Флора сооружает из одеяла туннель, проползает по нему и выглядывает с другой стороны. Оглушительно хохоча, она пускается в обратный путь. Я сграбастываю ее вместе с одеялом и нещадно щекочу, пока она не начинает махать рукой, прося пощады. Я останавливаюсь.
Мы смотрим друг на друга, и я вижу маленькую Джулию. Как было бы здорово вернуться в детство. Я бы рассказал Джулии, что ждет нас впереди, заставил бы пообещать, что она никогда меня не бросит. Я бы все исправил.
- Пора выключать свет. - За моей спиной стоит взрослая Джулия. - Ну-ка быстро спать, маленькая бандитка!
Она жестикулирует, обращаясь к Флоре, укладывает ее, подтыкает одеяло.
Спокойной ночи, - показываю я и оставляю дверь в комнату приоткрытой.
- Марри, тебе тоже пора спать, - суховато говорит Джулия на лестничной площадке. - Завтра ты обязан быть в хорошей форме. Делай что хочешь, но Дэвид не должен снова ночевать в тюрьме. - Стабильное будущее, о котором она так страстно мечтает, ускользает. - Мне нужно, чтобы он оттуда вышел.
Я киваю, мимолетно глянув в позолоченное зеркало.
- Спокойной ночи, Джулия.
Заворачиваю в свою спальню, переполненный ревностью.
===.
- Итак, - спрашивает Шейла, - ты снова счастливый семьянин?
Я только сообщил, что перебрался в Нортмир, чтобы помочь Джулии, но стоило мне заговорить о болезни Мэри, как взгляд у Шейлы становится отсутствующий. Ей нет дела до моих проблем. Ее интересуют лишь клиенты, иски, совещания и отчеты.
- Да уж, счастья выше головы. Мы только и делаем, что грыземся.
- Может, тогда поиграешь в детектива и наведаешься в полицию? Надо узнать, кто главные свидетели в деле Карлайла. Отличное дело, правда, Марри? Богатый клиент и прекрасный шанс показать, на что ты способен.
Я молчу, и лицо Шейлы обиженно вытягивается.
- Вообще-то я рассчитываю на твою благодарность. - Она садится на угол моего стола, ручка, подарок Джулии, летит на пол. - Если ты справишься с этим делом, я похлопочу перед Джерри за тебя.
Я откидываюсь на спинку стула. Его скрип под стать скрипу, с которым ворочаются мои мозги.
- Похлопочешь за меня? Шейла, я очень-очень благодарен за то, что спасаешь мою шкуру, но ты не понимаешь. Этот случай…
- Я всегда знала, что вы не из тех, кто легко сдается, месье Фрэнч. Как ты думаешь, почему я выбрала тебя много лет назад, когда ты пришел, весь такой энергичный, с розовыми щечками?
Я - энергичный? И с розовыми щечками? Что за нелепая фантазия. Ничего не помню. Впрочем, благодаря виски я с каждым годом помню все меньше. Алкоголь отлично отстирывает память.
- Шейла, ты знаешь, кто такой Дэвид Карлайл?
- Да. Конечно, знаю, - говорит она, слезает со стола, поправляя юбку и каблуком задевает ручку. Та катится под стол.
Нагибаюсь и достаю. Меня тошнит.
- Он твой клиент, балда. Импозантный доктор, которого обвинили в нападении на девочку, Грейс Коватту. Я уверена, что произошла ошибка. На полицию давили, чтобы они быстрее кого-нибудь арестовали. Вот они и взяли того, кто оказался в неправильном месте в неправильное время. И нам это дело по силам, верно?
- Шейла, все не так просто. - Чувствую, мне пора собирать вещи.
- А ты добейся того, чтобы было просто, милый Марри. - Она наклоняется ко мне, словно для того, чтобы поделиться секретом успешной работы. Меня мутит от запаха ее духов. - Послушай, Марри. Джерри снова шлея под хвост попала. А я поставила на тебя, когда ты пришел к нам, и не хочу, чтобы ты меня подвел. Мне моя репутация дорога. - Она отходит к окну, из-за узкой юбки шажки у нее до нелепости маленькие. - Твое пьянство ни для кого не секрет. Если бы все решали партнеры, тебя бы давно… - Она чиркает ладонью по горлу. - Я выговорила тебе отсрочку, так воспользуйся этим, мать твою! Отправляйся в тюрьму, подай апелляцию, подготовься к выступлению и вали в суд! Вот чем ты должен заниматься, Марри, а не штрафами за парковку, с которыми даже наш практикант справится с завязанными глазами.
- Нотация закончена? - тихо спрашиваю я. Нет, я не ору. Не вскакиваю и не стучу кулаком по столу. Я спокоен. Даже улыбаюсь. - Я не хочу заниматься этим делом.
Ну вот. Я сказал.
Шейла молча закуривает и открывает окно.
- Не хочешь? - Слова недоверчиво повисают колечками дыма, уплывают на улицу. - Значит, ты и работать не хочешь? Я правильно понимаю?
- Конечно, хочу… - Я осекаюсь.
А может, и не хочу уже. На столе снимок Джулии, я сфотографировал ее в тот день, когда она выбирала свадебное платье. Провожу пальцем по ее волосам. Лицо Джулии сияет. Губы чуть приоткрыты. Я вспоминаю, что в руках она держала номер журнала "Невеста". Мы так радовались, что скоро поженимся. Уже знали про ее беременность, и я ее боготворил…
- Она всегда была такой, - говорю я. - Когда носила ребенка, то вся сияла, и от нее… не знаю, как сказать… исходил свет. Понимаешь?
- При чем тут свет, Марри? У тебя крыша поехала? Или ты пьян? - Шейла пристально смотрит на меня.
- Какое красивое платье, - улыбаюсь я, удивляясь отчетливости воспоминания. - Сливочно-белое с крошечными голубыми цветами у выреза. Пошел дождь, подол намок. Джулия хотела отдать платье в химчистку, но я не разрешил. Ведь это напоминание о нашей свадьбе.
- Наверное, уже тогда прикладывался к бутылке. - Шейла подходит, наклоняется ко мне и с силой втягивает воздух. От нее пахнет кофе.
"Марри, не упусти свой шанс. Тебе нужна работа. Ты же знаешь, что на мою зарплату учительницы мы не проживем", - улыбается Джулия со снимка. Я касаюсь ее лица.
- Я не упущу свой шанс, - шепчу я ей.
Шейла облегченно вздыхает и направляется к двери.
- Вот и хорошо. Так вот, вскоре Джерри намерен устроить аттестацию. Не стану уверять, будто ты можешь стать партнером, Марри, но если ты хочешь, чтобы твоя миленькая женушка была счастлива, то советую приниматься за дело.
Я осторожно ставлю фотографию Джулии на место. Внутри разливается странное тепло. Начинаю собирать бумаги, которые понадобятся мне сегодня. А Джулия все смотрит на меня с фотографии, и теплота в груди не исчезает. Что это? Осколок прошлого счастья, смытого алкоголем? Или просто любовь?
===.
Тюрьма "Уайтгейт" - исправительное заведение с особо строгим режимом для преступников категории А и В. Видеть здесь Карлайла - ни с чем не сравнимое удовольствие, даже бутылка лучшего скотча такого не доставит.
- Доктор Карлайл, - мрачно говорю я.
Он сидит слегка ссутулившись. Рядом маячит охранник. Как ни странно, доктор не выглядит сломленным. Охранник выходит и встает за дверью с застекленным окошком. Для нас сделали исключение, разрешив беседовать наедине. В тюрьме до этого я бывал лишь дважды. Дотошная проверка выбила меня из равновесия, в жилах буйствует кофеин, даже руки чуть трясутся. А может, дело в том, что я уже несколько дней не пил - ровно столько, сколько живу в Нортмире.
- Что нового? - Я сажусь за столик и крепко сплетаю пальцы.
Карлайл удивленно смотрит на меня. Похоже, он ждал кого-то другого.
- Должно быть, именно этот вопрос хотели задать мне вы. Сразу скажу, что я здесь исключительно ради Джулии. У нас полно профессиональных защитников. Я таковым не являюсь. Но… - Задерживаю дыхание и резко выдыхаю. - Я вытащу вас отсюда. - Ежусь от собственного обещания. Но пути назад нет, я не готов подвести Джулию еще раз.
- Значит, мы оба…
Я чуть вздергиваю брови.
- Мы оба делаем это ради Джулии, - заканчивает он.
Интересно, что он собирался сделать с моей женой? Тоже избить?
Он явно читает мои мысли, потому что спокойно говорит:
- О, совсем забыл: я не нападал на девочку.
- Хорошо. Первый вопрос: где вы находились, когда произошел инцидент? Грейс Коватту обнаружили рано утром двадцать седьмого декабря. У меня нет сведений о том, где именно произошло нападение. Результаты криминалистической экспертизы еще не готовы. Может, для вас это и хорошо, что Грейс в коме, - небрежно замечаю я, рассчитывая увидеть в его глазах хотя бы мимолетный блеск. - Судмедэксперты продолжают работать. Пока они не делали заявлений, что имел место половой акт, но кто знает, что последует затем.
Вид у Карлайла почти скучающий, точно все это его не касается.
- Итак, я хочу знать, где вы находились в ту ночь и предшествующий вечер.
Дэвид вздыхает.
- До шести часов вечера у меня было дежурство, я вел прием в больнице. Потом поехал домой. Приготовил ужин.
- Вот как. Вы точно помните?
- По четвергам я всегда дежурю в больнице до шести часов. Этой мой день.
- Хорошо, в шесть вы уехали домой и больше никуда не выходили. Вы можете это доказать?
- Нет.
- А в каких отношениях вы состоите с Грейс? Судя по свидетельствам очевидцев, вы с ней знакомы.
- Да, я ее знаю.
- Насколько близко?
Кадык Дэвида дергается.
- Пошли сплетни, - тихо говорит он. Я напружиниваюсь. - Я хотел это остановить.
- Что остановить, Дэвид? - Я затаил дыхание, уже зная ответ. Как сообщить Джулии, что ее возлюбленный спал с малолеткой?
- Все это. Сначала она пришла ко мне на прием, потом еще раз. Дальше принялась названивать домой, назначать свидания… - Он вздыхает.
Мне становится не по себе.
- Итак, вы вступили в интимные отношения с юной девушкой, - уточняю я. - Видел ли вас кто-нибудь вместе в тот день, когда на нее напали? Не считая видеокамер наблюдения?
У Дэвида отсутствующий взгляд, словно он о чем-то задумался.
- Да, несколько человек, полагаю. Ее мать видела нас вместе. Утром того дня, когда на Грейс напали, она приходила ко мне с дочерью на прием.
- Что происходило на приеме?
Дэвид растирает лицо руками.
- Грейс поссорилась с матерью в моем кабинете, и та выбежала, оставив нас наедине.
- Из-за чего разгорелась перепалка?
Дэвид смотрит на потолок, словно в поисках ответа.
- Грейс забеременела. Мать хотела, чтобы она сделала аборт, но Грейс не соглашалась. Я долго утешал девушку. Она была очень расстроена.
- Господи… - вздыхаю я, думая о неприятных вопросах, которые мне предстоит задать. - И кто отец?
Дэвид долго молчит.
- Не могу сказать, - наконец отвечает он. Его руки в беспрестанном движении, будто плетут узелки лжи.
Теперь молчу я. Мне не хватает слов. Губы слиплись как от мороза. Мне нужен перерыв. Нужно глотнуть воздуха. Подумать. Понять, почему я в это ввязался. Выпить. Я встаю, собираю бумаги и выхожу из комнаты. Мое место тут же занимает охранник.
===.
- Как там дела?
Насос, вычерпывающий воду из катера, работает так громко, что я не сразу ее услышал. Спрыгиваю на мостки и констатирую:
- Лодка тонет.
- Марри! Как прошла твоя встреча с Дэвидом? Ты подал апелляцию?
Щеки у Джулии раскраснелись, она слегка задыхается от волнения и похлопывает руками в розовых перчатках, словно поторапливая меня.
- Сейчас его и сам Господь Бог из тюрьмы не вытащит. Зайдешь внутрь?
Я собираюсь перевезти кое-какие вещи, которые взял с собой в Нортмир, обратно на "Алькатрас". Нет смысла оставаться на ферме, раз Джулия возвращается в Или.
- Нет. У Флоры занятия в балетной студии.
В ее голосе мне чудится сожаление. Но если и так, то вряд ли оттого, что она вынуждена отказаться от моего приглашения. Конечно, она огорчена совсем по другим причинам: в деле Дэвида не наблюдается прогресса, мать в больнице, а ученица жестоко избита и пребывает в коме.
- Понимаю. Детям привет.
- Хорошо. - Джулия поворачивается к машине, припаркованной на обочине. - Дэвид просил что-нибудь передать? Как он себя чувствует?
- Мы приступили к работе, - неопределенно отвечаю я. А ведь стоит мне сказать всего одну фразу, Грейс Коватта беременна от Дэвида, и мир Джулии рухнет. Но я сам еще не переварил эту новость. Нужно увидеть отчет судмедэксперта, дождаться результатов анализа ДНК. - Не беспокойся, - говорю я ей, подразумевая обратное. - Улики в основном косвенные. Странно, что ему вообще предъявили обвинение. Он в порядке. Ест и спит. Он просил… передать тебе привет.
Джулия кивает, плотно сжав губы.
- Не опоздаешь на ужин? - к моему удивлению, спрашивает она.
Так она думает, что я по-прежнему собираюсь жить на ферме.
- Нет, - невольно улыбаюсь я, - я тебя бросил.
Джулия уходит, гадая, должно быть, как можно бросить того, кого с тобой не было.
Мэри
Я помню, как солнце пригревало мне спину, на которой лежала его теплая рука. Он сказал, что не видел ничего прекраснее моей спины. И добавил, что у меня хороший мышечный тонус, и перечислил все мускулы, проводя по ним пальцем. Нынче спина моя сгорбилась, мышцы высохли, а кожа пожелтела, но я все еще чувствую его настойчивые прикосновения.
Жилище Дэвида выглядело совсем не так, как я ожидала. Комната была обставлена антикварной мебелью и больше походила на гостиничный люкс. С первого взгляда ясно, что Дэвид - не самый обычный студент. Гостиная, спальня и собственная ванная - все выдержано в глубоких чистых цветах. Две стены полностью заставлены книгами, среди которых немало старинных.
- Это все родители, - объяснил он, заметив мое изумление. - Такие уж они у меня. Обставили квартиру, каждый месяц переводят деньги на мой счет и потому думают, будто… - Он замолчал, погладил меня по спине. - Ромбовидная малая мышца. Поднимается от седьмого цервикального и первого грудного позвонка, присоединяется к ости лопатки. Ты очень напряжена.
Я поняла, что с родителями он не в ладах, но от расспросов воздержалась. По крайней мере, это объясняло его вспышки гнева.
- Может, выпьем чая? - предложила я.
Дэвид прав. Я нервничала. Подошла к стеллажам, провела пальцем по корешкам, как Дэвид только что провел по моему позвоночнику.
- От тебя все еще несет покойником. - Я с улыбкой повернулась к нему.
Но к Дэвиду уже вернулась угрюмость.
- Я приготовлю чай. - Он прошел мимо меня, оставив легкий отпечаток губ на моей шее.
Столько лет минуло, а след все еще жжет кожу.
Мы устроились у окна-эркера, пили чай и наблюдали за студенческой жизнью. Я чувствовала себя особенной, частью элиты, за которой с восторгом наблюдала годами.
- Я решила, что буду делать дальше, - сказала я.
- М-м?
- Ветеринария. Астрономия. Философия. Античная литература. Господи, мне все равно.
Я смеюсь, изгоняя из сердца колющую боль, радуясь тому, что пью чай с интеллектуалом из Корпус-Кристи-колледж. Это все, что мне осталось.
- Но мне нравится и нынешняя моя работа.
- Ты же официантка, - заметил он, вытаскивая сигареты. Закурил.
- Может, когда-нибудь я открою кафе.
Кольца дыма плывут в солнечном мареве, огибая меня. Воздух из легких Дэвида. Я вдохнула, чтобы оставить частичку себе.
- Почему я тебе нравлюсь?
Его прищуренные глаза оценивали меня с уверенностью, необычной для столь молодого человека. Я знала, он меня хочет.
Не желая переводить разговор в более серьезное русло, я снова рассмеялась. Только так мне спастись. Над верхней губой выступили капельки пота. Жарко. И в комнате, и на улице.
- Ну, у тебя красивые глаза. - Это правда. Темные, таинственные, прячущиеся за небрежными прядями. - Ты умный. Мне нравятся умные мужчины. - Да, я с ним флиртовала. Я скрестила ноги, закинула одну на другую, подол яркой юбки переместился выше. - Всегда нравились, они такие…
- Сексуальные?
Дэвид опять улыбался, взрослая мрачность уступила место детской игривости. Меня волновали стремительные перепады его настроения. Я ощущала себя психологом, исследующим бездны его натуры.
- А мне нравятся женщины старше меня, - признался он. - Опыт - это здорово, правда?
Я вспомнила свою клятву и сжала ноги. Я уважала Дэвида и хотела, чтобы он уважал меня. Да, я старше, но не собираюсь воспользоваться ситуацией. Наши отношения основаны на другом. Для меня они намного глубже. Я хотела, чтобы это он стал моим наставником, хотела пропитаться жизнью, знакомой ему с рождения.
- По-твоему, в двадцать семь опыта достаточно?
- Вполне. - Он подался ко мне. Рубашка натянулась на плечах, рукава чуть задрались.
Дэвид бросил сигарету в пепельницу. Она продолжала тлеть, пока огонь не добрался до фильтра. Я следила за дымом, поднимавшимся к потолку.
- Поэтому ты мне нравишься.
И вдруг он опустился на колени, прижался губами к бедру, пальцы судорожно смяли кофточку.
Чашка выпала из моей руки, ударилась об пол, и тонкий фарфор разлетелся во все стороны. Я оттолкнула его руки.
- Нет, Дэвид!
Все произошло очень быстро. Я поддалась инстинкту самосохранения, но уже через миг испугалась, что нашей дружбе настал конец. Его ладонь все еще сжимала мою грудь, жаркая, сильная.
- Прости.
Дэвид отодвинулся, снова сел в кресло. Лицо у него горело, глаза сверкали. На секунду я вернулась в прошлое, в то время, когда мне было восемнадцать.
===.
На самом деле неважно, где я. В настоящем или в прошлом. Дома или в больнице. Все едино. Сестра проводила меня в белую чистую комнатку, на улице пасмурно и сыплет мелкий дождь, но здесь я точно на краю неба, такое все светлое. Сижу и смотрю в стену, вдыхая дым, что наплывает из прошлого, слившегося с настоящим.
Загорелась только занавеска в душе. И если бы не запах и копоть на кафеле, никто бы и не догадался, что здесь что-то жгли. Но окно открывается всего на дюйм, и запах гари разойдется не раньше чем через несколько дней. Я хотела сжечь одежду, а не больницу.
Приехала Джулия с детьми. Я не могу посмотреть ей в глаза, поскольку знаю, что ее ждет. Тяжко наблюдать, как твоя дочь сползает в пропасть, а ты не можешь ее предостеречь. Я слушаю ее голос, высокий и чистый, в нем радость от встречи и затаенная грусть. Я молчу. Она что-то щебечет об одежде, о больничных халатах. На колени ко мне взбирается Флора, и обломки моего мира вздрагивают. Джулия выходит.
Привет, бабушка. Мне здесь не нравится.
Флора трясет головой, и ее кудряшки приплясывают у моей щеки. Ее волосы пахнут ванилью. Я бы хотела превратиться в нее. Я понимаю, почему она молчит.
Когда ты вернешься домой? Мило по тебе скучает.
Она ерзает, устраиваясь поудобнее, задумчиво наматывает пояс моего халата на палец.
Бабушка, ты больше не хочешь держать зверей? А может, ты заблудилась? Мама говорит, у тебя болит мозг. Я слышала, как она говорила с папой.
Детские ручки рубят воздух на обрывки слов, и я прекрасно ее понимаю. Рот наполняется слюной.
После рождения Флоры мы довольно долго не знали, что она глухая. Алекс, как это заведено у старших детей, взял на себя роль переводчика. Он говорил вместо нее, и никто даже не догадывался, что Флора обитает в мире безмолвия, пока врачи не сообщили нам эту дурную новость. Если Флора чего-то хотела, она сообщала Алексу на им одним ведомом языке. Несмотря на глухоту, Флора росла очень гармоничным ребенком. В остальном она ничем не отличалась от сверстников, никто не относился к ней как изгою…