В последний раз взглянув на усталое, но счастливое лицо Мицу, качающей ребенка, Мама Чиа собрала свои вещи, вышла из хижины и начала свой неторопливый спуск в долину. Ей нужно было навестить еще одного пациента.
Я проснулся, когда уже знакомые маленькие руки приподняли мою голову и аккуратно влили мне в рот несколько капель жидкости. Я жадно проглотил их; жидкость была странной на вкус, но приятной. Еще пара глотков - и девочка отобрала у меня чашку, а потом смазала какой-то мазью мое лицо, грудь и руки.
- Это отвар из плодов дерева нони и сока алоэ, - сказала она тонким голоском. - Он поможет вылечить ваши ожоги.
Очнувшись в следующий раз, я почувствовал себя гораздо лучше. Головная боль почти прошла, а кожа уже не горела, хотя и была натянутой. Я открыл глаза-повязку с них уже сняли - и с радостью обнаружил, что не потерял зрение. Медленно повернув голову, я осмотрелся: я был один и лежал на узкой кровати в углу маленькой и опрятной однокомнатной бревенчатой хижины. Сквозь щели в стенах прорывались лучи света. В ногах кровати стоял деревянный сундук, а у дальней стены - комод с множеством ящиков.
В моей голове крутились вопросы. "Где я? Кто меня спас? Кто перенес меня сюда?"
- Эй? - сказал я. - Эй! - Я крикнул громче и услышал за. дверью шаги. В комнату вошла девочка, у нее были гладкие темные волосы и прекрасная улыбка.
- Привет! - сказала она. - Как вы себя чувствуете? Вам лучше?
- Да, - сказал я. - Кто… кто ты? И где я?
- Вы здесь - лукаво улыбаясь, ответила она. - Я - Сачи, помощница Мамы Чиа, - гордо добавила она. - Мое полное имя Сачико, но Мама Чиа зовет меня Сачи…
- Кто такая Мама Чиа? - перебил я.
- Моя тетя. Она учит меня искусству кахуна.
- Кахуна? Значит, я все еще на Гавайях?
- Ну конечно! - Она рассмеялась над моим глупым вопросом. - Это Молокаи. - Она показала на выцветшую карту Гавайских островов, которая висела прямо над моей кроватью.
- Молокаи? Меня отнесло к Молокаи?! - пораженный, повторил я.
Мама Чиа медленно брела по извилистой тропе. Эта неделя выдалась трудной, и она очень устала за последние несколько дней. Работа потребовала от нее гораздо большей энергии, чем могло дать ее физическое тело.
Она неутомимо продолжала идти сквозь лес. Отдыхать не было времени, ей хотелось проведать своего нового пациента. Ее цветастое платье было все еще влажным от недавнего ливня, и его подол был забрызган пятнами грязи. Волосы слиплись на лбу мокрыми прядями. Но сейчас ее не беспокоил внешний вид, и она так быстро, как только могла, шла по этой скользкой тропе в джунглях, ведущей к ее новому больному.
Наконец она достигла последнего поворота - ее тело знало эту тропу настолько хорошо, что она могла бы пройти по ней с закрытыми глазами, - и увидела небольшую поляну, на которой в тени деревьев стояла хижина. "Странно, все на месте", - шутливо подумала Мама Чиа. Она прошла мимо сарайчика с утварью, крошечного огорода и вошла в дом.
Я медленно сел в кровати и посмотрел в окно. Было послеобеденное время, солнце уже висело низко и освещало противоположную стену комнаты. От слабости у меня закружилась голова, и я снова лег.
- Сачи! - позвал я. - Как я сюда попал? И… Я рывком сея в кровати и чуть не потерял сознание, когда увидел женщину, которая вошла в комнату и подошла ко мне.
- Рут Джонсон?! - воскликнул я, совершенно ошеломленный. - Это невозможно! Я что, сплю?
- Вполне возможно, - ответила она.
Но нет, это был не сон. Передо мной стояла женщина, которая отправила меня в это кошмарное путешествие в океане на деревянной доске.
- Вы чуть не убили меня! - крикнул я.
Она прислонила свою трость к стене, молча взбила мне подушку и мягко уложила в постель. Она не улыбалась, но в ее лице была такая нежность, какой я никогда не видел раньше. Она обернулась к девочке:
- Ты хорошо о нем позаботилась, Сачи. Твои родители могут гордиться тобой.
Сачи вспыхнула от удовольствия, ее лицо засветилось. Но я был занят своими мыслями.
- Кто вы? - спросил я. - Почему вы так со мной поступили? Что происходит?
Она ответила не сразу. Достав пузырек с мазью, она начала растирать ее по моему лицу, и только потом тихо сказала:
- Не понимаю. Ты совсем не похож на глупенького мальчика. Так почему же ты не выполнил мои указания? Почему не взял с собой ни воду, ни еду, ни одежду, ни средство от загара, ни солнцезащитные очки?
Я оттолкнул ее руку и снова сел.
- Какие указания? Зачем бы ночью понадобились очки? Кто берет с собой воду и еду, катаясь на доске для серфинга? И почему вы не сказали, что все это мне понадобится?
- Но я написала об этом! - воскликнула она. - В той записке я писала, чтобы ты убедился, что взял трехдневный запас воды, пищи, что-то для защиты от солнца и…,
- В записке не было ни слова об этом! - оборвал я.
Она замолчала и задумалась, явно озадаченная.
- Как не было? - спросила она, глядя в пространство. - На второй странице я обо всем этом написала.
- На какой второй странице? - спросил я. - Вы мне дали вырезку из газеты и записку. Она была исписана с двух сторон…
- Но была ведь еще одна страница! - заявила она. И тут меня осенило:
- Записка заканчивалась словом: "Убедись…" Я решил, что вы предлагаете мне действовать решительно и довериться вам.
Когда Мама Чиа поняла, что произошло, она закрыла глаза - и по ее лицу пробежала волна самых разных чувств. Печально покачав головой, она вздохнула.
- На второй странице я рассказывала обо всем, что тебе понадобится, и о том, куда тебя принесет течение.
- Я… наверное, я обронил эту страницу, когда сунул эти бумажки в карман. - Я откинулся на подушку, не зная, плакать или смеяться. - А в океане я решил, что вы действительно относитесь к "трудной школе".
- Ну не настолько же трудной! - воскликнула она.
Мы оба захохотали. Что нам оставалось делать? Все это было совершенно нелепым. Продолжая смеяться, она добавила:
- А когда ты окрепнешь, мы столкнем тебя в пропасть, чтобы завершить начатое.
Я хохотал еще больше, чем она, так, что у меня снова заболела голова. Правда, в первое мгновение я не был уверен, что она шутит.
- Но кто же вы? Я имею в виду…
- На Оаху я была Рут Джонсон. Здесь, где живут мои друзья, ученики и пациенты - а теперь еще и кое-кто, кого я пыталась убить, - меня зовут Мама Чиа.
Она снова улыбнулась.
- Мама Чиа… Но как же я попал сюда? Она показала на карту островов:
- Течения пронесли тебя по проливу Каиви, мимо мыса Илио, и дальше, на восток, вдоль северного побережья Моло-каи, мимо мыса Кахиу - к Камакоу. Там тебя и выбросило на берег - к сожалению, не очень мягко, - именно там, где я ожидала, возле долины Пелекуну. С берега ведет одна тропа, о которой знают только немногие. Друзья помогли мне перенести тебя сюда.
- И где мы сейчас?
- Это уединенное место, лесной заповедник. Я покачал головой и поморщился от боли.
- Ничего не понимаю. Зачем нужно было делать все так загадочно?
- Это часть твоего посвящения, я ведь тебе говорила. Если бы ты приготовился к путешествию… - Она сделала паузу. - Я была слишком беспечна. Прости меня за то, что тебе пришлось вынести все это, Дэн. Я всего лишь собиралась устроить тебе испытание на доверие, а не зажарить тебя заживо. Как и у Сократуса, у меня есть склонность к театральности.
- Хм, - сказал я. - Могу ли я хотя бы считать, что прошел посвящение?
- Надеюсь, да, - вздохнула она. Помолчав, я спросил:
- Как вы узнали, что я приехал на Гавайи? Еще несколько дней назад я сам не знал, что окажусь здесь. Знали ли вы, кто я, когда мы встретились там, возле банка? И как вы нашли меня в первый раз?
Перед тем как ответить, Мама Чиа задумчиво посмотрела в окно:
- Здесь проявились особые силы-мне трудно объяснить это как-то иначе. Я не часто читаю газеты, и практически никогда не читаю колонки частных объявлений. Но когда я навещала свою сестру на Оаху, перед очередной вечеринкой Виктора, я нашла эту газету на столике. Мы собирались пройтись по магазинам, и я дожидалась внизу, пока сестра соберется. От нечего делать взяла в руки газету и полистала ее. Мои глаза почему-то сразу остановились на твоем объявлении, и по телу словно прошел электрический разряд. Я ощутила предопределенность, судьбу.
Я лежал неподвижно, но по спине у меня забегали мурашки. Она продолжала:
- Я прочитала объявление и увидела твое лицо почти так же ясно, как вижу сейчас. - Она нежно погладила мою обожженную щеку. - Я так рада, что ты наконец-то добрался сюда.
- Но почему вы радуетесь? Почему вы так заботитесь обо мне?
- Когда я прочла твое объявление, я вспомнила все, что Сократус писал о тебе.
- И что он писал?
- Пока не важно. Сейчас тебе нужно поесть, - сказала она, поднялась и извлекла из своей сумки манго и папайю.
- Я не голоден, - заявил я. - У меня весь желудок ссохся. И мне хочется знать, что Сократус писал обо мне.
- Ты ничего не ел почти неделю, - мягко возразила она.
- Это и раньше бывало, - улыбнулся я. - К тому же мне не повредит сбросить лишний вес. - Я показал на свою талию, которая заметно утончилась.
- Может быть. Но эти плоды освящены и помогут тебе быстрее выздороветь.
- Вы действительно верите в такие вещи?
- Я не верю - я знаю, - спокойно сказала она, разрезав папайю, вытряхнув из нее черные косточки и протянув мне половину плода. Я посмотрел на папайю.
- Пожалуй, я действительно чуточку голоден, - признался я и откусил маленький кусочек. Я ощутил сладость плода, тающего у меня на языке. Я вдохнул его тонкий экзотический аромат и восторженно замычал, снова впившись в сочную мякоть. - Он действительно целительный?
- Конечно, - сказала она, протягивая мне ломтик манго. - Этот тоже.
Я покорно жевал, и мой аппетит разгорался все сильнее. Продолжая есть, я спросил:
- Так как же вы нашли меня тогда, прямо на улице?
- Еще один поворот судьбы, - сказала она. - Прочитав твое объявление, я решила связаться с тобой, но сначала хотела понаблюдать, сможешь ли ты сам найти меня.
- Я бы никогда не нашел вас - ведь вы никогда не работали в банке.
- Я ушла из банка шесть лет назад.
- Что ж, все-таки мы нашли друг друга, - сказал я, проглатывая очередной кусочек манго. Мама Чиа улыбнулась:
- Да. А теперь мне пора идти, а тебе нужно отдохнуть.
- Мне намного лучше, правда, и я хотел бы узнать, почему вы так рады, что я добрался сюда.
Она снова раздумывала, прежде чем ответить.
- Есть кое-что большее, что ты пока еще не можешь увидеть. Когда-нибудь ты сможешь встретиться с многими людьми, найти правильную точку приложения своих усилий и перевернуть свой мир. Теперь закрой глаза и поспи.
"Точка приложения усилий…" - думал я, закрывая глаза. Эти слова эхом отдавались в моей голове, и я вдруг вспомнил один случай, который произошел много лет назад, когда я еще был с Сократусом. Мы шли по студенческому городку Беркли, только что позавтракав в кафе "У Джозефа". Ко мне подбежал какой-то парень и сунул в руку листовку.
- Взгляни, Сок, - сказал я. - Это о спасении китов и дельфинов. На прошлой неделе они раздавали листовки об угнетенных, а на позапрошлой - о голодающих детях. Иногда я испытываю чувство вины. Я занимаюсь только своими делами, а ведь столько людей нуждаются в помощи.
Сократус выразительно посмотрел на меня, но продолжал идти молча, словно не услышал того, что я сказал.
- Ты меня слышишь, Сократус?
Он остановился, повернулся ко мне и сказал:
- Пять долларов, если ты дашь мне пощечину.
- Что? Как это связано с тем, что…
- Десять долларов! - оборвал он меня и начал игриво шлепать меня по щекам, но я отказался от игры и отстранился.
- Я никогда раньше не бил пожилых людей, и поэтому не собираюсь…
- Поверь мне, мой мальчик, у тебя просто нет никаких шансов дать пощечину старику. У тебя реакция, как у улитки.
Это на меня подействовало. Я сделал несколько обманчивых взмахов, а потом действительно попытался ударить его по щеке - и обнаружил, что лежу на траве и не могу пошевелиться, зажатый крепким захватом. Потом Сократус помог мне подняться и спросил:
- Ты понял, что даже небольшое усилие при правильной точке приложения может оказаться очень эффективным?
- Да уж, заметил, - ответил я, потирая поясницу.
- Чтобы по-настоящему помогать другим, ты должен научиться понимать их. Но ты не сможешь понять другого человека, пока не разобрался в себе. Познай себя; подготовься, выработай в себе ясность, смелость и чувствительность, необходимые, чтобы найти правильную точку приложения силы-нужное место и нужное время. Только тогда ты способен действовать.
Это было последнее, что я вспомнил. Я уснул.
Меня разбудила Сачико, которая принесла свежие фрукты и кувшин с водой. Она помахала мне рукой и убежала, крикнув на прощанье:
- Мне пора в школу.
Вскоре пришла Мама Чиа. Она опять смазала мое лицо, шею и грудь своим пахучим бальзамом:
- Ты быстро поправляешься. Впрочем, я этого и ожидала. Я сел в постели и потянулся.
- Через несколько дней я буду готов к отъезду.
- К отъезду? - переспросила она. - Ты думаешь, что уже готов куда-то отправиться? И что ты собираешься найти там, куда собираешься? Что ты нашел в Индии?
- Откуда вы знаете? - изумленно спросил я.
- Вот когда ты поймешь, откуда я все это знаю, - заявила она, - тогда и будешь готов продолжить свое путешествие. - Она пронзила меня проницательным взглядом. - Эйб Линкольн однажды сказал, что, если у него будет шесть часов на то, чтобы срубить дерево, он проведет пять из них, затачивая топор. Впереди у тебя большие задачи, а ты еще не заточен. И это потребует времени и больших затрат энергии.
- Но я чувствую себя все лучше. Скоро у меня будет вполне достаточно энергии.
- Я говорю не о твоей, а о своей энергии.
Я вновь прилег, почувствовав внезапную усталость.
- Мне действительно нужно ехать. У вас много других проблем, много других людей, которым нужно помочь. Я не хочу навязываться.
- Навязываться? - откликнулась она. - Разве алмаз навязывается ювелиру? Разве сталь навязывается кузнецу? Прошу тебя, Дэн, останься. Я не могу представить себе лучшего применения своей энергии.
Ее слова ободрили меня, и я улыбнулся.
- Что ж, возможно, это будет не так трудно, как вы думаете. Я хороший гимнаст и знаю, как правильно распределять свои силы. И я довольно долго учился у Сократуса.
- Да, - сказала она. - Сократус готовил тебя для меня. А я подготовлю тебя к тому, что последует потом. - Она закрыла пузырек и поставила мазь в комод.
- А что последует потом? Что-то уже запланированное? Чем вы вообще здесь занимаетесь? Она рассмеялась.
- Я играю разные роли, и надеваю новые наряды для каждого нового человека. Но для тебя я буду ходить без театральных нарядов. - Она помолчала. - Большую часть времени я помогаю своим друзьям. Иногда я просто сижу и ничего не делаю. Иногда я практикую смещение формы.
- Смещение формы?
- Да.
- Что это значит?
- Самые разные вещи. Слияние с духом животных, камней или воды - что-то вроде этого. Видение жизни с другой точки зрения, если ты понимаешь, что я имею в виду.
- Но не можете ведь вы на самом деле…
- Мне пора идти, - сказала она, оборвав мой вопрос. - Нужно кое с кем повидаться. - Она подняла сумку, которая стояла у книжной полки, взяла свою трость и вышла, прежде чем я успел что-то сказать.
Не без усилий я уселся в постели. Сквозь полуоткрытую дверь я видел, как она, прихрамывая и размахивая тростью, поднимается по извилистой лесной тропе.
Я снова улегся на подушку, смотрел на узкие лучики солнца, просачивающиеся сквозь легкие занавески, и размышлял о том, когда вновь смогу спокойно относиться к солнечным лучам.
Я пережил ужасные события, но все-таки нашел ее! Мое тело вздрагивало от возрастающего радостного предвкушения. Возможно, будущее будет трудным, даже опасным, но, по крайней мере, оно у меня появилось.
Глава 6
Босиком по джунглям
Самый чистый путь Вселенной
проходит через лесные чащи.
Джон Мюир
Проснувшись, я почувствовал страшный голод и с радостью обнаружил на столике корзину с фруктами. В ящике стола я нашел нож и ложку и довольно быстро расправился с двумя бананами, манго и папайей. Несмотря на то что я старался есть помедленнее, фрукты исчезли практически мгновенно.
Почувствовав себя намного бодрее, я решил провести небольшую разведку. Я свесил с кровати ноги, ощутил легкое головокружение, подождал, пока оно пройдет, и встал на ноги. Покачиваясь от слабости, я осмотрел себя: мое тело сильно похудело, и плавки чуть не спадали с бедер. "Нужно будет написать книгу о диете, - подумал я. - Я назову ее "Метод серфинга". Можно кучу денег заработать".
На полусогнутых ногах я направился к кувшину с водой, стоящему на комоде, сделал большой медленный глоток, а потом посетил что-то вроде химического туалета за ширмой. Какое облегчение! По крайней мере, мои почки еще работали.
Потом я принялся разглядывать себя в старом зеркале. Мое лицо было покрыто подсыхающими язвами и струпьями и казалось совершенно незнакомым. Часть спины все еще была забинтована. Как могла эта малышка, Сачи, смотреть на меня и тем более прикасаться ко мне без отвращения?
Делая частые передышки, я вышел наружу и присел в тени хижины и деревьев. Ходить босиком по упругой земле было очень приятно, но мои ноги все еще дрожали. К тому же без обуви я не мог зайти далеко. Я вспомнил о рюкзаке со всеми моими пожитками и бумажником. Не нашли ли его? Если так, то они могли решить, что я утонул. А может быть, его нашел какой-то воришка, и сейчас он пользуется моим бумажником и кредитной карточкой? Нет! Я хорошо спрятал рюкзак - сунул его в кусты и прикрыл сухой листвой. Нужно будет сказать о нем Маме Чиа, когда она появится… Как оказалось, это произойдет только через несколько дней.
Я немного прогулялся по тропе, пока не нашел удобную точку обзора. Вдалеке, в центре острова, высоко в небо упирались голые лавовые скалы, возвышающиеся над сплошными джунглями. Где-то внизу сквозь буйные заросли можно было видеть фрагменты лазурного неба. По моей оценке, по высоте хижина располагалась примерно посредине между вершинами скал и уровнем моря.
Усталый и удрученный своей слабостью, я вернулся к дому, лег в постель и снова заснул.
Шли дни, и мой аппетит вернулся к норме. Я поглощал тропические фрукты, сладкий ямс, картофель, кукурузу, таро и - хотя обычно моя диета была вегетарианской - небольшое количество свежей рыбы и что-то вроде супа из водорослей, который регулярно появлялся на комоде каждое утро. Я подозревал, что его приносила Сачико. Позже Мама Чиа настаивала на том, чтобы я ел этот суп, потому что "он лечит ожоги и последствия облучения".