Из дивных звуков сложена;
В них блещет вечная весна,
Благоухает воздух рая,
– писал в сонете "Поэзия" В. И. Туманский в 1825 году, открывая божественное происхождение слова, даруемого высшими силами поэту.
Ликует сердце, ей внимая;
Все внемлет – дол и вышина;
Но мир не знает, кто она,
Сия певица неземная!
Перунам Зевсовым равны
С душевной пламенной струны
Поэтов сорванные звуки!
Им все отверсто: рай и ад,
Душа – сосуд живых отрад,
И сердце – кладезь хладной муки.
Поэт – особенный человек, не такой, как все, и мир его также особый. Поэт иначе чувствует, иначе думает, иначе воспринимает жизнь. У него иное видение жизни. Его словесная одаренность помогает выражать мысли, чувства и ощущения совершенно не так, как это делают простые смертные, а с высоты своего духа, вкладывая магию в звук и слог. Его предназначение в жизни – "дар и подвиг воплощенья". Являясь орудием высших сил, великие поэты, подобные Байрону и Пушкину, которые другими глазами видят связь вещей и их значение, открывают человечеству суть вещей.
Ты тайны земные для сердца открыл,
Но вечности тайной себя облачил!
– говорит о Поэте уже упомянутый нами М. И. Максимов в своем сонете, посвященном Байрону.
А Г. Р. Державин в своем сонете, призывая отдавать "пиитам" дань, возглашает:
Писатели! Вы нам открыли просвещенье;
Науки разные от вас постигнул свет;
Без вашей помощи рассудку пользы нет;
Прогнать от мыслей мрак, то ваше есть раченье.
…
Во сердце книга нам чувствительность лиет,
Она пример страстей и славы подает,
То к радости влечет, то гонит в огорченье.
Приятность, остроту нам кажет стихотворство.
Об избранности поэта, о его божественном предназначении и его ответственности перед людьми мы можем прочитать у В. Я. Брюсова такие строчки:
Так повелел всесильный Демиург,
Чтоб были люди все различны.
Тот – плотник, тот – купец, тот – драматург,
Те камни класть, те – суд вести привычны.
Но ты – ты выбрал жребий
Необычный -
Художник ты, и также ты хирург!
Ты лечишь люд – и сельский, и столичный,
И пишешь нам блеск дня и темень пург.
Орудие поэта, его мощь – слово. Его отточенные выражения несут в себе волшебство и притягательность. В. Брюсов подчеркивает значение слова, неотделимого от поэта, как и его тайный дух, в своем сонете "Светоч мысли".
Над буйным хаосом стихийных сил
Зажглось издревле Слово в человеке…
…Впервые светоч из волшебных слов
Зажгли Лемуры, хмурые гиганты;
Его до неба вознесли Атланты.
Он заблистал для будущих веков,
И с той поры все пламенней, все шире
Сияла людям Мысль, как свет в эфире.
О таинстве вдохновения, о видениях, выражение которых поэт "ловит всю ночь", собираясь дать им воплощение; о связи слов и рифм с магией чувства говорит с поклонниками шаманского культа поэзии и П. Д. Бутурлин, который в своем сонете "Поэту" восклицает:
О, рифмы хилые пред дивной силой чувства!
О, сумрак бледных снов! о, идеала свет!..
и называет "радостным недугом" и "сладкой мукой" работу со словом, которую ему посылает его гений.
Волшебством, которое сродни шаманству, считает поэтическое творчество и К. Д. Бальмонт. Ведь поэту дано, утверждает он в своем сонете "Звездные знаки",
Творить из мглы, рассветов и лучей,
Включить в оправу стройную сонета
Две капельки росы, три брызги света
И помысел, что вот еще ничей.
Занятие поэзией для него
"…Веселая наука,
Которой полный круг, в расцвете лет,
Пройти повинен мыслящий поэт…"
Бальмонт согласен с предназначением поэта быть "маэстро… колдований":
Среди людей ты божества наместник,
Так помни, чтоб в твоих словах был бог,
– наставляет он. Иначе, "для чего же ты кудесник?" – спрашивает он – мастер волшебного слова – и дает совет видеть магию "в обломках камней и в обрывках тканей". "Умей хотеть", – напутствует он поэта и уверяет, что "силою желаний Господень дух промчится по струнам". Но одного желания недостаточно обыкновенному поэту, чтобы промелькнула божья искра. Это доступно гению. О них мы ведем нашу речь.
Поэту, "к высоте стремящемуся гению", мир божий открывается для постиженья в снах и видениях. Поэт видит его внутренним своим взором, перед которым бессильны тайны веков. Поиски созвучий приводят его к таким открытиям, которые не может сделать больше никто. Свои видения, свои открытия гений выражает волшебной музыкой слова, которая заключает в себе тем большую силу, чем более велик гений поэта.
Гений – обязательно пророк. Миру известен гений, воплощенный в Александре Сергеевиче Пушкине . О пророчествах Пушкина писали много. Кто не знает его стихотворения "Памятник", в котором автор прорицал, что к его мистическому памятнику, "нерукотворному", воздвигнутому колдовской силой его слов, состоящему из поэм, стихотворений и прозы, до сих пор забирающих души читателей, "не зарастет народная тропа"!
О пророческом даре великого поэта пишет А. А. Фет в своем сонете "Памятник Пушкину":
Исполнилось твое пророческое слово,
Наш старый стыд взглянул
На бронзовый твой лик,
И легче дышится, и мы дерзаем снова
Всемирно возгласить: ты гений! ты велик!
Почему век гениев короток? Может быть, это дух, заключающийся в них и властвующий над ними, сокращает их жизненный путь, отведя определенный срок для их пророчеств, за счастье быть "живыми" всегда? Может быть, просто невозможно выдержать душе, заключенной в человеческую оболочку, той борьбы, которую ведут между собой за обладание ею добрые и сильные духи? Ведь поэт, "видений целый мир таящий в своей душе", по словам М. А. Волошина, – "отраженье славы мира божьего", где борется свет с тенью. Душа поэта полна сомнений, в нее вселяется и мятежный дух, "ослушник высшей воли", вытесняющий духа добра и света.
Дух, преследующий гения, "…всюду и нигде". О могучем и вездесущем духе М. А. Волошин говорит словами своего покровителя:
Я всюду и нигде. Но кликни – здесь я!
В сердцах машин клокочет злоба бесья.
Я друг свобод. Создатель педагогик.
Я инженер, теолог, физик, логик.
Я призрак истин сплавил в стройный бред.
Я в соке конопли. Я в зернах мака.
Я тот, кто кинул шарики планет
В огромную рулетку Зодиака…
Шаман, мы говорили, вещает словами духа, который вселяется и в поэта, награждая его колдовскими способностями – магическим даром слова и предвиденья, умением ловить, завораживать людские души. Значит, поэт – это шаман. Он собирает людские аудитории, он проникает во внутренний мир человека. Он исцеляет магией слов людские души. Если душа истерзана и обижена, и порою "в сон погружена", то "бессмертная проснется и звучно затрепещет, как струна", когда ее души и "ржавых струн сердца" коснется поэзия. Пары строчек, волшебного сочетания их звуков бывает порой достаточно для того чтобы "мир волшебный" раскрылся для нее вновь. Поэзия – это лекарство, это – бальзам, потому что в слове "серебреет звук, преображенный в свет".
Стих зовет "ползучих к воспаренью". Игорь Северянин сказал:
Хотя бы одному стихотворенью
Жизнь вечную сумевший дать поэт
Хранит в груди божественный секрет…
И обрекает себя на бессмертье, добавим мы. Как, обрек, например, Жюль Верн, не поэт-стихотворец, но писатель, воспевающий романтику приключений, фантаст-провидец, который
Предсказал подводные суда
И корабли, плывущие в эфире.
Ясновидящим можно назвать Михаила Юрьевича Лермонтова . Не раз говорил он, что в душе поэта "мир иной", "образов иных существованье", в ней живет чувство великого предназначенья, избранничества и пророческого дара: "…вечный судия Мне дал всеведенье пророка", – говорит поэт в широко известном стихотворении "Пророк". Его ранняя гибель не дала развиться таланту пророчества. Но в его стихах мы находим элементы предвиденья.
К числу пророческих относится в первую очередь его стихотворение "Предсказание". "Настанет год. России черный год", – написал он. Может быть, он имел в виду 1917-й год, может быть, это был год 1937-й, может, он у нас еще впереди… Никто из простых смертных этого не знает. Официальная Россия XIX века не признавала поэта, но он был прав, говоря в своем стихотворении "Оправданье", что суд ему предстоит иной. После его смерти судьей его стала вся Россия в лице народа, признавшая его избраннический, божественный дар, которому поклоняются во всем мире.
Поэтическое прозрение своей судьбы есть и в творчестве Николая Рубцова – поэта-лирика, нашего современника.
Я умру в крещенские морозы
В час, когда вокруг трещат березы.
А весною ужас будет полный.
На погост речные хлынут волны.
Из моей заброшенной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый.
Разобьется в щепки, и в потемки
Уплывут ужасные обломки.
Я не знаю, что это такое,
Я не верю вечности покоя.
Поэт умер в крещенские морозы. Но он был прав, говоря, что его имя выплывет из мрака темноты. Его стихи любят, его имя почитают наши современники, завораживающая красота его стиха привлекает композиторов, и они создают на их основе музыкальные произведения. Рубцов видит призвание поэта в том, чтобы высекать "огонь из слова". Он принимает за волшебство, за счастье, за "радость неземную"
В своей руке
Сверкающее слово
вдруг ощутить
Как молнию ручную.
Подтверждение тому, что поэт носит в себе колдовство, мы нашли вот в этих строчках рубцовского стихотворения про судьбу:
Словно лишний на пиру
Скромно Хлебников шаманит…
Поэт – посредник между духом, помогающим открыть мир прекрасного, и человеком, служению которому предназначена поэзия. Он – шаман, бубном которого является слово, расцвеченное волшебными красками небесного откровения.
"Поэт – это улыбки и слезы Вселенной. Это воплощение совершенства, это – лепестки роз, развеянные по миру". Мы согласны со Светланой Микулиной, потому и заканчиваем наш рассказ о волшебном шаманском даре поэта этими словами.
Шаман-целитель
"..Вся охота окончилась в четверть часа, но стоила сломанной ноги у подброшенного человека, что, впрочем, нисколько не уменьшило торжества охотников. Раненого тотчас же унесли на быстро снятой с детеныша шкуре и двух жердях к шаману, занимавшемуся также и врачеванием. Оставшиеся занялись тушей старого носорога…"
В. А. Обручев. "Земля Санникова".
В состоянии транса шаман может исцелять. Во время обряда камлания, облачившись в свой завораживающий наряд, он находит потерявшуюся душу больного человека. Один из западных этнографов так описывает шамана в момент обряда исцеления больного: "Все происходит так, как будто совершающий священнодействие пытается провести больного, внимание которого, без сомнения, ослаблено, а восприимчивость обострена через страдание. Заставить его подробно и интересно пережить некую … ситуацию, мысленно обнаруживая в ней мельчайшие подробности. В самом деле, подобная ситуация вводит серию событий, для осуществления которых тело и внутренние органы больного становятся театром…" Шаман вливает во внутренние органы больного жизненную силу, развивает ее, задает ей тон для последующего выздоровления соответствующей техникой внушения, словами, которые способны производить в душе больного изменения, направленные на улучшение его самочувствия.
На африканском континенте, да и среди других народностей, придерживающихся веры в шаманов, живет убеждение, что не только смерть, но и болезнь вызывается злыми духами, колдовством. Нередко самые страшные болезни превращаются людьми, верующими в злых духов, в сверхъестественные существа, которые чем-то похожи на людоедов, питающихся живыми людьми. Эти магические существа выходят по ночам и хватают всех, кто попадется в их сети.
У африканцев существует четкая градация шаманов: заклинатели духов, провидцы и т. д. Есть четкое разделение и среди целителей: костоправы, психиатры, акушеры. Целителями сразу не становятся. Этому учатся не один десяток лет, если этот дар не был дан от рождения. Суть работы целителя – видеть, слышать, знать. "Листья, растения, даже камни могут многое сказать и показать тому, кто умеет видеть и слышать".
"…Целитель воспитывает свой глаз, чтобы читать и понимать звуки. Он воспитывает и ноздри – ибо у жизни и смерти свои запахи. И язык – чтобы знать вкус и кожу, чтобы она могла чувствовать. Получив подготовку, целитель идет по тому же миру, по какому идут все люди. Но видит знаки, которых другие не видят. Он слышит звуки, которых другие не слышат… Целитель учится узнавать смысл звуков речи, звуков лесных животных… когда ему нужен целительный дух растения, он издалека ловит знак листа, который нужно сорвать…" – так открывает смысл работы настоящего шамана-врачевателя целитель от Бога, образ которого выведен в книге "Целители" писателем из Ганы Айи Квейи.
Шаманы – доктора нетрадиционной медицины – держат все в секрете: и лекарства, и растения, и способы приготовления целительных средств. На них смотрят, как на богов, и полностью им доверяются.
Большая часть населения "черного" континента, независимо от образования и общественного положения, продолжает и в наше время взывать к помощи шаманов, когда их поразит какая-либо болезнь. Среди лиц, обращающихся за помощью к колдуну, можно встретить, наряду с простым людом, и государственного деятеля, и ученого, и дипломата. Африканские видные деятели, занимаясь проблемами своего здоровья, пытаются соединить методы традиционной медицины с опытом современных врачевателей. Неоспоримым является тот факт, что врачи-колдуны добились успехов в излечении неврозов и делают это с превосходящим докторов-психиатров эффектом. Африканские шаманы выработали свою собственную систему лечения болезней, которая основана на применении магической силы, использовании трав, различных веществ животного и минерального происхождения.
Вот как проходит обряд исцеления от болезней у ачоли.
При свете ночного костра появляется шаман, одетый в шкуру черного козла, обладающую магическими свойствами отпугивать злого духа джока, который вселяется в больного. Его окружают помощники с трещотками в руках. Звучит тамтам. Он небольшого размера и выбивает одну только ноту. Больного, талию которого оборачивают козлиной шкурой, сажают на табурет; шаман начинает заунывную песню, монотонную, с повторяющимися словами. Ритм ее ускоряется, больной, в состоянии транса, поднимается, тело его покачивается в танце. В понимании ачоли, танцует не сам больной, а дух, вселившийся в него. По мере того как ритм убыстряется, духу становится все труднее оставаться в теле больного, который в определенный момент падает на землю без чувств. В этот миг дух покидает его. Исцеление, которому помогают высшие силы, воплощенные в личности шамана, произошло.
Обряд, сопровождавший изгнание духа болезни из тела, призван укрепить веру больного в исцеление и показать мощь шамана и его духов-помощников. Особым доверием пользовались великие шаманы, после обряда которых у больного усиливалось сопротивление организма болезни.
Каждая народность, верящая в духов, имела свои методы исцеления от хворей. Под этими словами мы имеем в виду то, что каждый шаман, представитель своего народа, имел и свои способы лечения, сведения о которых, разумеется, получил от духов-помощников.
Нанайские шаманы брались за исцеление оспы, водянки, скарлатины, желтухи. Естественно, колдун, в отличие от врача, не изучал состояния всего организма больного в целом, а просто устанавливал духов, которые явились причиной болезни. По представлениям нанайцев, дух вселялся в больного в виде старухи. Задача шамана в этом случае заключалась в том, чтобы старуху умилостивить, упросить ее отпустить душу жертвы. Для этого колдун вырезал из дерева фигурку духа исцеления бурхан, которому приписывалась способность излечивать самые тяжелые заболевания, и проводил обряд камлания, принося ему подношения. Но те же нанайцы отказывались излечить сифилис, потому как духи были бессильны против этой болезни.
Зато казахские шаманы знали средство избавления от этой нечистой болезни. Они приготавливали лекарство из ртути, смешанной с изюмом.
Кетские колдуны ставили ловушки для духов, роль которых выполняли их жезлы или дубликаты шаманской власти. Они же – с целью облегчения процесса родов – били прутьями по железу, отгоняя шумом нечистых духов, и гладили женщину по животу дубинкой.
Шаманы саамов нойды в целях излечения от особо тяжелых болезней путешествовали в подземный мир на спине громадной змеи, убеждая духов повременить с вызовом этого больного в загробный мир. Если духи отказывались исполнить его просьбу, шаман вступал с ними в борьбу за человеческую душу.
Лечение больных посредством различных шаманских приемов неразрывно связано с представлениями народностей, чье мировоззрение выражает шаманизм, о душе человека, которую они вызволяют из плена злых духов.
В представлении якутов человек имеет три души. Главная – мать-душа – обитает, по их мнению, в затылке, по временам исчезая. Есть земля-душа, находящаяся в теле, менее подвижная, чем первая. Третья душа находится на спине. Шаману душа представлялась в виде паука. Ему предназначалось разыскать ее и вернуть больному, иначе он мог умереть. Местом вхождения души считалось темечко на голове младенца. По поверьям якутов, причиной заболевания той или иной болезнью было исчезновение главной матери-души, которую похищали духи нижнего мира. На ее месте поселялись злые духи, которые поедали оставшиеся две души. Если человек начинал испытывать боль, значит, это приближался злой дух. Во время обряда камлания шаман выгонял злого духа из больного и разыскивал похищенную душу. Если ее не удавалось разыскать, шаман брал душу родственника, который должен был в ближайшее время умереть.
У нанайцев представление о душе было иным. Живой человек, по их понятиям, имел две одинаковые души – панян и уксуки, которые живут не в самом человеке, а где-то рядом или на нем: на плечах, на спине, может быть, на лопатках, на шее или волосах. Уксуки человек видит во сне, четко и ясно, а панян – смутно, как в тумане. Обе души свободно передвигаются и когда попадают во власть злых духов, их хозяин заболевает. Душа-уксуки, обладая большей подвижностью, может легко ускользать от нехороших душ. Потому чаще всего жертвой злых духов становится панян.