Тайна старого фонтана - Виктория Фокс 17 стр.


* * *

Изабелла, как оказалось, решила доказать свою полезность. "Она переживает за тебя и хочет, чтобы ты знала, - сказал Джио, - потому что сама не может сказать тебе об этом". Изабелла, большую часть времени в Барбароссе проводившая в одиночестве, теперь принялась помогать по дому. Она подметала полы, убиралась в спальнях, занималась другими делами, которые раньше входили в обязанности Адалины. Вивьен наблюдала этот странный и немного смешной спектакль, не зная, как реагировать. Она обнаружила, что ее радует тихое недовольство прислуги. Лили была слишком деликатна и профессиональна, чтобы позволить себе открыто демонстрировать недовольство, но Вивьен отмечала, что с каждым днем она раздражается все больше.

На третьем месяце беременности они с Джио отправились на осмотр. Несмотря на обнадеживающую утреннюю тошноту, Вивьен все еще не могла поверить в то, что это чудо происходит с ней, пока собственными глазами не увидела крохотную фасолинку на экране. Она сразу же влюбилась в малыша. Привет, - думала она, сжимая ладонь Джио, - я тебя знаю. Все происходящее до сих пор казалось ей волшебным сном, который может закончиться в любую секунду. Но нет, вот он - черно-белая фотография, на которой четко виден ее малыш.

По дороге в замок Джио поцеловал ее на прощанье. Ему нужно было появиться в лаборатории к обеду.

- Позаботься о нас.

Перед уходом он коснулся ладонью ее живота. Она никогда не чувствовала такой близости с мужем. Их словно окружало защитное поле.

- Обязательно.

- Я серьезно, bellissima. Жаль, я не могу остаться дома и присмотреть за тобой сам. Позволь Адалине и Изабелле делать всю работу самим. Ты должна отдыхать. Хорошо?

Его забота покоряла. Даже вдвойне, ведь своей фразой он уравнял свою сестру с прислугой. Наконец золовка была свергнута с пьедестала и Вивьен могла занять главное место в его жизни как самый важный человек, достойный заботы и восхищения. Вивьен была в столь хорошем настроении, что даже поприветствовала Изабеллу, входя в зал и стягивая кожаные перчатки цвета баклажана, которые тут же обронила на телефонный столик. Ее радовало уже то, что Изабелла мыла пол, с мягким скрипом водя шваброй туда-сюда. Она двигалась от плитки к плитке, оставляя за собой скользкий след. Адалина была права - ей нужно было только самоутвердиться. И она это успешно делала. В этом замке Вивьен была главной женщиной. Его хозяйкой. И скоро у нее появится наследник - ее бесценный малыш. Беременность сделала ее неприкосновенной. Изабелла могла строить козни сколько угодно. Ей было нечего противопоставить будущему отпрыску.

Изабелла ответила на приветствие легким кивком и улыбнулась Вивьен. По крайней мере это было похоже на улыбку - тот максимум эмоций, который был доступен Изабелле.

- Тебе не обязательно все это делать, - осторожно начала Вивьен. - Для этого у нас есть прислуга.

На секунду ей показалось, что золовка может говорить. Но нет, это было подобие странной полуулыбки, а Изабелла вернулась к своему занятию, двигаясь в сторону лестницы. Вивьен поднялась к себе, чтобы переодеться. Она надеялась, что Джио не задержится сегодня, поскольку она собиралась приготовить его любимое блюдо. Лили должна была ей помочь с шоколадным тирамису. А после ужина они бы уснули в объятиях друг друга.

Мысли и мечты захватили ее, когда она шла назад к лестнице по коридору. Она вдруг почувствовала, что земля уходит из-под ног. За этим - короткий пронзительный миг паники. Она не могла поверить, что это происходит сейчас, в этот обычный день, когда она просто спускалась на кухню, слушая стук капель дождя об оконное стекло. Перед ней была лестница - Вивьен ударилась головой о ступеньки и потеряла сознание.

Последним, что она увидела, была Изабелла, стоящая в нескольких шагах от нее со шваброй, с которой стекали капли воды. В ее черных глазах был триумф.

Глава двадцать шестая

Италия, лето 2016 года

Адалина находит меня на полу. Я, видимо, упала назад на перила, а Сальваторе ушел. И наверное, потеряла сознание, потому что все, что я помню, - это поднимающееся по картине яркое оранжевое пламя, а потом крик Адалины…

- Нет! - восклицает она. - Нет!

Огонь не дает пройти. Вставай, - приказываю я себе, - шевелись. Шатаясь, я спускаюсь вниз, за моей спиной - сплошная стена огня, грозящая пожрать все на своем пути. Добираюсь до кухни, быстро наполняю таз водой и спешу наверх. Огонь, шипя, тухнет, и я снова бегу за водой. Мне слышится не только крик Адалины, но и другой женщины, а может, двоих. Высокий, молящий о помощи, пронзительный крик рикошетит от сводчатого потолка. Я спотыкаюсь, расплескиваю воду и вспоминаю крики на станции Северной линии, сопровождавшие мой путь наверх и будто обвинявшие в содеянном. Наконец огонь сдался и погас, Адалина сползает по стене. Ее кожа почернела, покрылась пятнами копоти, привычный тугой пучок на затылке растрепался. Лицо выражает такую печаль, что даже злость, которой я жду в первую очередь, задерживается ненадолго. На мгновение ока она кажется мне неуловимо похожей на кого-то, просто слабый проблеск догадки, которую я не успеваю осознать. Женщина, которую я однажды видела или думала, что видела…

- Адалина?..

Мой голос звучит как чужой. Я подхожу к ней.

- Что ты наделала? - говорит она в отчаянии.

- Мне так жаль, - я все еще в шоке, - это был несчастный случай.

Портрет падает на пол. Человека на нем не узнать. Рама расплавлена, холст почернел, углы его завернулись. Остался только один глаз, зеленый, пронизывающий, он сверкает, как драгоценный камень на дне океана. Этот глаз будто смотрит на меня, и я мгновенно его узнаю. Это тот мужчина, которого я видела на картине в первый день в Барбароссе, - наверное, это муж Вивьен.

- Как будто мало с нее того, что она уже потеряла его однажды, - шепчет Адалина.

Я не знаю, что сказать. Все это так нелепо, что мои извинения только подчеркнут глупость происходящего. Все, что я могу сказать в свою защиту, будет звучать странно.

- Я разговаривала с Сальваторе… - начинаю я.

Она поднимает голову, глаза полны ярости:

- Что он сказал?

- Ничего, - я делаю шаг назад, - он… Я все равно его не слушала.

- Хорошо. Он не знает, что говорит.

Она говорит не так, как обычно, словно передо мной другой, незнакомый человек. Быть может, дело в воцарившемся вокруг мраке, в отчаянии. На ступеньках лужи, со стен стекает вода.

- Он напугал меня, - говорю я, - я уронила свечу, и она…

Она пристально смотрит на портрет. На лицо, которое когда-то было там. Пламя успело уничтожить чехол на нем и повредить другие, дав мне возможность взглянуть на изображенных на них людей. Вивьен с ее кинематографической красотой не спутаешь ни с кем. На другом портрете, еще частично покрытом тканью, - женщина с темными волосами и пылким пристальным взглядом. Мне кажется, что они с Вивьен одного возраста, но в остальном сложно найти более не похожих друг на друга людей. У нее блестящие волосы и дерзкий взгляд, будто без слов сообщающий дурные вести. У нее есть нечто общее с мужчиной, с Джио, это добавляет ясности. И уверенности.

- Мне нужно поговорить с Вивьен, - произношу я, - все ей объяснить.

- Это невозможно объяснить, - категорично говорит Адалина.

- Я чувствую себя очень плохо.

- Не так плохо, как будет ей. - Голос Адалины на секунду становится тише, но она тут же снова его повышает: - Ты сделаешь только хуже. Я расскажу ей, что случилось.

- Я действительно думаю, что мне стоит…

- А я так не думаю.

Я хватаюсь за соломинку. Возможность поговорить с Вивьен могла бы дать мне шанс остаться здесь. Пересказ случившегося Адалиной лишит меня такой возможности. С тем же успехом можно начинать собирать вещи уже сейчас - и это именно то, чего я заслуживаю. Этот портрет не просто холст и краска, он - все, что осталось у этой женщины, символ жизни, которой больше нет.

Внезапно старинная люстра над нашими головами зажигается. Как прожектор, она освещает весь хаос, который принесла эта ночь.

Адалина поднимается и снимает портрет мужчины со стены. Она держит его бережно, прикрывая одной рукой. Весит он немало, я вижу, как ей тяжело, но знаю: предлагать помощь бессмысленно. Уставшая, она тяжело поднимается по лестнице.

- Приберись, - сухо бросает она мне, не оглядываясь. Слышно, что она задыхается. - Сделай так, чтобы не осталось и следа от случившегося.

Она не дожидается моего ответа, да мне и нечего сказать.

* * *

- Там всегда был ребенок?

Макс приносит мне кружку чего-то теплого, чтобы согреть руки. Я дрожу. Я не знала, куда еще пойти, и, как только увидела его, слова хлынули из меня потоком. Случайная встреча с Вивьен пугает меня настолько, что я не могу оставаться в Барбароссе. В то же время меня охватывает ужас при мысли о встрече с Адалиной, которая сообщит мне новость о моем увольнении, но это слишком мягко сказано - на самом деле меня выгонят прочь без сожаления.

- Если верить Сальваторе, - уточняю я, - но он был не в себе, мне кажется, он собирался сделать что-то со мной.

- Зачем ему это нужно?

- Не знаю, - кружка в моей руке трясется, и я ставлю ее на стол. - Макс, я ничего не знаю. Кроме того, что они собираются избавиться от меня. Что я буду делать тогда? Куда мне идти? Домой мне нельзя - нельзя!

Макс сидит напротив и смотрит на меня ласковыми карими глазами. Когда я явилась, он красил стену, и сейчас его футболка покрыта белыми пятнами. Даже в своем нынешнем лихорадочном состоянии я замечаю, как она контрастирует с загаром на его мускулистых руках. Он крепче, чем мужчины, которые мне нравятся - если можно так назвать Джеймса. Я ловлю себя на этой мысли с удивлением - всего месяц назад я и подумать не могла о романе в будущем.

- Почему тебя так пугает возвращение в Англию? - спрашивает он.

- Не пугает. Мне просто нужны деньги.

- Разве твоя семья не хочет увидеть тебя?

- Они уже насмотрелись, - я бессовестно вру, и, судя по выражению лица Макса, ему известно об этом.

Я вспоминаю волну скандальных статей, захлестнувшую британские новости, и содрогаюсь. В Барбароссе мне удалось забыть о них ненадолго - замок как будто не принадлежит настоящему миру. Там о чем угодно можно забыть. Но когда меня прогонят оттуда, мне придется встретиться с реальностью - с семьей, с друзьями, с… жизнью.

- Что происходит, Люси?

Он спрашивает так ласково, что на секунду я думаю, что могу рассказать ему все. Но в нашей дружбе мне больше всего нравится, что она дает мне возможность побыть другой. Чистой, прекрасной. Такой, как я мечтала.

- Я не могу тебе рассказать, - говорю я, уставившись на свои руки.

- Можешь. - Его взгляд серьезен. - Правда можешь.

В дверь стучат, момент, к моему облегчению, упущен. Макс не двигается с места, и я начинаю переживать, что он не станет открывать, но стук повторяется, на этот раз сильнее. Он нехотя встает:

- Лучше подойти.

Я вздыхаю с облегчением, только когда он выходит из комнаты. Ситуация тупиковая. Я хочу узнать Макса поближе, хочу видеться с ним и проводить время вместе, но каждый раз понимаю: рано или поздно я должна буду признаться, кто я на самом деле, и что тогда? Я морочу ему голову, создаю о себе ложное впечатление, и это делает меня в его глазах обманщицей. Сначала подлая измена, теперь обман.

Я слышу, как Макс говорит с кем-то. Голос принадлежит женщине, слов не разобрать, но в этом и нет необходимости - он возвращается в комнату.

- Это к тебе, Люси, - произносит он.

Вслед за ним входит женщина. Молодая привлекательная брюнетка улыбается мне.

- Люси Уиттекер? - спрашивает она.

Англичанка. Сердце замирает.

- Элисон Куни, - представляется она, - корреспондент Onlooker. Я узнала, что вы живете в замке Барбаросса, и нашла вас здесь. Хочу дать вам возможность высказаться прежде, чем это сделает кто-то еще.

Глава двадцать седьмая

Вивьен, Италия, 1984 год

Вивьен открыла глаза. Казалось, она проспала не меньше ста лет. Болела голова, ныли зубы и конечности. Понадобилось несколько минут, чтобы вернуться в свое тело и полностью осознать происшедшее. Язык опух, но ей было необходимо заговорить.

Ее волновал только один вопрос.

- Ребенок?.. - произнесла она в пустоту, наполненную солнечными лучами. Больница.

Рядом Джио. Его лицо изменилось от волнения. Это снова ты, - подумала она, все это было слишком похоже на их первую встречу.

- Ребенок… - Она закашлялась. - Пожалуйста, Джио, скажи мне, что ребенок…

- С малышом все в порядке. - Он коснулся ее лица, вытирая слезы страха и облегчения. - Вив, я думал, ты умираешь. Но ты в порядке. Ребенок тоже.

- Я упала…

Вивьен попыталась вспомнить, что с ней было, но все мысли были о том, что с ребенком все в порядке. Она выдохнула с облегчением.

Скольжение, приближающаяся лестница, удар о ступеньки - вот что она помнила. Она провела рукой к животу, ощутив успокаивающее движение, и улыбнулась. Спасибо, - подумала она.

- Ты до смерти меня напугала.

Она пыталась сфокусироваться на лице Джио. Он старался сдерживать эмоции, но ему не удавалось скрыть ярость, которая заставляла его хмуриться. Наверное, он выяснил, что произошло. Он знает.

А что же произошло? Вивьен вернулась мысленно к этому ужасному, пугающему событию. Джио знал. Он знал. Но вдруг…

- Это был несчастный случай, - сказал он, - мокрый пол. Изабелла разбита.

Изабелла

Вивьен вцепилась пальцами в простыни. Она вдруг вспомнила лицо золовки, каким видела его в последний раз. Там, на ступеньках, за секунду до поглотившей все тьмы. Призрак Изабеллы преследовал ее с тех пор, как эта женщина появилась в ее жизни. От ее мрачного присутствия делалось горько и тяжело.

- Она здесь? - спросила девушка шепотом.

Джио нахмурился.

- Она в Барбароссе.

- Это сделала она. Она была там, когда я упала.

- Да, и я благодарю за это Бога. Иначе тебя не нашли бы вовремя.

В его глазах снова читалась злость. Но не на Изабеллу, а на нее.

- Я просил тебя соблюдать осторожность, - произнес он резко, одновременно с сочувствием и злостью. Эмоции были разными, как и его глаза. - Разве я этого не говорил? Тебе нужно быть ответственнее. Сейчас ты должна заботиться не только о себе. Я не могу постоянно быть рядом.

Вивьен прикрыла глаза.

- Я сама знаю об ответственности, - ответила она. - Это самое важное, что когда-либо со мной происходило.

Как он мог предположить, что она не способна позаботиться о себе или о своем ребенке? Что она могла поставить жизнь их малыша под угрозу намеренно? Ведь все было хорошо. До тех пор, пока…

- Если бы ты был рядом, - заметила она, - этого не случилось бы.

- Нет. Я бы присмотрел за тобой.

- И ты бы увидел Изабеллу.

Он терпеливо смотрел на нее.

- Ты должна быть внимательнее, Вивьен.

О да. Этого хватило, чтобы все запомнить.

- Когда?

- Когда что?

- Когда меня нашли?

Джио начинал выходить из себя.

- Сальве позвонил мне в три.

Вивьен не сдержала горькой улыбки.

- Но это случилось раньше. Я упала не тогда. Это произошло сразу после твоего отъезда на работу.

Джио понимал, к чему она ведет.

- Прекрати, Вив.

- Ты говоришь мне, что Сальве нашел меня спустя несколько часов после того, как я упала. Как это возможно, если Изабелла стояла рядом? Она была прямо там. Я ее видела.

Ей хотелось встряхнуть мужа. Как он не понимает?

- Она устроила все это, а потом бросила меня!

Джио положил ей на лоб ладонь.

- Ты бредишь, - сказал он отстраненно. - Врачи говорили, что это может случиться.

Бредишь?

- Ты ударилась головой, Вивьен. Это был несчастный случай, - повторил он.

Вивьен вынуждена была прикусить язык, чтобы не разразиться проклятиями в адрес Изабеллы. Ей хотелось кричать, хотя она и знала, что никакими словами не описать, насколько ужасным был поступок Беллы. Возможно ли такое? Так ли все было? Неужели Изабелла может быть настолько подлой, чтобы хотеть смерти малыша? Хотя Вивьен и представляла ее себе злобной ведьмой, должны были существовать границы, которые нельзя переступать.

- Вивьен?..

Она прикрыла глаза. Изабелла могла обмануть всех остальных. Даже собственного брата, но только не Вивьен.

- Я бы хотела побыть одна, - сказала девушка, отворачиваясь к окну.

Джио немного подождал.

- Я люблю тебя, - произнес он.

Она смотрела, как ветер качает ветви деревьев. Дверь закрылась.

Назад Дальше