Оставалось найти сучку. Тут требовались осторожность и точный расчет. И сдержанность. Главное - сдержанность. Там, в лесу рядом со свекольным полем, раз за разом втыкая штык в трепещущее последними судорогами тело, Игорь испытал немалое удовольствие, но, в принципе, можно было бы обойтись и без убийства. Само по себе оно не являлось для него целью… да и обходилось чересчур дорого, хотя, несомненно, придавало наслаждению замечательные дополнительные нюансы. Одно дело обычное изнасилование и совсем другое - убийство. Изнасилование сходит с рук сплошь и рядом, в то время как убийц полиция ищет, пока не найдет.
Если бы там, в лесу, он не дал волю трофейному штыку, а ограничился бы работой своего собственного, то не пришлось бы потом сбегать из дома неизвестно куда. Сучка-бригадирша, небось, была бы только рада неожиданному сексуальному приключению. Наверняка, эту бесформенную дебелую клушу неопределенного возраста и за женщину-то никто давно уже не считал. Так что, то изнасилование, скорее всего, сошло бы ему с рук без всяких проблем. В крайнем случае, откупился бы парой бутылок водки.
Но, с другой стороны, без того убийства Игорю никогда было бы не познать фантастического наслаждения, связанного с обновременным пиршеством двух взаимодополняющих лезвий. Поэтому и жалеть-то, на самом деле, ни о чем не приходилось. Наоборот, все складывалось как нельзя лучше. Он совершил убийство, но тем не менее находился в полной безопасности. Он обладал точным и исчерпывающим знанием своей природы. В кармане у него лежало замечательное, девственно-чистое лезвие, а в памяти - жгущие черепную коробку воспоминания о запахе прелых листьев, осенней гнили и рухляди, об угасающем свете пасмурного дня между голыми ветвями осин, о кровавых пузырях, выдуваемых растресканным ртом издыхающей сучки одновременно с тонким, извилистым лезвием наслаждения, пронзающим его вдоль всей длины позвоночного столба прямиком в изнывающий от вибрирующего резонанса головной мозг.
Свою первую жертву Игорь подстерег после двухмесячной охоты в кармельском лесопарке за Университетом. Он был осторожен и сдержан. Он не нанес сучке ни единой царапинки, хотя новое лезвие так и просилось нырнуть в дрожащую, как манная каша, грудь, в пупырчатый живот, в спину, в ягодицы, в обезумевшие от ужаса и боли, широко распахнутые глаза. Зато второе лезвие потрудилось на славу. Казалось, оно не знало усталости, отрабатывая месяцы вынужденного бездействия.
Конечно, разочарование ножа несколько подпортило общую картину, но зато Игорь получил новое удовольствие, наблюдая за тем, с каким трудом отпущенная на свободу сучка собирала разбросанные по сторонам ноги, как, белея в темноте, ползла на четвереньках к тропинке, как поднималась, уцепившись за дерево, и медленно, враскоряку, ковыляла дальше. Он снял с головы маску и, не торопясь, пошел домой, в общежитие. Мир снова сиял вокруг него, с готовностью поворачиваясь самыми яркими, самыми острыми, самыми удивительными своими сторонами.
Игорь смотрел на прохожих и жалел их, лишенных этой чудесной способности видеть, слышать, обонять, проникать в суть. Подумать только - когда-то и он сам был таким же ничтожеством! Когда-то… зато теперь он ощущал себя богом. Да-да, богом - вот оно, новое, исключительно точное определение. Он ощущал себя богом.
Следующая сучка попалась Игорю уже летом, в июне, затем - в августе, затем, почти сразу - в сентябре, а потом наступила долгая-долгая пауза, засуха, голод, несчастье… По городу пошли слухи о серийном насильнике с выкидным ножом, и подлые сучки удвоили осторожность. Игорь бродил по паркам, по ночному пляжу, по темным переулкам Адара - все впустую, никого не попадалось. С отчаяния он стал все чаще и чаще заходить в маленькую киношку недалеко от автобусной станции, где крутили садо-мазо. Сидел в полупустом зале среди случайных посетителей и знакомых уже завсегдатаев, время от времени сваливал в туалет для угрюмого онанирования и снова возвращался к набившему оскомину суррогату.
Там-то он и познакомился с Нимродом, подсевшим к нему с каким-то идиотским замечанием типа: "Я вас тут часто вижу… вы где-то рядом живете?.." или что-то в этом духе. Рядом… Именно что рядом - в том же кошмаре, что и сам Нимрод Брук, профессор общественных наук Хайфского университета. Игорь сразу угадал в нем своего - по взгляду, по повадке, по синхронности реакций на схожие события, по ненависти к сучкам. Правда, профессор был трус и слабак. У него никогда не хватало мужества идти до конца. Может быть, потому, что, в отличие от Игоря, он сохранил способность трахать сучек и обычным путем, без ножа и без насилия… впрочем, и без удовольствия тоже.
Зачем Игорь понадобился господину профессору? Возможно, столь уважаемому члену общества, одному из столпов универсальной нравственности и морали было трудновато осознавать себя уродом, и по этой простой причине Нимрод Брук инстинктивно стремился удостовериться в том, что он не является исключением, что существует еще много таких же и даже намного хуже. А может быть, уже тогда он имел в виду, что ему потребуется русский переводчик.
Потому что у профессора был план. Конечно, настоящее изнасилование устроило бы его больше всего. Но, увы, он не мог подвергать свое общественное положение опасностям, связанным со столь шумным отправлением собственных сексуальных потребностей. Избранный им метод, будучи изнасилованием по сути, с формальной точки зрения таковым не являлся, и поэтому при условии дискретности не угрожал господину профессору абсолютно ничем. Правда, для этого нужны были особые, крайне редко встречающиеся проститутки, именуемые на профессиональном жаргоне "нетронутыми". Брук заказал себе таких в нескольких известных своей надежностью кабинетах и теперь ждал заветного звонка.
Ну а при чем здесь Игорь? - По двум причинам. Во-первых, профессор несколько побаивался неизведанности предстоящего приключения и поэтому желал заручиться компаньоном для пущей надежности. Игорь - никто и звать никак, чужак, перелетная птица, незнакомец, пораженный тем же уродством, что и сам Брук - подходил для этой роли идеальным образом. Он не мог рассказать ничего и никому хотя бы только потому, что никого не знал, хотя бы только потому, что почти не говорил на иврите, хотя бы только потому, что никто все равно бы ему не поверил. Во-вторых, проститутки с высокой степенью вероятности должны были оказаться русскоязычными, следовательно, для общения или просто на всякий случай требовался переводчик.
А на кой черт сдался трусливый и ничтожный профессор Игорю? Игорю-богу, презрительному и могучему? Бабло и связи - вот зачем. Брук владел виллой в престижном районе, ездил на джипе "тойота" и имел дома роскошную коллекцию подпольного видео - того самого, с реальными убийствами и изнасилованиями, не чета дешевому суррогату уличной порнокиношки. Они подходили друг к другу, как рукоятка хорошего ножа к умелой руке.
А потом… потом случилась эта история. Игорь сидел на лекции подготовительного курса в Технион, когда в дверь просунула голову сучка из секретариата и недовольным голосом сообщила, что Игаля Синева срочно требуют к телефону, потому что стряслось что-то такое, из-за чего некоторые ну никак не могут дождаться конца занятий, мешая одним и отрывая других от критически важного маникюра. Игорь извинился и без особой охоты отправился в секретариат, гадая, кто умер на этот раз - мать или бабка.
До этого его звали таким образом к телефону только единожды - для того, чтобы известить о смерти деда. Ту новость он принял более чем равнодушно и теперь, поспешая за сучкой, тщательно складывал в уме ивритскую фразу, выражающую категорическую просьбу больше никогда и ни при каких обстоятельствах не принимать адресованные ему телефонные звонки.
Но фраза упрямо не складывалась, голые сучкины ноги вызывающе мелькали перед глазами, и он вдруг поймал себя на том, что судорожно сжимает в кармане свой заветный клинок, с трудом удерживаясь от того, чтобы завалить ногастую сволочь прямо здесь, в этом пустом коридоре.
К удивлению Игоря, в трубке вместо ожидаемого голоса матери звучал неожиданный фальцет Нимрода Брука. С Игорем профессор общался по-английски.
- Алло, Игор? - спросил он и тут же зачастил что-то совершенно неразборчивое, но ужасно взволнованное.
- Стоп, - сказал Игорь, отвернувшись от любопытного взгляда секретарши. - Ничего не понял. Давай сделаем так. Сначала заткнись, помолчи пятнадцать секунд, а потом скажи то же самое, но короткими предложениями. Тремя. На четыре у меня нет времени.
Брук замолчал. Судя по тяжелому дыханию, пятнадцать секунд дались ему с огромным трудом.
- Есть "нетронутые", - наконец сообщил он. - Мне нужна твоя компания. Поедем вместе?
"Надо же, ровно три, - восхитился Игорь. - Вот что значит интеллигент…"
Вечером следующего дня они подъехали к уютному дому на Кармеле, где размещался кабинет. Брук заметно нервничал, что особенно забавляло Игоря. Сучки пили чай, растрепанные, будто только-только вылезли из постели. Хозяин, маленький кучерявый чучмек, суетился вокруг.
- А тут всем наливают или только красивым? - весело спросил Игорь, подсаживаясь к столу. - Будем знакомиться? Я - Игорь.
Девушки всплеснули руками и заулыбались.
- Ну, слава Богу, - сказала одна из них, высокая грудастая шатенка. - Наконец-то нормальный человек попался! А то все арабы, да арабы. Дергают с места на места, толкаются, кричат, командуют… а куда, зачем - непонятно. И по-русски никто ни бум-бум.
Выговор у нее был южный, певучий. "Во сиськи-то отрастила… за такие я еще не держался… - подумал Игорь и облизнул внезапно пересохшие губы. Ему показалось, что нож дернулся в кармане, как живой. - Подожди, родной, подожди, придет твое время."
- Это - Геля, это - Люся, это - еще одна Люся, а меня звать - Вика, - пропела шатенка. - Игорь, будьте ласковым другом, расскажите сначала, где мы? И как мы поедем дальше? Рашид говорил, что до Парижа будет несколько остановок. Вы ведь знаете Рашида?
- Рашида? - подхватил Игорь. - Ну конечно! Кто ж не знает Рашида! А Париж отсюда недалеко. Лично Вам, Викочка, я его покажу сегодня же. Хотите?
- Шутите?.. - недоверчиво улыбнулась Вика и, с некоторой капризностью надув губы, запела уже на другой, жалобной ноте. - Вам бы все смеяться, а мы вот устали до невозможности. Не поверите: впервые за две недели приняли душ и поспали по-человечески. Спасибо этому арабу… как его?.. Чака?.. Чука?..
- Чурка! - подсказал Игорь. - Вообще-то он не араб, но чурка такая же.
- Чико.
- Что?
- Чико, - тихо и без улыбки повторила похожая на Вику девушка с тонкими чертами лица и волнистыми волосами, собранными сзади в толстый, небрежно повязанный узел. - Его зовут Чико. И никакой он не чурка.
В ее темных серьезных глазах не было ни тени заискивающего страха, - не то, что у трех остальных подружек. "Неприятная штучка, - подумал Игорь. - Ничего, обломаем и эту."
- Ладно. Ты - Геля, правда? - согласился он вслух, улыбаясь с максимальной сердечностью. - Ладно, Геля, пусть будет не чурка. В зоопарк таких тоже принимают. В обезьянник… только не к шимпанзе, а к мартышкам.
Вика и обе Люси прыснули, прикрыв руками рты. Брук отозвал Игоря в сторону. Его била лихорадочная дрожь.
- Все, можно ехать. Надо только выбрать. Надо выбрать… кого?
Игорь пожал плечами, усмехнулся.
- Может, хочешь марокканца? Так уж и быть - уступаю его тебе, цени мою щедрость. Я лично возьму грудастую, ту, что у окна… как ее?.. Вику.
- Игор, ну пожалуйста… - умоляюще прошептал профессор. - Посоветуй, кого? Ты ведь в этом понимаешь.
- Бери вон ту, строгую, которая рядом с Викой. Будет дергаться под тобой, как лягушка под током, вот увидишь. Гальваническая сучка… - он повернулся к девушкам. - Ну, кто там в Париж хотел? Поехали. Вика, Геля, собирайтесь. Я серьезно. Нужно кое-что оформить. Нет, дорогие Люсеньки, все в машину не влезут. Вас мы оформим завтра…
В джипе Игорь сразу перестал балагурить. Сидел, нахохлившись, вслушивался в ускоренный топоток сердца, крепко сжимал в кармане заветную рукоятку с выкидным лезвием. Брук вел машину - нервно, чересчур круто поворачивая, резко ускоряясь и тормозя. Сучки на заднем сиденье тоже притихли, видно, почувствовали недоброе. Ничего, так даже лучше. Страх парализует.
Спустившись с Кармеля, они повернули на юг, по береговой магистрали. На Хайфу спускались сумерки. Справа, за широкой полосой песчаных дюн, светлело море, сытое только что проглоченным солнцем. Миновав последние окраины, Брук съехал с шоссе.
- Куда мы? - Викин голос позвякивал беспокойством.
"Ага, уже не поешь, сучка," - злорадно подумал Игорь и промолчал, не стал успокаивать. Пусть накопят побольше паники. Он тяжело дышал, возбужденный запахом ужаса, который сгущался в кабине. Сердце уже неслось вскачь. Хорошо-то как… Джип, переваливаясь на кочках, забирался в дюны все глубже и глубже.
- Хватит, - сказал Игорь Бруку. - Так ты скоро на пляж выедешь.
Профессор повернул к нему бледное лицо.
- Может, не надо, Игор?
- Останови здесь, - приказал Игорь, не обращая никакого внимания на трусливый лепет компаньона. - Глуши мотор. Умница. Теперь вынь ключ из замка зажигания и положи его в карман. Герой. А теперь делай что хочешь. Мой тебе совет - заблокируй двери и поимей ее прямо на сиденье. В первый раз. А потом я тебе помогу. А ты мне. Мы ведь друзья, правда? А друзья друг другу помогают. Короче, я свою сучку забираю…
Профессор кивнул и облизнулся, как испуганный щенок. Игорь обошел машину и открыл Викину дверь.
- Выходи, приехали.
Джип стоял в маленькой котловине между дюнами. Отсюда не было видно ничего - ни моря, ни домов - только песок, корявая низкорослая растительность и небо с проклюнувшимися звездами. Если бы не приглушенный шум близкой автомагистрали, можно было подумать, что они одни в целом свете - впятером, включая молчащий джип.
- Нет, - пролепетала Вика. - Зачем?
Не отвечая, он грубо схватил ее за руку, выдернул из машины и захлопнул дверцу. Немедленно щелкнул замок блокировки. "Молодец, профессор, не теряется! - ощерился Игорь. - Он еще меня переплюнет…" Сучка стояла перед ним, шлепая дрожащими губами.
- А ну пошла! - заорал он и толкнул ее в грудь. - Пошла, сука! Вперед! Вперед!
Вика вскрикнула, сделала несколько быстрых спотыкающихся шагов и упала. Игорь одним движением вздернул ее на ноги и снова толкнул обеими руками. Он хотел отойти от джипа подальше. Он хотел пороть сучку без помехи, без посторонних глаз, один - только он, она и два мощных, безудержных лезвия.
- Парижа захотела, сука драная? - Он сбил ее с ног, достал нож… наконец-то, наконец-то!.. выщелкнул клинок и залюбовался его матовым вечерним блеском. Сучка пискнула, отползая на заднице по сыпучей поверхности дюны. - Сейчас я тебе покажу Париж. Вот тебе Эйфелева башня… - Свободной рукой он неторопливо расстегнул брюки, выпуская на свободу свой второй клинок. - Нравится? Не слышу! Нравится?!
Поигрывая ножом, он надвигался на сучку, парализованную ужасом, беспомощно цепляющуюся за дюну дрожащими пальцами.
- Нравится?!
Игорь сделал последний шаг, и тут Вика, пронзительно взвизгнув, швырнула ему в лицо полную горсть песка.
- Сволочь! - выдохнул Игорь. Ярость ослепила его вместе с песком, вскипела в мозгу белой обжигающей пеной. - Сволочь!
Он навалился на дергающееся тело, срезая с него одежду ножом, как кожуру с яблока, помогая себе ногтями, зубами, захлебываясь от внезапно брызнувшей крови, которой стало вдруг очень много, неожиданно много, и хорошо, если было бы еще больше. Сучка снова закричала, и крик ее звучал для него волшебной музыкой.
- Вот тебе Париж! Вот! Вот! - выкрикивал он в такт могучим ударам своих сверкающих окровавленных клинков. - Вот! Вот!
Но что это?.. что?.. почему?.. Игорь замотал головой, всплывая из огненных глубин наслаждения. Кто-то сзади схватил его за волосы и тянул вверх, отрывая от добычи.
- Что ты делаешь?! Игор! Игор!..
Кто это?.. почему?.. Ага, ну конечно, это идиот-профессор. Что он тут делает?
- Прочь! - гневно заревел Игорь. - Пошел прочь!
Но Брук не отставал, тянул еще сильнее, ломая неимоверный, такой долгожданный кайф. Игорь зарычал и, шатаясь, поднялся на ноги. Сейчас он разберется с этим гадом, сейчас… где же нож? Он оглянулся. Нож торчал там, где он оставил его - в боку слабо ворочавшейся сучки. Ну ничего… справимся без ножа… он протянул руки, чтобы вцепиться профессору в горло, задушить, загрызть, разорвать. Но тот оказывал неожиданно сильное сопротивление. Увязая в песке, крепко ухватившись друг за друга, издавая нечленораздельное рычание, они топтались между дюн под чернеющим небом, безрезультатно и безысходно.
Внезапно Брук захрипел, закатил глаза и ослабил хватку. "Кончился! - возликовал Игорь. - Моя взяла!" Профессор выдул ртом несколько кровавых пузырей и осел. И тут Игорь увидел ее, вторую сучку… как ее?.. Гелю. Она стояла прямо перед ним, сжимая в руке поблескивающий свежей кровью нож. Его нож.
- Отдай! - сказал Игорь, еще задыхаясь от схватки с Бруком. - Мое!
- На! - она сделала быстрый шаг вперед и протянула ему нож. Протянула? Нет! Она ударила! Ударила его! Его же ножом! Игорь дернулся, и тут невообразимая, дергающая боль пронзила все его существо от пяток до затылка. Небо и дюны вдруг завертелись перед глазами, он задвигался, инстинктивно отыскивая положение, при котором болит хотя бы немного меньше… вот так, на боку, подтянув повыше колени, осторожнее, осторожнее, чтобы, не дай бог, не задеть рукоятку торчащего в животе ножа… вот так… вот так… Сучка была уже далеко, не догнать. Она нисколько не боялась его. Она даже повернулась к нему спиной и уходила прочь, спотыкаясь и держась за голову обеими руками.
Игорь вытянул шею и посмотрел на свой кровоточащий живот. Он хмыкнул.
- У тебя что - месячные? - спросил он сам себя и сам же ответил: - Нет, это тебе целку порвали…
Смеяться было больно, но он никак не мог остановиться - уж слишком смешно стало. Потом он долго лежал между двумя трупами, посмеивался, мерз и ждал смерти. Преимущественно, мерз. Потом он заснул, а потом приехала полиция, разбудила и понесла его на носилках, и он попросил укрыть его чем-нибудь от холода, и полицейский сказал, что конечно, укроет, но сначала пусть скажет, кто тут всех поубивал, потому что иначе он сразу уснет, и от него ничего не добьешься, а убийцу надо ловить. И он сказал, что во всем виновата сучка, а полицейский спросил "какая сучка?", и он сказал: "Вероничка", и на вопрос: "откуда она?" ответил: "шлюха", и назвал адрес, и тут его наконец укрыли, и он перестал дрожать и действительно сразу уснул очень надолго.
На следствии Игорь упорно держался в несознанке. Вику валил на профессора, профессора - на Гелю, решительно отрицал какую бы то ни было связь с предыдущими хайфскими изнасилованиями. Доказательств им все равно было взять неоткуда. Накопали что-то косвенное, по мелочи: кто-то в общежитии неуверенно сообщил, что видел у него нож; кто-то другой слышал, как Игорь неосмотрительно вмешался в разговор о технике ножевого боя, проявив немалую осведомленность в этом экзотическом вопросе… и прочая такая же лажа, ничего серьезного. Он так бы и выкарабкался вчистую, если бы не два обстоятельства.