– Знай. Это так. Это вообще всегда так – важно, о чем книга, в чём смыл, идея, а сюжет забывается. И уж тем более имена героев, если они в анекдоты не попали. Наташа Ростова запомнилась, потому что она на балу с поручиком Ржевским частенько в анекдотах встречается… и не только на балу. Правильно? Прочитал книгу, сюжет забыл, но помнишь идею – значит, не зря читал. Стихи – необязательно учить наизусть, как машина, не понимая сказанного, как в школе заставляли. Прочти, проникнись, прочувствуй, что в них заложено – вот это польза. А то: "Ночевала тучка на груди утёса великана"… Чё ты понял? Что Лермонтов раньше всех проснулся? Или эти умники ещё говорят: "Как сказал Сократ…" И чё? Если ты помнишь, что кто-то что-то сказал, то, скорее всего, ты не врубился в сказанное. Всё уже когда-то кем-то говорилось… и ни один раз. Если ты понял смысл, то это стало уже частью тебя, твоим миром, твоей философией жизни… и ты выдаешь это уже, как своё собственное. А ни как мысли Сократа… Уверен, Сократ в тот данный момент, если он вообще это говорил, имел в виду совсем другое, ни то, что ты хочешь сказать. Прочитанные книги оставляют в тебе свои идеи, свои мысли, которые автор и хотел тебе преподнести с помощью своих героев. И не надо сюжет запоминать – в книгу не врубишься. Зря время потеряешь, если в книге нет идеи. Понимаете, братья и сестры?
– Скучно! – Вова встал и потянулся.
– Скучно? Скучно, конечно. Рассказы про мысли – всегда скучны, спать охота, если мозги не воспринимают. Конечно, если ещё и рассказчик жует себе что-то под нос – тогда вообще скучно. Книги про мысли – скука. Книги полные действия… "На балконе, драка завязалась на балконе! Он отбивался, как мог, но их было больше. Руки, уже не слушались руки, окровавленные от бесчисленных ударов по сопаткам этих гадов. Но этих гадов было больше. И они вытолкнули его за перила! "Всё! – подумал он. – Это конец!" Его маленькое тело летело с небоскреба, неотвратимо приближая его к страшной развязке жизни. Сейчас будет удар, резкая боль – и бесконечность! А как не хотелось умирать! Но… О чудо! Он зацепился пиджаком о раму раскрытого окна на двадцать шестом этаже. Но предательская ткань начала трещать и расползаться. "Что делать, что делать?!" – судорожно думал он. И вдруг он увидел, что там, за окном, в глубине комнаты, в тускло освещенном углу, на огромной кровати, несколько людей занимаются групповым сексом. И среди них была Она! Она – из-за которой всё и случилось, из-за которой он теперь висит на волоске между жизнью и смертью Она! Она! Она держала чей-то ужасно большой член в своих руках. И вот она, вдруг, у него на глазах начала!.. В глазах у него всё потемнело – он не хотел больше жить! Нет – не стоит жить! Это же из-за неё он… а она!.. и он почувствовал, как всё тело его обессилело, перестало бороться за жизнь и… ткань затрещала… Ещё мгновение, и он полетит вниз, в бездну городских джунглей, в поток машин, в бесконечность, в вечность! "А ты куда?!" – чьи-то сильные, волосатые руки успели схватить его за воротник. "Нет, малый, не стоит этого делать!" И руки втащили его в комнату. Она узнала его! Она узнала его! Не ожидала, но вот он здесь!"… Так лучше, не скучно?
– Не скучно! Продолжай – что там дальше было! – Вова искренне смеялся. – Вот, умеешь же, когда хочешь!
– Да-да-да, о чем с вами говорить? У вас на уме, Вольдемар, только драки, разврат и желание действовать, вопреки закону…. притяжения! Вот с вами – не соскучишься, Вольдемар. Ребятки, ребятки, – вздохнул Ефим, – ваше пространство в черепной коробке заполнено только прагматичными идеями: "А что дальше будет?", "А что я буду иметь?", "А как бы мне это успеть, достать, получить?" Прагматизм – философия уродов и нищих. Наслаждайтесь, чем есть, – в этом тоже кайф и много красивого. Посмотрите на небо!
Маша непроизвольно подняла голову вверх. Вова тоже. Ефим посмотрел, куда это они там смотрят?
– Ну, и что вы видите?
– Спутник летит, – сказала Маша.
– А ты, Вова?
Вова опустил голову и посмотрел на Ефима:
– А я смотрю, ты, брат, уже на небо насмотрелся! Как я с тобой во времени буду путешествовать? У тебя голова не болит?
Ефим не опускал голову – он продолжал смотреть на летящий спутник. Но ответил:
– Нет никакого времени!
Вова засмеялся:
– Здрасти! Теперь и времени у него нет! Опусти голову – а то и сам исчезнешь.
Ефим опустит голову, улыбаясь.
– Чего ты орешь?! Нет никакого времени. Путешествие во времени – это такая сказка. Ты что поверил, что мы можем теряться во времени? Всё происходит в наших "шарабанах". Даже если и гены они там перетряхнут, наколют нас химией, усыпят и отправят в астрал – всё равно мы останемся по содержанию в нашем теле – тела-то хер куда отправишь. Так что, все эти путешествия – наше воображение, сны, галлюцинации. А времени нет – "Опа!" Помнишь? И всё! Только – "Опа!" есть. Все остальное, лишь то, как мы себе это "Опа!" рисуем! Нет пространства, нет и времени – есть действительность, мимолетная, как вон та комета!
По небу чиркнула звезда.
– Ты больше не тони, Фима! А то мы не дойдем без тебя – кто нам будет байки травить?
– Доктор, ты доктор! Вот ты доктор, а всё играешь в солдатиков. Сказали – поверил! Приказали – выполнил! Живи своим умом, Пчёла! Не слушай никого, кроме самого себя. Твоя жизнь – только твоя. Твоя философия – только твоя. Твои мысли в твоём шарабане – только твои. Будь свободным и независимым.
– Это точно – слушать тебя, уже сил нет!
– А в чём разница? – спросила Маша.
– Разница в чём? – не понял Ефим.
– Ну, "свобода и независимость" – в чём разница.
– А-а? – Ефиму понравилось, что её заинтересовало. – Ну, во первых, пишутся и произносятся по разному.
Володя хмыкнул:
– Давай, теперь девочке засоряй мозги.
– А во вторых, – не обращая на обидные Вовины выпады, продолжал Ефим. – Если ты сам за себя платишь – это независимость. А если за тебя никто не думает, и ты решения принимаешь сам – это свобода!
– Про сексуальную независимость только ей не рассказывай, – вставил Вова. – "Своими руками"…
– Не слушай его – он свободен сегодня! Он здесь, на "острове" – свободен. И независим! Через месяц, в своей поликлинике он будет иметь бледный вид… и вспоминать мои слова. Он ещё сам этого не понимает. Запахи болота забудет, как тепло у костра – не вспомнит, нас с тобой из памяти сотрет, а идея – останется. Он даже где-нибудь "соплёй блеснет" – это точно! Видишь, как его зацепило! Ты-то как?
– Нормально, – Маша добрыми глазами смотрела на Ефима.
– Как животик?
– Болит немного. Я про него почти забыла. Пока вы…
– Рад что "мы" заставили своими баснями забыть про боль – тоже польза, слышь, Вова? А ты говоришь!.. Ладно, давайте спать – завтра нам болото штурмовать. Справишься, Маш?
– Постараюсь.
– Постарайся, милая. Только не молчи – если что, говори! Лучше ещё одну ночь проведем на болоте, главное не молчи. А если дойдем до "суши" – там и отдохнем нормально…я надеюсь. Правильно я говорю, доктор?
– Правильно, – Вова подложил дров в огонь.
– Ну вот, – поговорили. Не холодно тебе?
– Нет, – сказала Маша и грустно улыбнулась.
– Ничего-ничего, дочка – прорвемся! Потом с улыбкой будешь вспоминать свои приключения… Если, конечно… Ну, ладно – я спать заваливаюсь. Остальные – свободны… и независимы! Гут найт, друзья мои болотные, гут найт!
Следующий день воспринимается, как чавканье, сырость, комары, утки, трясина кое-где, пекло и усталость. Перекурили, и опять: чавканье, сырость, комары, утки, трясина кое-где, пекло, и ещё большая усталость. Но долгожданная "суша" под заветной горой – приблизилась! И вот они уже на твердой почве, в лесной полосе, у родничка, который они приняли издалека за речку, под горой со скалой на вершине, живые, насколько можно, здоровые, но усталые и грязные. Зато веселые, что всё позади. Ломают хворост и разжигают огонь.
– Манька! Ты человек, – веселится Ефим. – Ты – настоящий пацан! Вытерпела! Молодец! Переодевайся – мы сами дров натаскаем!
Маня, еле живая, но тоже счастливая, что болото прошла, еле шевеля руками, стала стягивать вонючие, мокрые чуни.
– Помочь? – спросил Вова.
– Нет – я сама – у вас и без меня забот хватает.
– Справишься?
– Конечно.
– Ну, как знаешь, – Вова продолжил рубить толстый сук старой, засохшей сосны.
Ближе к ночи, все так уделались, что было не до разговоров. Однако парни решили, что завтра день покажет, что там – за горой. Может её обойти можно будет, чтобы в лоб не штурмовать. По утру, Вова немного поднимется на гору и разведает, что дальше, с той стороны. А потом, когда они окажутся на той стороне горы, они настроят свои "приборы", и ещё раз определят, где Юг, выбрав следующий ориентир, если таковой (Вова надеялся) будет.
– А на хрена нам теперь ориентир? У нас часы есть!
– А ты уверен, что они идут правильно?
– Нет, – подумав, ответил Ефим.
– Вот, завтра и узнаем. В полдень.
– Если солнце будет.
Вова посмотрел на небо:
– А куда оно денется? С погодой пока везет.
– Согласен!
Перекусили, подсушили вещи, сполоснулись в ручье, и завалились спать, даже, не сделав шалаш – под открытым небом, на радость комарам.
Но утром планы изменились.
Раздувая костер, чтобы подогреть чай из свежих листьев бадана и прошлогодней брусники, которой поблизости оказалось в достатке, Ефим вдруг предложил:
– Я думаю, Вова, пойдем все вместе на гору. Чего ты туда-сюда будешь прыгать, как сайгак – силы лучше твои побережём. Потихоньку соберемся и пойдем все вместе. Машка уже очухалась от своих потрясений, спешить нам некуда, ну, пройдем десять километров, но ведь мы их пройдем. А, Бог даст, так и больше протопаем. Как считаешь?
– Я не против, – Вова сам хотел это предложить, но после вчерашнего разговора было не очень-то удобно всех на ноги поднимать.
– Вот и ладненько! – Ефим раздул огонь. – Сейчас Маня проснется, попьем чайку, пожуем, что осталось, и пойдем.
– Я не сплю, – раздался голос Маши из-под одеяла – он пряталась от комаров.
– А что, кстати, осталось? – поинтересовался Вова.
– А давай, поглядим! – предложил Ефим. – Давно пора ревизию сделать.
Всё, что было в мешках, высыпали на росистую траву.
Если из инвентаря, оружия и прочих нужных вещей осталось всё в целости и сохранности, то с продуктами питания назревал "апокалипсис", как выразился Вова, чтобы не произносить похожее на песца слово. Сырого мяса не осталось вообще – это ещё стало ясно за ужином, когда делалась "закладка продуктов в общий котел". Копченое мясо покрылось каким-то налётом, и начинало пахнуть, как минимум, болотом. Хотя его было неимоверное количество в аккуратно нарезанных длинных полосках, но оно могло протухнуть в любой день. И дело ни в том вовсе, что оно плохо прокоптилось – прокоптилось-то оно отлично – условия хранения не позволяли ему долго храниться. Мясо начинало быгать!
– Не прогрищемся? – заменив, как придумали, букву в слове, чтобы сгладить ненормативную речь перед дамой, спросил один у другого.
Другой ответит:
– Может быть. Дай понюхать.
Понюхав, соскоблив немного налета и пожевав мяса с места скобления, другой сказал: – День, от силы, с натяжкой – два, и – всё!
– Ясно! Прожарим на углях, чтобы наверняка.
– Всё, что ли?
– Нет, конечно! Только то, что сейчас есть будем.
– Подгорит.
– Что сгорит, то не сгниет.
– Согласен.
– Как себя чувствуешь, Маша? – Володя подсел к Марии и потрогал ладонью лоб. – Голова не болит?
– Нет. А что? Плохо выгляжу?
– Да нет – выглядишь ты, как всегда прекрасно. Боюсь, как бы болотная сырость и ночная прохлада свое дело не сделали.
– Спасибо за комплимент! – улыбнулась Маша (ей было приятно – Вова редко с ней так разговаривал – он вообще мало говорил). – Всё нормально. Не болею… В смысле, не простыла я.
– Понимаю, – Володя поднялся. – Просыпайся, чай пить будем. Хороший чай, с брусникой. Она разварилась, стала мягкой… эх, жаль, сахара нету!
– И мёда! – вставил Ефим (Он уже второй раз мёд вспоминает).
– Да, медку бы сейчас Марихе не помешало бы! – подтвердил Володя, и подмигнул Машке. – Да и мясо в мёде хранить милое дело – не прокиснет.
– Знаем-знаем, читали! – вставил Ефим.
– Молодцы.
– Может, пчёл поищем?
– Дурная затея – устанем искать, и не факт, что они нам позволят мед добыть. И Миша может там уже пасется – они около меда любят пастись. Ждут, когда дерево рухнет или ищут пути, как добраться до дупла. Дикие пчелы, как правило, в дуплах свои соты устраивают. А медведи, тут как тут – Мёд ведь!
– Да ты, я погляжу, начал словами оперировать, ВолодиМир.
– Есть малёха, – хмыкнул Володя, сам не ожидая, что получится так. – У кого научился-то? Зараза!
– Ладно-ладно, идите, ребята, чай пить! – Ефим зачерпывал берестяными пакетами-кружками варево из котла.
В начале десятого, судя по часам, тронулись в путь.
Машку одели в плащ-балахон, чтобы ветками не поцарапалась – в чаще с голыми ногами не находишься.
– Слушай, странный лес какой-то! – обратился Ефим к Вове. – Не находишь?
– Да я вот тоже смотрю,… – Вова сморщил лоб. – Их, как будто специально сюда набросали.
– Во-во, и я о том же.
В лесу очень часто, практически на каждом шагу, встречались довольно большие камни, которые "росли" не из земли, а были, как бы, брошены сверху. Некоторые – застряли между больших деревьев, некоторые – деревья свалили своим весом, и лежали поверх уже высохших стволов. И, чем выше поднимались ребята в гору, тем больше таких камней становилось. Потом, вообще остались одни камни, практически без целых, живых деревьев – каменная осыпь глыб, а между камнями – молодая поросль кустов и заросли Иван-чая. Идти становилось всё труднее и труднее – приходилось тупо перебираться с камня на камень, чтобы дойти до ровной кромки, за которой, как ожидалось, должен быть перевал. Скала, служившая Южным ориентиром, была чуть выше этой кромки. Но о скале пока никто и не думал – хотелось быстрее доползти до перевала. Вода в бурдюке кончалась, а источника воды никакого не предвиделось. На одном из привалов, когда оставалось, казалось бы, совсем чуть-чуть до кромки камней, Маша потеряла сознание. Пока её приводили в чувство – вода практически закончилась совсем. Но отступать не было смысла – вверх, гораздо меньше, чем вниз – пять часов уже потрачено на подъем. Правда, кто знает, будет ли там вода? Надеялись, что будет. И отдохнув плюс ко всему ещё что-то около часа, они вновь поползли вверх, внимательно приглядывая за Марией.
Вова первым выполз на кромку.
(Здесь я должен изобразить удивленный свист, но не представляю как это написать, поэтому напишу коряво)
– Фьюююуууууу-Фью!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – Вова удивленно свистнул.
(Кажется, получилось так, что где-то зяблика убили! Но уж – как есть!)
– Что там? – Ефим полз метров на пятьдесят ниже, помогая Маше. – Что там, Вова?
– Ползите быстрее, сами увидите!
Эти слова, как ни странно, прибавили сил, и Машка с Ефимом доползли, на некоторое время, забыв об усталости, заинтригованные Вовиными словами.
Володя подал им тупой конец копья, помогая вскарабкаться на кромку.
Маша и Ефим, держась за руки, стоя на кромке камней, увидели то, от чего так удивленно, громко, но литературно непередаваемо, засвистел Володя.
– Вот тебе твоя новая реальность! – Вова протянул обе руки вперед.
– Новой реальности, Вова, не бывает – это просто реальность! Забери руки!
– Это – кратер? – спросила Маша.
Под ними был котлован, впадина, очень похожий на кратер вулкана, только не круглый а в форме овала, точнее – яйца, а ещё точнее – капли. Каменная осыпь, абсолютно голая, без единого намека на деревца и травинки, уходила вниз, а внизу блестело изумрудно-зеленоё озеро, длинной километра два и шириной, примерно, полтора. Причем, осыпь в остром конце "капли" была гораздо более пологая, чем на её тупом конце. Острый конец "капли", насколько можно было посудить на глаз, начинался в аккурат на Востоке, а тупой – заканчивался на Западе. "Их скала-ориентир" в данном случае была с Севера "кратера", а напротив её, в затененной, но, географически, Южной стороне находился небольшой ледник, который, видимо, и питал летом бирюзовое озеро водой.
– Что-то сюда с верху пизданулось, – от неожиданности увиденного вылепил Ефим. – Похоже, метеорит.
– Похоже! – согласился Володя. – Снес верхушку горы, навалил камней в лес и перекрыл пространство между сопками. Вчерашнее болото – это его работа, воде некуда уходить, вот она и затопила долину.
– Да и это озеро питает её водой, похоже. Ручей, из которого мы вчера и сегодня утром воду набирали, наверное, это вода из этого озера.
– Не исключено! – согласился Вова. – А как ровно жахнула – с Востока на Запад! Тютелька!
– А если с самолета посмотреть в лунную ночь, когда луна отражается в воде, получится большой глаз, – вставила Маша.
Мужики посмотрели на неё, подняв удивленно брови и расплывшись в улыбке.
– А, ведь, она права! Как на долларе – всевидящее око. Причем – левый глаз. А если луна полная, только что взошла и красная, то левый, воспаленный или злой глаз! – отреагировал по-своему Ефим.
– А если взлететь повыше над озером и обнаружить треугольник из каких-нибудь складок и наворотов ландшафта, то получится масонский знак! – воткнул всем в пику остроумно Володя.
И все засмеялись! От усталости и долгожданного удовольствия, что доползли, долезли, дотянули… Засмеялись, как говорится, спуская пары. (Пары!)
Они продолжали стоя глазеть, любоваться, и забыли про всё на свете – что-то здесь, правда, было завораживающее!
– Как ты думаешь, воду отсюда можно пить? – спросил Ефим у доктора, намекая про озеро.
Вова пожал плечами.
– Не уверен!
– Почему?
– А почему вокруг ничего не растет?
Ефим глянул ещё раз в "кратер".
– Да, действительно – не растет.
– И чаек не видно. Крачки, как минимум, должны здесь гнездиться – они везде гнездятся! Вообще ничего нету – как в пустыне! Почему?
– Не знаю, – сознался Ефим. – Действительно, странно. Жахнуло-то давно, судя по камням внизу – они уже ёлками поросли… А здесь – ни травинки.
И они оба посмотрели зачем-то туда, откуда пришли – назад, в сторону леса. Там всё росло и благоухало!
– Тунгусский метеорит? – спросил Володя.
– Вряд ли, – подумав, ответил Ефим. – Там, говорят, деревья повалены на несколько километров, точно по кругу. Здесь такого нет. Что-то другое.
– Смотрите, смотрите! Видели?! Что это?! – Маша почти перешла на визг и больно вцепилась Ефиму в руку.
Мужики оглянулись.
По глади воды расходились большие круги, как от брошенного огромного камня. Но они ничего не успели заметить.
У Маши были круглые глаза. В них явно читался испуг и удивление.
– Что ты видела? – Ефим посмотрел в эти напуганные глаза.