Третье Окно демонстрировало мир порядка, геометрической правильности и красоты, в котором гармония структур усложнялась стремительным крещендо, а люди были стройными и высокими. Сквозь окно я заметил серо-стального робота, свое Сознательное Я. Почему-то я знал, что это место - крошечная обитель Сознательного Я и что это самый высокий уровень, на котором оно способно действовать.
Мое осознание переместилось к четвертому окну. Я увидел всех людей мира, представителей всех рас, культур, верований. Они пожимали руки, любили и помогали друг другу. Человечество пело хором - и это была песнь гармонии. Меня переполнило чувство сопереживания, и я услышал голоса ангелов небесных.
Затем меня мгновенно пронесло сквозь три верхних этажа и подняло ввысь волной невыразимого блаженства. Я чувствовал, видел, слышал, обонял и ощущал на вкус бесконечно острее, чем обычно. У меня возникали непередаваемые, новые, неизвестные ощущения. Я проник сквозь вуали иллюзий, воспринимал тончайшие энергии, иные измерения и Вселенные и, наконец, - я увидел Свет!
Я испытал потрясающий шок, и в следующий миг, словно на лифте, мое осознание стремительно понеслось вниз, подчиняясь сигналам тревоги, доносившимся с трех нижних этажей. И я понял, что мое Сознательное Я обречено вновь и вновь опускаться туда, в объятия страха, сексуальных желаний и власти, до тех пор, пока эти проблемы не будут полностью разрешены.
Затем я с острой тоской вспомнил счастливые мгновения спокойного и расширенного состояния осознания в моем ран-см детстве. Ангельские энергии приглашали меня тогда к высшим уровням Башни. Мне страстно захотелось вернуться туда, ибо какая-то часть меня всегда знала о том, что мир над Башней, в царстве Света, и есть мой настоящий дом.
В возвращении в этот дом и заключается цель моей души, мое священное путешествие: начиная с подвального этажа, я - мое Сознательное Я - должно было найти путь к свету высших уровней, пройти по всем этажам Башни, познать испытания и возможности, связанные с ними, - и разрешить эти проблемы. Но это станет возможно только тогда, когда я захочу видеть и научусь принимать то, что есть, когда я смогу отказаться от склонности к иллюзорным мечтаниям.
Я вернулся в то место, с которого начал путь к Башне, - в бескрайнюю равнину, по которой ураганы несли тучи пыли. Я снова смотрел на Башню издалека, и сейчас она казалась еще более величественной. Ее вершина уходила высоко в небеса, в туманную мглу фиолетовых, розовых и золотых вихрей, клубящихся в небе. Но сияние над Башней было ярким, как солнце, и я не мог долго смотреть над него…
В следующий момент я начал осознавать, что сижу, прислонившись к дереву. Мои глаза были широко раскрыты, и я все еще видел перед собой Башню, но по мере возвращения к обычному сознанию ее образ становился все более расплывчатым, пока не растворился полностью. Теперь вокруг меня были только листья деревьев кукуй, шелестящие под мягким дуновением теплого бриза.
Я продолжал сидеть неподвижно. Даже после всех тех странных и неожиданных вещей, с которыми я столкнулся, обучаясь у Сократуса, видение совершенно ошеломило меня. Сделав глубокий вдох, я медленно повернул голову и увидел Маму Чиа, которая спокойно сидела неподалеку. Ее глаза были закрыты.
Наконец я смог выдавить из себя:
- Я не знаю, как вы это сделали, но теперь я понимаю то, что вы говорили о Башне.
- Еще нет. Пока что ты понимаешь не до конца, - ответила она, открывая глаза. - Но ты поймешь. - Она захлопнула блокнот, поднялась на ноги и направилась вниз по тропе. Я тоже вскочил на ноги, схватил ее сумку и заторопился следом.
- Что значит "еще нет"? - спросил я, догнав ее. Ее ответ унесло усиливающимся ветром, и я, скорее, угадал, чем услышал его:
- Прежде чем увидеть Свет, необходимо познать тьму.
Глава 12
В объятиях страха
Преддверие смертной казни
обостряет восприимчивость ума.
Сэмюэл Джонсон
Вы не могли бы идти помедленнее? К чему такая спешка? - выкрикнул я, задыхаясь и пытаясь не потерять Маму Чиа на тускло освещенной луной тропе. - Пожалуйста, подождите! Куда мы идем? И что мы вообще здесь делаем?
- Узнаешь, когда придем, - как обычно, ответила она. Ее тон был мрачным, и этот ответ не принес мне никакого облегчения. Продираясь сквозь паутину лиан и кустарника, я спешил изо всех сил и чувствовал, что эти силы уже на исходе.
Много лет назад, когда я активно занимался гимнастикой, страх был моим привычным соперником. Почти ежедневно я осваивал достаточно опасные движения - сальто с разворотами, полеты на трапеции и головокружительные прыжки на батуте. Я справлялся с этим противником и вполне мог контролировать свой страх, потому что прекрасно знал, чего именно боюсь. Однако сейчас мой страх был бесформенной неизвестностью. По спине ползли мурашки, грудь сдавливало тисками, а живот скручивало волнами судорог, и я не знал, как мне избавиться от этих болезненных ощущений. Я вспомнил свое раннее детство и первое катание на "американских горках". Тележка с оглушительным лязганием начала подниматься вверх, а кода мы достигли вершины, хихиканье пассажиров перешло в вопли страха. Потом под нами раскрылась бездна, мы провалились в нее - и мои нервы были разорваны в клочья невыносимым ужасом.
Мама Чиа говорила с таким напряжением, какого я никогда раньше не слышал в ее голосе.
- Иди за мной! Сюда! - быстро командовала она, резко изменяя направление движения под острыми и неожиданными углами. Мы спускались вниз, к месту погребения, и мой ум заметался. Что общего у кладбища с Башней? Меня переполнили дурные предчувствия, и мне приходилось бороться с возрастающим стремлением убежать прочь - куда угодно, лишь бы покинуть это ужасное место.
- Ступай прямо по моим следам! - бросила она. Ее голос тонул в плотном и душном воздухе низины. - Ни в коем случае не сходи с тропы, понял?
Мы вышли на поляну. Впереди я увидел могильные камни, и мой желудок перевернулся.
- Зачем мы это делаем? - спросил я шепотом. - Я… Я думал, вы расскажете мне о трех "Я".
Мама Чиа сделала глубокий вдох, повернулась ко мне и жестом приказала следовать за ней. Ее лицо было угрюмым, и по моему телу прокатилась еще одна волна страха, которая еще более усилила мою растерянность - мне и раньше доводилось бывать на кладбищах, но я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь был настолько напуган. Мое Базовое Я скорчилось от страха, а тело оцепенело, когда мы вступили на древнюю погребальную землю. Мне хотелось сказать Маме Чиа: "Может, не стоит этого делать?", но я просто не мог вымолвить ни единого слова. В очередной раз я напрягал свой ум, пытаясь понять, что именно меня так испугало, но сознание не давало никакого ответа. Однако об этом знало мое Базовое Я. Для него все было совершенно очевидно.
Хотя ночь была очень теплой, мои зубы стучали от страха, когда Мама Чиа направилась по узкой тропке, пересекающей кладбище. Некоторые из надгробий стояли прямо, другие были сильно перекошены. Я осторожно двигался мимо могил, пока. Мама Чиа не выбрала свободное от могильных камней место. Наконец она остановилась и повернулась ко мне.
- Мы пришли сюда, чтобы столкнуться с мраком подвала Башни, - сказала она, - с царством выживания, одиночества и страха. Это священное место, и оно защищено от случайных взглядов. Здесь похоронены только кахуна. Ты чувствуешь силу этого места?
- Д-д-да, - мои зубы звонко сомкнулись.
- Ланикаула, страж этих могил, присоединился к нам - сейчас он прямо за твоей спиной, - спокойно заметила она.
Я судорожно обернулся, но сначала ничего не увидел. В следующий миг я ощутил присутствие чего-то невероятно сильного, и это заставило меня отступить назад. То, что я ощущал, не было злым, но это было нечто, что могло превратить меня в прах в мгновение ока. Эта энергия была сопереживающей, но она не ведала сострадания и жалости.
- Он был - и является - очень сильным кахуна. Он обитает здесь и охраняет Молокаи с момента своей смерти, уже четыреста лет. Нам нужно попросить у него разрешения быть здесь.
В голосе Мамы Чиа слышалось почтительное благоговение.
- Как?
- Тебе доводилось спрашивать разрешения войти в чей-то дом?
- Да, но…
- Я советую тебе сделать то же самое сейчас, да поскорее, - прошипела она.
Мама Чиа закрыла глаза, и я последовал ее примеру. Закрыв глаза, я увидел его - он стоял прямо передо мной. Я быстро открыл глаза, но видел только деревья вдалеке и могильные камни, окружавшие нашу маленькую полянку. Я снова сомкнул веки, и передо мной возник Ланикаула. Его взор был исполнен свирепости, но мне показалось, что в нем сквозит и скрытая любовь. Это был крупный мужчина, одетый в то, что показалось мне ритуальным гавайским головным убором. Он выглядел так, словно собирается либо обнять меня, либо одним мановением руки стереть с лица земли. Я вспомнил образ Шивы, бога индусов, преобразователя и разрушителя.
Осторожно и уважительно, я мысленно попросил у него разрешения побыть здесь, кратко объяснив цель своих поисков. Все это заняло всего несколько секунд. На его лице неожиданно появилась теплая улыбка, он кивнул и растворился во мраке. Я услышал, как Мама Чиа сказала:
- Вот и славно.
Сейчас я почувствовал, как резко изменилась атмосфера вокруг меня: я купался в теплом ветерке, хотя лишь за мгновение до этого моя шея затекла от холодных порывов, бьющих меня в спину. Я открыл глаза. Мама Чиа доброжелательно кивнула мне:
- Он сказал тебе: "Добро пожаловать". Кажется, ты ему понравился. - С этими словами она направилась к одной из могил. Я расслабился:
- Приятно слы… - Мама Чиа оборвала мой восторг, сунув мне в руки лопату и ткнув пальцем в участок земли у наших ног:
- Пора копать.
- Что? - Меня передернуло так сильно, что заболела шея.
- Копай здесь, - повторила она, не обращая внимания на мою реакцию.
- Копать? Здесь? Яму? Мы что-то ищем?
- Могилу.
- Послушайте, Мама Чиа, - заявил я. - Я взрослый человек и несу ответственность за свои поступки. Прежде чем я начну что-то делать, я хочу знать, что случится потом.
- А я хочу, чтобы ты перестал болтать и начал копать, - ответила она. - То, что случится потом, основано на тибетском ритуале, позволяющем столкнуться с собственными страхами. Если тот, кто пытается пройти его, еще не готов, все это может привести к серьезному повреждению психики. Я чувствую, что ты уже готов, но в этом никогда нельзя быть полностью уверенным. Так ты будешь продолжать?
Вот он и пришел, этот момент: сделай или умри. Или, быть может, - сделай и умри. Сократус как-то сказал мне, что я имею право и возможность "выйти из автобуса", когда бы мне этого ни захотелось. Но догнать уехавший автобус вряд ли удастся.
- Ты должен решать быстро, Дэн:
Я дернул головой и глянул на нее так, словно получил пощечину.
- О… ну… конечно… - Я сделал паузу, глубоко вздохнул и решил следовать тому принципу, который выбрал так много лет назад: если к тебе приходит испытание - прими его.
- Д-д-да… - Я начал заикаться. - Готов, к-к-как всегда.
Мне предстояло столкнуться лицом к лицу со своим страхом, и я начал копать. Земля была мягкой, и работа продвигалась быстрее, чем я предполагал. Мама Чиа стояла надо мной, скрестив руки на груди. Я сделал канавку около полуметра шириной и трех метров в длину, а потом начал углублять ее. Метр в глубину… Полтора… Пот уже катился с меня градом. Чем глубже я погружался, тем больше яма становилась похожей на могилу - и тем больше мне все это не нравилось. Впрочем, энтузиазма я не испытывал с самого начала.
Мой страх становился все сильнее, но потом превратился в гнев.
- Нет! - заявил я, решительно выбираясь из ямы. - Яне обязан это делать, и мне не хочется играть в загадочные игры ночью на кладбище, не понимая при этом, что, собственно, я делаю. Я вам не кукла на веревочке! Для кого предназначена эта могила? Почему я должен это делать? - требовательно спросил я.
Мама Чиа очень долго и пристально смотрела на меня молча, а потом сказала:
- Пошли.
Она подвела меня к могиле неподалеку и указала на эпитафию, выбитую на камне. Я присел и вгляделся в старую неразборчивую надпись. Все, что мне удалось разобрать, были строки:
Друг, помни, мимо проходя,
живым, как ты, был прежде я.
Но ты умрешь, как я, друг мой,
готовься следовать за мной.
Я перевел взгляд на лицо Мамы Чиа - оно было совершенно серьезным.
- Я думаю, ты прекрасно понимаешь, для кого роешь могилу, - тихо сказала она.
Я выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза:
- Но у меня есть выбор.
- Выбор есть всегда, - согласилась она. - Ты можешь либо продолжить копать, либо купить билет на ближайшую доску для серфинга, отходящую от острова.
Не думаю, что она имела в виду именно этот вид транспорта, но было совершенно ясно, что если я хотел продолжать обучение у Мамы Чиа, то мне придется пройти через это испытание. Я прошел уже слишком много, и мне было интересно, к чему приведет весь мой многолетний путь. Мне удалось криво улыбнуться, и я сказал:
- Что ж, раз вы так деликатны и милы… - Я спрыгнул в яму и молча копал до тех пор, пока она не сказала:
- Уже достаточно. Подай мне лопату и выбирайся оттуда.
- Вы имеете в виду, уже все?
- Да.
- Уф, надо признать - все это действительно было страшновато, это факт, - сказал я, выбираясь из сырой могилы и с облегчением откладывая лопату в сторону. - В конце концов, это оказалось не таким уж тяжелым делом. - Я встряхнул усталыми мышцами и начал расслабляться.
- Ложись, - сказала Мама Чиа, указывая на простыню, которую она расстелила на земле рядом с вырытой могилой.
- Еще один массаж? Вам не кажется, что здесь не самое подходящее место? - спросил я.
Она не улыбнулась в ответ, лишь нетерпеливо повторила свой жест. Я покорно улегся на живот,
- Ложись на спину, - потребовала она. Я перевернулся и уставился на Маму Чиа, стоявшую надо мной:
- Я буду играть в мертвеца?
Она метнула в меня свирепый взгляд.
- Простите, - сказал я, - думаю, я просто слишком нервничаю.
- Это не игра. Если ты оскорбишь духов, обитающих здесь, тебе придется понервничать гораздо сильнее! Пытаясь расслабиться, я сказал:
- По крайней мере, появилась возможность передохнуть.
- Да уж, причем надолго, - сказала она и подняла лопату. Ее лезвие стремительно метнулось вниз, и я инстинктивно вскинул вверх руки. В тот миг я подумал, что Мама Чиа собирается размозжить мне голову, но лопата жестко воткнулась в землю рядом с могилой. Потом Мама Чиа присела на корточки возле моей головы, на самом краю ямы, и закрыла глаза.
Я лежал, запрокинув голову и глядя в ее лицо, бледное в свете луны. В короткий миг приступа паранойи мне подумалось, что на самом деле я совсем ничего о ней не знаю. Что, если она не та, к которой отправил меня Сократус? Что, если она - мой Враг?
Внезапно Мама Чиа начала говорить глухим голосом, который разносился эхом по всему кладбищу. Она произносила заклинание, и я осознал, что это действительно не игра.
- Великий Дух, у которого много имен, - размеренно декламировала она, - мы просим перенести нас к Свету. Мы просим защиты для этой юной души. Во имя Единого и с его позволения, мы просим, чтобы любое и всякое зло было отрезано и снято с этой души, опечатано собственным светом и возвращено к своему источнику. Мы просим, чтобы все, что придет к этой душе, предназначалось для ее высшего блага. Да будет так.
В моем горле возник металлический привкус ужаса. Мама Чиа начала надавливать костяшками кулаков на мои ключицы - сначала легко, но затем все сильнее и сильнее. Я вновь увидел вспышки света и услышал хлопающие звуки. Мама Чиа обняла всю мою голову, как когда-то, много лет назад, делал Сократус. Мои зубы стучали все чаще, а потом надо мной спустилась тьма.
Я почувствовал ветер, бросающий мне в лицо клубы пыли, открыл глаза и увидел прямо перед собой Башню. На этот раз это не казалось бестелесным видением, в котором мое сознание было лишь посторонним наблюдателем. Я глянул вниз и увидел свое тело. Я действительно был здесь.
Я стоял у самого входа. Огромная дверь плавно отворилась, и я медленно вошел в затхлый воздух помещения. Пол подо мной дернулся, я опрокинулся на спину и упал на груду каких-то вещей. Я быстро вскочил на ноги и осмотрелся, но в этой темноте мне трудно было что-то различить. "Наверное, это подвал", - сказал я. Мой голос звучал глухо, а одежда прилипла к телу. Сырой воздух и зловонный запах разложения были неуловимо знакомыми. Я решил, что нужно поискать свет. "Нужно захотеть увидеть".
В прошлый раз я лишь заглядывал в башню через окна. Действительно ли мне хочется увидеть то, что скрыто во мне самом, на этом самом низком уровне моего существа?
- Да, - ответил я сам себе вслух. - Да, я хочу это видеть!
Я медленно продвигался вперед, шаря руками во мраке. Наконец моя ладонь наткнулась на что-то - большая ручка, выключатель! Я дернул за нее, услышал гудение, которое перешло в мягкий шипящий свист, и пространство передо мной слабо осветилось тусклым и призрачным сиянием.
Почему в комнате по-прежнему было так темно? Когда мои глаза привыкли к слабому свету, я все понял. Я вошел в Башню и провалился в подвал, который каким-то странным образом включал в себя ту же ночь и тускло освещенное луной Кладбище-место захоронения кахуна. Но на этот раз я совсем не чувствовал, что мне говорят: "Добро пожаловать". И сейчас Я был здесь один. Неподалеку я увидел черную яму открытой могилы. Когда невидимая сила подтолкнула меня к этой зияющей дыре, мое тело затряслось, а разум приблизился к той грани, за которой нервы лопаются от ужаса и человек заходится в безумном хохоте. Меня подняло в воздух, перевернуло и плавно поднесло к черной могиле. Мое тело разбил паралич, и оно было скованным, как тело мертвеца, пораженное трупным окоченением. Я опустился на простыню, расстеленную рядом с ямой.
Я пытался встать, но не мог пошевелиться. Легкие судорожно втягивали и выталкивали воздух: глубже, чаще, глубже, чаще… Где-то вдалеке раздался голос Мамы Чиа:
- Твое Высшее Я - твой ангел-хранитель. Что бы ни случилось, помни, что оно всегда остается с тобой…
- Почему же я его не чувствую?! - отчаянно крикнул я в пустоту передо мной.
Словно в ответ, в моей голове эхом раздались слова Мамы Чиа: "Прежде чем увидеть Свет, нужно познать тьму".
Сила продолжала толкать меня. Парализованный, я не мог управлять своим телом, я не мог сопротивляться и защищать. Меня вновь подняло в воздух, медленно пронесло вбок и опустило вниз. Я услышал глухой беззвучный удар, когда спина коснулась дна могилы. Простыня покрыла меня, "о саван. Мой ужас достиг абсолютного, невменяемого, страха, когда я почувствовал стук лопаты и дождь земли, обрушившийся на меня. Сердце, казалось, сейчас разорвет мне грудь.