– А найдем? – Ефим шел первым, держа всю дорогу, ещё со "старта", лук наготове. Топор он заткнул за пояс за спиной.
– Куда-то же она ведет. Наверняка, к воде! А куда? – Вова шел последним, не забывая оглядываться, держа в руке меч (обломок копья, как топор у Ефима, был у него заткнут за ремень у поясницы).
– Посмотрим, – Ефим резко остановился.
– Что?! – прошептал Володя.
Тропа впереди "ныряла" куда-то на спуск.
Ефим принюхался:
– Дымом пахнет! Чуешь?
Вова задрал голову вверх, как легавая, начал втягивать воздух:
– Точно.
– Люди?
– А кто ещё?
Ефим повернулся к Вове, скривившись в улыбке:
– Кого тут только нет.
Вова развел руками.
Ефим снял с плеча ношу:
– Я пройду немного вперед, разведаю.
– Мы за тобой, – Вова тоже снял ношу. – Метрах в ста будем позади – так, чтобы всё время тебя видеть. Заметишь что-нибудь необычное, резко шагни вбок. Идет?
– Понял, – Ефим ладонью вытер губы. Перекрестился. – Ну, я пошел.
– Давай!..
Из-за дерева на тропу вышел старик в сером балахоне.
Ефим моментально вздернул лук и направил на цель, растянув до упора тетиву! По спине пробежали холодные мурашки (причем, у всех сразу!).
– Стой, батя! Не шевелись!
– Здравствуйте, – спокойно сказал старик.
– Здорово! Ты кто такой? – быстро спрашивал Ефим, держа на прицеле старика и одновременно боковым зрением разглядывая всё вокруг, чтобы заметить любое движение.
– Живу я здеся! Жду вас. Встречаю. Опусти лук – не ровен час, сорвется.
– Не сорвется! Ты один?
– Один, один… – старик стоял спокойно, нечего не делая.
Вокруг тоже было всё тихо.
Ефим ослабил натяжку, но лук совсем опускать не стал.
– Кто ты, батя?
– Живу здесь.
– Ну, это я понял. А кто ты? Чего живешь-то тут?
– Как сказать? Живу, да живу. А звать меня Ефим,… как тебя.
Ефим тут же непроизвольно снова поднял лук на старика.
– Чёт ты мне не нравишься, отец Ефим – знаешь много!
– Это есть,… – старик улыбнулся. – Не бойтесь, я плохого не сделаю. Пойдемте ко мне, я вас уже давно жду. Пообедаем.
Ефим вопросительно посмотрел на Володю.
– Пошли – а что делать? – Вова был спокоен.
"Во, нервы!" – подумал Ефим, а вслух сказал, опустив оружие:
– Ну, веди, тезка – показывай свои апартаменты. Только, не шали – до греха не доводи – я нервный… после некоторых событий.
Старик ещё раз улыбнулся – казалось, он понимает, о чем речь. Повернулся и, не спеша, зашагал вниз по тропе.
Ребята, подняв баулы, последовали за ним.
– Дед!.. Ничего если я буду так тебя называть, батя? – Ефим шел следом за стариком.
– Называй,… – "дед" шел впереди, говорил, не оборачиваясь, но его было почему-то хорошо слышно.
– Ну, ладно… Отец. Это ты тропу натоптал? Скажи честно, – Ефим еле поспевал за стариком.
Остальные пыхтели позади.
– Я, – ответил старик.
– Всю тропу и… один?!
– Да.
– Так сколько же ты по ней ходишь?
– Много хожу, – дед не оборачивался.
– А вчера ты ходил?
– Вчера – нет. Сегодня пошел вас встречать.
– Дед, ты обещал правду говорить! – напомнил Ефим. – Неудобно, как-то, когда пожилой, солидный человек говорит неправду…
– А я и говорю правду! – перебил его старик.
– А я вчера тебя видел на горе!
– Сколько раз? – неожиданно прозвучал вопрос.
– То есть?
– Ты один раз меня видел?
– А откуда ты знаешь, что не один?
Старик остановился и медленно, без лишних движений, повернулся.
Ефим остановился, не подходя близко.
– Что? – спросил Ефим.
– Однажды, Ефим, ты сам себя можешь увидеть. Когда я первый раз увидел… когда я увидел, что я сам с собой поздоровался… Потом привык… если вдруг встречаю – не тревожусь.
Ефим стоял, смотрел на старика, открыв рот.
Потом его осенило, и он задал вопрос:
– Старый! А ты – это не я, случайно.
Старик улыбнулся:
– Нет! Не ты!
Дед развернулся и продолжил путь.
Ефим посмотрел на своих спутников.
Вова улыбался.
Маша, округлив глаза, ничего не понимала.
Ефим хмыкнул… и продолжил путь.
– Слушай, дед! Ну, ты же камни оттуда таскаешь?
– Да. За камушком я ходил третьего дня – при полной луне.
– И-ииии?…
– И больше не ходил. Только, когда луна полная, я хожу за камушком.
– Вот как! А зачем тебе "камушки"?
– Дом обкладываю. С камнями-то дом теплее!
– Да-а ты что-о?! А почему бы каждый день за камнями не ходить тогда? Далеко?
– Нет – недалеко. Однако, камень, он силу имеет только в большую луну. А так… камней и в реке набрать можно, только от них толку-то?
– А-а! – типа, понял Ефим. – Значит, у тебя волшебные камни? Только в полнолуние! А какую силу они имеют?
– Тепло дают… и свет…
Ефим непроизвольно хихикнул.
– А жрать они приносят?
– Нет.
– А жаль, да?
Теперь уже дед хмыкнул – это было слышно:
– Жаль.
– А тебе, сколько лет дедушка?
– С двадцать пятого года я.
– Солидно! – оценил Ефим. – Дай, угадаю: одиннадцатого ноября ты родился.
– Именно так.
– Шутишь?!
– Нет.
– Н-да всё больше и больше закручивается сюжет, – Ефим почесал очень давно небритый подбородок. – Далеко нам ещё?
– Нет, уже почитай пришли. Вот, сейчас на горочку… а за ней, почитай, и мой дом.
"Вот сейчас на горочку!" прозвучало издевательски. "Почитай, пришли", судя по "горочке" ещё километров…
– Дед, да тут ещё километров десять топать!
– Чуть больше, – не дрогнув, ответит дед.
– Чё, издеваешься что ли? Уморить нас решил?
– А вы устали?
Ефим мысленно оценил свое состояние. Он так и не понял – устал он или нет. Тогда он повернулся к Машке:
– Устала?
– Да, вроде, нет, – ответила Маша.
– Странно! А ты, Вова?
Вова отрицательно помотал головой:
– Бодряк.
– Хм! Очень странно! А время сколько?
– Четыре, – сказал дед.
– Четыре, – параллельно ему ответил Вова.
– Четыре? – удивился Ефим. – Мы десять часов в пути, без перекура, и – бодрячок?
– Земля-то навстречу бежит, – вымолвил старик.
Ефим рассмеялся:
– Дед, ты что – самолет, что ли? Земля с Востока на Запад бежит. А мы куда идем? На Юг!
– Был самолетом, – со вздохом ответил дед.
– Как это? – не понял Ефим.
– В сорок четвертом транспорт союзников из Приморья на Западный фронт перегонял. Так вот сюда и попал.
– Ты летчик, что ли?
– Был летчик. Давно.
– Давно? – со смешком переспросил Ефим и глянул на Володю.
Тот понял Ефима, но нахмурил почему-то брови.
Дед тоже хмыкнул:
– Не в том смысле, – заявил он.
– "Не" – в каком смысле? – удивился Ефим.
– Ты знаешь, в каком. Игра букв – так ты, кажется, говорил?
– Батя, ты меня пугаешь! Ты откуда всё знаешь? Подслушивал, что ли?
Старик промолчал.
– Я серьезно спрашиваю!
– Скоро сам узнаешь.
Ефим качнул головой:
– Н-дела-ааа! Всё знает! Дак, ты разбился, что ли?
– Да, – ответил старик.
– В сорок четвертом? – недоверчиво переспросил Ефим.
– В день рождения.
– Да ты что?! А как, жив остался… Ты жив остался? – вдруг решил спросить Ефим.
Дедушка засмеялся уже откровенно.
– А ты как думаешь?
– Я уже и не знаю, что думать – тут такие завихрении!
– Да остался-остался, – подтвердил старик. – Повезло.
– А что случилось-то? – не унимался Ефим.
Дед помолчал, видимо, вспоминая.
– Ночью перегоняли. А накануне, хоть и нельзя, спиртика выпили – день рождения, как ни – как! Молодые были – асы! Уже не первый раз в маршрут шли – казалось, всё можем… Вот и нарушили Устав. Ночью облачность вышла – затянуло. Вдруг, приборы запрыгали. Не пойму – где нахожусь, сбился. Это я часа через полтора понял, когда уже связи с ребятами не было. Вдруг, в облаках дыра! Я – туда! А снизу на меня кровавый глаз смотрит… А движок заглох! Я деревья на себя собрал и рухнул вот тут за пригорком… Так и живу там.
– А чё, сильно убился?
– Да ни царапины…. А машина – вдребезги!
– А чего не выбирался-то, асс?!
– А это уже другой разговор! – дед хитро улыбнулся (это и со спины было понятно!)
– Так расскажи.
– Придем домой – расскажу… и покажу… всему свое время!
– Стало быть, ты комсомолец?
– Комсомол у нас был.
– А-а! Ну, да! Ну, партийный, короче?
– Нет, в партию не успел вступить.
– В Бога веруешь?
– Даже не знаю! – сказал старик. – Библию тогда не читали, в церковь не ходили, что и почему – не знаю. До сих пор – не знаю. Мы же атеисты были. Так что, как в такового, как принято – нет.
– А как "не принято"?
– Сам говоришь, здесь много чего увидеть можно. И от атеизма ничего не останется. Хотя… "Бытие определяет сознание!" – в этом Маркс прав.
– Да ты подкованный на все сто! – улыбнулся Ефим. – Маркса читал!
– А то как?! Я же комсоргом в эскадрилье был, политинформации проводил!
– Ух, ты! В девятнадцать лет? И занесло же тебя, комсорг!
– В восемнадцать! – уточнил дедушка.
– Точно – в восемнадцать. Девятнадцать тебе в ноябре стукнуло. Не приземлился бы здесь, быть бы тебе, дед, секретарем ЦК КПСС после войны.
– Да уж, – вздохнул дед. – Девятое мая без меня праздновали.
Ефим вдруг встал, как вкопанный:
– Стоять, батя! – крикнул он.
Дед остановился.
Все, от неожиданности, замерли на месте!
– Сейчас медленно, не дергаясь, поворачиваешься, – Ефим натянул лук, – и не делай ничего – дернешься, прострелю нахер!
– Ты чего? – прошептала Маша Ефиму в затылок.
Ефим ей не ответил.
Старик медленно повернулся.
Ефим смотрел ему прямо в глаза:
– Откуда ты знаешь про девятое мая?
Старик ухмыльнулся.
– Чё ты ржешь? – грубо спросил Ефим. – Отвечай!
Старик молчал.
Это начало даже раздражать Володю.
– Чего молчишь, дед? – спросил он из-за спины Ефима. – Поясни свою осведомленность.
Дед ещё раз ухмыльнулся.
– Пойдемте, ребята, в дом – там поговорим. Вы не напугались, когда я вам ваши же слова цитировал, а два слова "девятое мая" вас напугали! "Цитировал" – тоже страшное слово из моих уст?
Ефим не знал, что на это сказать, но с места не шелохнулся.
– Ответь, сначала!
Дед вздохнул:
– За эти годы, тут столько народу побывало…
– Ни одного следа человека не видел на всем пути, если не считать… – Ефим не решился напоминать Машке про её друга.
– Понимаю, – сказал старик. – И от вас следов не останется!
Ефим крепче сжал лук.
– Пугаешь?!
– Нет. Если вернуться назад, то там, где вы сегодня ночевали, нет ничего – ни шалаша, ни костра, ни медведя!
Вот тут Ефиму действительно стало не по себе. Холодный пот побежал под мышкой. Стрела соскользнула.
Дед умудрился угнуться. Стрела улетела и воткнулась в пригорок, в тропу, дальше по ходу, далеко за спиной старика.
Дед укоризненно заметил:
– Я предупреждал, что может сорваться.
Ефим не понял, как это произошло! Но ещё больше не понял, как на таком расстоянии, можно было увернуться от стрелы?! Деду больше восьмидесяти лет! Если не врет, сука!
– Не вру! – сказал дед.
Ефим бессильно всплеснул руками!
– Дед, ты что – привидение, что ли?!
Он больше не доставал стрел, а шагнул к деду и протянул руку (решил: будь, что будет):
– Дай пять! Проверю на ощупь – может, ты из дыма сделан.
Старик, улыбнувшись, протянул руку в ответ.
Рукопожатие было более чем неслабым.
– Это от камушков? – Ефим кивнул на руку старика.
– От них, милых! – старик улыбнулся.
– Прости, батя! Чего-то я не понимаю… Не хотел!..
– Понимаю, – не обиделся старик. – Такое уже бывало. Пойдемте в дом.
И он развернулся и быстро зашагал по тропе вверх.
Ефим дошел до стрелы, вытянул её из земли, потрогал большим пальцем острый наконечник и посмотрел на Вову.
Вова смотрел из-под бровей на уходящего старика, сжав губы, и покачивал головой – ему это всё очень не нравилось!
– Ладно, пошли – там посмотрим, – тихо произнес Ефим, и направился вслед за дедом.
– Вот это домина – я понимаю! – и Ефим присвистнул.
Троица стояла на пригорке.
Чуть ниже, под горой, на широкой, квадратной поляне возвышался каменный дом. Ну, ни то чтобы дом был очень большой – просто, в этой глуши такое строение!.. Откуда?!
Дом стоял одноэтажный. Похоже, когда-то он был деревянным, но теперь, стены снаружи были обложены почти ровными, хорошо подогнанными друг к другу, камнями. Только крыша выдавала, что дом деревянный.
Сразу за домом из земли вытекал родничок, русло которого было аккуратнейшим образом так же выложено камнями. Вода в нем была горячая – это было видно даже сейчас – она парила. Родник имел ответвление, куда-то под дом, заложенное валуном. Но, если камень переставить – вода потечет под строение и выбежит с другой стороны, по такому же выложенному камнем, руслу. Это, наверное, и являлось "батареей" в зимнее время. Сейчас Родник проходил в полуметре от дома, пересекал поляну, в середине которой он превращался в каменную ванну-бассейн с аккуратной крышей, почти как у китайских пагод, вытекал из неё и шнырял в буйную заросль кустов.
За кустами, как пить дать, шумела река.
Еще на поляне была "летняя" кухня: длинный стол, какие-то деревянные приспособления-стенки, увешанные кухонным скарбом, небольшой домик из тонких бревен, типа зимовье.
Сразу за ним – лабаз, метрах в четырех над землей с прочной лестницей.
А всё остальное пространство поляны было аккуратно поделено клумбами, которые в конечном итоге заканчивались маленькой пасекой с тремя ульями.
Всё было, как на ладони.
Дедушка уже суетился на летней кухни, у выложенного камнями очага, который тихонько дымил – там что-то готовилось вкусненькое!
– О, как живут комсомольцы! – еще раз оценил Ефим.
– Интересно, он знает, кто такой Гагарин? – задумчиво произнес Володя.
– Он знает всё – даже то, что ты сейчас это спросил! – ответил Ефим. – Странный папаша!
– Ни то слово – "странный"! Какой-то он… загадочный.
– Он святой! – сказала Маша, заворожено глядя на полянку.
– Ма-ня! – позвал её Ефим, растягивая буквы. – Про-снись!
– Я не сплю, – спокойно ответила Маша. – Может он про Алёшу знает?
Володя тронул Машу за плечо:
– Пойдем вниз, спросим.
– Пойдем, – согласилась она.
Маша и Вова стали спускаться. Ефим остался на месте.
– Ты чего? – спросил его Вова.
– Идите – я сейчас! Осмотрюсь чуток.
– Хорошо, – согласился Володя, поправляя обломок копья за спиной.
Маша и Вова подошли к старику. Сбросили вещи. Маша присела на лавочку, Вова остался стоять.
– А он чего там остался? – спросил старик-Ефим.
– Так, любуется вашей поляной, – уклончиво ответил Володя.
А сам вдруг отчетливо услышал голос Ефима, стоящего очень далеко на пригорке и нечего не говорящего. По крайней мере, не было видно, чтобы Ефим орал или, хотя бы, рот открывал:
"Муфеля, какие-то, бля! Ровно, как в школе! Точно по линиям света. Ровный квадрат, метров триста, наверное, по стороне, не меньше…"
– Триста четырнадцать метров, если быть точным, – сказал Старик. Он тоже слышал голос Ефима, несомненно!
– Почему, триста четырнадцать? – непроизвольно спросил Володя.
– Знак "пи", знаешь такой? – старик нарезал самодельный каравай.
– Понятно! – ответил Вова, удивился хлебу, но некогда было удивляться, откуда старик знает про "пи", и он крикнул Ефиму: – Спускайся, Брат! Тебя слышно, как в бане!
– Почему, как в бане? – спросила Маша.
– Эхо там! – Вова махал Ефиму, чтобы тот спускался и молчал.
– В бане эхо? – удивилась Маша. – Никакого там эха нет.
– Не в ту баню ходила! – резко заметил Вова (ещё она ему не рассказывала про бани!).
Ефим сошел к "коллективу".
Сбросив понягу, он сел на лавку и вытянул ноги:
– У, блин, как устали-то, оказывается.
– Не мудрено, – не отрываясь от хозяйственных дел, отозвался старик. – Больше пятидесяти километров прошагали.
Ефим удивленно посмотрел на Вову.
Вова пожал плечами.
– Сколько время?
– Полседьмого.
– Ого! Двенадцать с лишним часов идем… а как будто часа три-четыре! Это сколько ж километров?
– Отсюда до места, где вы ночевали – пятьдесят пять с небольшим! – сказал дед.
Теперь Маша удивилась:
– Я никогда столько не ходила!
– Теперь – ходила, – дедушка улыбнулся ей.
Потом он выпрямил спину и посмотрел на Ефима.
– А ты, Ефим, шкуры так сгноишь! Что там за шкуры у тебя? Доставай!
– О, дед – да ты всё знаешь! Ты не летчик – ты прирожденный разведчик. Ты вообще, спишь хоть?
– Иногда я сплю, – сознался старик. – Но запах уже невыносимый из твоего мешка. И край торчит. Прополощи их вон там, чуть ниже ванны в ручье.
Ефим понюхал свой баул. Действительно, воняло гнилью!
Он развязал веревку и вытянул козью, а потом и рысью, ещё сырые, шкуры. Бросил их на траву.
– Ух, ты! – удивился Старик. – Ургу убили!
– Кого? – не понял Ефим.
– Рысь – Ургу! Она мне эту зиму так пакостила. Допросилась, матушка-кошка!
Ефим, подняв левую бровь, посмотрел на Володю.
Володя изобразил саркастическую гримасу на лице.
Ефим повернулся к хозяину поляны:
– И чё ты, дед, по ободранной шкуре кошку узнал?
– Только у неё такой опал.
Ефим хмыкнул, мотнул головой, и принялся стягивать ичиги, надетые на босу ногу (носки-то сгорели).
– Ничего, батя, если я босиком похожу?
– Ничего-ничего! Я бы вообще, вам советовал помыться. Вон там в ванне. Вода теплая, хорошая – сорок градусов. Там под навесом и мыльце есть, и бритва. Правда, мыльце самодельное. А бритва – опасная… Ну, если не порежетесь… и не побрезгуете, так давайте…
Маша больше всех обрадовалась предложению помыться!
– Ну, беги первая, – сказал Ефим. – Мы – после тебя. Помочь? – спросил он у деда.
– Ничего, я справлюсь – дело-то привычное. А вы пока осмотритесь, погуляйте. В хибару мою загляните – мож чего интересного найдете. Как дома, будьте. Сегодня, я предлагаю вам здесь остаться, заночевать. А завтра, не спеша… я путь укажу.
– Спасибо, отец! – Ефим посмотрел в глаза старику. – Извини, что я там, на тропе… глупо получилось – прости!
Дед ничего не ответил… но улыбнулся в ответ!
Босоногий Ефим взял шкуры и пошел ополаскивать их, по совету старика, за ванну-бассейн к ручью.