Я встретился с ним. Но к моему несчастью, он был не один. Вместе с ним я встретил настоящего Дэна. Да. Теперь я боялся самого себя – своего собственного тела, восставшего против хозяина; тела, охваченного инстинктом, который я отказывался признавать.
Пускай меня выдаст Ричард, и я потеряю свое положение, жену, сына. Ладно. Но я останусь самим собой, останется хоть шанс все вернуть.
Но если меня выдаст собственное тело, у меня не останется ничего.
Я обернулся и посмотрел вслед девушке, одетой слишком хорошо для этого времени дня и этого района города. Светило солнце. Я жил.
Я думал о Шейле.
Я жил, хотя и чувствовал себя импотентом.
Я зашел в какой-то бар. Из-под белого фартука топорщились рукава бармена. Он надраивал свою стойку сальной тряпкой. Кафельный пол был весь в опилках.
– Виски! – приказал я.
Не говоря ни слова, он поставил передо мной стакан.
– Хорошенький денечек, – закинул я. – Что-нибудь интересненькое не наклевывается?
– Не наклевывается, – ответил он. – Клев для всех одинаковый.
– Насчет Боба Уитни бояться нечего.
– Всех сделает, – отрезал бармен.
Такой вот не очень разговорчивый мужчина.
– Чем бы заняться в этом городе в восемь часов утра? – спросил я.
– Ничем, – отрубил он. – Работать надо.
– До пяти работы нету, – сказал я, залпом допивая виски. Что и говорить, привыкнуть к алкоголю было не просто.
Перед стойкой начиналась лестница, ведущая в зал на втором этаже. Оттуда доносился какой-то шум, возня – ведра, швабры, – кто-то делал уборку. Я поднял глаза и заметил на верхней ступени черно-белый халат негритянки. Она стояла на коленях, а ее жирный зад ритмично ходил из стороны в сторону.
– Еще одно виски, – сказал я бармену.
Ну что можно сделать в восемь часов утра? Я заметил музыкальный ящик.
– А что там есть? – спросил я.
– Не знаю.
Я растерянно отступился.
– Сколько я вам должен?
– Доллар, – сказал он.
Я заплатил и вышел. Дошел до ближайшей станции метро. Купил газету и дождался поезда. Забит до отказа. Там я себя почувствовал не так одиноко. А они все куда-то ехали. Они все были кем-то, А я, я никуда не ехал, я стоял на границе двух рас, и обе были готовы от меня отказаться. В газете ничего интересного. Выходя, я оставил ее в вагоне.
Выходя недалеко от Гарлема, как будто специально.
Я зашел в первую попавшуюся химчистку.
– Добрый день, – сказал я.
– Добрый день.
Их было двое: еврей и его помощник. Я разделся в кабинке и стал ждать, пока мои брюки будут готовы. Уж здесь-то придется подождать. Я на это убыо минут тридцать, не меньше. Что я еще могу придумать? Почистить ботинки? Пять минут. Пойти поесть? Этого тоже недостаточно.
К какой-нибудь девочке? К белой. Чтобы проверить. Чтобы попробовать.
Теперь мне уже было невтерпеж.
– Пошевеливайтесь! – закричал я хозяину. – У меня свидание с Бетти Хаттон.
– Я вам тогда приготовлю немного льда, чтобы освежиться, – ответил мужчина в том же духе. – Две секунды – и все готово. Постарайтесь, чтобы ей было не больно: стрелки на брюках острые как бритва.
– Так это я буду сидеть у нее на коленях, – сказал я.
– А я сзади тоже прогладил.
Хватит. Посмеялись. Этот был прямая противоположность тому, из забегаловки. Этот перегибал палку. Я ждал, не думая ни о чем, – ни о чем другом, кроме белой девочки.
Я знал, где ее можно найти. Одна из никовских завлекалок жила совсем рядом. Я ее отвозил домой раз в неделю. Эта девчонка была настоящим доходным местом, Нику с ней повезло.
Я все-таки зашел на пять минут к чистильщику обуви.
IX
Она открыла мне дверь, сонно потирая глаза.
– Привет! – сказал я. – Одна?
– За кого ты меня принимаешь?
– За свою подружку, – сказал я. – Войти-то можно?
– Конечно.
– Я не вовремя?
– Одеваться я могу и при тебе, – ответила она. – Правда?
– Ну, с этим ты можешь не торопиться.
Она прищурившись посмотрела на меня и откинула назад прядь волос, упавшую на глаза.
– Что тебе надо? – спросила она. – В такое время я тебя здесь вижу впервые.
– Хотел тебя повидать.
Я положил шляпу на стол и уселся рядом.
– А ты ничего, – похвалил я.
– Ты отлично знаешь, какая я из себя. Ничего нового.
– Вполне сносно, – добавил я.
– Ты сегодня какой-то странный, Дэн.
– Тебе что, не нравится? – спросил я.
– Не нравится? Что?
– Что я пришел…
– Я бы хотела знать, зачем ты пришел.
– Да брось ты ломаться! – сказал я.
Она была рукой подать, и я притянул ее к себе. Она даже не пыталась запахнуть свой пеньюар или как-то посопротивляться.
– Дэн, ты все-таки странный тип, – сказала она.
– Почему?
– У Ника о тебе ничего не знают…
– А что должны обо мне знать?
Она ответила не сразу: хорошая пауза для расстегивания лифчика. Ей, наверное, было лет девятнадцать. Не больше. У Ника – одна свежатинка.
– Откуда ты?
– Оттуда… – сказал я, махнув куда-то рукой.
– Чикаго?
– Ага.
– Странно, – прошептала она. – Они всегда надираются до того, как к нам лезть. Можно подумать, что без этого смелости не хватает.
– Вы ведь их сами заряжаете, – сказал я.
– Когда они нам нравятся, то нет, – кокетливо отозвалась она, подвигаясь ко мне.
Я сидел за столом, и ее груди болтались у меня перед носом. Прямо напрашивались на поцелуи. Длилось это минут пять. Глаза ее были закрыты, а надушенная плоть терлась о мои губы. Я расстегнул под пеньюаром прозрачный лифчик и собирался уже раздеть ее полностью, но она меня опередила. На ее голом загорелом животе не было ни волоска.
– Ты странный… – повторила она, отодвигаясь. – Что, так и будешь сидеть на столе?
– А ты откуда? – спросил я в свою очередь.
– Из Бруклина.
Она засмеялась и потянула меня за руки.
– Я не буду тебе рассказывать, что родилась в пребогатом доме к югу от Центрального парка.
– Мне и не надо это рассказывать. Скажи мне лучше, ты в форме?
Она потянулась.
– Ничего.
Я снял куртку, она растянулась на кровати. Я снял ботинки и все остальное. Она закурила сигарету, глядя на меня краем глаза. Я уже собирался к ней приступить, но она остановила меня.
– Виски на кухне.
– Я его не пью, – ответил я. – Не так часто.
У меня во рту еще оставался привкус виски, выпитого час назад.
– По-моему, сейчас бы это тебе не помешало, – усмехнулась она.
Я хорошо понимал, куда она при этом смотрела.
– Не беспокойся, – сказал я. – Когда надо, заработает.
– Я подумала, что тебе нужно подзаправиться, – сказала она.
– Бак полный.
– Тогда иди сюда…
Она опустила руку и затушила сигарету в пепельнице, стоящей на ковре. Я подошел и лег рядом с ней. В течение нескольких минут я ласкал ее. Она молчала и на меня не смотрела.
Тут я уже всерьез задумался о том, что со мной могло случиться. Я попробовал целовать все ее тело. Обычно на меня это хорошо действует, даже несмотря на усталость. Хоть бы хны.
Я настойчиво продолжал, чувствуя, что мои поцелуи начинают ее будоражить. Ее голый живот был теплым и упругим, как слива, позолоченная на солнце.
Внезапно я отпрянул: от нее настойчиво и отчетливо пахло мылом.
К черту. Уж лучше спать со стиральной машиной.
Я приподнялся и встал. Ее руки были заложены за голову. Голова повернута в сторону. Чуть улыбающийся рот с белыми зубами. Ногти цвета бычьей крови прижимались к ладоням. Грудь ритмично волновалась.
Почувствовав, что я собираюсь уходить, она резко села.
– Дэн, в чем дело?
– Ни в чем.
– Останься со мной.
– Нет.
– Почему? Дэн… я тебя прошу.
– Ты была права, – сказал я. – Я не могу. Это не из-за тебя. Я хотел в этом убедиться и вот, к несчастью, убедился.
– Дэн! Я тебя прошу. Ты меня уже так завел…
– Ну ладно, – буркнул я. – Ложись. Сейчас все уладим.
Она вытянулась, я примостился рядом и сделал все, что мог. Ничего приятного в этом не было, но, в конце концов, случается попадать и не в такие переделки. Эта, по крайней мере, была чистой. Через какое-то время ее тело напряглось и раскрылось. Она сжала, потом разжала руки и осталась лежать на спине. Ублаженная и размякшая.
– Дэн… – прошептала она. – Милый.
– Ну как?
– Дэн… я очень-очень это люблю.
– Я за тебя очень рад, – сказал я.
– Тебе было не очень противно? Дэн?
– Ну, – шепнул я, – что это, что на лошадей ставить…
– Дэн, ты – настоящая скотина… но ты мне это еще сделаешь?
– Не вижу в этом никакой пользы. По-моему, результат надежд не оправдал.
– А по-моему, оправдал, – сказала она. – Ну а что касается тебя, то мне все равно.
– Со своей стороны, я думаю абсолютно то же самое. Я пришел к тебе, чтобы выяснить, могу ли я еще. Все было достаточно убедительно. Я не могу.
– Ты меня вполне удовлетворяешь.
– Спасибо. Ты уже пробовала спать с женщиной? Мне кажется, что это как раз для тебя.
– Ну… Я бы попробовала, – сказала она. – Ты думаешь, что это будет точно так же?
– Для меня, вне всякого сомнения.
– Не психуй, Дэн. Ведь есть медицинские средства.
– Глупости, – сказал я. – Ты представляешь… В моем возрасте?
Я заметил, что наш разговор принимал более дружеский характер, чем я ожидал. Забавно. Может быть, женщины любят импотентов. Настоящий мужчина их всегда немного пугает. Они, наверное, боятся всевозможных увечий. А импотент – это как близкая подружка.
– Такое может случиться с каждым, – сказала она. – Я-то уж знаю. Иначе бы мне денег не платили.
– Не забывай, что из десяти твоих клиентов – девять пьяны в стельку, – сказал я. – Что же может получиться после таких попоек?
– И это тоже, – согласилась она. – Но ведь ты не пьешь? Может быть, ты просто зажрался. Ты не думал попробовать с мужчиной?
Она рассмеялась, увидев мою брезгливую гримасу.
– Пошла ты в задницу! – сказал я. – Уж лучше с лошадью!
– Ей бы понравилось… – подколола она.
Еще одно высказывание близкой подружки. Я ничего не ответил.
– Ты можешь попробовать что-нибудь другое, – предложила она. – Две женщины, три женщины.
– Целый пансионат. А ты оттуда вылезать не будешь, – сказал я.
– Или негритоску. Говорят, что они…
– Заткнись.
На этот раз я разозлился. Настоящей злостью, от которой скрипят прокладки.
Она смотрела на меня и ничего не понимала. На ее счастье, она больше ничего не сказала. Еще бы одно слово, и я бы ей вмочил.
Я отвернулся и стал молча одеваться. Было слышно, как она тихонько шевелится на кровати. Мой гнев стихал.
– Дэн, – прошептала она. – Мне жаль…
Эта девчонка и в самом деле была ничего.
– Ладно, – сказал я. – Пустяки.
– Не переживай, Дэн… Я… действительно… Дэн, я тебе очень благодарна.
Черт побери! Она меня почти что завела. Ну и шлюха. Что же у них там, внутри? Откуда в них это берется?
Она встала и засеменила к креслу, где лежал ее пеньюар.
– Хочешь кофе, Дэн? Я застегнул штаны.
– Неплохо бы.
Я поймал ее, когда она проходила мимо. Она отшатнулась и испуганно на меня посмотрела. Я обнял ее и, не прижимаясь к ней, поцеловал.
– Спасибо, сестренка.
Успокоившись, она меня чмокнула и проскользнула в маленькую кухоньку, загремела посудой, зажгла газ, напевая какую-то модную песенку.
Я оставил куртку, где она лежала, и плюхнулся в кресло. Ноги – как костыли. Тело – потроха наружу. Ну хоть каталку вызывай.
X
Немного спустя она принесла на подносе полный обед. Пока она расставляла чашки и тарелки на раскладном столике, я спросил:
– Так что, тебе в этот раз действительно понравилось больше?
– Как это больше? – возразила она. – Ты не так уж часто сюда приходишь…
– Но во всяком случае, так сильно тебя еще не разбирало.
– Господи, – ответила она. – Ты сам знаешь. Их здесь перебывало немало. Но так, как ты меня только что… – Она покраснела. – Не люблю об этом говорить, Дэн. Я, может быть, шлюха и все такое, но об этом говорить не люблю. Когда я работаю за деньги, это не то же самое.
– У тебя никого нету, кто бы мог тобой заняться? – спросил я.
– Нет, – ответила она. – У меня был друг, это из-за него у меня такая работа, Дэн. Порядочный мерзавец. Ему был нужен только мой кошелек. А я-то думала, что он меня любит, пошла на это ради него. А он насмеялся надо мной. Таких, как я, у него было немало. Больше я его не видела, он уехал из Нью-Йорка после той истории с Лючиано.
– А ты так и продолжаешь? – спросил я.
– Дэн, всю жизнь подыхать с голоду не будешь. А работа не так уж и плоха. Сам-то ты продолжаешь. Почему?
– У меня жена и ребенок, – сказал я. – И я их люблю. И как ты сама сказала, работа не так уж плоха.
– Тебе повезло, – сказала она. – А я… Хотя нет, на самом деле мне больше нравится быть одной.
– Многие подружки живут вместе, – сказал я. – Так, наверное, веселее.
– Не знаю, Дэн. Я бы предпочла… – Она запнулась.
– Чего ты остановилась? – сказал я, наливая в чашку кофе.
– Я бы хотела такого парня, как ты, Дэн. Сильного и очень мягкого. И потом, ты бы мне все время делал, как только что.
Она уселась на мои колени, не обращая внимания на чашку, которая опасно дрожала у меня в руках.
– Тебе не хочется, Дэн. Бесподобно. Я приезжаю, говорю этой девчонке, что хочу с ней переспать, ничего не могу сделать, уж это во всяком случае, и мгновенно заклеиваю ее, ну хоть отдирай. Все они просто чокнутые.
– Я же тебе сказал, что у меня жена и ребенок.
Я подумал о Шейле, и меня передернуло от стыда. Шейла, которую я так жестоко разочаровал прошлой ночью. Шейла. На какую-то долю секунды я увидел себя с этой шлюхой и Шейлу с другим, и от ярости мое сердце облилось кровью. Вот так всегда. Ты женат и спишь с девицами без зазрения совести. А как представишь, что твоя жена с другим, – готов убить всех на свете. Ничего не поделаешь. Здесь никакой логики. Мужчина никогда не обманывает свою жену.
– Ты славная, – сказал я. – Но я не хочу. Да и заслуживаешь ты большего, чем какой-то импотент.
Я игриво погладил ее грудь, розовый сосок тут же натянул прозрачный шелк халата. Она взмахнула рукой, и половина моего кофе очутилась в блюдце.
– Стоп, – сказал я. – Аккуратнее. Давай вставай и живенько одевайся. Я тебя в кино свожу.
– Здорово! – крикнула она. – Совсем как жених и невеста.
– Точно, – согласился я.
Я, конечно же, не собирался ей рассказывать, зачем мы идем в кино. Ни ей, ни кому-нибудь еще. Даже себе. Думать об этом не хотелось.
XI
Она кончила одеваться, когда было уже два часа дня. Это всегда занимает немного больше времени, чем кажется; но в какой-то степени меня это устраивало. В кино будет больше народу. Кино, куда я собирался ее повести, было уже выбрано. Это был маленький, постоянно забитый зал рядом с женским колледжем. Естественно, существовала опасность, что мой проект жалко провалится, но в этом случае у меня в запасе была еще одна идея.
Мы вышли из ее квартиры и проехали на лифте до первого этажа. Я поглядывал на нее украдкой. Несмотря на молодость, в ее походке и манере одеваться было что-то такое… Было сразу понятно, кто она такая. И тут мне в голову пришла одна мысль. Дело в том, что мне удавалось скрывать нечто более постыдное. Удавалось раньше и удается до сих пор.
А для чего это все? – посмеивался я над самим собой. Все это, мои усилия, моя многолетняя работа у Ника? Чтобы закончить импотентом? Ну уж нет! Теперь я уже успокоился. Все быстро вернется.
Забавно. Вчера с Шейлой я был в полном отчаянии. Только что с этой девицей меня трясло от гнева. Ей тоже от меня досталось. А сейчас я чувствовал себя спокойным как никогда.
Я знал, что мне делать.
Она шла рядом со мной. Красивая баба. Ноги, грудь, лицо. Все было на месте.
Нужно уметь выбирать алиби.
Мы пришли в кино, я купил два билета.
Я шел за ней вдоль никелированной лестницы, покрытой толстым ковром. Луч электрического фонарика прорезал темноту. Контролер посмотрел мои билеты.
– Только в разных местах. – сказал он. – Потом поменяетесь. Ну, Дэн, тебе пятнадцать очков форы.
Она села, сел и я, но за ней, на два ряда дальше.
Через десять минут я бесшумно встал, обошел зал сзади, дошел до запасного выхода и очутился на улице. Проехало пустое такси. Я собирался махнуть рукой.
Нет. Только не такси. На метро.
Я посмотрел на часы. Времени достаточно. Я двинулся к метро.
XII
Перед тем как зайти в грязную забегаловку, где я накануне встретил Ричарда, я огляделся по сторонам. Народу было мало. Черные, метисы, были и белые. Это была нейтральная зона.
Я вошел, решительно надвинув на глаза шляпу, и направился прямо к лестнице.
Мужчина за стойкой едва поднял глаза, когда я проходил мимо. Затхлый и едкий запах охватил меня в коридоре; пришлось сделать глубокий вдох, чтобы к нему привыкнуть.
Я нашел нужную дверь и вошел без стука, стараясь производить как можно меньше шума. Ричард спал, развалившись на грязном диване. На столе – пустая бутылка. Ни Энн, ни Салли. Необыкновенное везение. Но в комнате оставался их запах. Я почувствовал, как мое тело напряглось само по себе, напряглось так, как мне не удавалось его напрячь в присутствии Шейлы или никовской курочки.
Ричард, Сейчас он мне за это заплатит.
Один прыжок, и я уже сидел на нем и сдавливал ему шею.
Он даже не успел закричать. Я сжимал изо всех сил и чувствовал, как под моими пальцами трещат его шейные косточки.
Здесь уж никаких шуток. Никаких следов. Я почти сразу же его отпустил и, не оставляя ему времени для вдоха, накрыл лицо диванной подушкой.
И стал давить. Его жилистое тело судорожно дергалось и чуть не вырвалось из-под меня. Я уже почти лежал на нем, стараясь пересилить его, сдавливая его ноги. Я давил как ненормальный. И тут его колено попало мне в пах. У меня закружилась голова, меня чуть не вытошнило, но я не отпускал подушку. Мне удалось прижать Ричарда к пожелтевшей обивке. Его руки вцепились в мою правую кисть, стараясь сорвать подушку. Я обхватил рукой его голову: вряд ли Ричард вырвется из такого захвата.
Он трепыхался еще добрых пять минут. Силы оставляли меня, и, казалось, глаза выпрыгнут из орбит. Я чувствовал, как по капле выдавливался из меня пот и стекал по коже; рубашка прилипала к моим напрягшимся мускулам.
Рука Ричарда все еще оставалась на моей кисти, но его пальцы меня больше не сжимали. Я с трудом поднялся.
Можно было не продолжать.
Не снимая с его лица подушку, я быстро обшарил его карманы. Грязная записная книжка. Мелочь. Какие-то непонятные предметы. Лотерейные билеты. Записная книжка. Остальное опасности не представляло.
А теперь поживее отсюда.