По многочисленным свидетельствам, святая Ксения и сейчас нередко является людям, особенно женщинам. Ту утешит, той советом поможет, а тем предскажет важное событие. Говорят, до сих пор иногда ходит по Санкт-Петербургу высокая старуха, одетая в красно-зеленые цвета военной формы XVIII столетия, как и тогда, когда она без устали творила добро людям. Ходит в белом платочке, с котомкой за плечами и палочкой в руках, смотрит по сторонам ясными голубыми глазами, словно говоря то, что всегда говорила: "Выспаться успеем в земле. Благие дела спешить делать нужно!"
Вещий монах Авель
Наследник Аввакума
Монах Авель, прозванный в народе Вещим, был одним из самых знаменитых предсказателей России. Ему было дано знать об исторических событиях и судьбах российских правителей так ясно, как будто он все видел сквозь времена и немыслимые потрясения. Он и до сих пор остается личностью загадочной и не до конца оцененной. И это несмотря на то, что о вещем монахе написано множество воспоминаний, да и сам он оставил после себя труд под дерзким названием "Житие и страдание отца и монаха Авеля".
Дерзость состояла в том, что обычно "жития" пишут о святых – значит, монах как бы сам приравнивал себя к святым. Здесь надо вспомнить, что первым свою биографию-бытописание назвать житием решился мятежный и неистовый протопоп Аввакум (ХVII век). Но он сознательно шел против реформ московского патриарха Никона и тем самым противопоставил себя Церкви. Авель же никому не противостоял, более того, всегда оставался глубоко воцерковленным человеком.
Объединяли же протопопа и монаха-предсказателя твердая уверенность в своем предназначении и готовность следовать до конца по пути, определенному свыше, принимая муки и лишения. Аввакум – посылая мучителям проклятия и громовые анафемы, Авель – безропотно и терпеливо. Но оба ни на шаг, ни на слово не отступились от своих пророчеств. А за это приходится расплачиваться во все времена. Не случайно же появилось это словосочетание – "житие и страдание". Пророчества Авеля касались немалого отрезка русской истории – от правления Екатерины Великой до Николая II. А возможно, и далее. По некоторым утверждениям – "до самого конца".
В словаре биографий Брокгауза и Эфрона об Авеле говорится так: "Монах-предсказатель родился в 1757 году. Происхождения крестьянского. За свои предсказания дней и часов смерти Екатерины II и Павла I, нашествия французов и сожжения Москвы многократно попадал в тюрьмы, а всего провел в заключении около двадцати лет. По приказанию императора Николая I Авель был заточен в Спасо-Ефимьевский монастырь, где и умер в 1841 году".
А вот что писал о себе сам Авель в упомянутом "Житии": "Сей отец Авель родился в северных странах, в Московских пределах, в Тульской губернии, Алексеевской округи, Соломенской волости, деревне Акулово, в лето от Адама семь тысяч и двести шестьдесят и пять годов, а от Бога Слова в одна тысяча и семьсот пятьдесят и семь годов [1757]. Зачатие ему было и основание месяца июня и месяца сентября в пятое число; а изображение ему и рождение месяца декабря и марта в самое равноденствие: и дано имя ему, якоже и всем человекам, марта седьмаго числа. Жизни отцу Авелю от Бога положено восемьдесят и три года и четыре месяца; а потом плоть и дух его обновится, и душа его изобразится, яко Ангел и яко Архангел". "…В семье хлебопашца и коновала Василия и жены его Ксении родился сын – Василий, один из девятерых детей".
Даты рождения указаны самим Авелем по юлианскому календарю. По григорианскому – он родился 18 марта, почти "в самое равноденствие". Дату своей смерти он предсказал практически точно – умер провидец 29 ноября 1841 года, прожив восемьдесят четыре года и восемь месяцев.
Отец Авель, а в миру Василий Васильев был одним из девятерых детей в крестьянской семье. Парню хватало работы в хозяйстве, поэтому родители сочли, что грамота ему ни к чему. И лишь когда Василию пришлось заниматься плотницким делом в Кременчуге и Херсоне, он занялся самообразованием. В 1774 году родители против воли женили сына на девице Анастасии. Любви между супругами не было, и молодой глава семьи старался как можно реже появляться дома.
Василий перенес тяжелую болезнь, во время которой с ним произошло что-то необычное: то ли было видение, то ли он дал обет в случае выздоровления посвятить себя служению Богу, но, чудом выздоровев, он обращается к родителям с просьбой благословить его на уход в монастырь.
Однако престарелые родители кормильца отпустить не пожелали и благословения своего не дали. Но Василий уже не принадлежал себе, и в 1785 году тайно ушел из деревни, оставив жену и троих детей. Пешком добрался до Петербурга, упал в ноги своему барину – действительному камергеру князю Льву Александровичу Нарышкину, служившему обер-шталмейстером при дворе самой государыни Екатерины II. Какими словами увещевал беглый крепостной своего господина, неведомо, но вольную он все же получил, а получив, перекрестился и отправился в путь одиноким скитальцем.
От Адама к Авелю
Будущий предсказатель прошел пешком по Руси, пока не добрался до Валаамского монастыря. Там он принял постриг и нарекся именем Адам. Прожив год в монастыре, новоиспеченный монах взял от игумена благословение и "отыде в пустыню". Несколько лет жил в одиночестве, борясь с искушениями и всяческими соблазнами.
Первое видение случилось у отца Адама в марте 1787 года. Тогда два ангела вознесли его и сказали: "Буди ты новый Адам и напиши, как видел еси; и скажи, как слышал еси. Но не всем скажи и не всем напиши, а токмо избранным моим и токмо святым моим; тем напиши, которые могут вместить наши словеса и наши наказания. Тем и скажи и напиши". А в ночь на 1 ноября 1787 года было ему еще одно "дивное видение и предивное", длившееся "не меньше тридесяти часов". Поведал ему Господь о тайнах будущего, велев донести предсказания эти народу: "Господь же… рече к нему, сказывая ему тайная и безвестная, и что будет ему, и что будет всему миру".
Тогда же, по более позднему рассказу Авеля, он "был вознесен на Небо", где увидел две книги, содержание которых впоследствии пересказывал в своих писаниях. Кроме того, начиная с марта 1787 года он стал слышать некий указующий "глас", который повелевал ему, что надо делать и говорить: "И от того время отец Авель стал вся познавать и вся разуметь и пророчествовать. Тогда покинул он пустынь и монастырь и пошел странником по земле православной". Так начал вещий монах Авель путь пророка и предсказателя.
Несмотря на множество испытаний, божий человек Адам послушно выполнял все указания "гласа" на протяжении многих десятилетий. По-видимому, провидец получал как образную (визуальную), так и звуковую (словесную) информацию – оба эти способа известны с библейских времен. Это видно также из высказываний самого монаха, ссылавшегося на библейских пророков, подобно которым он был "вознесен", слышал или видел будущее.
Девять лет ходил Адам по разным монастырям и пýстыням, пока не остановился в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии. Там, в крохотной монастырской келье, написал он первую пророческую книгу, в которой предсказал, что царствующая императрица скончается через восемь месяцев. Дословно это звучало так: "Когда был в пустыни Валаамской, во едино время был ему из воздуха глас, яко боговидцу Моисею пророку и якобы изречено ему тако: иди и скажи северной царице Екатерине Алексеевне всю правду, еже аз тебе заповедаю…"
"Крамольная" книга
Движимый духом и видениями, монах решил показать свою книгу епископу Костромскому и Галицкому Павлу. Епископ прочитал и, ужаснувшись прочитанному, вложил свое негодование в выражения, которые в подлиннике до нас не дошли – видимо, никто такое количество бранных слов записать не решился. После недолгой вспышки гнева епископ Павел посоветовал провидцу забыть о написанном и возвращаться в монастырь – грехи замаливать, а перед тем указать на того, кто научил его этим недостойным делам.
Однако Адам твердо сказал епископу, что книгу свою писал сам из видения, ибо, будучи в Валааме, "пришед к заутрени в церковь, равно как бы апостол Павел восхищен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал…".
Епископ чуть не задохнулся от такого святотатства: надо же, "пророк сиволапый" был "восхищен" на Небо и – о ужас! – сравнил себя с апостолом! Не решившись просто уничтожить книгу, в которой были "различные царские секреты", епископ накричал на монаха: "Сия книга написана смертною казнью!" Но и это не образумило упрямца. Вздохнул епископ, чертыхнулся сгоряча, перекрестился и вспомнил об указе от 19 октября 1762 года, который за подобные писания предусматривал расстриг из монахов и заключение под стражу.
Однако, поразмыслив, епископ вдруг извлек из памяти древнее выражение "темна вода во облацех" – кто его знает, этого пророка. Вдруг и впрямь что-то тайное ему известно, все же пророчествовал не о ком-то, о самой императрице. Поскольку епископ Костромской и Галицкий ответственности не любил, он с облегчением отправил упрямого пророка к губернатору.
Встречи "в верхах"
Губернатор, ознакомившись с книгой, не любезничал с автором, а посадил для начала в острог. Оттуда несчастного монаха под строгим караулом, чтобы по дороге предсказаниями бредовыми людей не смущал, доставили в Петербург. Однако в столице нашлись люди, всерьез заинтересовавшиеся предсказаниями. В Тайной экспедиции старательно записывали все сказанное монахом в протоколы допросов. Во время дознания следователем Александром Макаровым простодушный Адам ни от одного своего слова не отказался, утверждая, что мучился совестью девять лет, с 1787 года, со дня видения. Он желал и боялся "об оном гласе сказать Ея Величеству". Тогда в Бабаевском монастыре он и записал свои видения.
Если бы не царская судьба, скорее всего, забили бы провидца до смерти или сгноили в глухих монастырях. Но поскольку пророчество касалось высочайшей особы, то суть дела незамедлительно доложили генерал-прокурору графу Александру Самойлову. Насколько важно было все, касавшееся коронованных особ, можно судить по тому, как граф отнесся к "делу монаха". Он лично прибыл в Тайную экспедицию, долго беседовал с провидцем, больше склоняясь к тому, что перед ним обычный юродивый. Разумеется, беседовал с Адамом "на высоких тонах", ударил по лицу, кричал: "Как ты, злая глава, смел писать такие слова на земного бога?" Тот стоял на своем и только твердил, утирая разбитый нос: "Меня научил секреты составлять Бог!"
После некоторых сомнений решили все же доложить о предсказателе царице. Екатерине II, услышавшей дату собственной кончины, стало дурно, что, впрочем, в данной ситуации неудивительно. Поначалу она "за сие дерзновение и буйственность" хотела казнить монаха, как и предусматривалось законом. Но все же решила проявить великодушие. Указом от 17 марта 1796 года "Ея Императорское Величество… указать соизволила оного Василия Васильева… посадить в Шлиссельбургскую крепость, а вышесказанные писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной экспедиции".
Более полугода пробыл Авель в сырых шлиссельбургских казематах. Там он узнал потрясшую Россию новость, о которой ему давно было ведомо: 6 ноября 1796 года, в 9 часов утра, скоропостижно скончалась императрица Екатерина II. Скончалась в точности – день в день – согласно предсказанию вещего монаха.
Император Павел I
После смерти Екатерины II на трон взошел ее сын Павел Петрович. Как всегда, при смене власти менялись и чиновники. Сменился и генерал-прокурор Сената: этот пост занял князь Алексей Куракин. Разбирая особо секретные бумаги, он натолкнулся на пакет, запечатанный личной печатью графа Самойлова. Вскрыв его, Куракин обнаружил записанные предсказания, от которых у него зашевелились волосы. Более всего князя поразило сбывшееся роковое предсказание о смерти императрицы.
Хитрый и опытный царедворец Куракин хорошо знал склонность Павла I к мистицизму, потому "книгу" сидевшего в каземате пророка он преподнес монарху. Немало удивленный сбывшимся предсказанием, Павел, скорый на решения, отдал приказ, и в декабре 1796 года поразивший воображение императора предсказатель предстал пред царственные очи.
Аудиенция была длительной, но проходила с глазу на глаз, и потому точных свидетельств о содержании беседы не сохранилось. Многие утверждают, что именно тогда бывший монах со свойственной ему прямотой назвал дату смерти самого Павла и предсказал судьбы империи на двести лет вперед. Но такое вряд ли возможно, ибо реакция Павла была бы тогда весьма предсказуемой.
Так что совсем скоро в Александро-Невском монастыре Санкт-Петербурга Василий второй раз принял монашеский постриг, после чего его нарекли Авелем. Под этим именем он и стал впоследствии известен в народе.
В некоторых статьях, посвященных провидцу, приводится предсказание Павлу I, наверняка не сказанное ему при встрече: "Коротко будет царствование твое. На Софрония Иерусалимского в опочивальне своей будешь задушен злодеями, коих греешь ты на царственной груди своей. Сказано бо в Евангелии: "Враги человеку домашние его"". Последняя фраза была намеком на участие в заговоре сына Павла – Александра, будущего императора.
Между прочим, одним из тех, кто виделся с ясновидцем и оставил об этом авторитетное свидетельство, был не кто иной, как Алексей Ермолов – будущий герой Бородинского сражения и грозный усмиритель мятежного Кавказа. А в тот момент подполковник Ермолов, отсидевший за участие в вольнодумном офицерском кружке три месяца в Петропавловской крепости, был сослан в Кострому. Там он в конце 1790-х годов и встретился с таинственным монахом.
Эта встреча, к счастью, сохранилась не только в памяти Ермолова, но и была удостоверена им письменно: "…Проживал в Костроме некто Авель, который был одарен способностью верно предсказывать будущее. Однажды за столом у костромского губернатора Лумпа Авель во всеуслышание предсказал день и ночь кончины императрицы Екатерины II. Причем с такой поразительной, как потом оказалось, точностью, что это было похоже на предсказание пророка. В другой раз Авель объявил, что намерен поговорить с Павлом Петровичем, но был посажен за сию дерзость в крепость. Возвратившись в Кострому, Авель предсказал день и час кончины нового императора Павла I. Все предсказанное Авелем буквально сбылось".
Судьба Авеля, видимо, – быть вечным скитальцем и затворником. После некоторого времени, проведенного в Александро-Невской лавре, он неожиданно появляется в Москве, где проповедует и прорицает за деньги всем желающим. После этого так же неожиданно снова уезжает на Валаам.
Оказавшись в более привычной обстановке, Авель тут же берется за перо. Он пишет новую работу, в которой предсказывает дату смерти приласкавшего его императора. Как и в прошлый раз, прятать предсказание он не стал, ознакомив с ним монастырских пастырей. Те по прочтении книги перепугались и отослали ее Петербургскому митрополиту Амвросию. Следствие, проведенное митрополитом, выдает заключение, что книга "написана тайная и безвестная и ничто же не понятна".
Сам митрополит Амвросий, не осиливший расшифровку предсказаний вещего монаха, в отчете обер-прокурору Святейшего Синода доложил: "Монах Авель, по записке своей, в монастыре им написанной, открыл мне. Оное его открытие, им самим написанное, на рассмотрение Ваше при сем прилагаю. Из разговора же я ничего достойного внимания не нашел, кроме открывающегося в нем помешательства в уме, ханжества и рассказов о своих тайных видениях, от которых пустынники даже в страх приходят. Впрочем, Бог весть". После такого сопровождения митрополит переправляет пророчества в секретную палату.
В итоге книга ложится на стол Павла I. В ней содержится пророчество о скорой насильственной смерти Павла Петровича, о которой при личном свидании монах либо благоразумно промолчал, либо ему еще не было откровения. Указывается даже точный срок смерти императора: якобы смерть ему будет наказанием за невыполненное обещание построить церковь и посвятить ее архистратигу Михаилу. А проживет государь, как говорилось в рукописи, столько, сколько букв должно быть в надписи над воротами Михайловского замка, строящегося вместо обещанной церкви.
Прочитав "сие пророчество", впечатлительный Павел пришел в негодование. Он тут же отдает приказ засадить прорицателя в каземат. 12 мая 1800 года Авель заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Но сидеть ему там пришлось недолго – тучи вокруг венценосной головы Павла уже сгущались. Юродивая Ксения Петербургская, предсказавшая, как и Авель, смерть Екатерины II, рассказывала всему городу то же, что и Авель: срок жизни, отпущенный Павлу I, равен количеству букв в библейской надписи на главном карнизе: "Дому твоему подобаетъ святыня Господня въ долготу дней". Народ валом валил к замку – считать буквы. Их было сорок семь.
Обет, нарушенный Павлом I, опять же был связан с мистикой и видением. Караульному солдату в Летнем дворце елизаветинской постройки явился архистратиг Михаил и повелел построить на месте этого старого дворца храм, посвященный ему, архистратигу. Так говорят легенды. Но Павел, сначала восхитившийся посланием, повелел построить не храм, а дворец, хотя и назвал его именем Михаила. Таким образом, самодержец, построив Михайловский замок, возвел вместо храма покои для себя. В роскошных залах дворца, казалось, оживали библейские мотивы на расшитых золотом и серебром гобеленах. Великолепный паркет Гваренги блестел своими изящными линиями. Вокруг дворца царили тишина и торжественность. В дворцовых залах был разлит холодный свет.
Поговаривали жители столицы и о явлении Павлу его прадеда – Петра Великого, дважды повторившего ставшую легендарной фразу: "Бедный, бедный Павел!" Все предсказания сбылись в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Император скончался от "апоплексического удара", нанесенного в висок золотой табакеркой, на сорок седьмом году жизни. Царствовал "русский Гамлет" четыре года, четыре месяца и четыре дня.
Говорят, в ночь убийства с крыши сорвалась огромная стая ворон, огласив вселяющими в сердца ужас криками окрестности замка. Утверждают также, что подобное происходило каждый год в ночь с 11 на 12 марта. Пророчество вещего монаха снова сбылось. И Авеля опять выпустили, отправив под надзор в Соловецкий монастырь и строго запретив его покидать. Но запретить вещему монаху пророчествовать не мог никто.
В 1802 году Авель украдкой пишет новую книгу, в которой предсказывает совершенно невероятные события, описывая, "как будет Москва взята французами". При этом указывается 1812 год и предсказывается сожжение первопрестольной.