Выяснилось, что под "людьми" Дэвид имел в виду своих родителей. И рассуждал он уже о "нас". Смятение мое нарастало. Что делать? Выбор очень скуден: немедленно порвать с ним или уступить.
- С твоими папой и мамой? - вопрос прозвучал довольно глупо. По-детски.
Дэвид спрятал улыбку. Я вынула руки из кармана передника и коснулась его руки. Мне стыдно, что мои ладони такие шершавые от вечного мытья посуды.
- Да, с мамой и папой. С родителями. - Эта улыбка подошла бы взрослому мужчине, а не первокурснику на девять лет моложе меня. В такие моменты невозможно было противиться его обаянию, уверенности, страстности.
- Как все глупо, - пробормотала я и повернулась, но он крепко держал меня за руку.
- Я хочу, чтобы ты всех сразила, так что оденься получше.
Он наконец отпустил меня, и я убежала на кухню, чувствуя себя Золушкой.
- Он совсем мальчик. Обычный мальчишка, - снова и снова повторяла я, ожидая, когда заказ будет готов, и закручивая полотенце в жгут, пока оно не начало жечь ладони. - Но играет как мужчина.
Шагая с подносом к столику Дэвида, я ничего не могла поделать с приятным волнением, разливавшимся по всему телу.
- Я буду выглядеть потрясающе, - спокойно пообещала я. - Ты меня не узнаешь.
===.
Все хорошие свадьбы происходят в солнечный день. В тот год лето не отступало много недель, даря один чудесный день за другим. На случай дождя развернули большой шатер; струнный квартет точно конфетти осыпал гостей нежными мелодиями; ветер трепал поздние цветы, будто суля скорую бурю; повсюду носились маленькие девочки в мятых платьях - утром шелк наверняка выглядел идеально.
На свадебную церемонию пригласили только близких родственников и друзей. Деревенская церковь не смогла бы вместить всех желающих, и некоторые гости по залитой солнцем аллее неторопливо направились в особняк. Дэвид, разумеется, должен был присутствовать в церкви. И я вместе с ним.
За мной он прислал машину с водителем. Предполагалось, что вернемся мы вместе следующим утром, переночевав в ближайшем отеле. И никто ни разу не обмолвился о разных комнатах или о том, что мы скользнем под одно одеяло, чего я хотела больше всего на свете, хотя и знала, что это неправильно. Судя по всему, решение предстояло принимать мне. Но я его так и не приняла.
- Какой красивый дом, - сказала я, глядя на древнюю кладку.
Меня не покидало предчувствие, сходное с тем, что я испытала, когда впервые приехала в Кембридж. Побороть его было легко. Надо лишь немного выпить. Я держала Дэвида под руку, зная, что мы выглядим немного странно. Взрослая женщина - быть может, сестра - и совсем еще мальчик.
- Этот дом принадлежит семье Босли-Грин с незапамятных времен. Денег у них полно. Как и у остальных гостей.
И семья Дэвида не исключение, догадалась я.
О родителях он почти ничего не сказал, и я пыталась высмотреть их среди гостей. Дэвида я не спрашивала. Впереди целый день. Кроме того, я не была до конца уверена, что хочу с ними знакомиться.
- Богатеи, значит? - рассмеялась я.
Мы шли по проходу к своим местам.
- Это как сказать. - И он улыбнулся мне улыбкой опытного мужчины. Мне это нравилось.
Неожиданно Дэвид остановился.
- Сара, Найджел, Вики, Пит, Таня… - Перечисление казалось бесконечным. - Познакомьтесь с Мэри.
Я стояла в окружении незнакомых людей. Все они были молоды, как Дэвид, красивы, уверены в себе и совсем не похожи на меня. Не думаю, что они учились в Кембридже. Во всяком случае, в университетскую компанию Дэвида они точно не входили. Не менее дюжины пар глаз с любопытством разглядывали меня. Эти юнцы сразу смекнули, что я не их поля ягода.
- Привет, Мэри. - У Сары были огненно-рыжие волосы. А ее платье, клянусь, я видела на обложке "Вог".
- Привет.
Я твердо решила не тушеваться. Все отложенные деньги я потратила на сливочно-белое платье и шляпку. У платья был глубокий вырез, а пурпурный букетик, приколотый к корсажу, точно соответствовал цвету туфелек. С того момента, как я выбралась из машины, Дэвид буквально пожирал меня глазами.
- Меня зовут Мэри Маршалл.
- Вы со стороны невесты или жениха?
Я точно не знала.
- Думаю, невесты. Правильно, Дэвид?
Я оглянулась, но Дэвид исчез. Не успела я испугаться, как ко мне уже наклонился какой-то парень.
- Меня зовут Джонатан. - Шевелюра его цветом напоминала старые медные монеты. Редкий рыжий цвет, в закатных лучах солнца отливающий уже не медью, но золотом. - В школе мы с Дэвидом были лучшими друзьями.
Я догадалась, что Саре, девушке с огненными волосами, он доводится братом, так они были похожи. Я по кусочкам составляла мозаику жизни Дэвида. Сам он от моих просьб рассказать о себе обычно уклонялся.
Меня пьянило окружающее великолепие - люди, музыка, шикарная одежда, дорогие машины, старинный дом. Джонатан подтвердил, что Сара - его сестра. Он подставил мне руку, и я приняла предложение.
- Я очарован, - сообщил Джонатан.
Как и Дэвид, он был молод. И столь же привлекателен. Рядом с ним я чувствовала себя настоящей принцессой.
- Вижу, ты уже познакомилась с моим извечным соперником. - Дэвид вернулся с шампанским, искрящимся на солнце. - Рад тебя видеть, Джонно.
Они обменялись быстрым рукопожатием, потрепали друг друга по спине. Оба были одеты в сшитые на заказ серые костюмы, и вскоре я узнала, что их родители часто проводили вместе отпуск. Отец Джонатана был хирургом, как и отец Дэвида. Мы весело болтали, и каждый раз, когда речь заходила обо мне, о моей жизни, о жалком существовании и крошечной квартирке, о карьере официантки и тщетных попытках поступить в университет, я искусно ныряла в сторону, переводя разговор в более безопасную колею: о жалком привилегированном существовании Дэвида и Джонатана. Было так приятно ощутить себя своей в этой компании.
- Ты уже познакомилась с Элизабет? - спросил Джонатан, но я не ответила, засмотревшись на гостей, фланировавших у шатра. Вот она, элита, рукой подать: аристократы, интеллектуалы, политики. - Мэри?
- Да, прости? - От шампанского слегка шумело в голове.
- Элизабет Карлайл. Я спросил, познакомилась ли ты с ней?
- Нет, Джон, не познакомилась, - ответил за меня Дэвид. - Это угощение еще впереди. (Парни рассмеялись.) Мама где-то поблизости, но, похоже, скрывается ото всех. Когда я видел ее в последний раз, она рыдала в подушку.
- Но это ужасно! - воскликнула я. - Может, нам ее поискать?
Еще один кусочек мозаики. Ключ к пониманию отношений Дэвида с матерью.
- Когда ты ее узнаешь, то поймешь, что маме нравится рыдать.
Он странно улыбнулся. Мать Дэвида была загадкой, как и ее сын. И разгадала я ее, только увидев Элизабет Карлайл.
===.
Сестра-хозяйка идет мимо, но, увидев меня, останавливается.
- Если вы хотите что-то сказать, миссис Маршалл, скажите это мне.
Она думает, это так просто. Да я бы с радостью попросила позвать Джулию, пусть сядет рядышком, и я расскажу ей всю правду, предупрежу, уговорю уехать как можно дальше из этих краев, пока не стало слишком поздно. Но как это сделать, если у меня нет слов?
- Возможно, сегодня вас навестят дочь и ваша очаровательная внучка. Кстати, как ее зовут?
Флора, мысленно отвечаю я. Мне остается только надежда - надежда, что новому поколению зараза не угрожает. Глядя на него рядом с Джулией и детьми, я способна думать лишь о том, в какую катастрофу это выльется. Я молчу и смотрю, затаив дыхание, молясь о том, чтобы мою дочь миновала чаша сия. Как я могу потерять то, что дорого мне больше жизни? Она меня возненавидит.
Сестра-хозяйка оказалась права. Джулия и Флора приехали.
- Мама, такое впечатление, что тебе ничуть не лучше. Ты такая бледная! Тебя хорошо здесь кормят? Новые анализы делали? Какие лекарства ты принимаешь? - Дочь хочет коснуться меня, но отдергивает руку. Ее вопросы летают между нами, паутиной щекоча наши лица. - Смотри, что Флора для тебя сделала.
Девочка подбирается ко мне - не тот бесенок, что гонялся за цыплятами и собирал в юбку упавшие яблоки, а выдрессированное жалкое существо. Видимо, ей внушили, что бабушка очень больна.
Я сделала тебе фермерскую открытку, - Флора кладет подарок мне на колени.
Кусок картонки перепачкан белым клеем. Местами он еще не просох. К бумаге цепляются невесомые перья, торчит похожий на мочалку сухой мох, перемежаемый травинками и маленькими камешками. Один из стебельков отрывается, и Флора старательно вжимает его в белесый клей.
Это чтобы ты поскорее выздоровела, бабушка, - показывает она.
И мне становится легче, пусть на один-единственный вздох.
Джулия же воюет с медсестрами. Настроена она агрессивно, ей явно не до задушевных бесед. Она носится из комнаты отдыха, где сидим мы с Флорой, в кабинет медсестры и обратно. Внучка, высунув язык, раскрашивает картинки. Я слышу, как Джулия перечисляет свои требования. Я-то знаю, что ответом будут милые улыбки и обещания передать все врачу во время обхода.
- Вы слышите меня или нет? - распаляется Джулия, следуя за сестрой-хозяйкой. - Я уже не знаю, кому верить!
- Миссис Маршалл! - Сестра-хозяйка отрывает глаза от планшета. Она занята важным делом - пересчитывает пациентов. Здесь это заведено каждый час. Ей не до Джулии с ее претензиями. - Этими вопросами занимается врач. Состояние вашей матери стабильное. Но в понедельник я обязательно передам главному врачу все ваши слова.
Джулия что-то отвечает - кажется, говорит, что не сможет приехать в понедельник, снова повторяет, что ничего не понимает, добавляет о какой-то тюрьме. Ее голос тает в конце коридора. Она переключается на другую сестру. Флора поднимает на меня глаза. Она сидит на полу, вся в пятнышках солнечного света. Ангел, спустившийся с небес.
Флора, - если жестами можно передать шепот, то я именно шепчу, - иди сюда, сядь ко мне на колени.
Флора хмурится и оглядывается по сторонам в поисках матери. Что они ей наговорили?
Иди, я тебя не укушу.
Может, она меня не понимает? Я стараюсь незаметно шевелить пальцами, чтобы никто не обратил на меня внимания.
Иди, бабушка расскажет тебе секрет.
Флора вскакивает, мигом забыв о фломастерах, словно ожидает услышать главную тайну мироздания. Как легко привлечь внимание ребенка! Я могла бы заманить ее в машину, пообещав показать щеночка или угостив конфеткой. Я могла бы завлечь ее в свои мысли, посулив показать прошлое и ее будущее.
Что, бабушка? Тебе уже лучше?
Девочка моя, - жесты мои точны, - я вовсе не больна.
===.
Элизабет Карлайл была такой худой, что, казалось, просвечивала насквозь. В шатре она появилась после того, как подали основное блюдо. Ее выход получился кратким, но запоминающимся. Незадолго до этого Дэвид снова исчез. Позже он объяснил, что ходил в дом проведать мать. Возвратившись, он залпом осушил бокал с шампанским. К тому времени мы оба уже немало выпили.
- А вот и она, - сказал он, словно объявляя о появлении особы королевской крови. Гости дружно повернули головы. - Как мило с ее стороны почтить нас своим присутствием. - Дэвид снял пиджак, расстегнул манжеты. - Она обращает на себя больше внимания, чем невеста. - Его злость можно было пощупать.
- Познакомь меня с ней, - попросила я, осмелев от шампанского. Элизабет Карлайл внушала трепет. Она плыла по белой ковровой дорожке, расстеленной до танцевальной площадки, с элегантностью лебедя, скользящего по спокойной глади озера. - Она прекрасна, - искренне прошептала я.
Дэвид, так и не притронувшийся к еде, со звоном бросил нож на тарелку.
- Вовсе нет! - зло и с каким-то отчаянием процедил он.
Затем встал, быстро подошел к матери и довольно бесцеремонно поволок ее на танцевальную площадку. Тут же встрепенулись струнные. Во все глаза я наблюдала за битвой между матерью и сыном. Элизабет танцевала неохотно, явно желая сбежать, но не менее откровенно наслаждаясь вниманием собравшихся в шатре. Судя по напряженным движениям Дэвида, по ледяным взглядам, какими то и дело окатывала сына Элизабет, этот танец был продолжением затянувшейся стычки.
Необычная пара скользила по паркету. Его пальцы с такой силой обхватили талию матери, что казалось, он никогда ее не отпустит. Но через несколько секунд руки Дэвида безвольно упали и Элизабет Карлайл стремительно упорхнула прочь.
Я оглянулась на Джонатана, занявшего стул Дэвида:
- Что происходит?
- Они ненавидят друг друга. - Он налил мне шампанского и ушел, оставив меня в недоумении.
- Что такая милая девушка нашла в Дэвиде? - Это была Сара, рыжеволосая сестра Джонатана. - Расскажи, как вы познакомились? - попросила она. Щеки ее пылали, в глазах светились искорки, она вся словно была языком пламени.
Я нервно рассмеялась, потому что понятия не имела, что им сказал Дэвид.
- Мы познакомились в Кембридже.
Пусть думают, будто я старшекурсница или аспирантка.
- Эй, Мэри, - окликнул меня парень, сидевший напротив. Имя его я забыла. - Не могла бы ты… - С широкой улыбкой он поднял пустой бокал.
- О!
Среагировала я мгновенно, сказалась давняя выучка. Бутылка стояла рядом со мной, и я вскочила, радуясь передышке в расспросах, обогнула стол и налила ему шампанского.
- Ну, раз уж ты здесь, Мэри, - подал голос его сосед, - то, может, и мне плеснешь?
Я посмотрела на бутылку, там почти ничего не осталось. Все ждали.
- Принесу еще одну, - сказала я, по-прежнему ничего не подозревая, хотя за моей спиной и раздались смешки.
Вернувшись, я наполнила бокалы всем, кто сидел за нашим столом. И тут же посыпались новые просьбы:
- О, вон там есть сыр и крекеры.
- И кофе.
- Да, не могла бы ты принести нам кофе, Мэри?
- Мэри, моя салфетка куда-то запропастилась. Не принесешь другую?
И только вернувшись от буфета нагруженная тарелками и чашками, я поняла, что происходит.
- Хватит! - вскакивая, заорал Джонатан.
Жестокий розыгрыш прекратился. Компания тут же перестала смеяться, хотя никто не выглядел напуганным.
- Пойдем, Мэри. - Джонатан потянул меня за руку.
Я едва сдерживала ярость. Богатство и аристократизм, которые никогда еще не были так близко, ослепили меня. Джонатан все тащил меня куда-то в сторону от шатра. Я была только рада оказаться как можно дальше от этой компании.
- Спасибо, - сказала я, когда мы удалились на значительное расстояние.
Ярость прошла, осталась только слабость. Перенесенное унижение лишило меня сил. Интересно, где сейчас Дэвид?
Джонатан улыбнулся, обнял меня за плечи.
- Они в восторге от себя, но у них нет никакого права так с тобой обращаться. Мне стыдно за них.
И ни слова о Дэвиде.
- Извинения приняты, - слабым голосом ответила я и оглянулась: вдруг Дэвид решил покурить у террасы? Но его там не было. - Да, можешь не спрашивать. Это правда. Я официантка.
- Дэвид рассказал, как вы познакомились.
И я ощутила, сколь огромная пропасть отделяет меня от этого мира. Значит, Дэвид поведал им, кто я и что я. И все же я цеплялась за остатки самоуважения.
- Мне нравится моя работа. Каждый день знакомлюсь с интересными людьми.
Разумеется, я лгала. Труд официантки по большей части тяжел и монотонен. После каждой смены ноги отваливаются, голова отказывается соображать, а платят сущие гроши.
- С такими интересными, как Дэвид? - уточнил Джонатан, беря меня под руку.
Мы начали спускаться к озеру - шелковой глади мерцающего индиго. Я все оглядывалась, надеясь увидеть Дэвида. Над деревьями, в светлом еще небе, стояла прозрачная луна.
- Да, как Дэвид, - подтвердила я. - Мы стали друзьями. Просто друзьями.
Как будто эти слова способны были описать странные отношения, сложившиеся между нами.
- Мэри, - Джонатан остановился и повернулся, чтобы посмотреть мне в лицо, - ты свела его с ума. Дэвид в тебя влюблен.
Дыхание Джонатана коснулось моей щеки, легкое, точно свежий бриз. Слова улетели, как ненужный сор, но я хотела вернуть их, хотела услышать еще тысячу раз. И в то же время я отчетливо понимала, что это начало конца.
Происходило то, чего я отчаянно желала избежать. Дэвид поддался чувству, а значит, дружба наша вскоре рассыплется. Я не могла допустить, чтобы отношения перешли на другой уровень, каким бы соблазнительным это ни казалось, как бы я сама ни хотела того. Каждый божий день я напоминала себе, что намного старше Дэвида и он нужен мне совсем не для этого. Нас разделяли не только годы, мы были из разных миров, которым никогда не объединиться.
- Это он тебе сказал? - спросила я.
Ответить Джонатан не успел, потому что вдали показалась фигура Дэвида, он бежал в нашу сторону. Сердце мое забилось. Джонатану хватило здравого смысла не останавливаться, чтобы Дэвид не подумал, будто мы секретничаем. Непринужденно приобняв, он повел меня к маленькой деревянной пристани.
- Эй, я тут кое-что прихватил! - прокричал Дэвид.
В руках он держал бокалы, из-под мышки выглядывала очередная бутылка шампанского. Он спрыгнул на причал, веселый, запыхавшийся. Волосы упали ему на лицо, но руки были заняты, и он не мог их убрать.
- Видит бог, после общения с мамочкой мне это не повредит.
Похоже, Дэвида вовсе не задело, что я прогуливаюсь наедине с его другом. Он плюхнулся на мостки, и привязанная к причалу лодка закачалась на волнах.
- А ты меня ей так и не представил, - сказала я, забирая у него бокалы.
- И не надо. Она ведь у нас настоящая Снежная королева.
Дэвид принялся откупоривать шампанское, снял фольгу, распутал проволочку, пробка взлетела в вечерний воздух. Я протянула бокалы. Разливая вино, Дэвид пристально смотрел на меня. В его темных глазах ничего невозможно было прочесть. Подождав, пока в бокалах осядет пена, он наполнил их до краев, не пролив ни капли.
- За друзей и возлюбленных, - провозгласил он.
Глаза его по-прежнему были устремлены на меня, и я поверила, что Джонатан сказал правду. Пузырьки в моем бокале плясали, поднимались на поверхность, ветер доносил обрывки музыки и смеха. Я подняла бокал.
- За друзей, - сказала я.
Мы выпили, улыбаясь друг другу. Похоже, все согласились с тем, что мы пьем за дружбу. Не помню, кто это предложил, чей голос изменил мою жизнь.
- Давайте покатаемся на лодке.
===.
Флора, - показываю я, - ты понимаешь?
Мы чертим слова, словно ничего не произошло. Я расспрашиваю малышку про дом, про Мило, про ферму, рассказываю о том, в чем так и не сумела никому признаться. Флора молчит, и от этого мне легко и просто. Она смотрит на меня большими глазами, вглядывается в мои старые руки, ткущие повесть жизни. Понимающе кивает.
Пальцы скручены артритом и крестьянской работой, но все еще сохранили изящество.
Никому не рассказывай, Флора. Это секрет. Обещаешь, что не расскажешь?
Она энергично кивает, и я верю, что внучка сохранит тайну Флора уже весело повествует о всяких мелочах, из которых состоит ее мир.