Да, целитель должен быть психологом во всем диапазоне этого слова: от ласки до таски. Вот еще пример, иной направленности: мужчина цветущих лет, в прошлом – инженер, сейчас – преуспевающий бизнесмен. Погоня за прибылью поглощает все его время, все его силы. Ногами он уже не передвигается, только на машине, даже полчаса выкроить для пробежки не способен: тысяча деловых звонков, поездок, конфликтных ситуаций съедает день с утра до ночи. Начинается стенокардия, был и предупредительный звонок: инфаркт. В палате уже на третий день он принимал деловых партнеров. Бросить курить он не в состоянии. Половая потенция заметно подсела, а грубоватая юная партнерша, возбужденно называя все своими именами после очередною разочарования в постели, вызвала в его мозгу стойкий блок страха перед интимными встречами. Гонка за рублями и баксами начисто обрубила сферу духовности, существенную для него в годы прежней инженерной работы.
И вот этот Б. приходит за помощью, просит помочь его сердцу, снять страсть к табаку и убрать простатит. Отблагодарить обещает щедро, по максимуму. Но в своем образе жизни ничего изменять не собирается.
В ответ я рассказал ему, как в Индии ловят вороватых мартышек: в кувшин с узким горлышком насыпают горсть риса и привязывают это сооружение веревкой к колышку. Мартышка сует руку в кувшин, хватает рис, но сжатый кулачок обратно вытянуть уже не может: узко, он не проходит. Она бегает, волоча кувшин вокруг колышка, панически кричит, но кулак от жадности распустить не хочет. Тут-то и является охотник…
Б. притчу понял сразу и спросил: "Значит, если рис из кулачка не выпустить, Охотник вскоре явится и непременно подберет глупого зверька?" (Слово "Охотник" он произнес столь выразительно, что символика выступила сразу: скелет с острой косой на плече.) Я утвердительно кивнул. "А подлечить у мартышки разные подробности, пока она с кувшином бегает вокруг колышка и визжит?…" Я покачал головой отрицательно: какой смысл тратить время и силы?…
Таковы-то вот "прелести" дикого капитализма, вторгшегося в нашу державу, и спрашивается: помогут ли в данной и многих других ситуациях каноны деликатной психологии?
Тот бизнесмен, о котором я только что поведал, являясь функциональным придатком к своему делу, и сам себя чувствует все хуже, и юную свою даму сердца в известной степени огорчает. Но она молода и перспективна, в том числе и как экономист, с нею, думаю, со временем будет все в порядке. Как быть, однако, с другой дамой, женой другого "человека дела", которая прожила с ним уже около тридцати лет в любви и согласии, народила ему детей, искренне считая его на протяжении долгих лет "лучшим мужем России", но вот пришла к огорчительному выводу о том, что ничего, кроме работы, ему не интересно? Что никаких знаков внимания ни ей, ни детям он оказывать не в состоянии? Что никакой домашней инициативы, в том числе и в постели, он не проявляет, а учиться "искусству любви" категорически не желает ("Это не по мне и не для меня!..")?…
И вот начались слезы, обиды, постоянные "разборки" и, как прямое следствие всей ситуации – аденомиома матки, бурное нарастание склеротических явлений в мозгу и явное нежелание жить. Ни больше – ни меньше! И это – у женщины умной, вальяжной, авторитетной среди широкого круга сослуживцев…
Очевидно, коль скоро подобная структура семейных отношений была целителю доверена, столь скоро он этой очень уверенной в своей абсолютной правоте даме достаточно резко должен был порекомендовать: не уподобляться ангелу в своем безграничном чувстве собственной правоты! И пораздумать: нужно ли работящего, творчески активного, непьющего человека ревновать к его делу? И еще: кто же повинен, кроме нее самой, в том, что интерес к работе так сильно превышает у него интерес к ней, и почему с годами эта дистанция увеличивается? И чего она в таком случае добьется своими сценами и попреками, помимо стойкого отвращения к ее обществу?
Короче говоря, на основе подобной психологической диагностики было дано ей весьма горькое и многофункциональное психологическое же "лекарство", то есть линия осознания сути вещей и адекватного ей поведения. А уж после этого справиться с физическими аномалиями в головном мозгу и в женской сфере было делом относительно несложным.
Понимаю, что эта дама, перебывав до меня в руках многих и многих высокопрофессиональных гинекологов, могла и далее идти по таким же рукам, но состояние ее матки продолжало бы ухудшаться экстремально. И вот вопрос: а не пришла ли пора при подготовке будущих медиков, исцеляющих человека, профессионально готовить их к широкому воздействию на одушевленного человека?
Но! Серьезный врачеватель, который в процессе исцеления больного человека сближается с ним теснее, чем кровные родственники, ибо в нем воплощаются самые заветные их мечты и желания, в то же время просто обязан сохранить между собой и пациентом некий качественный барьер. Упаси его Бог от допущения амикошонства со стороны больных, от забвения знаменательного изречения "Для камердинера нет великого человека". Памятные мне неприятные воспоминания связаны именно с подобным лжедемократизмом. Несколько примеров. Вот приехал ко мне из средней России юноша 17 лет с экзотическим именем (условно назову его Жорес) и не менее экзотическими замашками. Страдая весьма редким гормональным расстройством и в течение двух лет подробно изучив абсолютно всю литературу, относящуюся к этой теме, он решил провести первую нашу с ним встречу в амплуа профессора-экзаменатора. С сарказмом и нескрываемой насмешкой на лице принялся он меня допрашивать, что я думаю о таком-то или таком-то научном труде (в том числе и опубликованном в давних Ученых записках провинциальных вузов). Не желая ставить его на место, ибо я отчетливо видел болезненно-страдальческий комплекс неполноценности у этого худенького, недоразвитого физически юнца, я попытался мягко объяснить ему универсальный принцип того энергетического воздействия, которое должно было поднять на новый уровень всю его эндокринную систему. Скривив страдальчески-скучающую физиономию и нетерпеливо морщась, Жорес две-три минуты кое-как слушал меня, но затем раз за разом принялся перебивать, возвращаясь к тем частностям, в которых и видел суть вопроса. Тут бы мне с ним и расстаться, но я со всем возможным терпением предложил, раз уж он сюда явился, мне довериться. Каждый из трех последующих сеансов был испытанием для моей выдержки, так как Жорес насмешливо доказывал мне каждый раз тщетность моей работы. И вот тут-то мне все это надоело резко и окончательно: я предложил ему убираться незамедлительно и забыть навсегда мой адрес. О Боже, что тут началось!.. Рыдания, попреки, сообщения о том, что на самом деле ему уже гораздо лучше, многозначительные цитаты из моих давних книг, попытка втянуть меня в новые диспуты… Это была тягостная прощальная сцена, но кто же, кроме меня самого, был повинен и в ней, и в том, что она оказалась возможной в принципе?…
А вот поистине "комплексный" пример, ибо, как в едином узле, в нем переплелось все недопустимое для отношений целителя с пациентами. Так случилось, что я разрешил издалека нагрянувшим страдальцам летом поселиться у себя на даче. И пошло-поехало! Две женщины оказались несовместимы по характеру между собой, они не только не смогли участвовать в совместном процессе приготовления пищи, но и повели активно-беззаветную, с искрами ненависти, борьбу за мое предпочтительное к ним внимание… Вдобавок, одна из них решила отблагодарить меня за свою поправку ремонтом всего первого этажа, для чего пригласила рабочих, которых я тоже должен был по-серьезному лечить. Взамен я получил хаос на всем участке, засохшую глину и штукатурку в ведрах для чистой воды, испорченные отношения с соседями, которым почему-то не понравилось, что строительный мусор был высыпан в общую дренажную канаву, утрату почти всех домашних инструментов и много других "радостей", в результате которых мне стоило потом немалых трудов восстановить крайне необходимое душевное равновесие. Если к этому добавить, что обе они единодушно невзлюбили молодого иностранца, который два года штурмовал меня из-за рубежа просьбами помочь ему одолеть бесплодие и, наконец, приехал, привезя с собою совершенно чуждый россиянам эгоцентрический, индивидуалистский менталитет, то можно себе представить атмосферу в этой "общаге". Что касается меня, я должен был оберегать зарубежного пациента от их злобных и ироничных нападок, хотя меня и самого "с души воротило" от его безразличия к общим трудностям, возникшим в результате инициативы с ремонтом: его спокойствие было одним из важных условий его мужского возрождения. Не буду продолжать эту трагикомическую новеллу, скажу лишь, что отъезд оной выздоровевшей троицы позволил мне по-настоящему осознать необходимость бытовой и личной дистанции между целителем и пациентами – при всей родственной теплоте их отношений. Особенно она необходима при разнополости врачевателя и пациентки (или пациента и врачевательницы). Кажется, можно эту драматическую тему не развивать, точность и ясность отношений, их дистанция должны выдерживаться неукоснительно.
Доверительность, демократизм – да, но амикошонство с наместником Бога пациентам противопоказано – ради их же блага.
Разные грани дарования
Когда выше я цитировал профессионального медика Ю. Каменева и народного целителя А. Бабича, вывод из их слов напрашивался сам собой: врачеватель должен обладать особым талантом, специфическим даром. Особый дар врачевателя действительно специфичен, ибо ему сопутствует эффект оздоравливающего воздействия на больного фактом одного лишь присутствия целителя. Мне выпало счастье знать тех и общаться с теми, рядом с которыми люди выздоравливают быстрее. Известную часть этого эффекта можно отнести к психологическому эффекту: больной ждет чуда, и оно совершается!!! Что ж, и это замечательно. Я рад, что в присутствии моей очаровательной ученицы, высококвалифицированного хирурга-косметолога Лилии Ивановны Федоровой раны и швы на теле и лице оперированных ею пациентов затягиваются быстро и без рубцов. Я счастлив и горд тем, что под руками другой моей прекрасной ученицы, также врача 1-й категории, но в данном случае терапевта, Галины Георгиевны Скутте болезни спасаются прямо-таки стремительным бегством, позорно покидая поле сражения. Предварительно замечу, что оба эти медика сами принципиально ведут здоровый образ жизни, свято соблюдая не только требования режима, закаливания и рационального питания, но, прежде всего, – космические божественные законы добра и красоты, и каждая из них – цветущая женщина – выглядит и чувствует себя на целое поколение моложе, чем свидетельствует их реальный паспортный возраст.
Теперь я хочу мысль развить и детализировать: дар этот должен быть многообразен.
Сначала продолжу проблему благодатного воздействия целителя на дух и поведение болящего. Речь пойдет о необходимости научить пациента общим принципам и конкретным поступкам во благо собственному здоровью.
Позволю себе известную параллель: можно принести истощенному человеку рыбу и утолить его голод. И тем самым поставить его в прямую зависимость от вашего благодеяния. Но можно не только вкусно накормить его, но и вручить ему удочки и научить самостоятельно добывать себе пропитание – и от этой вашей акции он получит в дальнейшем много больше, чем от разовой помощи. Действительно, какой смысл лечить человека один раз, если он вновь будет разрушать свое здоровье и болеть? Не правильней ли будет научить его жить, не болея?
Спектр обучения самостоятельному труду весьма широк, но если человек не желает совместно со мной трудиться над своим же здоровьем, то мое правило весьма жестоко; с этим безвольным потребителем мне не до пути, пусть лечится в бесплатной (или платной) системе, где ему, соответственно его представлениям, четко будут выписаны таблетки, уколы, иссечения, капельница, реанимация и аккуратный патологоанатомический диагноз к похоронам. Если же человек способен понять, образно говоря, что рыбак может и сам себя прокормить, то спектр его домашних заданий может быть (в зависимости от индивидуального случая) чрезвычайно широким. Я вспоминаю случая и с 20-30-тью домашними заданиями по самостоятельной работе, где требую четкое ведение дневника и регулярно жестко контролирую исполнение "уроков". И главная оценка за эти труды – возвращение и даже приумножение здоровья человека!
Об "учебных предметах" я выскажусь в главе "Врачевание" и в приложении к ней, а пока замечу: в случаях самоисцеления или излечения с помощью родственников мы движемся, как мне кажется, наиболее верным путем: человек (и связанные с ним его ближние) изживают свою карму в значительной степени самостоятельно, минимально перекладывая свою ответственность на чужие плечи, и в подобных случаях исцеление является наиболее прочным и органичным.
Учительская грань целительного дара является, вероятно, не менее значимой, чем умение изначально психологически положительно воздействовать на болящего, и вместе с тем она является сопряженной и соразмерной с нею, ибо порождена доминирующим чувством: стремлением твердо поставить недужного человека на ноги.
И однако важнейшую роль играет не только учительский фактор! Мне приходилось замерять энергетику Татьяны Александровны Буревой после того, как всю бессонную ночь она провозилась с дюжиной больных, очищающих печень и желчный пузырь, "угощая" их подогретым оливковым маслом, подливая кипятку в остывшие грелки, разгребая ложкой чудовищное содержимое, исторгнутое в индивидуальные горшки, ставя клистиры, возвращая к сознанию тех, кто под воздействием сердечной слабости его утратил, и т. д. Так вот: после такой-то ночи энергетический потенциал этой 85-летней женщины (прошедшей польские тюрьмы, советскую ссылку, злобные гонения Минздрава и многое подобное) был равен четырем-пяти нормам людей цветущего возраста!
Но если бы только это! Для эффективного прохождения билирубиновых камней и всей остальной мерзости через протоки Татьяна Александровна давала пациентам принять травяные порошки, которые готовила своими руками, чтобы протоки эти заранее расширились. Разного рода дельцы от здоровья быстренько расшифровали состав этих порошков, не защищенных никаким патентом, никаким авторским свидетельством, и за несусветные деньги стали пользоваться ими для очистки печени у желающих. Они делают все так, как делала сама Татьяна Александровна, но эффективность их работы составляет малый процент по сравнению с тем, что получалось у нее: суть в том, что ее порошки энергетизировались при изготовлении ее руками, и ее пациенты оказывались мало на полсуток в сфере ее могучего биополевого воздействия. И это сочетание подкачки чудодейственными порошками изнутри и ее личной энергетики на пациентов извне приносило волшебные результаты при возвращении доброго здоровья людям после перенесения ими этой малой бескровной операции, чем является по сути очистка печени и желчного пузыря от залежавшейся в них грязи.
Вот аналогичное сообщение о воздействии на другие препараты другого одаренного человека: Альберт Васильевич Скворцов на основе своих разработок создал воистину чудесный препарат ЭПАМ-7, обладающий высокой эффективностью для профилактики и лечения инфекционных заболеваний. Упоминаю здесь об ЭПАМе не для того, чтобы поведать очередную историю о бешеном сопротивлении медицинских инстанций внедрению чудодейственного средства, изобретенного "человеком со стороны", инженером: система не может не выжирать того, кто отрицает ее самодовлеющую суть. Нет, я пишу ради того, что подобную по составу суспензию может сотворить практически любой травник, но по 10-балльной шкале она будет работать всего… на 2 балла! Подлинное, максимальное воздействие лекарства начиналось лишь после той подзарядки, того программирования, которое задавал ему лично А. Скворцов. Оно повышало эффективность препарата семикратно! И вот тогда-то заметно (естественно!) расширялся круг болезней, которые он способен одолеть, ибо резко повышается иммунитет человека, принявшего ЭПАМ. Очень надеюсь на то, что развал прежней системы и возникновение новых структур будет способствовать доступности для людей очередных модификаций ЭПАМа (первые я с успехом использовал в своей практике).
О врач, исцелися сам!
Так и хочется к слову "дар", о котором вдет речь, добавить эпитет "божественный". Возможно, это будет правомерно, но на ум приходит отрезвляющее: "Бог-то Бог, да и сам не будь плох".
Прежде чем исцелять больных, врачеватель должен исцелить себя: и тело свое, и душу свою, и процесс этот, этот труд, этот подвиг, это самосовершенствование должно осуществляться постоянно, на протяжении всей его жизни. И в этом постулате – одно из самых существенных различий, испытующих, можно сказать, между тех, кто истинно посвятил себя служению человеческому здоровью, и тех, кто оказался здесь случайно или из заранее обдуманной корысти.
Ощущение несокрушимого здоровья, которое получает больной от своего лекаря, является одним из могущественных факторов веры в него, осознанным или на бессознательном уровне, то есть является одним из определяющих психологических средств выздоровления пациента. Хронически болящий врач – можно ли даже теоретически придумать более удивительный парадокс? Разве что атеист-богослужитель, мокрый огонь или дряхлый младенец, то есть сочетание понятий логически несовместимых, изначально несуразных, бессмысленных. А между тем – обратимся к своим воспоминаниям (о женщинах-врачах из деликатности помолчим): редкость ли – врач, у которого изо рта рвется густое табачное зловоние, а то и спиртная вонь даже на дежурстве? Мало ли из них отягощенных тучным, необъятным чревом, одышкой или другими признаками органических дисфункций? "Врачу, исцелися сам!" – давно было сказано.
Да, собственное здоровье – весомый аргумент в деятельности врачевателя, в его борьбе за здоровье пациента. Но не только! Постоянное самосовершенствование в области здоровья способно принести такой личный опыт, с которым не могут соперничать никакие книжные знания, способно избавить от таких недугов, мучительнее которых трудно себе представить. Один-два примера.