Воздух огласился воплями и гиканьем - индейцы выскочили из засады и атаковали врага. Когда их уничтожили и в зале установилась относительная тишина, размеренный треск слева не возобновился. Тогда Мэриан повернула голову: никого. Значит, он ушел; а может, его и не было вообще или это был кто-то другой.
На экране здоровенный молодой ковбой целомудренно прижимался губами к губам блондинки. "Хэнк, значит ли это…" - шептала та. Скоро появится закат во весь экран.
И тогда кто-то произнес возле самого уха Мэриан, так близко, что она почувствовала чужое дыхание:
- Тыквенные семечки.
Умом она приняла это сообщение как нечто вполне естественное.
"Тыквенные семечки, - повторила она про себя. - А почему бы нет?.."
Но тело ее отреагировало иначе: на мгновение оно оцепенело от ужаса. Когда же она пришла в себя и обернулась, рядом никого не было.
Во время заключительной сцены фильма она пришла к выводу, что стала жертвой галлюцинации: "Я схожу с ума, как и все остальные. Ужасно! А впрочем, хоть какая-то перемена!"
Но когда на экране взвился флаг, заиграл духовой оркестр и в зале зажгли свет, Мэриан не поленилась нагнуться и заглянуть под кресло, где он (возможно) сидел. На полу лежала горка белой шелухи - будто примитивный указательный знак вроде кучи камней, или круга колышков, или зарубок на деревьях, обозначающий тропу или предсказывающий, что ожидает путника впереди. Однако, хотя Мэриан рассматривала шелуху несколько минут, пока прочие зрители двигались мимо нее по проходу, она не могла истолковать смысл этого знака. "По крайней мере, - думала она, выходя из зала, - на этот раз он оставил зримый след".
Она возвращалась как можно медленней, чтобы не застать Эйнсли врасплох. Дом был погружен в темноту, но когда она перешагнула порог и зажгла свет в холле, навстречу ей из столовой выплыла хозяйка. Она умудрялась сохранять величественный вид, несмотря на бигуди и лиловый фланелевый халат.
- Мисс Мак-Элпин, - сказала она, и брови ее сурово сдвинулись, - я крайне огорчена! Я совершенно точно слышала, как вечером какой-то мужчина поднялся наверх с мисс Тьюс и я убеждена, что он не спускался. Разумеется, я не подозреваю ничего такого… Вы обе - порядочные девушки, но, поймите, у меня ребенок…
Мэриан посмотрела на часы.
- Я не знаю… - нерешительно начала она, - вернее, я не думаю, чтобы что-то в этом роде действительно могло произойти. Вы не ошиблись? Все-таки сейчас уже второй час, а Эйнсли, если она дома, обычно укладывается раньше.
- Да, я так и решила… во всяком случае, я не слышала, чтобы наверху разговаривали… то есть я вовсе не хочу сказать…
"Ах ты гадкая старая шпионка, любопытная тварь!" - подумала Мэриан.
- Значит, она уже спит, - бодро сказала она, - а ее гость спустился, по-видимому, очень тихо, чтобы не потревожить вас. Но утром я обязательно поговорю с ней.
Она улыбнулась, надеясь, что улыбка вышла достаточно самоуверенной, и стала подниматься наверх.
"Эйнсли - обманщица, - думала она, - и выходит, что я покрываю ее. Впрочем, не судите да несудимы будете! Господи, как мы утром переправим его или его останки мимо этой старой гиены?"
На кухонном столе стояла бутылка виски, на три четверти пустая. На закрытой двери комнаты Мэриан победоносно висел галстук в зелено-голубую полоску.
Значит, придется расчищать себе место в кровати Эйнсли - вороньем гнезде, заваленном сбитыми простынями, ношеной одеждой, одеялами и книгами в мягкой обложке.
"О, господи!" - вздохнула Мэриан, стаскивая пальто.
15
На следующий день, в половине пятого, Мэриан шла по больничному коридору, отыскивая нужную палату. Она работала весь обеденный перерыв - только съела, прямо в конторе, сэндвич с сыром и салатом (ломтик словно пластмассового сыра с чахлыми листками салата-латука между двумя кусками похожей на пенопласт булки), который принес в картонном пакетике рассыльный из ресторана, - и поэтому сумела уйти со службы на час раньше. Полчаса она потратила на покупку роз и на дорогу; на свидание с Кларой оставалось всего полчаса: впуск посетителей заканчивался в шесть. Но Мэриан сомневалась в том, что они найдут, о чем разговаривать в течение целых тридцати минут.
Двери во всех палатах были распахнуты, и Мэриан приходилось останавливаться и заглядывать внутрь, чтобы прочесть номер. Лежавшие в палатах женщины безостановочно говорили, не слушая друг друга и не понижая голоса. Наконец Мэриан нашла Клару - почти в самом конце коридора.
Клара была так бледна, что казалась прозрачной; она полусидела на высокой белой больничной кровати, опираясь на спинку. Одета Клара была во фланелевый больничный халат. Ее тело, прикрытое простыней, показалось Мэриан неестественно худым; бесцветные волосы свисали на плечи.
- Привет! - сказала Клара. - Пришла-таки навестить роженицу?
Вместо полагающихся извинений и оправданий Мэриан молча протянула ей букет. Хрупкие пальчики Клары освободили цветы от зеленой бумаги, тиснением и формой имитирующей рог изобилия.
- Какие славные! - сказала она. - Я обязательно прослежу, чтобы их поставили в свежую воду. Только отвернись, и их сунут вместо вазы в судно.
Покупая розы, Мэриан долго колебалась, не зная, какие выбрать - пунцовые, розовые или белые; теперь она раскаивалась, что ее выбор пал на белые. Клара была почти так же бледна, как розы, и цветы только подчеркивали ее болезненный вид.
- Задерни-ка занавеску, - тихо сказала Клара. В палате лежали еще три женщины, так что разговаривать, не привлекая внимания, было трудно.
Мэриан задернула тяжелую холщовую занавеску, подвешенную к кольцам, которые скользили по металлическому стержню, широким овалом висящему над кроватью, точно нимб. Потом она села на стул и спросила:
- Ну, как ты?
- Замечательно, просто замечательно! Знаешь, я следила, как все это происходит; красивого мало - сплошная кровь, пакость, но, положа руку на сердце, должна признаться, в этом есть что-то завораживающее. Особенно когда показывается головенка и ты наконец видишь, что́ носила в своем животе девять с лишним месяцев. Я прямо сама была не своя - так мне не терпелось его увидеть; это как в детстве, когда ждешь и ждешь, чтобы уже можно было развернуть рождественский подарок. Во время беременности я все жалела, что мы не умеем высиживать детей из яиц, как птицы и прочие; но наш метод чем-то даже интереснее. - Она поднесла к лицу одну из роз и понюхала ее. - Ты обязательно должна когда-нибудь попробовать.
Мэриан удивилась легкости, с которой Клара об этом говорила; можно было подумать, что она рекомендует какой-то особенно удачный способ приготовления сдобного теста или новый стиральный порошок. Конечно, Мэриан в конце концов отважится на такой шаг, да и Питер начал делать намеки на этот счет. Но здесь, в больничной палате, при виде женщин, укрытых белыми простынями, Мэриан захотелось, чтобы это случилось не слишком скоро. К тому же ей предстояло еще наблюдать за беременностью Эйнсли.
- Не торопи меня, - с улыбкой сказала Мэриан.
- Боль кошмарная, что правда, то правда, - сказала Клара с довольным видом. - А укол делают только под конец - боятся за ребенка. Но вот что интересно - боль сразу забываешь и больше никогда не вспоминаешь о ней. Сейчас я чувствую себя просто замечательно. Я все ждала, что у меня будет послеродовая депрессия, как у многих рожениц, но, по-видимому, мне это не свойственно. У меня депрессия начинается, когда надо выписываться и ехать домой. А здесь так приятно лежать и ничего не делать. Я замечательно себя чувствую!
Она села повыше и оперлась на подушки.
Мэриан смотрела на нее и улыбалась. Она никак не могла придумать, что сказать в ответ. Кларина жизнь становилась для нее все более чужой; у Мэриан возникло ощущение, будто она наблюдает ее не просто со стороны, а как бы через стекло.
- Как вы ее назовете? - спросила она наконец; она с трудом сдерживалась, чтобы не кричать: услышит ли ее Клара сквозь это стекло?
- Еще не знаем… может быть, Вивиан Линн. Мою бабушку звали Вивиан, а бабушку Джо - Линн. Джо хотел назвать девочку в мою честь, но мне никогда не нравилось мое имя. Это замечательно, что он не расстроился, когда оказалось, что у меня дочь; большинство мужчин хотят только сыновей. Правда, у Джо уже есть один сын, и, может, поэтому он не расстроился.
Мэриан смотрела на стену над головой Клары и думала о том, что стена покрашена в такой же точно цвет, как у нее в конторе. Ей казалось, что сейчас за занавеской раздастся знакомый треск пишущих машинок, однако оттуда доносились приглушенные голоса трех других женщин и их посетителей. Входя в палату, Мэриан заметила, что одна из рожениц - молоденькая женщина в кружевной розовой пижаме - занята раскрашиванием картинок из детского набора. Надо было, кроме цветов, принести Кларе что-нибудь в этом роде: наверно, утомительно лежать без дела целый день.
- Хочешь, я принесу тебе что-нибудь почитать? - спросила она и тут же подумала, что так, наверное, ведут себя в палатах дамы из женского клуба, которым поручают посещать больных.
- Отличная идея! Но вообще-то мне вряд ли удастся на чем-нибудь сосредоточиться, во всяком случае - в ближайшее время. Я или сплю, или… - Клара понизила голос, - слушаю, о чем говорят мои соседки. Может быть, на них влияет больничная обстановка, но они непрерывно рассказывают о выкидышах и разных болезнях. Действует ужасно - начинаешь думать, что скоро придет и твоя очередь мучиться от рака груди или внематочной беременности или выкидывать четырех близнецов каждую неделю. Кроме шуток, случилось же это с миссис Моуз - с той крупной женщиной, что лежит в самом дальнем углу; просто поразительно, с каким спокойствием они об этом рассказывают; они даже гордятся своими гнусными болячками - извлекают их на свет, точно медали, чтобы похвастаться, да еще расписывают во всех клинических подробностях. Прямо какое-то любование болью. Я и сама ловлю себя на том, что рассказываю о своих собственных болячках, будто я тоже не хочу ударить в грязь лицом. Почему у женщин такие извращенные вкусы?
- У мужчин тоже бывают извращенные вкусы, - сказала Мэриан.
Клара говорила больше, чем обычно - почти без умолку, - и это удивляло Мэриан. За время второй половины ее беременности Мэриан успела забыть, что у Клары есть разум и способность иметь точку зрения на окружающее; беременная Клара напоминала ей губку - бо́льшую часть времени она была поглощена своим раздутым животом. Слушать, как Клара рассуждает и высказывает свое мнение, было в высшей степени странно. Мэриан даже решила, что у нее какой-то послеродовый сдвиг, хотя, конечно, не такой сильный, чтобы считать это истерикой: Клара вполне владела собой. Может быть, все это как-то связано с гормонами.
- У Джо я ничего такого не замечала, - Клара улыбнулась счастливой улыбкой. - Не знаю, как бы я управлялась, если бы он не был так здоров: и за детьми ухаживает, и стирает, все делает… Мне нисколько не страшно оставить на него дом - как сейчас, например. Я уверена, он вполне заменит меня, хотя с Артуром у нас, знаешь, не все ладно. Он уже научился садиться на горшок и почти никогда не забывает попроситься, но в последнее время стал почему-то делать запасы - скатывает свои какашки в маленькие шарики и прячет их повсюду - в буфет, в нижний ящик шкафа. Мы просто не успеваем уследить за ним, один раз я нашла катышки в холодильнике, а Джо говорит, что недавно обнаружил целую шеренгу затвердевших шариков на подоконнике в ванной, за занавеской. А когда мы их выбрасываем, Артур расстраивается. Представления не имею, что заставляет его делать это. Может, он вырастет банкиром?
- Это не связано с новым ребенком? - спросила Мэриан. - Может быть, он ревнует?
- Вполне вероятно, - сказала Клара и безмятежно улыбнулась. Она крутила между пальцами стебель одной из белых роз. - Но я все болтаю о себе, - продолжала она, поворачиваясь на кровати, чтобы лучше видеть Мэриан. - А мы так до сих пор и не поговорили о твоей помолвке. Мы с Джо думаем, что это замечательно, хотя как следует и не знакомы с твоим Питером.
- Когда ты вернешься домой и будешь получше себя чувствовать, мы непременно соберемся все вместе. Я уверена, он тебе понравится.
- На вид он прямо красавец. Конечно, нельзя судить о мужчине, пока не выйдешь за него замуж; тогда-то в нем и проявятся разные отвратительные качества. Как я расстроилась, когда поняла, что Джо - далеко не ангел! Не помню, что именно раскрыло мне глаза, - какая-то мелочь, вроде того, что он без ума от Одри Хепберн или что он тайно занимается филателией.
- Чем? - спросила Мэриан. Она не знала, что такое филателия, но звучало это слово весьма подозрительно.
- Марки собирает. Конечно, он не настоящий филателист - он просто сдирает марки с конвертов. Одним словом, мужчина раскрывается не сразу. Теперь-то я знаю, если Джо и святой, то не из самых безгрешных.
Мэриан не знала, что сказать. В том, как Клара говорила о своем муже, звучало самодовольство, которое смутило Мэриан; в нем была сентиментальность любовных историй из женского журнала. Мэриан чувствовала также, что Клара пытается наставлять ее, и это еще больше сбивало с толку. Бедная Клара! Уж кому-кому, но только не ей давать советы другим! Какие уж тут советы, когда она так влипла: трое детей в ее-то возрасте! Питер и она, Мэриан, подходили к своей будущей жизни более трезво. Если бы Клара спала с Джо до брака, у них все сложилось бы гораздо удачнее.
- Я считаю, что Джо - замечательный муж, - сказала Мэриан великодушно.
Клара рассмеялась. И вдруг сморщилась от боли.
- О, черт! Болит в самых неподходящих местах! Нет, неправда: на самом деле ты думаешь, что мы с Джо - дураки и неумехи и что ты бы спятила, если бы пожила в таком хаосе. И ты не можешь понять, как это мы с Джо до сих пор не возненавидели друг друга!
Тон у нее был вполне добродушный.
Мэриан начала возражать, в душе укоряя Клару за то, что та пустилась в откровенности. Но в эту минуту медсестра просунула голову в дверь и объявила, что время визита истекло.
- Если захочешь повидать ребенка, спроси у кого-нибудь, где они лежат, - сказала Клара, прощаясь. - Ты увидишь их через стекло. Они все совершенно одинаковые, но тебе укажут моего, если ты попросишь. На твоем месте я бы не пошла - смотреть не на что. Новорожденные дети похожи на красные сморщенные сливы.
- Тогда я, пожалуй, подожду, - сказала Мэриан.
Она вышла в коридор, думая, что Клара - совершенно неожиданно - оказалась чем-то озабочена; это было особенно заметно, когда она несколько раз тревожно сдвинула брови. Но чем именно озабочена Клара, Мэриан не могла понять, а гадать ей было недосуг; она чувствовала, что избежала какой-то опасности, радовалась тому, что она не Клара.
Пора было подумать о вечере. Сперва перекусить в ближайшем ресторанчике; тем временем давка в транспорте поубавится, и можно будет заскочить домой за бельем. Что взять? Пару блузок, что ли? Или юбку со складками? У Мэриан имелась такая юбка, и ее как раз надо было выгладить. Но уже в следующую минуту она решила, что юбка, пожалуй, не подойдет; да и гладить ее слишком трудно.
Ближайшие несколько часов обещали быть такими же напряженными, похожими на скрученную спираль, как середина дня, когда сперва позвонил Питер, и они долго обсуждали, куда пойдут обедать, - пожалуй, даже слишком долго; а потом ей пришлось позвонить ему и сказать: "Мне очень жаль, милый, но у меня неожиданно переменились обстоятельства, давай отложим нашу встречу, хорошо? На завтра?"
Он рассердился, но вынужден был сдержаться - ведь накануне он проделал с ней то же самое. Правда, ее "обстоятельства" были совсем не служебного характера: ее планы изменил неожиданный телефонный звонок. Голос в трубке произнес:
- Говорит Дункан.
- Кто?
- Парень из прачечной.
- А, это вы! - теперь она узнала его голос, звучавший более напряженно, чем прежде.
- Простите, что я напугал вас в кино, но вам ведь до смерти хотелось узнать, что я ем.
- Да, действительно хотелось, - сказала она, поглядев на часы, а потом на открытую дверь помещения миссис Боуг. Разговор с Питером уже отнял у нее довольно много служебного времени.
- Это были тыквенные семечки. Я пытаюсь бросить курить, и они мне очень помогают. Есть чем рот занять. Я их покупаю в зоомагазине, вообще-то это птичий корм.
- Вот как, - сказала она, чтобы заполнить наступившую паузу.
- А фильм был поганый.
Мэриан подумала, что телефонистка наверняка подслушивает - это было в ее правилах. Интересно, как она отнесется к такому разговору - явно не служебному.
- Мистер… Дункан, - сказала Мэриан как можно официальнее, - видите ли, я нахожусь на службе, и нам не разрешается подолгу разговаривать по телефону, во всяком случае - по личным вопросам.
- А! - сказал он. Он был явно обескуражен, но даже не пытался найти выход из положения.
Она представила себе, как он стоит с трубкой в руке - мрачный, с запавшими глазами, - молча ждет ее следующей реплики. Она не понимала, зачем он звонит. Вероятно, ему необходимо общаться с ней, хотя бы по телефону.
- Но мне хотелось бы поговорить с вами, - сказала она приветливо, - только в более удобное время.
- Да, - сказал он, - честно говоря, я в этом нуждаюсь. Прямо сейчас. То есть мне нужно… нужно что-нибудь гладить. Я перегладил все, что имелось в доме, даже кухонные полотенца. Вот я и подумал, нельзя ли мне прийти к вам и выгладить что-нибудь для вас.
Глаза миссис Боуг были устремлены прямо на нее.
- Конечно, можно, - сказала она деловым тоном. Потом вдруг подумала, что произойдет катастрофа - почему, она еще не осознала, - если этот человек встретится с Питером или Эйнсли. Кроме того, неизвестно, какая буря разразилась в квартире после того, как она на цыпочках вышла утром на улицу, предоставив Лену выпутываться из сетей порока, пленивших его за дверью, украшенной его собственным галстуком. В течение дня Эйнсли ей не звонила - а это могло быть в равной мере как добрым, так и дурным знаком. И даже если Лену удалось спастись, гнев "нижней дамы", не сумевшей излить свое возмущение на виновника происшествия, мог легко обрушиться на голову ни в чем не повинного гладильщика как на представителя всего мужского сословия.
- Не прийти ли мне к вам с вещами? - спросила Мэриан.
- Конечно, так будет лучше. Ведь я смогу пользоваться своим собственным утюгом, а я к нему очень привык. Гладить чужими утюгами как-то не с руки. Только, пожалуйста, поторопитесь, мне очень срочно, до зарезу, хочется гладить.
- Хорошо, я приду сразу после работы, - сказала она, стараясь, с одной стороны, успокоить его, а с другой - убедить своих сослуживиц в том, что она назначает деловое свидание - вроде как с дантистом. - Около семи.