37. Третья атака блондинок
Мы как-то опять забыли про Влада, который давненько не получал пиздюлей от любимой. Это заметное упущение. Ведь с тех пор как ему на голову надели торт прошло довольно много времени. Его чистенькое лицо нынче опять свежо, – настолько, что хочется в него законным образом плюнуть.
Впрочем, Ксюша уже все сделала как надо. Примерно минуту назад она гневно взбрыкнула своей мускулистой ноги профи-спортсменки и припечатала пяткой фингал под левый глаз Влада.
А теперь она этого урода выпихивает из квартиры.
– Все, проваливай, достал своим занудством!
Мальчик для битья хнычет за дверью:
– Нет, ты скажи: тебе приятно с ним было?
– Да.
– Почему?
– Он слепой и я его совсем не знаю.
– Слепой… Слепой… – Влад тычет себе в фингальный глаз. – Вот у меня глаза! А он? Чего он видит?
Тишина.
Влад тарабанит в дверь:
– Подруга, тебя надо в дурку отправить! Ты на всю голову, поняла, да!
Как всегда бабуля-соседка на посту; ехидно выглядывает:
– Иди, милый, иди!
Влад уходит, бормоча:
– Скажи кому такое… Да еще эта калоша… Тут как тут.
И он прав – тут как тут. Как черт из табакерки.
Расправа ждет и Дэна.
Дэн, как мы знаем, – необычайный логик и умница. Насладимся и мы его острыми беспощадными вопросами, пока он в машине Лии, пока его не вышвырнули как щенка.
– А зачем вы ездите вдвоем? Ему одной Ксюхи мало? А если он влюбится в тебя?
– Без глаз? – с сомнением отвечает Лия.
В голосе ее вдруг появляется настоящая теплота и милое женское любопытство.
– А ты знаешь, что он говорит? Он говорит, что у женщин там внутри у всех устроено по-разному.
– Не знаю, не замечал.
– А он замечал.
– Чем же он замечал, если он слепой?
– Он сказал, внутренним зрением.
– А где оно у него?
– Я тоже всегда думала, что одинаково у всех, а теперь поняла, что по-разному.
– Да кто это сказал? – возмущен Дэн.
– Он.
Дэн нервно сучит ногами:
– У меня мозги вырывает! Мозги рвет, понимаешь!
– Пофигу твои мозги! Слушай дальше. После ЭТОГО он может определять характер, мечты, недостатки…
– Посмотрев внутренним зрением?
– Да. Там по каким-то конфигурациям влагалища, представляешь? А главное – цвет глаз.
Дэн гневно стучит ладошками по коленкам:
– Засада! Цвет глаз!
– Да. Он сказал, что у меня бирюзовые глаза. И что я натуральная блондинка.
– Бу-га-га… – Дэну очень горько. – Ты что, не знала, что у тебя бирюзовые глаза? И что ты блондинка?
Лия впадает в бешенство от тупости Дэна.
– Ты полный кретин, понимаешь! Даже слепой увидел, что у меня бирюзовые глаза, даже слепой!
– Напрочь моск! Полная засада! Пол-на-я!
– Что тебе не нравится?
Она тормозит Пежо.
– Этот урод меня конкретно достал! Все, иди! Исчезни с моих глаз!
Она выпихает Дэна и уезжает.
38. Слепые влюбляются с первого взгляда
На следующий день умницу Лию наконец осеняет. Озарение приходит к ней, когда мать опять сидит тупо уставившись в какой-то сериал и вздыхает, как и две недели назад.
– Я точно должна сегодня сделать что-то очень мерзкое. Ты знаешь, это уже паранойя. Доча, это паранойя!
– Знамо дело, паранойя. Мама, я не могу смотреть на тебя без слез.
– Отомстить однозначно! Я же психолог, я все знаю! В этом что-то есть…
– Все, мать – едем к слепому! Это будет самая мерзкая измена, какую можно придумать! Это чистой воды порнография!
– Да вся моя жизнь порнография, едем!
– Между прочим, в этом что-то есть и чудесное, мам. Я даже не думала. Он работает как Бог… который одну черепаху… помнишь?
Тополь живо откликается из кухни:
– А как назывался тот ликер… Он еще остался?
– Ты хочешь выпить? "Бейлис" он называется.
Достает:
– Вот он!
Разливает.
– Кстати, ты бы хоть фотографию показала этого… гинеколога своего…
– Доча, какие могут быть фотографии в сорок лет?
Лия целует маму, они чокаются.
– Ой, ты моя мамочка… Ой, ты страдалица… Ну, не плачь… Нафиг тебе старый гинеколог? Его пора отправлять к сексопатологу или, вообще, к психиатру.
– У него есть психиатр. Но он сам ку-ку.
– Мы тебе найдем молодого, – не слышит Лия. – Такого козлика, который скач-скач… Ну, скачет вокруг… Скачет и скачет…
– Мне молодой не нужен. Ты забыла, что я уже в климаксе?
– Мама, так это климакс или овуляция? Вообще, ты права, они все козлы. А старые – хотя бы с уважением к даме.
Она набирает Ксюшу.
– Подъезжай! Ты должна отвести нас с мамкой к великому слепцу…
…И вот месть (страшная по силе и чудовищная по мерзости) свершилась!
Юлия Петровна и слепой растерянно топчутся на пороге спальни. Все, что было задумано, исполнилось.
– Не провожайте меня, – говорит Тополь. – Сначала выйду я, потом Вы… Там молодежь, мне стыдно…
Слепой клянется в любви с первого взгляда, – и когда он успел?
– Это случилось с первого взгляда, Юлия Петровна, с первого! Хотите упаду на колени и поклянусь? Ну, останьтесь еще на полчаса… Вдруг это судьба?
– Ну, пожалуйста, не надо… – Тополь обескуражена.
– Хорошо, все будет так, как Вы скажете! Мы взрослые люди.
На кухня Тополь плачет на дочкином плече. Лия не понимает:
– Мам, ну сколько можно? Нет секса – слезы. Есть секс – слезы. Ну сколько можно?
В кухню пытается войти слепой – по стенке.
Тополь вскидывает глаза:
– Боже, он опять идет! Немедленно выйдите, прошу Вас.
Николай Николаевич остановился, отползает назад.
– Ну, я чего… Я с пониманием… Я просто в туалет хотел сходить…
– Вы что не знаете, где у Вас в доме туалет!
– Знаю, попутал малость… – бормочет слепой. – Волнение – такое дело…
– Черт, хоть бы очки надел… – шепчет Ксюша. – Тащится без очков… Бельмами сверкает…
Лия иронично оглядывает более чем скромную кухню.
– Мам, похоже ты произвела фурор в этом доме. Похоже здесь тебя сильно ждали.
Николай Николаевич отвечает из глубины квартиры:
– Ну, об этом я бы хотел сказать сам. Приватно… Мы с Юлией Петровной сами разберемся!
– Кошмар, он все слышит.
Ксюша закрывает кухонную дверь, переходит на шепот:
– У них обостренный слух. Лучше чем у собаки…
Слепой из глубины квартиры подтверждает:
– Да, в сто двадцать раз!
Тополь в отчаянии:
– Это невозможно! Послушайте, зачем Вы подслушиваете?
– Я надел очки, как хотели девушки…
– Да, Вы стали заметно краше… – Шепотом. – Ну зачем я сделала это? Ну, скажите, девчонки, чего ради?
Прочь из этой квартиры – больше сюда ни ногой!
– Вы приедете завтра? – спрашивает слепой на пороге.
– Да Вы что? – возмущена Тополь. – Что Вы себе позволяете?
– Вы должны прийти завтра. Много у меня чего накопилось сказать… Так Вы не придете? Вам начхать на любовь?
Женщины молчат, крутя у виска пальцами.
– А вот лягу на пороге и не выпущу!
В самом деле ложится. Еще один Зайцев.
– Послушайте, да Вы просто хмырь! Форменный хмырь!
– Я не хмырь, а человек с ограниченными возможностями. Я имею право на все! Да, я люблю женщин постарше, и это не моя вина!
– Да, конечно. Это вина Вашего пениса.
– Интересный разговор получается…
– Послушайте, это не любовь, не отношения… Это просто был эксперимент, неужели непонятно?
– Грех экспериментировать над больными. Тем более, когда любовь случилась с первого взгляда!
Тополь в отчаянии:
– Ну, вы же умный человек!
Лицо слепого исказилось какой-то кислой гримасой, словно он готов всплакнуть от отчаяния.
"Боже…" – думает Тополь. – Этого еще не хватало. Любовь с первого взгляда".
Слепой встал, освободил женщинам путь.
– До свидания, Юлия Петровна… Я потрясен…
Дверь долго еще остается открытой. Дамы спускаются по лестнице. И только в машине можно разговаривать свободно.
– Он потрясен. Вы слышали это, девочки? Да он просто сумасшедший.
Потом Тополь загадочно произносит:
– Он сказал, что я блондинка. Он точно слепой?
– Мама, ну я же сказала, что у него гениальное внутреннее зрение! А потом, заметь – я блондинка…
Ксюша подтверждает:
– Я тоже блондинка.
– И что? – удивлена Тополь.
– Ну и подумай, кто ты? Брюнетка, что ли?
39. Четвертая атака блондинок
Самые страшные известия приходят обычно внезапно.
"Камри не будет, не будет Камри, не будет, не будет, теперь никогда…"
Девушки курят на балконе съемной квартиры Ксюши. Небо темное, как и положено в минуты страшных новостей, льет готический дождь – сама природа рыдает вместе с девушками.
– Он так и сказал: уволен с понедельника? – в который раз уточняет Лия.
– Да. Засада.
– А медиаплан?
– Какой-то Ширкуновой передали. Это конец, Ли… Вот такая жесть с этим Мищенко-Дрищенко.
– Накрылалась Камри, Ксю…
Они плачут на плече друг у друга.
– Ну, ничего, мы обязательно отомстим этому уроду… – говорит Ксюша. – И за молочницу, и за слепого этого… за все!
Лия трогательно целует подругу:
– За все, Ксю!
И этот час наступает довольно быстро – на следующей неделе, поздней ночью в модном клубе.
Девушки, хохоча, затаскивают Мищенко в женский туалет. Пьяный Виктор садится на толчок, он счастлив.
– Да, девчонки, теперь можно… Теперь мне все можно! Я открыт для любви!
Лия обольстительна:
– Хочешь, я сниму сейчас с Ксюшки ее божественные трусики, а она – снимет с меня?
– Хочу… Я сегодня хочу все! Все, что было нельзя вчера – сегодня можно в неограниченных количествах!
– И ты будешь держать наши трусики, а мы будем так классно лизаться, хочешь?
И вот блаженная минута наступает.
На левом и правом ухе Виктора висят красные и желтые трусики. Девушки, в самом деле, целуются. Всеобщий экстаз близится…
Но что это? Не прошло и пяти минут – и совсем другая картина.
Лихо мелькают мозолисто-мускулистые ноги теннисных девчонок, лицо Мищенко в крови, кровь на рубашке. Девушки добивают Виктора.
Не понять – то ли он в стельку пьян, то ли без памяти, – в общем, кусок мяса, нелепо свалившийся с толчка. Но в целом, скорее, жив, чем мертв. Рядом валяются трусики девушек.
Девушки удаляются. Мищенко время от времени приподнимается, сантиметр за сантиметром выползает из кабинки… Кровавый след тащится за ним. Жалко парня, чего говорить.
40. Групповой секс с импотентом, который уделал всех!
Есть, впрочем, еще один бедный парнишка, которого тоже стоит пожалеть. Уже который день просвещенная москвичка госпожа Копылова пытает бедного гастарбайтера Мулло!
– Так ты отказываешься от прекрасного общения с дамой?
– Я боюсь… – боится Мулло.
– Чего ты боишься?
– Грудь страшную… Как у мамы, страшная…
Копылова накручивает обнаглевшему мусоросборщику ухо.
– Как ты можешь так говорить о цветущем женском бюсте? Еще молоко на губах не обсохло, чтобы рассуждать о нем!
Бедный Мулло сидит на полу, забившись в угол как мышка.
– Так у кого страшная грудь?
– У мамы…
– Да ты на себя посмотри! Ты, что ли, красавица заморская?
– Все равно, – вздыхает Мулло.
– Ты можешь мысленно? Закрыл глаза – и положил. Ты что – не джигит?
– Не джигит.
– Зря. А я думала на Кавказе у вас в горах все джигиты.
– Таджикистан.
– А какая разница? Там тоже горы есть!
– Я не видел.
– А я видела, когда была в Анапе!
Она кивает Вере Максимовне:
– Поликарпова, звони ему! Говори ему – я мокрая, Лева! Надо вести игру до конца! Пусть поймет, что доигрался! Но…
После паузы она игриво и многозначительно произносит:
– Но еще не поздно… Дай понять: сожжены еще не все мосты …
Поликарпова тоже можно пожалеть! Бедный Лев Александрович! Попробуй, выдержи такой натиск супруги на закате жизни!
Но хорошо что срабатывает самозащита организма.
Поэтому Лев Александрович спит. Он спит, сидя за клавиатурой. Спина его прямая, а спит он со строгим выражением лица. Но какая-то часть мозга главврача, как у любого современного многозадачного человека, бодрствует. Рядом лежит телефон. Периодически квакает неугомонная аська, хотя конец рабочего дня. Все дальнейшие действия Поликарпов совершает с закрытыми глазами, на автопилоте.
Квак:
– Маленький черррррртенок… Ты где…
Поликарпов, не открывая глаз, набивает текст:
– Тут.
– Твои размышление о предстоящем геополитическом оргазме Китая и России сделали во мне ТАМ бурю восторга!
– Тут.
Звонит телефон. Поликарпов на автомате принимает вызов. В трубке – голос супруги.
– А если я стану мокренькая, Лева? Ведь рядом молодой интересный мужчина.
– Тогда я буду ав-ав, дорогая! Ав-ав!
Дает отбой.
Квак:
– Я придумала, кто ты! Ты мой наглый и брутальный Китай!
Квак:
– Ты хочешь быть Китаем?
– Тут.
Квак:
– А я хочу быть Россией.
– Тут.
Квак:
– Представь, что я пришла к тебе геополитически. Сейчас должен наступить оргазм…
– Тут.
Квак:
– По крайней мере, я уже мокренькая…
– Ав!
Квак:
– Ты фантазируешь, какая я мокренькая!
– Ав! Ав!
Звонит телефон.
– Я мокренькая, Лева! Мокрая вся! Я была в объятьях другого!
– Ав-ав!
Поликарпов опускает телефон в карман пиджака.
– Ты мог когда-нибудь подумать, что я стану мокрой от чужого мужчины?
Квак:
– Я мокрая, маленький чертенок, слышишь! Мокрая вся!!!!
– Ав!
Квак:
– Ты что – идиот?
– Ав!
Голос супруги ворочается в кармане пиджака:
– Я давно не была такой откровенно мокрой, Левчик…
– Тут-тут! Как я зол! Тут-тут!
Поликарпов встает и резким энергичным движением делового человека, бросает слепой взгляд на часы. Четким шагом идет в сторону туалета, включает свет и входит.
Вскоре выходит, освежившись. За ширмочкой ложится на кушетку и стихает. Слышен негромкий голос Риты из туалета.
– Так надо, Лев Алекфандвович? Это такое лечение? Я настолько больна?
Рита, не дождавшись ответа, выходит из туалета. Она вся мокрая. Она брезгливо поеживается, принюхивается к себе и щурится на свету.
Странно, мужская моча пахнет не так противно, как принято думать в женских кругах.
За ширмой она тормошит Поликарпова на медицинской кушетке.
– Вы совершенно пьяны, Лев Алеффандрович!
Она барабанит в грудь:
– Вы – в стельку! Вы сделали меня моквой!
Поликарпов произносит, не открывая глаз:
– Шутка.
– Футка? Ефли это футка, то она заметно ниве пояфа! Ниве!
– Почему?
– Вы так лечите людей? Так?
– Кто Вам фкавал, что их лечу? Ваша футка неудачна.
– Какая футка?
– Что я пьян. Запомните: психиатр никогда не бывает пьяным.
Он резко выбрасывает тело вверх и садится на кушетке.
– Он бывает в забытьи.
Трясет головой:
– Бр-рр… Какой у Вас вопрос, Маргарита Ивановна? И предупреждаю: насчет ежика мы уже прояснили.
– Я вдала мыфку. Но она не прифла и не куфала меня, понимаете? Не куфала!
Поликарпов идет к компьютеру, запускает ЖЖ.
Аська квакает тут как тут:
– Слушай, ты такое говно оказывается!
– Вы мне сделали мокво с помощью Вашего напористого шланга в штанах.
– Я? Вам? Мокро? Ну и шуточки у вас, Маргарита Ивановна!
Он подхватывает Риту и кружит в темпе вальса:
– Вы помните вальсацию? Звук прелестный вальса помните?
Рита счастливо кружит:
– Да! Да! Да!
Поликарпов бормочет в сторону:
– Однако от нее несколько смердит…
– С кем Вы там фуфукаетесь, смефной муффинка?
Поликарпов кружа, шаг за шагом приближает Риту к дверям.
– Вабудьте. Футка.
Он выпихивает Риту в дверь.
– Давайте продолжим завтра? Я сегодня немного несвеж.
Квак:
– Ну ты и пидар!!! Пидар вонючий!!! Я тебя в игнор! Навсегда!
Поликарпов захлопывает дверь перед носом Риты.
Рита ошарашена счастьем взаимопонимания:
– Завтва? Неувели? Я не офлыфалась?
Она удаляется, не веря своим ушам:
– Нет, я не офлыфалась! Я совсем не офлывалась, смешной муффинка!
– Но ктое-что еще можно поправить… – игриво ворочается в кармане пиджака голос супруги.
41. Новые сведения о широких задницах
Сегодня такой чудный вечер в парке Клиники Неврозов! Так мягко он стелет свой ковер по дорожкам, где гуляют неспешно Шеин и Тополь.
А почему вечер нынче такой волшебный? Все просто: впервые за все эти месяцы Шеина, кажется, потянуло на серьезный разговор с женщиной. И эта женщина – Тополь!
– Я ведь тоже иногда без мотивации… Такая старушечка, которой хочется свернуться клубочком и спать, спать, спать… Как старой кошке в теплом доме. Тикают часы, тикают и тикают… Все, что было в прошлом – забыто, все что впереди – неизвестно. Скорее всего, ничего…
– Нет, что-то же есть… – рассуждает Шеин. – Должно же быть… Надо придумать. Не говорите больше про это, не пугайте хороших людей. Это очень серьезно.
Они неспешно топчутся у беседки.
Недалеко пробегают Максим с психологом. Вскоре парк оглашает привычный рык молодого человека:
– Втихаря делала это! Мелик-Пашаеву! Обезьяне этой, а не мне, бойфренду!
Тополь спохватилась:
– Я недавно сделала одну мерзость… Мне кажется из-за Вас…
– Какую мерзость?
– Я… Я сделала ЭТО с одним слепым мужчиной… Если больше не с кем…
– Что ЭТО?
После паузы:
– А, ну да… Понял. Только почему это мерзость? Насколько я понимаю…
Тополь с апломбом его перебивает:
– А насколько понимаю я – это мерзость! Пусть я старомодная, но это мерзость.
– Ну почему? Почему все в этом мире мерзость – даже это? Даже это последнее прибежище…
– Для меня это не было прибежищем…
– Забавно. Это было необыкновенно?
– Разве женщина когда-нибудь признается в этом. Они все такие врушки.
– Да, я заметил.
– Он сказал, что у меня тяжелая и широкая задница… Он сказал, что о такой тяжелой заднице мечтал всю жизнь.
– Мечты сбываются. И все?
– Зато не сказал, что у меня карие глаза…
– Но глаза у Вас зеленые – и кошачьи.
– Ну, какая ему разница? Я хочу, чтобы они были и карие.
– Карие зеленые кошачьи глаза… Ну, это к господину Зайцеву. Он как психиатр разберется.
– Но вы никогда ничего такого ведь не собираетесь сказать мне.