- Я еврей! (Опять кричит.) Таким меня мой бог создал! Не виноват я, что у меня руки и голова так устроены! Ты можешь копать, копай! А я - избранный!
- Так я-то тем более избранный.
- Как это? Кем?
- Господом Богом, Святой Троицей.
Убежал. Но этот хоть говорил откровенно. А так с ними спорить безполезно. И ведь знают, и понимают, что правда у православных. Да разве захотят лишиться доходов.
А стать православным легко. Раздай богатство бедным и следуй за Христом.
КАК СТАТЬ ДЕБИЛОМ за полгода? Смотреть рекламу.
Как стать зомбированным? Смотреть новости.
Как утратить художественный вкус? Смотреть современные фильмы о России.
Как потерять сострадание? Смотреть американские фильмы.
К РЕКЛАМЕ выработать такое отношение: то, что рекламируется, не покупать, не брать, не есть, не употреблять, не пользоваться, отвращаться, брезговать. А всего лучше не смотреть рекламу, не смотреть телевизор. И выкинуть его вообще с седьмого этажа на асфальт, когда на улице нет прохожих. А потом спуститься и или самому подмести эти электронные кишки и выкинуть их в мусорку, то есть в контейнер для вывоза отбросов, или дать дворнику приличное вознаграждение. Оно стоит того. И вернуться в дом, и занять освобожденное место иконой.
Ура, товарищи!
ЧЕМ ОТЛИЧАЕТСЯ дом без молитвы от стойла? Чем отличается накрытый стол без молитвенного благословения от свиного корыта?
ДИВУ ДАЕШЬСЯ, как легковерны люди, как поддаются внушению. И повсеместное кумиротворение. Ну какие же это великие: пугачевы, резники, шифрины, вся эта эстрадная жваноидная шайка хохмачей, все это хрипящее и визжащее телевоинство, всякие макаревичи. А ведь смотрят, а ведь волокут им свои кровные рубли. Педераст на экране, и все знают, что педераст, и смотрят - как это понять? И хлопают.
Что удивляться, уже и покойникам хлопают. Хотел пойти хоронить Золотухина, были же знакомы, хотя именно он противился постановке уже готового моего спектакля "Живая вода", чем очень угодил Эфросу. Да и это бы Валере простил, но как вспомнил, что открыто он жил с двумя женами, это-то его дело, но он публично это оправдывал, а это так грешно и противно, да больше того - представил, как гроб повлекут к выходу и начнутся аплодисменты... Нет уж, Валера, прости, Господи, Бог тебя простит.
Да, гроб на Таганке. Абрамов всерьез возмущался, что ему и Любимову запретили в пьесе ("Деревянные кони") носить гроб по залу. Мы с Распутиным дружно встали на сторону запрета. Зачем гроб, зачем эти похороны России? Этим и Можаев был болен, и Тендряков, и, конечно, Астафьев. Белов-то более их всех знал о гибели деревни, но сила таланта такова, что читаешь его "Привычное дело", "Кануны", "Час шестый"... и все равно жить хочется.
СКОЛЬКО НУЖНО ВРЕМЕНИ, чтобы убедить людей в том, что земля плоская? Год? Смеетесь. Три месяца! Да какое там! Две недели. Объявляются выводы многолетних трудов великих ученых, наваливается свора знаменитостей, только и делов.
ЦАРЬ ГОРЫ. Спросил сына, знает ли он игру "Куча мала". Он сказал, что они в детстве играли в игру "Царь горы". Тот, кто захватывал вершину какую, холмик, возвышение, тот и царь. Конечно, его спихивали. Какой бы ни был сильный, все равно спихивали, никому долго не удержаться.
И сколько ж у нас было "царей горы"? Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев, Ельцин. Какие они цари горы - скорей захватчики пирамиды. Пирамиды искусственной. От которой кормятся свои, остальных отторгают.
Выборная власть людей ссорит, наследственная сдруживает.
СПРОСИЛ И ВНУКА о "Царе горы", оказывается, и он со сверстниками играл. Несколько иначе. Зимой все для начала залезали на ледяную горку и по команде сталкивали друг друга. Оставался "царь". Его начинали обстреливать без всякой жалости, даже ледышками, и большими. Атаковали. Свергали. И по новой.
С одной стороны, отношение к войне изменяется в сторону все более легкого к ней отношения. Мы играли в войну, сын играл в военку, а внук играет в войнушку. То есть вроде игра все несерьезнее. Но с другой, игры эти все ожесточеннее. Разве могло быть у нас такое, чтобы бросаться ледышками, твердыми кусками глины, чтобы "пленных" привязывали к дереву и давали пинка. Ужас. Что-то непрерывно сдвигается под уклон к пропасти.
ИЗ ЗАПИСКИ 1991-го. 532 тысячи снесенных сел и деревень. Заседание в ВАСХНИЛ, создание энциклопедии деревень России, живых и убитых.
ЛИБЕРАЛЫ, ВАРЯГИ, они не на земле живут, на территории.
- НАЧИНАЕМ конопатить пятый угол от дверей. Бабы ходят по вечеркам, караулят дочерей.
Какая в тексте ошибка? Правильно, пятого угла, считая от дверей, нет. А то, что ходят и караулят, это точно.
СВИСТ В АДРЕС русских писателей - это признание их любви к России, ее защиты. И это знак ненависти к России этих свистунов. И показатель их слабости. Ну торчат на экранах, ну премии сшибают, ну вроде известны. А больше их были известны эренбурги, шпановы, рыбаковы, сотни других - и где они теперь, в каком уголке народной памяти? Такого уголка для них нет, только в каких-то авторефератах тиражом по сотне экземпляров да в диссертациях тиражом менее десяти. Причина? Языка в произведениях нет, русского языка. А если Россию не любишь, так какой у тебя русский язык? Ты ее шельмуешь, а еще хочешь, чтоб тебя и читали. А тексты твои - суррогат, который ум отторгает. Не та пища.
Не насыщает. И будешь прочно забыт. А книги твои забыты еще до твоей смерти. Обидно? А как ты хотел?
(После встречи на улице с когда-то знаменитым К. Я думал, он уж и не жив. Нет, высох, но ползает. И видно, что встреча ему неприятна. А мне его жалко: ведь жил-то он всю жизнь в России.)
ОСВАЛЬД ШПЕНГЛЕР предсказал, что третье тысячелетие будет принадлежать христианству Достоевского. Такое предсказание от ума. Будут же у падшего мира и другие распорядители. Достоевский - христианин без радости. С ним тяжело. Но, может, я излишне придирчив. Так же и с Толстым. Есть же у нас батюшка Серафим. Есть же малое стадо Христово, есть же "острова спасения мнози".
СТАРЫЙ ВОЯКА:
- Лозунги были: "Добей врага в его траншее!", а получалось: "Прицел ноль пять, по своим опять! Вперед, ребята, сзади немцы!" Но немцы, учти, как только наши в рябых майках в атаку идут - сразу бежали. (Рябые майки - тельняшки.) В детстве книга "Морская душа".
- ЛАДНО, НЕ ГРОЗИ, не грози! Еще встретимся!
- На том свете?
- Естественно.
- ОЙ, ЭТО ЛЕШОЙ, а не ребенок: семь кучек наклал, еще кряхтит. И такой ли безсовестной: от парной кучки отопрется. "Не я, и все!" Да у него и мать такая же.
ПОЛКОВНИК в войну, посылая парламентера: "Скажи им: воевать мы согласны, но в плен брать не будем".
Те сразу сдались.
- ЖИЛИ НА ДУРНЯКА. Выпускали призывы: "Коммунизм победит". Кого? Нас и победил. (И не к месту, может, я не понял, к чему): Дурьтопьян и три аматера.
- С ХОРОШЕГО ПОХМЕЛЬЯ бутылку искал. Ведь была же, была! Ей говорю: "Ты где хоть? Не видишь, человек помирает. Хоть аукнись". Так мучился! Лекарство же искал, не для пьянства же. И через неделю -вот она, собака! Поехал в лес, начал валенки надевать, она в валенке. Из горла всю выпил, выкинул. Так ей и надо. И в лес не поехал.
ИЗ ДЕТСТВА ОТ дедушки: "Наша жизнь, словно вскрик, словно птицы полет, и быстрее стрелы улетает вперед. И не думает ни о чем человек, что он скоро умрет и что мал его век".
ЧЕМ ХОРОША была моя жизнь в детстве, отрочестве и юности, так это тем, что всякие модные веяния (правильнее сказать, всякие обезьяньи подражания "западнистам") доходили до нашего богоспасаемого далекого вятского села уже на издыхании и уже в сопровождении известий, что это уже устарело, что мы отстаем, что уже не твист в моде, а буги-вуги и тому подобное.
То же и в одежде. Тем более повезло и в том, что жили бедно. Практически все. А это великая милость, когда юноша или девушка не стесняется быть скромно одетым. Да, не модно, но все же чистенькое: брюки поглажены, стрелки наведены, воротнички у девочек беленькие, кружевные, сами вывязывали, у всех косы, и в косы вплетены алые или голубые ленты.
Шло нашествие и на язык. Поменее сегодняшнего, но тоже. Тюрем и тогда было достаточно, жаргонов хватало. Всякие стукачи, вертухаи были не только в жизни, но и проникали в лексикон.
Были, помню, выражения, которые подчиняли русскому выражению нерусские слова. "Крути колесо - делай бизнес" - это шутка из той поры. Колес для кручения было изрядно, работали же всегда: молотилки, веялки, печатная машина, колодезные валы, на которые накручивались веревки (колодцы глубокие, иногда оборотов по шестьдесят-семьдесят). Так что бизнес - это не то, что сейчас всех захомутало, а физическое развитие.
Появился танец линда, сразу появилось выражение - линдачить. Конечно, и чарльстонили.
Песни иностранные проникали. Чаще не словами, музыкой. Бывали свои слова на "ихнюю" музыку. "На чердаке танцуют тоже. Там буги-вуги кочегар всю ночь дает. И по его немытой роже пот трудовой, пот трудовой ручьями льет". Да даже и позднее, например, темнокожие "Бони-М" пели свою "Ра-ра, Рас-пу-тин", припев ее наша молодежь передавала такими словами: "Варвара жарит кур... жа-арит, жарит ку-ур..."
Но ничто и никто не мог победить ни песен, ни танцев России. Танцевали и краковяк, и польку, и падеспань, и все побеждающий вальс. Танго не любили, но фокстроты! И тоже тут переделки были. Был модный фокстрот "Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня? Самая нелепая ошибка, Мишка, то, что ты уходишь от меня". Переделали: "Мишка, Мишка, где твоя сберкнижка, полная червонцев и рублей? Самая нелепая ошибка, Мишка, то, что в книжке нету прибылей".
А незабвенная игра в "ручеек", когда проходили под руками стоящих пар и выдергивали себе того, кто нравился. Оставшийся (оставшаяся) без партнера возвращался к началу и тоже выбирал, кого хотел. При этом всегда пели. Вообще песни советского времени очень в хорошем смысле воспитательны. Они и лиричны ("На крылечке твоем каждый вечер вдвоем мы подолгу стоим и расстаться не можем на миг".), и воспитательны ("Не думай, что все пропели, что битвы все отгремели, готовься к великой цели, а слава тебя найдет.), и патриотичны ("Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех.", "Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна").
Конечно, были и такие, например: "Трясучка - модный танец, привез американец. Придумали индейцы, а пляшут европейцы", разве не актуально?
И огромное русское частушечное богатство, мгновенно откликающееся на все события эпохи, на появление новых понятий: "Нету свету, нету свету, нету электричества. Нет ребят по качеству, не надо по количеству".
МУЖЧИНА ДОЛЖЕН БЫТЬ как волк. Он или одинок, или всю жизнь с одной волчицей. А бегать за козами и овечками - это удел козлов и баранов.
И вот - услышишь в детстве-отрочестве какое выражение, оно тебе запомнится, живет в тебе и в тебе действует.
КОГДА ЛЮБОВЬ украинцев к своим детям будет больше ненависти к русским, дело пойдет на поправку. В Переяслав-Хмельницком в магазине говорю с двумя продавщицами, помнящими советские времена и тоскующими о них.
- Детей, пусть не вы, но отдаете же в армию. Убивать братьев.
- А как жить? В армии хоть платят. А откажись, тем более пострадаешь. В тюрьму посадят.
- Уж лучше, думаю, в тюрьме, чем убивать своих.
- Вам так в Москве легко рассуждать.
- ЕРШ ДУРАК, а окунь умный. Ерш, хоть сытый, хоть голодный, все равно хватает. Тащишь его, заранее плюешься. Еще же надо с крючка снять. И колючий и сопливый. А окунь вначале к червячку присмотрится, принюхается. А как попадется, тут же моментально заматывает леску за лопух, за корягу. Умный. Красивый, полосатенький.
ИВАН ФЕДОРОВИЧ, фронтовик: - В Венгрию вошли, не забыть! Поле, копны соломы, все вроде как в колхозе, бегаем за немцами, гранатами, прямо как снежками, кидаемся. Мне попало. В госпиталь. Очнулся: кости, мясо на ногах - все перемешано. А вшей там! Смерть чуют. Перестелили все новое, все равно вши. И меня письмо нашло. От матери. О налогообложении. И яблони облагали. Вырубить она, я понял, не посмела, подсушила. Пришли: или отдавай овцу, или деньги, или под суд. Овцу увели. Она им: "У меня муж и два сына на фронте". Написала на командира части. Ко мне приходит в палату особист. "У тебя мать несознательная". Сам носом крутит, еще бы - мясо на ранах гниет, пахнет. - "Так и несознательная есть хочет". - "Вот ты как заговорил, а тебя хотели к награде". - "Зачем награду, овцу верните". - "Тебе, значит, овца дороже награды Родины?" А сам торопится. Ушел. Ну и ни овцы, ни награды.
Да. А там же, в Венгрии, еще до ранения, у нас было - первый солдат в город ворвался. И его хотели к Герою представить. Действительно герой: двое суток без сна. Там под всеми домами подвалы, в них бочки, вино свое. Он зашел в подвал - бочка. Стрелил в основание - струя льется. Выпил пару всего стаканов, с устатку распьянел. Дай полежу. Уснул. А струя льется. Так и утонул. И Героя не дали. Мы с ребятами обсуждали, жалели его. Хоть бы посмертно присвоили - семье бы какое пособие. А этот же, наверное, особист и пожмотился. Сам-то брякал железками.
Да, надо ему было не в низ бочки стрелить, в срединку хотя бы. Они же буржуи все, бочки у них как цистерны, залило подвал. Да, нагляделись мы в этой Европе на европейцев. Жадные до свинства. И чего на нас поперли, чего не хватало?
Ну да, дороги там хорошие, но и без дорог нам прекрасно. Хоть не сунется всякое дерьмо.
КУЛЬТУРА КАК САМОЦЕЛЬ - полный тупик. Она может быть орнаментом на сосуде веры. Или проводником к паперти храма. А там надо самому шагнуть. Старуха, которая при Петре плевала на голых мраморных диан в Летнем саду, культурнее офранцуженных дам.
А ведь на Святой Руси заслушаться иностранной песенкой считалось не просто грехом, а проклятьем, губящим душу. "Возрождение" Запада есть вырождение и религии и культуры. Уход в новое язычество. И это готовилось миру. Да во многом и отравляло. Какое возрождение? Возрождали язычество, еще более его приукрашивая. Тело, плоть, амурчики.
"НЕ НА НЕБЕ, НА ЗЕМЛЕ жил старик в одном селе". Без "Конька-Горбунка" не представить детство русского ребенка.
У меня, может, еще найдется, была курсовая по "Коньку-Горбунку". Так как у потерянного кинжала всегда золотая ручка, то кажется, что я там что-то такое нечто выражал. Помню, что сказку часто перечитывал. Это и у старших братьев было. Астафьев знал сказку наизусть, восхищался строчками: "как к числу других затей спас он тридцать кораблей". -"К числу других затей, а?"
И вот, жена моя, бабушка моих внуков, не утерпела, купила прекрасное издание сказки. И я ее перечитал. Конечно, чудо словесное. Но и очень православное. Думаю, в курсовой не обращал внимания на такие места, как: "...не пришли ли с кораблями немцы в город за холстами и нейдет ли царь Салтан басурманить христиан. Вот иконам помолились, у отца благословились." А вот, как враг Ивана собирается на него "пулю слить": "Донесу я думе царской, что конюший государской - басурманин, ворожей, чернокнижник и злодей; что он с бесом хлеб-соль водит, в церковь Божию не ходит, католицкий держит крест и постами мясо ест".
Постоянно встречаются выражения: "Миряне, православны христиане. Буди с нами крестна сила. Не печалься, Бог с тобой. Я, помилуй Бог, сердит, - царь Ивану говорит. Обещаюсь смирно жить, православных не мутить. Он за то несет мученья, что без Божия веленья проглотил среди морей три десятка кораблей. Если даст он им свободу, снимет Бог с него невзгоду. Я с земли пришел Землянской, из страны ведь христианской. Ну, прощай же, Бог с тобою. А на тереме из звезд православный русский крест. Царь царицу тут берет, в церковь Божию ведет." И так точно далее. Это же все читалось, училось, рассказывалось, усваивалось, впитывалось в память, влияло на образ мышления. Было это "по нашему хотенью, по Божию веленью".
И если жуткую сказку Пушкина про попа и Балду ("От третьего щелчка вышибло ум у старика") внедряли, то "Конек-Горбунок" сам к нам прискакал. Он и весело и ненавязчиво занимал свободное пространство детских умов, оставляя о себе благотворную память.
Когда спрашивают, что читать детям, надо спросить, читали ли они "Конька-Горбунка". Читали? Очень хорошо. А перечитывали? Прекрасно! А наизусть выучили?
ОСЕНЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМОГО. Я на телевидении, редактор Дискуссионного клуба. Всегда идем в прямой эфир. Приглашаю Кожино-ва, чем-то ему нравлюсь, он приглашает после передачи посидеть с ним, "тут недалеко", в ресторан "Космос". После краткого там "посидения" зовет поехать в один дом. Дом этот у Курского вокзала. Чаепитие. Ко-жинову все рады. Хозяйка вида цыганистого, веселая. У нее большущая кошка Маркиза. Очень наглая, все ей разрешается. Хотя хозяйка кричит: "Цыц, Маркиза, не прыгай на живот, еще рожать буду!" Вадим Валерьянович весел тоже, берет гитару.
- Самая режимная песня: "На просторах родины чудесной, закаляясь в битвах и труде, мы сложили радостную песню о великом друге и вожде". Так? Вставляем одно только слово, поем. - Играет и поет: - "На просторах родины, родины чудесной, закаляясь в битвах и труде, мы сложили, В ОБЩЕМ, радостную песню о великом друге и вожде. Сталин - наша слава боевая, Сталин - нашей юности полет. С песнями борясь и, В ОБЩЕМ, побеждая, наш народ за Сталиным идет..." Да, друзья мои, был бы Сталин русским, нам бы... - Не договаривает. Потом, как бы с кем-то доспаривая: - Исаковский - сталинист? Да его стихи к юбилею вождя самые народные. Вдумайтесь: "Мы так вам верили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе". Это же величайший народный глас: и горечь в нем, и упрек, и упование на судьбу. А евтушенки успевают и прославить и обгадить. Нет, если бы не Рубцов, упала бы поэзия до ширпотреба. Представьте: Рубцов воспевает Братскую ГЭС, считает шаги к мавзолею, возмущается профилем Ленина на деньгах, как? Ездит по миру, хвастает знакомствами со знаменитостями, а?
Тогда я впервые услышал и имя Рубцова, и песни "Я уеду из этой деревни", "Меж болотных стволов красовался закат огнеликий", "Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны", "В горнице моей светло". Да, та ночь была подарена мне ангелом-хранителем.
А жить Рубцову оставалось два года.
ПРИ СОВЕТАХ молодежи ставились три маяка, три Павла: Власов, Корчагин, Морозов. Власов мать загубил, Корчагин священнику в пасхальное тесто табаку насыпал, Морозов отца родного выдал. До чего доходило: дети за отцами-дедами подсматривали. Вот бы донести, вот бы стать знаменитым. Отец-то меня посек за курение, а посадили бы его, я бы и открыто курил. Вышел бы на улицу, да сел бы на лавке, да нога на ногу с самокруткой. То-то бы все девки с ума по мне сошли.
- СКАЗАТЬ ТЕБЕ секрет русского запоя? Сказать? Вот я выпил - с горя, с радости - безразлично. Стало хорошо. Но мы же русские: если хорошо, то надо еще лучше. И понеслось. Но главное - мы же внутренне понимаем, что жизнь наша тут временна. Раз временна, то пусть скорее проходит. А в запое она птичкой пролетает. То есть жизнь себе сокращаем. Получается, что специально. Никто ж тебя не заставляет в запой уходить. Сам. Ну да, змий ищет меня поглотить. Но меня не проглотишь. Проглотит, а я ему там все облюю, выпустит, извергнет. А очнусь, тут я сам виноват. Это жене выгодно - пилит, и вроде за дело. А я не заметил, как две недели прошло. Опять поближе к концу.