– Это все легенды, – пояснил монах, – Когда возникла Оптина пустынь – точно неизвестно. Известно, что монастырь это древний, но жившие там отшельники скрывались от людей. Вокруг был глухой лес, граница с Польшей, для хлебопашества места неудобные, никому не принадлежащие, потому и невидимы они были для людских глаз. Говорят, пришел сюда в двенадцатом веке разбойник Опт, жестокий душегубец, наводивший ужас на всю округу, покаявшись и приняв постриг с именем Макарий, и именно он из предводителей разбойников стал отцом иноков. А возможно, что это случилось позже – в XVI веке, и это был тот самый разбойник Опта, которого обратил в веру Герасим Болдинский. Самое слово Оптина толкуют различно. Но нам, с духовной точки, больше по душе именно эта легенда, о том, что пустынь получила свое имя от какого-то основателя ее, разбойника Опты. Так ли это было на самом деле или иначе, но посетителям, да и монахам, это объяснение нравится больше, потому что богомольцы тоже с давних пор приходили туда с грехами и искали спасения души. Да и монашеское житие по сущности своей, есть, прежде всего, покаянное подвижничество.
– Ну, так все-таки о пустыни, – направил разговор в нужное русло генерал, – У нас времени до праздника не то чтобы вагон.
– Оптина пустынь – это значительно больше, чем памятник архитектуры, культуры, истории, – согласно кивнув, продолжил Владимир, – Сто лет назад, в пору своего расцвета, она влекла богомольцев своей высокой духовностью, целой плеядой великих старцев, ибо до начала старчества в обители она ничем не выделялась. В православной аскетической традиции старец – это христианин (обычно – монах), сподобившийся от Господа за свою подвижническую жизнь благодатных даров Святого Духа.
– Это что за дары? – опять перебила его Марина.
– Дары таковы, – смиренно пояснил монах, – Дар духовного рассуждения, прозорливости, исцеления, чудотворений. К ним, то есть к старцам, обращались по всем вопросам, и через старцев открывалась воля Божия, поэтому так важно было неукоснительно следовать сказанному, сколь бы парадоксальным оно ни казалось. "Старцев называют прозорливцами, указывая этим, что они могут видеть будущее. Да, великая благодать дается старчеству – это дар рассуждения". Так говорили сами старцы.
– Поясни, – повернулась в сторону монаха Марина, – Еще раз поясни.
– У них, кроме физических очей, имеются еще очи духовные, перед которыми открывается душа человеческая. Прежде чем человек подумает, прежде чем возникла у него мысль, они видят ее духовными очами, даже видят причину возникновения такой мысли. От них не сокрыто ничего, – Владимир терпеливо объяснял, как на проповеди, – Вот ты живешь в Петербурге и думаешь, что я не вижу тебя. Когда я захочу, я увижу все, что ты делаешь и думаешь. Тысячи людей находили у старцев поддержку и утешение. Среди посетителей были Федор Достоевский, философ Соловьев, Великий Князь Константин Константинович Романов.
– И они им открывали истину? – Марина, не мигая, смотрела на монаха, – Они все были монахами?
– Много горестей испытала Оптина за время своего существования: и бесчисленные разорения от литовцев и поляков, и упразднения, но ждало ее и восстановление и великая слава. Прежде всего, духовная слава старческого служения. Старцев называют еще прозорливцами, потому что великая благодать дается старчеству – дар рассуждения, кроме очей физических, у них очень ясны очи духовные. У человека только возникает какая-то мысль, а они уже видят ее и причину ее, уже знают выход. Потому они – великие духовники, приведшие к покаянию и спасшие своими советами тысячи душ человеческих. Старцы – чудотворцы, излечивающие по вере и любви самые страшные болезни, – пытался пояснить самую суть Владимир.
– Так они все были монахами? – упрямо повторила Марина.
– Старец – это опытный духовный руководитель, – пришел на выручку Владимиру Борисыч, – Он не обязательно в священном сане, но непременно умудренный в духовной жизни, чистый душою и способный наставлять других. Ради этого к ним шли за советами не только свои монахи, но и миряне со скорбями, недоумениями, грехами… Слава оптинских старцев за одно второе полстолетие распространилась за сотни и тысячи верст от Оптиной пустыни, и сюда тянулись с разных сторон ищущие утешения и наставления. Иногда непрерывная очередь посетителей ждала приема у старца с утра до вечера. Большей частью это были простые люди. Приходил сюда и Толстой, и Достоевский, и великий князь Константин Константинович, и Леонтьев. Жил долго при монастыре известный писатель Нилус. Постригся в монашество бывший морской офицер, впоследствии епископ Михей. Отсюда же протянулись духовные нити между обителью и Николаем Гоголем.
– Это который Мертвые души написал? – уточнила Марина.
– И Вия с Вечерами на хуторе близь Диканьки, – не выдержал Пилигрим, – Господа и дамы, давайте дадим закончить рассказчику, а то мы старый год не проводим.
– Хорошо, – неожиданно согласилась Марина.
– Мужской монастырь Оптина пустынь, расположенный недалеко от города Козельска у опушки соснового бора, отрезанный от мира рекой Жиздрой, был превосходным местом для отшельнической созерцательной жизни, – с благодарностью взглянув на Пилигрима, продолжил Владимир, – Неподалеку от монастыря на берегу реки Жиздры находится источник с купальней, освящённый в честь преподобного Пафнутия Боровского. В посёлке Шамордино находится Казанская Свято-Амвросиевская пустынь. Основана она оптинским старцем иеромонахом Амвросием на земле, пожертвованной монахиней Амвросией (в миру – помещица А.Н. Ключарева) в виде женской общины. В Шамордино был филиал оптинской иконописной мастерской. При пустыни действовали приюты для девочек-сирот, для калек и убогих, женская богадельня, больница и странноприимный дом.
– А что после революции? – уточнил генерал.
– Декретом от 23 января 1918 года монастырь был закрыт и разорен, монахи изгнаны, многие из них арестованы, сосланы, погибли в лагерях. Прошли годы. Приближался великий юбилей – тысячелетие Крещения Руси. Изволением Господним 17 ноября 1987 года Оптина пустынь была возвращена Русской Православной Церкви.
– В калужской-то монашеской пещере тебе наверняка приходилось бывать? Расскажи о ней, – вдруг буднично спросил Санек, смотря на Владимира.
Услышав такое, Пилигрим пришел в состояние крайнего изумления. В краеведческой литературе читать о культовом подземелье в районе Оптиной пустыни ему не приходилось. Притом, как он понял, речь не шла о подземных ходах, сооружавшихся под монастырями на случай осады. Правда, в прошлом году ему позвонил коренной житель тех мест, поделившийся известными ему преданиями о пещерах вблизи его родной деревни. Может быть, там была подземная каменоломня или монастырь? Увы, старожилы окрестных деревень ответить на этот вопрос не смогли. Они помнили только, что "были пещеры длинные, а в них раньше люди какие-то жили… ".
– Вы о чем? – переспросил он Санька.
Тот в свою очередь удивился такому неведению, и обстоятельно рассказал.
– В XIX, что ли веке некий старец Мельхиседек решил основать собственную обитель – и выкопал пещеру на берегу Жиздры, между Оптиной пустынью и Ильинским монастырем. Этот старец был почитаем у окрестных крестьян, успел постричь в монахи местного жителя Михаила, но официально монастырь так, и не был признан. После смерти старца у пещеры собиралось в дни его поминовения до 500 человек.
– Дорогие друзья, товарищи, – прервал их беседу генерал, – На дворе почти десять часов. Поэтому с вашего позволения я расскажу небольшую сказку и к столу. Старый год провожать. Есть возражения? Нет. Тогда слушайте. Пещера, пусть и рукотворная, – это всегда тайна. Поэтому часто вокруг подземелий витает множество баек, легенд. Не избежали этой участи и Кольцовские каменоломни, что находятся в тех местах на берегу реки Оки. Жил в Петровские времена на берегу Оки граф, а может, и князь, Воронцов. Было у него огромное поместье. С густыми лесами, бескрайними полями и дворцом из ста комнат. Богат был граф, да только мало радости ему было от своего состояния. Хотел он постичь все тайны мироздания. И занялся граф алхимией и чернокнижием. Решил Воронцов выстроить себе магическую лабораторию, да такую, чтоб никто о ней не прознал. А как это сделать? Дом в карман не спрячешь! Придумал тогда граф лабораторию свою под землей сделать под видом обычной каменоломни. На первом от поверхности этаже пещеры добывали крестьяне камень белый для усадьбы. Было на этом этаже много тайных ходов, о которых знал только сам чернокнижник. Второй этаж был ключом ко всему подземному лабиринту. Стояли там таинственные стражи: ни люди, ни звери, ни духи. Только магу-хозяину они служили. Было там еще кровавое озеро. Никто кроме самого графа не мог пройти живым и невредимым мимо этой стражи и попасть на третий этаж, где находился алтарь, на котором чернокнижник приносит в жертву сатане невинных младенцев. На четверном подземном ярусе, в тайной восьмигранной комнате и по сей день замурована Черная книга в переплете из человеческой кожи. Книга сия дает своему владельцу абсолютную власть над миром. Этажом ниже сделал Воронцов себе сокровищницу. Не было счета его золоту и самоцветам. А на самом нижнем, шестом этаже, разместились винные погреба графа. Были входы в графские подземелья по обеим берегам Оки, а нижние этажи даже под рекой находились. Да только где эти входы, никто уже не знает…
Все сидели раскрыв рот и слушали Борисыча. Рассказчик он был знатный. Так и виделись страшные колдовские стражи и кровавое озеро, алтарь и лежащая на нем книга в черном переплете. Даже о времени, кажется, все позабыли.
– Так гласит одна из множества легенд о таинственном графе Воронцове, благодаря которому якобы и были созданы Кольцовские каменоломни. По сей день некоторые исследователи и авантюристы пытаются найти ходы на нижние уровни системы. Пока безуспешно. Однако не пора ли налить по первой. Вдруг переменил тему генерал, – Девушки открывай закуски. Будем провожать старый год!
– А про каменоломни? – разочаровано протянула Марина.
– Обещаю первую байку в новом году прямо в новогоднюю ночь, про каменоломни! – ответил ей Борисыч, – Наливай!
– А можно быстро сейчас. Пока мы хлеб нарезаем, – не сдавалась настырная Марина.
– Тогда, телеграфно. Слушайте в процессе работы, – сдался старый боец, – Сегодня Кольцовские каменоломни одни из самых протяженных и посещаемых в Калужской области. Общая длина ходов составляет около километра. Там масса интересных мест. Например, шкурник Ленкоступ названный в честь некой Лены, которая когда-то пролезла через него первой, заставляет виться ужом некоторых спелестологов. Зато штрек Елена, открывающийся за ним просторен, а со свода необычными гирляндами свисают корни, растущих над пещерой травы и деревьев. В гроте Отшельник можно обнаружить очаг и каменную лежанку. Говорят, что в этом гроте жил после войны некий Иван Сизов. Работал он счетоводом. Никогда копейки чужой в карман не клал. Однако очередная ревизия обнаружила недостачу, которую начальство свалило на Ивана. Вот и сбежал Сизов в каменоломни. Лишь изредка появлялся на поверхности: дров набрать или еды добыть. Но через два года добралась до него Советская власть. Подослали к Ивану под видом дезертира своего человека. О том, что раньше здесь в каменоломнях была магическая лаборатория графа Воронцова, напоминают Врата Ада. Это начало забитого глиняной пробкой карстового хода в породе. Считается, что именно здесь был вход на нижние ярусы пещеры. Ходят слухи, что еще тридцать лет назад Врата Ада были открыты. И в один прекрасный вечер сюда спустились несколько искателей приключений. Увидев Врата, они решили, что обследуют скрывающиеся за ними ходы на следующий день. Однако на утро Врата Ада уже были забиты глиняной пробкой. Вы работайте, работайте, – шутливо прикрикнул он на гостей, – А то уши развесили, время идет неумолимо, – увидел, что все зашевелились, продолжил, – Пещеры умеют хранить свои тайны. Камин Пекинские небоскребы заставит вас не только поползать, но и пройтись несколько метров "на выдохе". А ваши движения, вызванные перепадами высоты, будут напоминать диковинный танец. Мир подземелья прекрасен и необычен. Чего стоит один взгляд на звездное небо после выброски из пещеры! А массовый вечерний вылет из каменоломен летучих мышей! А приглушенный блеск сталактитов! А мириады капель на сводах грота, напоминающие в свете налобного фонаря такое близкое и в тоже время такое далекое звездное небо! Давайте выпьем за старый год и за те ощущения, которые он приносим нам! – генерал поднял рюмку, возвращая всех в настоящее из путешествия в сказку.
Народ шумно разместился за столом и поднял по первой, провожая старый год. Застолье пошло своим чередом.
Звонкий голос Звенигорода
(Саввино-Сторожевский монастырь)
Новый год встретили шумно и весело. Компания была заводная и веселая. Дружно подняли бокалы с шампанским под звон кремлевских курантов. С хохотом загадали желания и успели выпить до окончания двенадцатого удара. Затем высыпали на улицу и с визгом и хохотом выкатились на лед водохранилища, где уже взлетали к небу огненные полосы фейерверков. Выставили свою батарею, привезенную Саньком, и в черное небо взлетели сказочные стрелы, распускавшиеся там, в черноте ночи, диковинными цветами. Умел телемагнат выбирать такие штучки, которых не было еще ни у кого. Даже видавшая все публика поселка "Дзержинец" и та ахнула, увидев это зрелище. Вслед колдовским букетам к далеким мерцающим звездам полетели магические стрелы, как бы выпущенные из луков бога Аполлона и его сестры Артемиды. Они прорезали черноту ночи огненными полосами, визжали, гудели и пищали в ночной тишине и там, в далеком и высоком поднебесье, начинали кувыркаться и рассыпаться мириады новых звездочек, пляшущих свою новогоднюю пляску. Зрелище было на зависть богам. Вдоволь натешившись рукотворным салютом, замерзнув на слабом, но пронзительном ветерке, дующем вдоль реки, и, залепив друг друга снежками с ног до головы, компания вернулась в теплый дом генерала к трещавшей печке, уютно разливавшей тепло и негу. Маша с Люсей жестом фокусника достали из недр печи огромную аппетитную кулебяку с золотистой корочкой, сделанную, как они и обещали, по старинному рецепту. В одном ее углу была запечена капуста с яйцом, в другом – ливер с травами, в третьем – гречневая каша, а в четвертом – осетровые молоки и щеки. Под кулебяку и с мороза лихо пошла холодная монастырская настойка на травах и ягодах, оказавшаяся не только ароматной и вкусной, но и на удивление крепкой. Все расселись вокруг стола и, готовясь перейти к горячему столу, решили возобновить беседу, на тему, начатую еще в прошлом году. Тон задал Пилигрим.
– Стоя там, на берегу и смотря на это волшебное зрелище, что устроил нам Саня, я подумал. А ведь мы с вами блуждаем во тьме наших заблуждений, – он отпил большой глоток горячего чаю, – И вот как эти сияющие стрелы, что летели в темноту и разгоняли вокруг себя мрак, вот так в голове моей вспыхнула мысль и разогнала тьму заблуждений.
– Пилигрима понесло на лирику, – крякнул Борисыч.
– Да нет, – откликнулся писатель, – Все гораздо проще. Матушка Александра в отличие от нас просвещенных гуманитариев с высшим образованием, точно понимала, что она мистически связана с какой-то святыней, оставшейся с тех времен, когда еще никаких подземных монастырей в центральной Руси не было.
– Смотри-ка, а он ведь прав, – поддержал его генерал, – Продолжай.
– Кроме того, в этой истории есть один период, который постоянно прослеживается во всех рассказах, – отхлебывая чай, продолжил Пилигрим.
– И что это за период? – спросила любопытная Марина.
– Это период…как бы это сказать, – Пилигрим искал формулировку, – Ага! Это период Дмитрия Донского. Заката Орды. Скорее даже так, это период Сергия Радонежского и чего-то, что связано с этим временем и этим именем. Поэтому надо подумать, куда могла пойти матушка Александра кроме Оптиной пустыни, но связанного с этими тремя опорными понятиями. Орда. Донской и Радонежский. Но однозначно и с именем Богородицы. Потому как ходила Александра по Святым местам Богородицы. Такая вот мысль. Подумайте.
– А что хорошая мысль, – поддержал генерал, – А ты что скажешь Владимир?
– Тогда это совершенно точно: Звенигород, Николо-Утрешский монастырь, Лавра и, конечно же, Донской монастырь, – уверенно ответил монах.
– Вот, не спеша, и начни со Звенигорода. А вы девочки несите стерлядок, – умиротворенно согласился Борисыч.
– Ну, тогда не о самом Звенигороде, а о Савво-Сторожевском монастыре, – уточнил Владимир.
– Это тот, что на горке, если с Рублевки ехать, километрах в полутора к западу от самого Звенигорода? – уточнила Марина.
– Он, – коротко согласился Пилигрим.
– Монастырь был основан по приказу Юрия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского, в 1398 году. Место для нового монастыря князь выбрал на холме, издавна носящем название "Сторожи"; в старину здесь находился сторожевой пост. От названия местности и имени первого игумена – монаха Саввы, ученика Сергия Радонежского – произошло название монастыря. Так что как видите, здесь все. И Донской, и Радонежский, да еще Звенигород был сам, как город, улусом ордынских царевичей.
– Это как? – вскинулась всегда спокойная Наташа.
– Это мы вам в следующий раз расскажем, – остановил ее задор Пилигрим.
– Архитектурный ансамбль монастыря состоит из Собора Рождества Богородицы, – невозмутимо продолжил монах, не обращая внимания на перепалку писателя и гостьи.
А Пилигрим уже галантно подкладывал Наташе в тарелку куски разваренной стерлядки, маринованных грибочков, кусочек кулебяки с капустой. И наливал в хрустальную тонкую рюмку брусничного Монастырского ордена. Мир был восстановлен.
– Кроме него в комплекс входят: трапезная со звонницей; Надвратная Троицкая церковь; "Царицыны палаты"; Братский корпус; Жилой корпус Духовные училища; Дворец царя Алексея Михайловича; Смотровая площадка; Ограда с башнями; Кельи XIX века. Это сейчас. Первоначально же монастырь был деревянным и занимал лишь южную часть холма. Первым каменным строением был именно тот самый Рождественский собор. Уже тогда он являлся центром архитектурной композиции, находясь на вершине холма. К первой половине XVI века относится возведение новой крепостной башни, в нижнем этаже которой находились въездные ворота, а в верхнем – надвратная церковь, освященная в честь Сергия Радонежского. Вплотную к башне подходит здание трапезной. Эти здания были разрушены в XVII веке во время перестройки ансамбля.
– Рассказывайте брат, брат рассказывайте, – Пилигрим откинулся на спинку кресла.
Владимир поуютней устроился за столом. Подвинул себе большой бокал с соком и спокойно начал рассказ об истории монастыря.