Ранним утром и после обеда я гулял и теперь заходил дальше, поднимаясь на несколько сот метров вглубь буйной растительности долины, вверх по тропе, окруженной гладкими деревьями кукуй, искривленными стволами баньяна, стройными пальмами и эвкалиптами, листья которых по вечерам слабо мерцали, волнуемые морским бризом. Изящные папоротники умау-мау перемежались красным и белым имбирем, а красноватая земля была покрыта толстым ковром мха, травы и опавшей листвы.
За исключением небольшой ровной площадки, на которой стояла хижина, все вокруг росло на довольно крутых склонах. Сначала я очень быстро уставал, и мне приходилось останавливаться, чтобы успокоить сбившееся дыхание, когда я карабкался вверх, вдыхая влажную атмосферу джунглей. Далеко внизу, в нескольких километрах от меня, в море врезались острые утесы - пали. Как же им удалось перенести меня сюда, в хижину?
Каждое утро в моем сознании оставались следы ночных сновидений - образ Мамы Чиа и ее голос. И каждое утро я чувствовал себя необъяснимо бодрым. Подходя к зеркалу, я с удивлением наблюдал, как быстро заживают и исчезают мои язвы на лице и как на нем появляется новая нежная кожа. Я уже практически выздоровел - и новая кожа была еще лучше старой. Ко мне вернулись физические силы, а с ними и нетерпение. Я нашел Маму Чиа. Я здесь. Что теперь? Что мне нужно узнать и сделать, прежде чем она направит меня к следующему этапу моего путешествия?
Я проснулся, когда солнце было уже почти в зените. Я лежал неподвижно и прислушивался к пронзительным крикам птиц, доносившимся из леса, а потом встал и собрался на традиционную короткую прогулку. Мои босые ступни уже привыкли к земле.
Возвращаясь с прогулки, я увидел Маму Чиа, входящую в хижину и, судя по всему, рассчитывавшую застать меня в постели. Я быстро спустился по склону, практически съехал по влажным листьям, скользким после недавнего ливня. Я гордился своим быстрым выздоровлением и решил немного подшутить на Мамой Чиа, поэтому спрятался за сараем. Выглядывая из-за угла, я видел, как она с озадаченным видом вышла из дома и огляделась вокруг. Я снова спрятался в тень и прикрыл рот рукой, чтобы не выдать себя рвущимся наружу смешком, потом сделал глубокий вдох и вновь выглянул из своего укрытия. Возле дома никого не было.
Испугавшись, что она могла пойти на поиски, я вышел из-за сарая и уже собрался позвать ее, как вдруг чья-то рука схватила меня за плечо. Я обернулся и увидел, что Мама Чиа стоит рядом и улыбается мне.
- Как вы узнали, что я здесь? - спросил я.
- Я услышала, как ты меня зовешь.
- Но я вас не звал!
- Нет, звал.
- Да нет же! Я собирался, но…
- Как же тогда я узнала, где ты прячешься?
- Я вас об этом и спрашиваю!
- Что ж, похоже, мы вернулись к тому, с чего начали, - сказала она. - Садись. Я принесла обед.
Услышав слово "обед", я с готовностью подчинился и уселся прямо на землю, на толстый слой листьев в тени пальмы. У меня в животе заурчало, когда я увидел пышный ямс - лучший, какой мне только доводилось пробовать, - особо приготовленный рис и богатый выбор свежих овощей. Не представляю, как ей удалось принести все это в своей небольшой сумке.
Когда мы принялись за еду, разговор ненадолго угас. Наконец, продолжая жевать, я сказал:
- Спасибо. Вы действительно умеете готовить!
- Не я, - ответила она. - Готовила Сачи.
- Сачико? Кто научил ее так здорово готовить?
- Отец.
- Вот это девочка - столько талантов! Ее родители действительно должны гордиться ею.
- Они более чем горды ею. - Мама Чиа отложила еду и внимательно смотрела в сторону густого изумрудного леса. - Я расскажу тебе одну историю. Девять лет назад я помогла Сачи появиться на свет. Когда ей было четыре года, я приняла и ее младшего брата.
Вскоре после того, как он родился, малышка Сачи стала упрашивать своих родителей позволить ей побыть с ним наедине. Они колебались, ведь ей было всего четыре, она могла испытывать ревность и, например, ударить его, поэтому сперва они отказали. Но она не проявляла никаких признаков ревности и относилась к ребенку с большой нежностью. К тому же ее просьбы оставить их одних стали настойчивыми. И они решили позволить ей это.
- Счастливая, она отправилась в детскую и закрыла за собой дверь, но в ней была щелка - достаточная для того, чтобы любопытные родители смогли видеть и слышать то, что происходит в комнате. Они увидели, как малышка Сачи подошла к своему брату, приблизила свое лицо к его лицуй тихо спросила: "Малыш, расскажи мне, какой он, Бог? Я уже начинаю забывать…"
- Она так и сказала? - пораженный, переспросил я.
- Да.
После долгого молчания я заметил:
- Я вполне понимаю, почему она стала вашей ученицей. Мы еще какое-то время посидели молча, отдыхая в тени дерева, пока Мама Чиа не сказала:
- Завтра пойдем погуляем.
- Вместе? - спросил я.
- Нет, - ответила она. - Ты пойдешь в горы, а я - вниз, к морю.
Я еще недостаточно хорошо знал Маму Чиа, и мне было трудно понять, шутит она или нет. Заметив мое смущение, она расхохоталась и сказала:
- Ну разумеется, вместе!
Я почувствовал, что завтра начнется самое главное. Я посмотрел на свои потрепанные плавки, голые ноги и грудь.
- Я не знаю, сколько смогу пройти без… ну, без одежды. Улыбаясь, она ткнула пальцем куда-то назад:
- Посмотри вот под тем деревом.
- Мой рюкзак! - . воскликнул я.
Она улыбалась, когда я подбежал к дереву и принялся распаковывать рюкзак. Мой бумажник - несколько банкнот и кредитная карточка, - часы, чистые трусы, сандалии, зубная щетка и бритва - все было на месте!
- Отец Сачи плотничает в Оаху, - объяснила Мама Чиа. - Я отправила его к мысу Макапуу на поиски твоих вещей. Он сказал, что ты их хорошо спрятал.
- Когда я смогу познакомиться с ним и поблагодарить?
- Он тоже хочет тебя увидеть, но сейчас он вернулся в Оаху, ему нужно закончить работу. Вернется через пару недель. Я очень рада, что у тебя есть чистое белье, - добавила она, выразительно зажимая нос и указывая на мои изношенные плавки, - так что это можно будет постирать.
Улыбаясь, я пожал ее руку:
- Спасибо, Мама Чиа! Я так благодарен за все, что вы сделали!
- Да уж, сделала я немало, - подтвердила она, легким движением отмахиваясь от моих благодарностей. - Слышал о новой породе собак, помеси пит-буля и колли? Сначала откусывает тебе руку, а потом помогает добраться в больницу. - Мама Чиа улыбнулась. - Я уже принесла тебе много неприятностей. Такой у меня способ "помогать".
Упаковав остатки обеда, она поднялась. Я тоже начал вставать, но оказалось, что я все еще слишком слаб - мне едва удалось устоять на ногах.
- Я чувствую себя такой обузой, - вздохнул я, когда она помогала мне вернуться в хижину.
- Твои мышцы слабы только потому, что тело использует большую часть энергии для окончательного исцеления твоего организма. Ты прошел через серьезное испытание. Большинство людей, оказавшись на твоем месте, сдались бы или погибли. У тебя очень сильное Базовое Я.
- Базовое что? - озадаченно переспросил я, усаживаясь на кровать.
- Базовое Я. Одна из частей тебя - осознанность, отличная от твоего сознательного ума. Разве Сократус не рассказывал тебе о трех я?
- Нет. - Я был заинтригован. - Расскажи мне об этих "трех я". Кажется, это интересный принцип.
Мама Чиа встала, подошла к окну и снова посмотрела на джунгли.
- Три я - это гораздо больше, чем принцип, Дэн. Для меня они не менее реальны, чем земля, деревья, небо и море. - Она прислонилась к подоконнику и продолжила: - Сотни лет назад, когда еще не было микроскопа, никто не верил в существование микробов и вирусов, и поэтому человечество оставалось беззащитным перед лицом этих невидимых завоевателей. А те, кто верил в их существование, считались ненормальными.
Я тоже имею дело с тем, что невидимо для большинства людей, - с природными духами и тонкими энергиями. Но "невидимое" совсем не одно и то же, что "воображаемое", Дэн. Каждое новое поколение забывает об этом, и так повторяется снова и снова - слепые ведут слепых. - Она говорила все это без какого-либо презрения. - Невежество, как и мудрость, передается из поколения в поколение, словно фамильная драгоценность.
- Существование трех я - Базового, Сознательного и Высшего - относится к секретному знанию. На самом деле, это знание никогда ни от кого не скрывалось. Просто мало кого оно интересует. В мире осталось не так уж много людей с открытыми глазами. - Она неторопливо, прихрамывая, пересекла комнату, подошла к дверям и снова повернулась ко мне. - Когда я говорю тебе о "невидимых вещах", знай, что для меня они видимы. Но то, что справедливо для меня, может не быть действительным для тебя. Я не заставляю тебя во что-то верить - я просто делюсь с тобой своим опытом.
- Но как же мне убедиться в существовании этих "Я"? Как их увидеть или ощутить? И когда я смогу это сделать? - спросил я.
Она наполнила чашку водой и протянула мне:
- Когда ты будешь достаточно сильным и если Сократус тебя хорошо подготовил, я смогу подвести тебя к краю и показать путь. Все, что тебе нужно будет сделать, - открыть глаза и прыгнуть. - Она вернулась к дверям и сказала: - Теперь отдыхай.
- Подождите! - воскликнул я, пытаясь встать с кровати. - Не уходите, расскажите мне что-нибудь еще о трех "Я"! Я хочу узнать больше…
- Есть много такого, о чем мне предстоит тебе рассказать, - перебила она. - Но сейчас тебе нужно поспать.
- Я действительно устал, - признался я, сдерживая зевоту.
- Я это вижу. Завтра мы пойдем на прогулку, тогда и поговорим.
Сквозь приоткрытую дверь я видел, как она удаляется по тропе в глубину леса. Я сладко зевнул, мои глаза сомкнулись, и мир стал темным.
Книга вторая
Прозрение
Подлинные путешествия и открытия
заключаются не в поиске новых земель,
а в обретении нового видения
Марсель Пруст
Глава 7
Три Я
Нельзя преодолеть то, чего не знаешь.
Чтобы превзойти себя, нужно познать себя.
Шри Нисаргадатта Махарадж
На следующий день птицы, казалось, пели слаще и весь мир стал прекраснее. Ко мне вернулись силы. На лице осталось лишь несколько следов от ожогов. Я провел рукой по двухнедельной щетине и решил оставить бороду.
Подкрепившись тропическими фруктами и домашним хлебом, которые таинственно возникали на столике каждое утро, - как я подозревал, это были дары Сачи, - я вышел наружу, разделся и подставил тело теплому проливному дождю. Ливень закончился так же внезапно, как начался, и небо мгновенно стало чистым и солнечным.
Я причесывал мокрые волосы и накладывал на себя толстый слой лосьона против загара, когда на тропе показалась Мама Чиа в просторном платье муу-муу, с ее неизменными сумкой и тростью - типичная одежда для прогулок, как я уже знал.
После коротких приветствий она повела меня узкой извилистой тропой по направлению к морю. Она шла в нескольких метрах передо мной, осторожно ступая по скользкой траве, и я видел, что ей не так уж легко двигаться. Меня поражала ее решительность.
Несколько раз мы останавливались - она показывала мне то яркую птичку, то маленький водопад и озерцо под ним, скрытые от случайного взгляда. Мы немного посидели у пруда, слушая шум падающей в него воды. Я предложил ей помочь нести сумку, но она отказалась, сказав: "В другой раз".
Говорили мы мало. Нам обоим пришлось сосредоточиться на том, чтобы не упасть на этой невысыхающей, круглый год скользкой тропинке, бугристой из-за корней деревьев.
Наконец мы прошли по лощине с очень крутыми склонами и оказались на небольшом островке песка, одной из редких ровных площадок среди прибрежных каменистых оврагов. Всюду вокруг нас, как башни замка, высоко в небо вздымались лавовые скалы.
Мама Чиа извлекла из сумки легкое покрывало и расстелила его на песке. Только что наступил отлив, и песок был гладким, твердыми влажным. Спокойный океанский бриз приятно холодил лицо и грудь.
- Мама Чиа, - начал я, - может быть, мне это только кажется, но десять дней назад меня выбросило именно здесь, правда?
- Да.
- Я чуть не погиб от жары и жажды.
- Да, - опять подтвердила она.
- И я очень быстро, поразительно быстро выздоровел. Она кивнула:
- Я работала с тобой по ночам.
- Что?
- Когда мы спим, наше Сознательное Я отступает вглубь, и поэтому можно работать непосредственно с Базовым Я - подсознанием, - которое отвечает за излечение организма.
- Расскажите мне про Базовое Я.
Мама Чиа пристально посмотрела на меня, словно раздумывала. Потом она подобрала валявшуюся рядом веточку и нарисовала на песке круг.
- Проще показать, чем рассказывать, - сказала она, вписывая в круг человеческую фигурку с протянутыми в стороны руками. Это было похоже на упрощенную копию знаменитого рисунка Леонардо да Винчи.
Без каких-либо комментариев она уселась на песок, скрестила ноги и сказала:
- Мне нужно сделать определенную внутреннюю работу, чтобы перезарядить свои батарейки. Ты еще не научился этого делать, поэтому можешь вздремнуть. Поговорим позже.
- Но…
Мама Чиа сделала глубокий вдох и, казалось, моментально погрузилась в глубокий транс. Я несколько секунд наблюдал за ней, но потом мое внимание вернулось к рисунку на песке. Было очень душно, и я внезапно почувствовал сонливость. Порадовавшись тени, отбрасываемой окружающими нас скалами, я растянулся на покрывале и закрыл глаза.
Мои мысли вернулись в Огайо, к Холли и Линде. Мне, лежащему сейчас в укромной бухточке, в нескольких метрах от загадочной женщины-шамана, чьи секреты еще предстояло раскрыть, эти мысли казались воспоминаниями о чем-то, случившемся давным-давно. Но ведь лишь пару недель назад эта женщина-шаман существовала только в глубине моего разума. "До чего же удивительна жизнь", - размышлял я, постепенно погрузившись в видение, похожее на сон. Я нечасто запоминаю свои сны, но этот не забуду никогда.
Я слал - и в то же время прекрасно все осознавал. Я видел все даже с большей ясностью, чем в бодрствующем состоянии. Перед глазами мелькало улыбающееся лицо Мамы Чиа, но потом оно исчезло. Вокруг меня была только тьма, в которой затем возникла человеческая фигура с вытянутыми в стороны руками, заключенная в круг, - но не та схема, которую нарисовала на песке Мама Чиа, а живой образ подлинника Леонардо.
В какое-то мгновение я увидел, что в круге возникло мое собственное тело, и круг начал вращаться в бесконечном темном пространстве.
С этой точки осознанности я видел свое физическое тело, стоящее в лесу под звездным небом. Освещенная бледной луной, одетая только в шорты, фигура стояла с широко разведенными руками, словно собиралась объять саму жизнь. Голова была слегка приподнята и повернута влево, взор был направлен сквозь кроны деревьев к звездам, мерцающим в черном бархатном небе. Я видел самые мельчайшие детали этой картины, крошечные отблески света луны на каждом листочке деревьев.
Затем внутри тела и рядом с фигурой, независимо от ауры - энергетических полей - самого организма, возникли три ярких огня. Сначала мое внимание привлекло резкое красноватое сияние, исходящее из области живота. Почему-то я сразу понял, что это и есть Базовое Я.
Мое внимание перешло к голове фигуры, которая была полностью скрыта в ярком белом свечении осознанности Сознательного Я.
Наконец я обратил внимание на область над головой, где вращался ярчайший шар, переливающийся всеми цветами радуги…
Внезапно вся картина исказилась и издалека донеслись мощные раскаты грома. Вспышки молний рассекали черное небо. Пронесся дикий порыв ветра, сваливший несколько деревьев. И фигура, которая была передо мной, разделилась на три независимых существа!
Сияющее Высшее Я, которое я только что видел вверху, исчезло. Два оставшихся существа приняли разные физические формы. Базовое Я теперь выглядело ребенком, окруженным красноватым ореолом. Он вздрагивал и испуганно съеживался, когда очередная вспышка молнии озаряла его лицо, на котором лежала печать первобытного страха.
Сознательное Я приняло облик серого робота; его стальная голова подмигивала узором электрических лампочек. Он жужжал и пощелкивал, затем медленно поднял голову, бесстрастно посмотрел в небо и лампочки замигали быстрее - он классифицировал информацию и вычислял лучший вариант поведения.
При следующем ударе грома ребенок прикрыл голову руками и инстинктивно побежал, укрывшись за поваленным деревом. Я последовал за ним и обнаружил, что он скорчился под деревом с закрытыми глазами. Ребенок казался робким и не произнес ни слова. Я наблюдал за ним, и мне показалось, что меня затягивает в его красное свечение.
На какую-то долю секунды мое сознание слилось воедино с сознанием ребенка. Я увидел жизнь его глазами и испытал все его чувства. Ошеломленный мириадами кошмарных образов прошлого, прошлых лет и прошлых жизней, генетическими воспоминаниями, я инстинктивно сжался, переживая этот ужасающий поток картин. Все, для чего не хватало чистой логики, возмещалось первобытными инстинктами. Я ощутил огромные запасы жизненной энергии. Все мои эмоции были открытыми и многократно усиленными. Основными побудительными импульсами стали выживание, поиск удовольствий и избавление от страданий. Мне хотелось действовать, а не созерцать. Внутренний мир стал неуправляемым, неподвластным культурным традициям, моральным правилам и разумным соображениям. В этой разнузданности плоти и чувств я весь превратился в энергию движения, ощутил теснейшую связь с миром природы. Тело стало моим настоящим домом, я чувствовал себя свободно и легко в этом водовороте чувств и импульсивных побуждений.
При этом не было никакой возможности ощущать утонченную красоту или высокие чувства - я различал только плохие и хорошие эмоции, но испытывал настоятельную потребность в руководстве, помощи, объяснениях, ободрениях и похвалах. Мне необходимо было участие Сознательного Я.
В этот момент, окончательно обдумав план своих действий, робот-компьютер тоже подошел к поваленному дереву. Он не обратил никакого внимания на меня-ребенка, словно меня не существовало. Обиженный и оскорбленный, я слегка толкнул его, чтобы привлечь его внимание. Почему он меня не слышит? В конце концов, я первый нашел это укрытие! Робот все еще игнорировал меня, и я начал пинать его ногами и колотить по стальной груди, но это было бесполезно. Совершенно разгневанный, я выскочил наружу, схватил камень и запустил роботу в ногу. Вот это подействовало!
- Чего - ты - хочешь? - механическим голосом спросил он.
- Чтобы ты меня услышал! - закричал я.
В следующее мгновение мое сознание покинуло ребенка и слилось с роботом. Я видел мир глазами этой вычислительной машины - он был объективен и холоден, как лед. Дитя передо мной выглядело раздражающим отвлекающим фактором. Я начал вырабатывать решение, которое помогло бы успокоить ребенка.