Река бурным потоком неслась между двух берегов, густо поросших сосново-лиственным лесом. Ширина её была метров двадцать пять! На том берегу, как и на этом, были только ядовито-зеленые заросли травы, кустов и деревьев!
– В котел воды не наливай – пусть раскалится и брось всю эту требуху в котел – может, прожарится! – посоветовал Ефим.
Вова так и сделал.
Запахло жареным мясом. Горько запахло.
Ефим натянул почти не высохшие штаны, такие же ичиги, натянул, явно, мокрую рубаху, взял лук, стрелы, нож и сказал:
– Пойду, прогуляюсь вниз по реке – может, подстрелю кого, а может, место для переправы найду.
– Давай, – согласился Вова.
– Найди! – попросила гологрудая Маша.
– Найду! – пообещал Ефим и ушел.
Метров через двести он остановился, обмочил сосну и немного вернулся назад.
Не выходя из-за кустов ольхи, он видел, как Машка и Вова тут же бросились заниматься…. Машка стояла на коленях… "Как тогда в бассейне, только наоборот!" – подумалось Ефиму.
"Вернусь – пусть попробует отказать! – решил Ефим, развернулся и пошел вниз по реке. – Мясо они жарят!.."
Какая охота?! Какая переправа?! Он только шел и думал о том, как они вчера… как эти сейчас… как вернется, и тогда…
Рябчики взлетали. "Ну, и что?!" Река делала поворот. "Ну, и что?!" Всякого много было – ну и что, что?!
Берег порвался небольшой заболоченной низменностью.
На той стороне этого болотца, в зарослях пахучих трав, что-то краснело.
Но, чтобы добраться до этого "что-то", нужно было, либо обходить болотце, либо брести по холодной воде по пояс, а может быть, и вплавь метров двадцать.
Но что-то уж слишком краснело! И привлекало!
Ефим положил лук и колчан, разделся, и ступил в воду: "Явно, какая-то фигня краснеет!"
Пройдя вброд протоку, он дошел и дотянулся до красного предмета.
"Ё-моё – Шлем! – Ефим вертел в руках шлем. – Красный шлем!"
На передней части, практически на лбу, на шлем были приклеены три наклейки: две желтые от бананов "Bonanza!" и одна от мандаринов – ромбик, черная "Maroc". Между дырочек внутри шлема застрял пожухлый листик.
Ефим долго разглядывал шлем – что-то ему это напоминало. Но верить в это не хотелось.
Он вернулся на "свой" берег, оделся и пошел в "лагерь".
Не доходя немного – не выходя из кустов, Ефим бросил шлем под сосну, а уже после вышел, как ни в чем не бывало.
Ребята готовили вовсю обед.
– Что, подстрелил чего-нибудь? – спросил Вова, увидев Ефима.
Ефим мимо ушей пропустил его вопрос, чем сильно удивил Володю.
Ефим подошел к Машке.
– Мань, – начал он, – у тебя какой шлем был, говоришь?
Маша подняла глаза на Ефима:
– В смысле?
– В прямом! – Ефим был очень серьезен, даже напугал Машку.
– Какой шлем?
– Да!
– Красный.
– Это ты уже говорила. Что ещё на нем было?
Маша посмотрела не доверчиво и немного лживо:
– Что ты имеешь в виду?
– Не крути, Маша! Особые приметы шлема!
– Да нет никаких особых примет.
– Может, номер был нарисован, или нацарапано что, или наклейка какая?
Маша опустила глаза.
Ефим схватил её за подбородок:
– Маша, пожалуйста, – это важно!
Вова смотрел на происходящее, сморщив лоб и потирая нос.
– Ну, не тая! – требовал Ефим.
– Мы когда… – начала неуверенно Маша. – ну, перед выходом на реку… я ему делала…
– Меня не интересует, что ты ему делала! Что ещё на шлеме могло быть? – Ефим смотрел ей в глаза своими стеклянными, страшными глазами.
– Ну, это… я ему делала… ласкала… в общем! – Маша выдернула подбородок. – А он жрал мандарины и бананы! А наклейки мне на лоб "приколачивал" – я в шлеме была – так ему захотелось! Доволен?!
Ефим сел, потом завалился на спину и уставился в небо!
– Чё такое? – подошел Вова.
– Пытает меня! – заявила Машка.
– Что делает? – не понял Вова.
– Издевается…
– Мандарины с наклейками "Maroc"? – Ефим поднял голову.
– Наверное… Я знаю, что ли? Черная такая – ромбиком.
– А бананы? – Ефим приподнялся на локтях.
– Не помню… кажется, желтая, как в комиксах, когда говорят – облачко со стрелочкой такое.
– И всё?
– А!.. Я ещё сердечко, кажется, на нём нацарапала… А может, я на его шлеме нацарапала… это ещё до этого было, не помню,… – Маша пожала плечами. – А что?
– Что случилось, Ефим? – спросил Вова.
– А вот что! – Ефим резко встал, пошел в кусты, вернулся со шлемом и бросил его на траву. – Твой?!
Маша подняла шлем. Узнала. Заплакала:
– Мой! Ты где его взял?
– Где, бль?! В… в лесу! На берегу – вниз по течению, в километре-полутора отсюда!
Вова потер лоб:
– Здесь?
– Здесь, здесь! Здесь, Вова! В ста километрах с лишним от места нашей встречи. На другой реке, надо полагать! Делала она! Хорошо, что делала – так бы хрен опознали! Как это объяснить?!
Вова посмотрел на Машку.
Та ревела, поглаживая шлем.
– Ты как думаешь? – спросил Вова у Ефима.
– А ты? – Ефим развел руками.
– Лажа какая-то! – заметил Вова.
– Вот и я говорю: "Лажа"!
– Н-да!..
– Что – н-да? Откуда он здесь?
Машка всё ещё ревела.
– Это невозможно! Может, совпадение? – Вова почесывал нос.
– Может! – громко сказал Ефим. – Машка, это точно твой шлем?
– Да! – и она показала нацарапанную надпись на "затылке": "Машенька!", и сердечко с лепестками, как цветок. – Это я сама нацарапала!
– Вот это, точно, пи-сец! – Вова пошел к реке.
– Даже два! – согласился Ефим и пошел с ним вместе.
Они стояли на берегу и смотрели на быструю реку.
Вова жевал травинку.
– Что скажешь? – спросил Ефим.
– Не знаю.
– И я не знаю. При всём желании он здесь оказаться не должен был.
– Кто спорит?
– А как тогда?
Вова посмотрел направо – туда, откуда бежала река, вытекая между далеких гор, подернутых дымкой.
– Мы идем точно на Юг. Видел там с обрыва вдалеке холм?
– Видел, – подтвердил Ефим.
– Он точно на Юге – я проверял… по часам.
– Ты думаешь – нам туда?
– Как минимум.
– То есть, как минимум. Сколько нам ещё?
– Километров сто – сто десять, сто двадцать – не больше!
– До него раза в три меньше – это точно! Сто километров даже с обрыва не видно!
– Я знаю, – Вова продолжал грызть траву.
– И что тогда?
– Дойдем – посмотрим! Выбора-то нет! Как реку преодолевать будем?
Теперь Ефим зачесал череп.
– А, может, Машку тут оставим?
– В смысле? – Вова повернулся к Ефиму.
– А просто так – посмотрим, что получится…
– Вы меня бросить хотите? – Маша стояла за спиной.
От неожиданности и Ефим, и Вова вздрогнули.
– Панночка, – Ефиму на ум пришел старый фильм "Вий", – Привидение ты наше! Иди, оденься – стоишь, как Венера Миловская до ампутации!
– Ты бы мне это ночью сказал! – заявила Маша.
– И что?! Ты бы тут же согласилась! Ни так?
Машка развернулась и, обидевшись, пошла к костру.
– Может, зря? – спросил Вова.
– Может, – ответил Ефим. – Как переплавляться будем?
– Плот будем рубить! – ответил Вова. – Доставай топор.
– Двадцать пять метров – ерунда. Течение быстрое…
– Нас примерно туда и вынесет, где мы вчера на обрыве были.
– Ай! Пойду за топором. Скажи Машке, чтобы не дулась на меня,… и пусть шлем оденет, кода переправляться будем – он её уже один раз спас.
– Сам и скажи.
– Она меня не послушает…
– Куда она денется?
– Действительно,… – Ефим пошел за топором, присматривая по дороге подходящие деревья.
Плот мастерили до обеда. Но больше времени ушло, чтобы сделать пару длинных весел с уключинами и широкий руль на корме.
Получилось нормально.
– Поехали! – сказал Вова, как Первый космонавт. – На том берегу Ефим нам чего-нибудь раздобудет на ужин. Раздобудешь?
– Эт точно! – пообещал Ефим. – Прыгай, "жена"! – съязвил он, обращаясь к Машке.
– Прыгаю, "муженек", – ехидно добавила она. – Один из двух… и оба рогатых одновременно!
Вова посмотрел на Ефима.
Ефим на Вову.
Потом они посмотрели на Машку.
Та косо улыбалась.
Мужики рассмеялись.
– Может её все-таки, правда, оставить? – Вова плюнул в реку.
– Попробуй, оставь! – Машка тоже плюнула.
– Хорош грызться! – Ефим оттолкнул плот.
Река подхватила плот, завертела…. Но Ефим и Вова налегли на весла, а Машка, как заправский рулевой, выровняла деревянный "ковчег" на стремнине.
– Ты где научилась? – с удивлением спросил Володя.
– В Караганде! – зло ответила Машка. – Оставишь – расскажу!
Вова выдохнул громко и опять смачно плюнул в реку!
– Ох, прибудем на тот берег, я таких тебе там дам! – пообещал он.
– А я – нет… тебе больше! – пообещала Машка.
– Харэ! – крикнул на них Ефим. – Рулите к берегу, любовнички! А то – потонем!
Плот несся по реке, но медленно и верно, пересекал её!
Вечером опять всё сушили! Но ходили уже по противоположному берегу… полностью одетые! Вова с Машкой потихоньку рычали друг на друга, а ведь первым-то предложил оставить Машку не Вова!
Вот так-то, братцы! Секс и дружба… в походе – не совместимы!
– Почему вы такие дебилы, мужики? Стоит вам дать, как вы считаете, что теперь и ноги о нас вытирать можно? – Машка готовила ужин, рассуждая вслух.
– Тебя кто-то обидел, Маша? – спросил Ефим.
– Издеваешься?! Вы и обидели!
– А почему вы такие дебилы, бабы? Стоит с вами переспать, как вы считаете, что о вас мы ноги вытираем? – задал встречный вопрос Ефим.
Вова искренне засмеялся – хороший встречный вопрос.
Маша посмотрела на обоих:
– А это не так? – спросила она.
– Не так, милая! Не так! Это ты теперь все близко к сердцу принимаешь! А мы просто движемся дальше – вперед! Прости, если чем обидели! Не переспали бы мы прошлой ночью – ты бы и не дергалась, а выполняла бы все… советы, как миленькая! Не так?
Маша задумалась. Вспомнила, что было до этого – до прошлой ночи. Выяснилось, что Ефим-то прав – они ей всю дорогу что-то указывали… и довольно грубо…
Она согласилась:
– Ладно, согласна! Но и вы не хамите!
– Больно надо! – пробурчал Вова.
– Давай, ты не будешь нам указывать, что нам делать! – предложил Ефим. – Либо мы друзья, как и прежде, либо мы… шведская семья, и уже со всеми заморочками семейной жизни: ссоры, упреки, я это не буду, ты это не делай…. Херня же ведь! Правда?
Машка улыбнулась:
– А ты – не простой… мужик Ефим!
– А то! – улыбнулся в ответ Ефим. – Главное, что ты признала, что я мужик!
И они оба рассмеялись.
Вова тоже им помог посмеяться, хрюкая в рукав.
Утром залихватски светило Солнце! Порхали бабочки, жужжали пчелки и мошки, дрожали листики деревьев. Благоуханье речной травы и трав лесных, смешивалось с запахами сосновой хвои и ещё не нагретой земли. На небе где-то высоко-высоко болталось два белоснежных облачка, подчеркивая необычную синеву небес. Птицы пели на все голоса, журчала речка. "Благодать-то какая!"
Утро разбудило нашу троицу в хорошем настроении. Вчерашний "постсексуальный" угар испарился. Все немного застенчиво улыбались друг другу, готовя завтрак, и только красный шлем, надетый на воткнутое в землю копье, как голова проигравшего в сражении папуаса, тупил Ефима и Володю. Однако предстоящий путь, судя по всему, ожидался не сложным, так как сосновый бор, который они видели с обрыва, оказался довольно сухим, "чистым" и вполне проходимым. Сосны годами наперегонки тянулись к небу, не оставляя внизу своих сухих ветвей, что давало возможность гулять по нему, как по парку. И почва, выстеленная сосновыми иглами, была мягкой и "теплой". Птички где-то высоко в кронах поют! Так чего не идти по такому "парку"? Наверняка, ещё и белочки будут скакать по деревьям! А это уже свежий белковый продукт.
– Жрать надо чего-нибудь раздобыть, – сказал Вова, расстелив на мешковине остатки копченого мяса. – Совсем мясо "худое" стало!
Ефим подошел, посмотрел сверху вниз на мешок, оценил проблему и произнес:
– Ты прав!
Развернулся, отошел и сел на земле, упершись спиной в ствол сосны.
Вова повернул к нему голову:
– И что это значит?
Ефим поднял на него непонимающий взгляд:
– Что "это"?
– Это всё, что ты хотел сказать?
– А чего ещё надо? Ты – прав!
– А-а! – Вова улыбнулся. – В этом смысле.
И ничего не говоря, выпрямился, подошел к Ефиму, присел напротив на корточки и посмотрел ему в глаза.
– Что? – Ефим кивнул головой.
– Что с тобой?
– А что со мной?
– Я всё хотел спросить, чего ты там копал на обрыве?
Ефим улыбнулся, не разжимая губ:
– Да я видимо наклейку-ценник проглотил…
– И?…
– И! А пластик, знаете ли, долго не переваривается!
Вова через несколько секунд врубился, что имеет ввиду Ефим и начал ржать, когда врубился,… как конь!
– Так ты решил, что тебе кто-то знак оставил? – сквозь смех говорил Вова.
– Вот именно!
– И все там перекопал? – Вова хохотал до слез. – Всё с говном смешал!
Ефим тоже засмеялся:
– Да, именно так – все смешал!
– И глубоко выкопал?
– Полметра, наверное!
– А корни?
– Корни, камни, всякая дребедень – не земля, а издевательство! Всё выкопал, как бульдозер! – Ефим махнул слезинку. – Очень хотел найти! И знаешь что?
Вова понял "что" и сморщился, держась за живот:
– Не надо – я догадываюсь!..
Маша подошла к ним и молча смотрела, как они ржут. Потом незаметно и сама стала похихикивать.
– Когда Вова увидел, как она похихикивает, его вообще "порвало". А Машка подняла брови и спросила:
– Что?
Вова махнул рукой и ушел к костру.
Машка пожала плечами и ушла на берег посмотреть, как сверкает вода.
Ефим поднялся, подошел к копью и стал размышлять, рассматривая, висячий на нём шлем.
Потом он резко отстранился от шлема и копья, проходя мимо костра, хлопнул Вову по плечу и сказал: "Пошли!"
Вова не понял, куда, но послушно встал и пошел за Ефимом. Ефим шел к реке.
– Помоги! – Ефим взялся за один край плота, пытаясь его подтянуть к реке.
Вова взялся за второй край и помог Ефиму подтащить плот.
– Что ты хочешь сделать? – спросил Володя.
Машка стояла рядом и смотрела на происходящее.
Ефим выпрямил спину.
– Хочу отправить его по течению! А потом посмотреть, где… на какой реке он нам опять попадется! Возражений нет, я надеюсь – обратно же не поплывем.
– Согласен! – сказал Вова, и сам оттолкнул плот от берега.
Плот закрутился, набирая ход, и пошел вниз по течению.
– Веревки жалко! – заметил Вова.
– Чего не сделаешь ради эксперимента?! А веревка – всё равно фуфло! – и улыбнувшись, он добавил: – Я тебе потом новую, качественную Выкопаю!
Вова хмыкнул, мысленно заменив "п" на "к", и отправился готовить чай.
Поставив котелок на огонь, он решил прогуляться, проверить петли и плашки, которые он вчера вечером, когда уже все спать разошлись, решил на всякий случай поставить недалеко в лесу. На всякий який.
Ефим и Машка вернулись к костру и молча стали готовить то, что осталось из припасов. Через какое-то время Ефим пробурчал:
– Н-да! Это именно так и называется!.. скорее всего, – Ефим, наломав сухих веточек, стоя на коленях, пытался раздуть огонь, который по непонятной причине, вдруг погас.
– Что "именно так и называется"? – спросила Маша, колдуя над остатками пищи.
Ефим раздул-таки огонек, поморщился от дыма и, одним, не прищуренным, глазом посмотрев на Машу, ответил, улыбнувшись:
– Отношения в нашем коллективе "именно так и называются".
– А именно как? – Маша отложила нож и пристально посмотрела на Ефима.
Ефим расщурил второй глаз. Улыбнулся ещё шире и произнес громко и четко:
– "Теория разочарования" – Во как!
Машка вздохнула, махнула на него рукой, взяла свой ножик и продолжила готовить завтрак.
– Вот именно – сказал Ефим. – Именно то, что ты сейчас сделала, и есть "Теория Разочарования"!
– О чём спор? – вытягивая из леса огромную сухую ветку сосны, поинтересовался появившийся Володя. – В "паганках" – голяк. Ну, хоть, думаю, дров притащу! – пояснил он своё появление с этой лесиной.
– Вот и ещё одно подтверждение моей "Теории!" – Ефим, показав пальцем на Вову.
– А-а, – Машка ещё раз махнула на него рукой.
– Так о чём спор-то? – Вова бросил своё "бревно".
– О сущности бытия!
– Понятно, – Вова заглянул в котелок. – Опять дуркуешь? Ещё не закипело. Что жрать будем?
– Да, да, да! – доканывал всех Ефим. – Именно, именно так!
– Да уж давай свою теорию! – не выдержала Машка, сбросив с колен стряпню. – Вова, скажи ему! Он достал!
– Чего он там достал, – пытался пошутить Вова, показывая всем, что смотрит… на прореху.
– Дураки! – Маша встала и пошла куда-то к речке.
– Далеко не уходи – медведи скушают! – смеясь, посоветовал Ефим.
– Что с ней? – спросил Володя.
– Хрен его знает! Так, дуркует! Разочарована в нас! Надо полагать, что и мы в ней. Вот и козлим с утра. А я по этому поводу целую теорию выстроил.
– Понятно, – Вова наломал веток и подбросил в костер. – Если ты свою теорию преподавал ей специфически, удивляюсь, почему она всё ещё не повешалась!
– Не повесилась! – уточнил Ефим. – Я, брат, и преподать-то ничего не успел – только сказал, что есть у меня такая теория… А тут ты с "бревном". Мы все немного на взводе… от наших прошлых, вчерашних "побед". А я, как человек мыслящий, анализирую, что тут происходит! А поделиться не с кем: ты да она – один не верит, другая не понимает! Что остается делать? Я разговариваю с моим лучшим таежным другом – огнём. Он, хоть и молчит, – пощелкивает щелкает в ответ, если чего не догоняет. А не убегает к реке, как рысь семиведерная! – крикнул он в сторону реки.
– Что ты хочешь этим сказать? – Машка появилась из-за спины из-за сосны.
– Фу – напугала! – Ефим выдохнул, почувствовав, как мурашки носятся по всему телу. – Так и обсирениться можно!
– Что ты хочешь этим сказать? Кто тут семиведерная?! Я жирная, что ли, по-твоему?! – Машка наступала на Ефима, как придурок со складешком на электричку.
Ефим посмотрел ей так серьезно в глаза, что та остановилась, замерев.
– За-ко-ле-ба-ла! – пять раз открыв рот, пояснил Ефим. – Займись завтраком, дорогая!
Постояв ещё секунду-другую, Маша ничего не ответила, развернулась и пошла к костру готовить завтрак.
– Да ладно вам ругаться. Давай, Ефим, скоротай нам утро. А ты, Маня, послушай – он иногда любопытные вещи говорит – делать-то всё равно нечего! – Вова сгладил уголок.