушкам и дела нет, почему иной раз парней лихо заносит в туалет – это еще одна женская жестокость.
Туалетная дверь ритмично поскрипывает (Мавсуд прислонился спиной к ней). Доносятся всхлипы – мастурбация до слез унижает паренька. Слышны бормотания:
– Сучки… Сучки драные…
Ксюша между тем говорит:
– Ты помнишь "Мужчины любят порнографию"? Помнишь, как она там хватала его за задницу?
– Это же "Горячая биомасса"!
– "Горячая биомасса", помнишь? Где она говорила: возьми меня в прихожей внезапно, без подготовки?
– Нет, это "Подозрения садовника"…
– Ну да, садовника… Я не помню, он взял ее?
– Конечно, взял!
– Блять… Что я должна сказать этому?
– Садовник спрашивал: там у тебя уже мокро, Джейн?
– У меня не будет мокро. Как только представлю его эту долбанную молочницу!
– Постарайся быть секси, умоляю, Ксю!
28. Вторая атака сексуальных блондинок
Вечер. Офис крупной фармацевтической компании стихает. Ну, а когда наступает совсем поздний вечер – совсем стихает. Во всяком случае в кабинете медиапланера Мищенко слышны только звуки пылесоса – это где-то орудует уборщица.
Ксюша, кажется, очень сексуальна.
Она завершает поцелуй такими словами (обоссаться!):
– Я хочу, чтобы у тебя была большая штука. Она выросла? Это можно потрогать?
– Нельзя.
– Почему, милый?
– Тут стоит веб-камера. Это может попасть сисадмину или в Интернет.
– Заклей ее жвачкой. Нет, не заклеивай. Мы это будем делать красиво, как в "Подозрениях садовника".
– Я несвеж, как свинья.
"А то я не знаю! Долбанная молочница!"
– А я – как свинюшка. Мы говорим на одном языке. Представь, что мы в свинарнике.
– У садовника не было свинарника…
– Тогда я – роза после поливки. Я вся мокрая. Возьми меня. Я – роза садовника, а ты – садовник.
– Должна быть прелюдия.
– Фигасе! Кто тебе сказал?
– Дядя.
Ксюша начинает раздражаться.
– Что тебе еще сказал этот твой тупой дядя?
– Он не тупой. Он член общественной наблюдательной комиссии городского сообщества слабовидящих и слепых.
– Он что – слепой?
– Да.
– А что он наблюдает, если он слепой? Комиссию?
– Ну, вообще… Все наблюдает… Ну, в основном ушами.
– Как можно наблюдать ушами?
– Он может запросто сказать по звуку воды, когда сварилось яйцо…
Ксюша игриво держит тему:
– Я тоже могу сказать, что твое яйцо уже сварилось.
Мищенко стыдливо отстраняет ее руку.
– Это нельзя трогать.
– Это круто, если нельзя трогать. Знаешь что? Если не ты, то твой дядя. Я хочу с наблюдательным дядей. Он сделает это как надо? Сколько ему лет?
– Нет. Он уже старый.
– Сколько ему лет?
– Сорок два.
– И он сказал, что нужна прелюдия? Откуда он знает?
– Дядя прослушал много аудиокниг. Должна быть красивая прелюдия.
– Что-о-о?
Она дает пощечину этому уроду.
– Скот! Получи прелюдию! – еще одна пощечина.
29. Блондинки решили оптом
Сегодня у девушек на Ширяевке вечерняя аренда корта. Лия и Ксюша на разминочной площадке завершают разогрев – бег приставными шагами по кругу. Их богатая клиентка еще не подъехала.
– Может не будет ее? Когда она звонила?
Лия негодует:
– Баран! Пусть сидит со своей молочницей и прелюдией!
– Надо все дела иметь с дядей, а не с этим гнилым хреном. Пусть сидит и нюхает свою молочницу до конца жизни!
– Дядя нажмет на него – и заказ наш! Только подумай "Тойота Камри"!
– Ли, а как он нас будет? По очереди?
– Да ну на фиг! Оптом веселее. Давай пошлем Дэна, пусть договорится.
– Как здорово все! Мы такие классные, правда?
Они останавливаются, целуются.
– Я не знаю, что бы без тебя делала на свете, Ли!
– Я тоже, Ксю! Знаешь, как я тебя люблю! Вот так!
Много раз чмокает.
– Чмоки-чмоки-чмоки…
30. Разноцветные ногти схлестнулись с уродом
Сколько может тупить этот Дэн?! Сколько он может спорить с несравненной Лией? Сейчас весь супермаркет узнает, каково это спорить с Лией.
Лия в бешенстве переворачивает тележку с продуктами на пол, начинает топтать.
– Идиот! Я сказала, поедешь к слепому!
Она остервенело опускает большой пакет пельменей на голову этого осла Дэна.
– Сказала, поедешь!
Пинает мешок с морожеными креветками:
– Ой, ноготь подай! Ноготь ищи!
Какой-то пьяный парень с красивыми бараньими глазами, привлеченный ссорой, топчется рядом.
– Какого он цвета? – уточняет парень, тараща глаза.
– Ты не видишь, какого цвета у меня ногти?! Не видишь?
Она сует пальцы с разноцветными ногтями ему под нос. Потом больно впивается в его волосы:
– Урод! Не видишь, да?
Дэн ползает по полу:
– Синего? Желтого? Чума…
– Откуда я знаю, ищи! Как я поеду без ногтя?
Она плачет; вдруг спохватилась:
– А ну посмотри глаз… Посмотри глаз, кому я сказала! Линза не выпала?
Подходит менеджер.
– Добрый вечер! Могу я чем-нибудь помочь?
– А пошли вы все!
Лия выходит из магазина. Заводит машину, нервно уезжает, сплюнув в окно.
31. Решено войти наполовину
…Слепой дядя (Николай Николаевич) стоит посреди комнаты, вокруг него расхаживает взволнованный Дэн.
– Вы так уж совсем реально не увлекайтесь, пожалуйста. Мы все понимаем, что эта близость во имя дела, так? Надо правильно расставить акценты.
– Расставим.
– Вы не думайте, что с ее стороны будет оргазм. Женщины часто его просто изображают.
– Ну, нам и без оргазма хорошо.
Дэн заочковал:
– Кому вам?
– Нам я имею ввиду мне.
Скрипнули дверцы – это Дэн на всякий случай заглядывает в шкаф.
– Кого Вы там хотели найти?
– Не знаю… Может племянник Ваш затесался.
– Ему рано это. Пусть пока прелюдиями балуется, молодой еще. Это нам, старикам, не до прелюдий…
Дэн слегка обижен:
– Так Вы сразу – без прелюдии?
– Я ж говорю – прелюдии для молодежи. А нам как есть, быстрее к сути вопроса…
– Ну, вообще-то… Прелюдия не помешала бы…
– Зачем? Сами подумайте, зачем?
– Ну, мы же не животные в конце концов? Все-таки все мы люди, правда?
– В каком-то смысле, конечно, люди…
– А у вас даже свечей нет… Одна кровать и шкаф… Все как в порно… Знаете такое порно: хоум эдишн?
– Чем богаты. Доходы у меня – сами понимаете…Какие уж тут прелюдии…
– Ну хоть бы свечку какую-нибудь зажечь… Ну, типо романтика…
– Свечку… Я же все равно ничего не вижу …
– А она-то видит! Она ведь женщина…
– Ну, как хотите… – сухо отвечает слепой. – Можете купить две-три свечки… – В его голосе ирония. – Можете и в ногах подержать…
Дэн заметно обижен.
– А вы, пожалуйста, без цинизма… Вы же старший человек, опытный…
Помолчали. Дэн смущенно спрашивает:
– Если не секрет, какого размера у вас девайс? Ну… мужской орган?
Николай Николаевич смутился не меньше:
– Видите ли, юноша… Главное – душа.
Дэн нервничает:
– В конце концов, это нормальный мужской разговор, правда же?
– Вам как нужно: много или мало?
– Мало.
– Устроим мало.
– А как Вы устроите мало, если у Вас много?
– Ну… Я наполовину всего. Понимаете, наполовину войду…
– Да уж, постарайтесь. Надеюсь.
32. Батюшка сказал, что шире ведра
Заседания Анонимных Эмоционалов в Клинике Неврозов обычно проходят бурно (на то они и эмоционалы). А сегодня его окропили слезы исповедывающейся Риты.
Уборщица Лидия Петровна Конюхова нынче очень насуплена. Она хоть и не состоит в эмоционалах, но традиционно с любопытством прислушивается к откровенным исповедям дам. Не везде такое услышишь. А тут – даром.
Дама с анонимным именем Георгина в который раз говорит:
– Успокойся, Рита, расскажи про свой срыв детально. Это важно для других.
Конюхова твердит свое:
– Да убить тебя мало, вот что я скажу! Что же ты себе не говорила: нельзя, нельзя, хоть умри?!
– В четверг говорила – нельвя! В среду – нельвя! Во вторник – нельвя! А в пятницу вабыла… Просто нававдение! Надела крафные туфельки и маленькое пватьице как у Мевелин Монво…
Гневная Конюхова выходит, бросив на пороге:
– Убить тебя мало, вот что я скажу!
В кабинке туалета Конюхова достает четвертинку из кармана халата, делает несколько добрых глотков, занюхивает рукавом.
– Прости, Господи, ну вот как с такими жить рядом…
Передразнивает бедную Риту:
– Нельвя… Как с такими жить дальше?
…Бурные дебаты нынче продлились больше двух часов. И вот традиционное чаепитие дам завершается.
…Рита сидит с низко опущенной головой, Конюхова ее успокаивает, словно мать.
– А в церковь ходила?
– Ходива.
– Батюшка что сказал?
– Сказал: а фто я с тобой сдеваю, если там у тебя фыре ведра?
– Правильно! Это он еще очки не надел, чтобы присмотреться, прости, Господи.
– А фто я поделаю ффобой, если я интевесная вэнщина? Фто?
Но вот и Конюхова прощается с дамами.
Рита и Тополь одни.
– Да никакая я не бытовая флюфка! Я просто временами эмоционально зависимая… Ой, Юля когда он достает ЭТО! Я всегда думаю, фто это обмен нафыми дуфами. Представляешь, его дуфа прифла ко мне в гости.
– Ты точно так думаешь, Рита? Скажи как на духу.
– Это точно обмен дуфами, точно! Достанет – и так сопит, пыфтит, как зверек, как евык… И я точно знаю, что у него есть дуфа… Ефть дуфа у евыка, Юля?